Псалом булгаков краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Первоначально кажется, что это крыса царапается в дверь. Но слышен очень вежливый человеческий голос:
Поют дверные петли.
— Иди и садись на диван!
(От двери) — А как я по паркету пойду?
— А ты тихонечко иди и не катайся. Ну-с, что новенького?
— Позвольте, а кто сегодня утром ревел в коридоре?
(Тягостная пауза) — Я ревел.
— Меня мать наслепала.
(Напряженная пауза) — Я Сурке ухо укусил.
— Мама говорит, Сурка — негодяй. Он дразнит меня, копейки поотнимал.
— Все равно, таких декретов нет, чтоб из-за копеек уши людям кусать. Ты, выходит, глупый мальчик.
(Обида) — Я с тобой не возусь.
(Пауза) — Папа приедет, я ему сказу (пауза). Он тебя застрелит.
— Ах, так. Ну, тогда я чай не буду делать. К чему? Раз меня застрелит…
— Нет, ты цай делай.
— А ты выпьешь со мной?
На корточках два человеческих тела — большое и маленькое. Музыкальным звоном кипит чайник, и конус жаркого света лежит на странице Джером-Джерома.
— Стихи-то ты, наверно, забыл?
— Ку… Куплю я себе туфли…
— К фраку и буду петь по ноцам…
— Псалом… И заведу… себе собаку…
— Нибудь как. Пра-зи-ве-ем.
— Вот именно. Чай закипит, выпьем. Проживем.
(Глубокий вздох) — Пра-зи-ве-ем.
Звон. Джером. Пар. Конус. Лоснится паркет.
(Пауза) — Это кто же тебе говорил?
(Безмятежная ясность) — Мама.
— Тебе пуговицу когда присивала. Присивала. Присивает, присивает и говорит Натаске…
— Тэк-с. Погоди, погоди, не вертись, а то я тебя обварю… Ух!
— Конфету какую хочешь, такую и бери.
— Вот я эту больсую хоцу.
— Подуй, подуй, и ногами не болтай.
(Женский голос за сценой) — Славка!
Стучит дверь. Петли поют приятно.
— Опять он у вас. Славка, иди домой!
— Нет, нет, мы с ним чай пьем.
— Он же недавно пил.
(Тихая откровенность) — Я… не пил.
— Вера Ивановна. Идите чай пить.
— Спасибо, я недавно…
— Идите, идите, я вас не пущу…
— Руки мокрые… белье я вешаю.
(Непрошенный заступник) — Не смей мою маму тянуть.
— Ну, хорошо, не буду тянуть… Вера Ивановна, садитесь…
— Погодите, я белье повешу, тогда приду.
— Великолепно. Я не буду тушить керосинку.
— А ты, Славка, выпьешь, иди к себе. Спать. Он вам мешает.
— Я не месаю. Я не салю.
Петли поют неприятно. Конусы в разные стороны. Чайник безмолвен.
— Ты уже спать хочешь?
— Нет, я не хоцу. Ты мне сказку расскази.
— А у тебя уже глаза маленькие.
— Нет. Не маленькие, расскази.
— Ну, иди сюда, ко мне. Голову клади. Так. Сказку? Какую же тебе сказку рассказать? А?
— Про мальчика, про того…
— Про мальчика? Это, брат, трудная сказка. Ну, для тебя так и быть. Ну-с, так вот, жил, стало быть, на свете мальчик. Да-с. Маленький, лет так приблизительно четырех. В Москве. С мамой. И звали этого мальчика Славка.
— Она сама дерется…
— Погоди. Это не о тебе речь идет.
(Сладкий, сонный бас) — Велосипед!
Петли поют. Коридор. Дверь. Белые руки, обнаженные по локоть.
— Боже мой. Давайте я его раздену.
— Приходите же. Я жду.
— Нет, нет… И слышать не хочу…
Как радостно спели петли…
Конусов нет. В слюдяном окошке черная мгла. Давно замолк чайник.
Свет лампы тысячью маленьких глазков глядит сквозь реденький сатинет.
— Пальцы у вас замечательные. Вам бы пианисткой быть…
— Вот поеду в Петербург, опять буду играть…
— Вы не поедете в Петербург. У Славки на шее такие же завитки, как и у вас. А у меня тоска, знаете ли. Скучно так, чрезвычайно как-то.
Жить невозможно. Кругом пуговицы, пуговицы, пуго…
— Не целуйте меня… Не целуйте… Мне нужно уходить. Поздно.
— Вы не уйдете. Вы там начнете плакать. У вас есть эта привычка.
— Неправда. Я не плачу. Кто вам сказал?
— Я сам знаю. Я сам вижу. Вы будете плакать, а у меня тоска… тоска…
— Что я делаю… что вы делаете…
Конусов нет. Не светит лампа сквозь реденький сатинет. Мгла. Мгла.
Пуговиц нет. Я куплю Славке велосипед. Не куплю себе туфли к фраку, не буду петь по ночам псалом. Ничего, как-нибудь проживем.
М.А. Булгаков, как многие молодые писатели 20-х годов, отдав дань художественному эксперименту (он увлекается ассоциативным монтажом эпизодов, пишет телеграфной рубленой фразой), участвовал в поисках новых способов изобразительности, адекватных новой эпохе, новым идейно-содержательным задачам.
В целом форму многих рассказов Булгакова можно назвать эскизной. Эта форма, введенная в русскую литературу ещё Тургеневым, как нельзя лучше отвечала художественному замыслу писателя и отражала процесс становления итоговых сложных форм.
Живут соседями, под одной крышей, женщина с маленьким сыном и одинокий молодой человек. Оба мучаются от нужды, неустроенности, одиночества. Именно одиночество и толкает их друг к другу. И рождается очаг человеческого счастья. Не богатого, не звонкого, но вполне настоящего, чтобы согреть холодную жизнь этих людей.
Булгаков пишет рассказ о том, что человек, обретя внимание и понимание другого человека, становится по-настоящему счастливым и возвращается в жизнь яркую, многомерную из серых сумерек своей тоски и одиночества.
Деталь-вещь выполняет две функции в рассказе. Она движет сюжет, являясь, таким образом, его существенным звеном. И она же – знак определённого психологического переживания героя, раскрывает его психологическую эволюцию, движение его духовного мира: герой не произносит монологов, автор не описывает доскональных переживаний – вместо этого предельно нагруженная психологическим подтекстом вещь, доминантная деталь-образ.
В рассказе всего четыре с небольшим страницы, однако сколько тепла, щемящей печали, нежности открывается перед читателем.
1. Бялый, Г. Тургенев и русский реализм [Текст] / Г. Бялый. – М.; Л.: Сов. писатель, 1962. – С. 247.
2. Булгаков, М.А. Собр. соч: в 5-ти тт. [Текст] / М.А. Булгаков. – М.: Худож. лит., 1989. – Т. 2. – С. 337–338.
Первоначально кажется, что это крыса царапается в дверь. Но слышен очень вежливый человеческий голос:
Поют дверные петли.
— Иди и садись на диван.
(От двери). — А как я по паркету пойду?
— А ты тихонечко иди и не катайся. Ну-с, что новенького?
— Позвольте, а кто сегодня утром ревел в коридоре?
(Тягостная пауза). — Я ревел.
— Меня мать наслепала.
(Напряженная пауза). — Я Сурке ухо укусил.
— Мама говорит, Сурка — негодяй. Он дразнит меня, копейки поотнимал.
— Все равно, таких декретов нет, чтоб из-за копеек уши людям кусать. Ты, выходит, глупый мальчик.
(Обида). — Я с тобой не возусь.
(Пауза). — Папа приедет, я ему сказу. (Пауза). — Он тебя застрелит.
— Ах, так! Ну, тогда я чай не буду делать. К чему? Раз меня застрелят…
— Нет, ты цай делай.
— А ты выпьешь со мной?
На корточках два человеческих тела — большое и маленькое. Музыкальным звоном кипит чайник, и конус жаркого света лежит на странице Джером Джерома.
— Стихи-то ты, наверно, забыл?
— Ку… Куплю я себе туфли…
— К фраку, и буду петь по ноцам…
— Псалом… и заведу… себе собаку…
— Нибудь как. Пра-зи-ве-ем.
— Вот именно. Чай закипит, выпьем, проживем.
(Глубокий вздох). — Пра-зи-ве-ем.
Звон. Джером. Пар. Конус. Лоснится паркет.
(Пауза). — Это кто же тебе говорил?
(Безмятежная пауза). — Мама.
— Тебе пуговицу когда присивала. Присивала. Присывает, присывает и говорит Натаске…
— Тэк-с. Погоди, погоди, не вертись, а то я тебя обварю… Ух.
— Конфету какую хочешь, такую и бери.
— Вот я эту больсую хоцу.
— Подуй, подуй и ногами не болтай.
(Женский голос за сценой). — Славка! Стучит дверь. Петли поют приятно.
— Опять он у вас. Славка, иди домой!
— Нет, нет, мы с ним чай пьем.
— Он же недавно пил.
(Тихая откровенность). — Я…не пил.
— Вера Ивановна. Идите чай пить.
— Спасибо, я недавно…
— Идите, идите, я вас не пущу…
— Руки мокрые…белье я вешаю…
(Непрошенный заступник). — Не смей мою маму тянуть.
— Ну, хорошо, не буду тянуть… Вера Ивановна, садитесь…
— Погодите, я белье повешу, тогда приду.
— Великолепно. Я не буду тушить керосинку.
— А ты, Славка, выпьешь, иди к себе. Спать. Он вам мешает.
— Я не месаю. Я не салю.
Петли поют неприятно. Конусы в разные стороны. Чайник безмолвен.
— Ты уже спать хочешь?
— Нет, я не хоцу. Ты мне сказку расскази.
— А у тебя уже глаза маленькие.
— Нет. Не маленькие, расскази.
— Ну, иди сюда, ко мне. Голову клади. Так. Сказку? Какую же тебе сказку рассказать? А?
— Про мальчика, про того…
— Про мальчика? Это, брат, трудная сказка. Ну, для тебя, так и быть. Ну-с, так вот, жил, стало-быть, на свете мальчик. Да-с. Маленький, лет так приблизительно четырех. В Москве. С мамой. И звали этого мальчика Славка.
— Она сама дерется…
— Погоди. Это не о тебе речь идет.
(Сладкий, сонный бас). — Велосипед.
Петли поют. Коридор. Дверь. Белые руки, обнаженные по локоть.
— Боже мой. Давайте, я его раздену.
— Приходите же. Я жду.
— Нет, нет… И слышать не хочу…
Как радостно спели петли.
Конусов нет. В слюдяном окошке — черная мгла. Давно замолк чайник. Свет лампы тысячью маленьких глазков глядит сквозь реденький сатинерт.
— Пальцы у вас замечательные. Вам бы пианисткой быть.
— Вот поеду в Петербург, опять буду играть.
— Вы не поедете в Петербург… У Славки на шее такие же завитки, как и у вас… А у меня тоска, знаете ли. Скучно так, чрезвычайно как-то. Жить невозможно. Кругом пуговицы, пуговицы, пуго…
— Не целуйте меня… не целуйте… мне нужно уходить… Поздно…
— Вы не уйдете. Вы там начнете плакать. У вас есть эта привычка.
— Неправда. Я не плачу. Кто вам сказал?
— Я сам знаю. Я сам вижу. Вы будете плакать, а у меня тоска… тоска…
— Что я делаю… что вы делаете…
Конусов нет. Не светит лампа сквозь реденький сатинет. Мгла. Мгла.
Пуговиц нет. Я куплю Славке велосипед. Не куплю себе туфли к фраку, не буду петь по ночам псалом. Ничего, как-нибудь проживем.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Псалом: краткое содержание, описание и аннотация
Михаил Булгаков: другие книги автора
Кто написал Псалом? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Псалом — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Первоначально кажется, что это крыса царапается в дверь. Но слышен очень вежливый человеческий голос:
Поют дверные петли.
— Иди и садись на диван!
(От двери.) — А как я по паркету пойду?
— А ты тихонечко иди и не катайся. Ну-с, что новенького?
— Позвольте, а кто сегодня утром ревел в коридоре?
(Тягостная пауза.) — Я ревел.
— Меня мама наслепала.
(Напряженнейшая пауза.) — Я Сурке ухо укусил.
— Мама говорит, Сурка — негодяй. Он дразнит меня, копейки поотнимал.
— Все равно, таких декретов нет, чтоб из-за копеек уши людям кусать. Ты, выходит, глупый мальчик.
(Обида.) — Я с тобой не возусь.
(Пауза.) — Папа приедет, я ему сказу. (Пауза.) Он тебя застрелит.
— Ах, так. Ну, тогда я чай не буду делать. К чему? Раз меня застрелят.
— Нет, ты цай делай.
— А ты выпьешь со мной?
На корточках два человеческих тела — большое и маленькое. Музыкальным звоном кипит чайник, и конус жаркого света лежит на странице Джерома Джерома.
— Стихи-то ты, наверное, забыл?
— Ку. Куплю я себе туфли.
— К фраку и буду петь по ноцам.
— Псалом. И заведу. себе собаку.
— Нибудь как. Пра-зи-ве-ем.
— Вот именно. Чай закипит, выпьем. Проживем.
(Глубокий вздох.) — Пра-зи-ве-ем.
Звон. Джером. Пар. Конус. Лоснится паркет.
(Пауза.) — Это кто же тебе говорил?
(Безмятежная ясность.) — Мама.
— Тебе пуговицу когда присивала. Присивала. Присивает, присивает и говорит Натаске.
— Тэк-с. Погоди, погоди, не вертись, а то я тебя обварю. Ух!
— Конфету какую хочешь, такую и бери.
— Вот я эту больсую ходу.
— Подуй, подуй, и ногами не болтай.
(Женский голос за сценой.) — Славка!
Стучит дверь. Петли поют приятно.
— Опять он у вас. Славка, иди домой!
— Нет, нет, мы с ним чай пьем.
— Он же недавно пил.
(Тихая откровенность.) — Я. не пил.
— Вера Ивановна. Идите чай пить.
— Спасибо, я недавно.
— Идите, идите, я вас не пущу.
— Руки мокрые. белье я вешаю.
(Непрошеный заступник.) — Не смей мою маму тянуть.
— Ну, хорошо, не буду тянуть. Вера Ивановна, садитесь.
— Погодите, я белье повешу, тогда приду.
— Великолепно. Я не буду тушить керосинку.
— А ты, Славка, выпьешь, иди к себе. Спать. Он вам мешает.
— Я не месаю. Я не салю.
Петли поют неприятно. Конусы в разные стороны. Чайник безмолвен.
— Ты уже спать хочешь?
— Нет, я не хоцу. Ты мне сказку расскази.
— А у тебя уже глаза маленькие.
— Нет. Не маленькие. Расскази.
— Ну, иди сюда, ко мне. Голову клади. Так. Сказку? Какую же тебе сказку рассказать? А?
— Про мальчика, про того.
— Про мальчика? Это, брат, трудная сказка. Ну, для тебя так и быть.
Ну-с, так вот, жил, стало быть, на свете мальчик. Да-с. Маленький, лет так приблизительно четырех. В Москве. С мамой. И звали этого мальчика Славка.
— . Довольно красивый, но был он, к величайшему сожалению, драчун. И дрался он чем ни попало — кулаками, и ногами, и даже калошами. А однажды по лестнице девочку из восьмого номера, славная такая девочка, тихая, красавица, а он ее по морде книжкой ударил.
— Она сама дерется.
— Погоди. Это не о тебе речь идет.
Читайте также: