Повесть о прихождении стефана батория на град псков краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
В лето 1581 замыслил высокогордый, лютый и надменный король Литовский Стефан по прозвищу Баторий пойти на богоспасаемый град Псков. И стал войска собирать по всей земле своей. И пришли к королю Стефану люди из многих земель и стран – литовские, и польские, и угорские, и немцы цесарские, и датчане, и шведы, и из Любека, и из Брауншвейга, и из иных мест. Всяких наемных людей собралось 60 тысяч, а своих 40 тысяч, так что всего было у короля Стефана 100 тысяч человек, не считая торговых людей. И, видя такую великую силу, говорил высокогордый тот король Стефан:
– С такой силой не только Псков захвачу, но и Великий Новгород и все пределы новгородские!
Узнав о намерении безбожного короля Стефана пойти на богоспасаемый град Псков, благоверный царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич посылает во Псков боярина своего и воеводу князя Ивана Петровича Шуйского и других воевод, а с ними множество воинов. И дает им свой царский наказ: стоять им за православную веру христианскую, и за святые церкви, и за него, государя, и за все православное христианство, если придется, до самой смерти.
Началась же осада богоспасаемого града Пскова 18 августа, на память святых мучеников Флора и Лавра.
Словно дикий вепрь из пустыни, пришел король Литовский со всеми своими силами. Словно адскую бездну, раскрыл он свою бездонную пасть, желая град Псков поглотить. Словно лютый великий змей, полетел он из пещер своих и, еще не долетев, думал, будто град Псков уже у него в утробе.
Придя ко Пскову, король повелел своим воинам объехать вокруг города и окружить его. Сам же стал советоваться с советниками своими, как бы им взять град Псков. И усмотрели они место – угол городской стены на реке Великой, у Покровских ворот, и надумали разбить в этом месте стену из орудий и так захватить город.
И повелел лукавый король Стефан начинать осаду. Свирепые же и лютые воины его весьма обрадовались тому и приступили ко взятию города со всем усердием. 1 сентября начали копать глубокие рвы по направлению к городу и выкопали за три дня пять больших рвов да семь поперечных рвов. А в тех рвах выкопали землянки – как бы настоящие дома, даже с печками, – и после насчитали псковичи 132 больших дома и 904 поменьше. В больших домах расположились ротмистры и сотники, а в меньших устроили себе жилище гайдуки. И так, окопавшись, приблизились к городу – между ними и городскими стенами остался лишь городской ров. Из выкопанной же земли насыпали со стороны города высокие валы, так что нельзя было за теми валами увидеть их с городских стен; в валах же проделали множество окошек, из которых стреляли по городу. Затем, ночью, прикатили туры и установили их напротив Свиных ворот и Покровской башни; на турыже поставили орудия и приготовились к штурму.
Шестого сентября, с раннего утра, начали бить по городу из орудий и били беспрестанно весь день до ночи. Также и на следующий день с утра били беспрестанно по городу в продолжение пяти часов – и разбили двадцать четыре сажени городской стены, и Покровскую башню снесли до основания, и половину Свиной башни разбили, и во многих местах городскую стену проломили. Проломы же были столь велики, что можно было въехать на городские стены даже на лошадях. И когда донесли об этом королю Стефану, то он очень обрадовался. И в тот же день пригласил король на обед всех своих первых советников, и гетманов, и ротмистров, и многих из ратных людей. И повелел им после обеда готовиться ко взятию Пскова.
В тот же день, 8 сентября, на праздник Рождества Пречистой Богородицы, в пятом часу дня, пошли все литовские люди ко граду Пскову на приступ. И шли радостно, надеясь вскоре захватить город. Увидев это, псковские воеводы повелели бить в осадный колокол. И сбежались к пролому множество псковичей, и приготовились крепко встать против неприятеля.
И вот, словно великая вода восшумела и словно великий гром грянул, – то пошло бесчисленное воинство литовское на приступ. И вскоре удалось литовцам взойти на городскую стену, и на Покровскую башню, и на Свиную башню. Наши же крепко стояли против них и бились мужественно и не давали литовцам продвинуться внутрь города. И горько было видеть, как головы христианские, словно колосья на жатве, пожинаются и на землю ложатся.
Когда высокогордый король Стефан увидел, что его воины уже заняли городскую стену, и укрепились на башнях, и подняли там свои знамена, он исполнился великой радости. Приближенные же его и избранные любимые дворяне, числом две тысячи человек, стали просить короля, чтобы тот отпустил их во Псков, обещая ему первыми войти в город.
И обрадовался король такому желанию их, и отпустил их во Псков; они же в едином порыве устремились к Свиной башне и укрепились в ней.
И разъярился король Стефан, и стал посылать к ротмистрам своим и ко всем воинам своим, веля им во что бы то ни стало взять город Псков. И с яростью и напором вновь устремились литовцы на приступ. У наших же множество воинов убито, а многие ранены или изнемогают от усталости.
Видя все это, посылают псковские воеводы в соборную церковь Живоначальной Троицы за святыми чудотворными иконами – верными помощниками и избавителями христианскими, надеясь на их помощь и заступление. И выносят священники из собора святую чудотворную икону Успения Пресвятой Богородицы из Печерского монастыря, и иные чудотворные иконы, и святые мощи святого и благоверного князя Гавриила‑Всеволода, чудотворца и заступника псковского, и несут их к городским стенам к пролому. И в тот же час, невидимо, пришло спасение граду Пскову. И устремились православные на литовцев, и Божьей милостью и молитвами Пресвятой Богородицы и святых чудотворцев согнали литву со стен.
Тотчас промчалась весть по всему граду Пскову о том, что прогнали литовцев; женам же псковским велено‑де собираться у пролома и остаток литвы побивать. И, забыв про немощь свою, устремились все жены псковские к проломному месту. Одни из них, кто помоложе и посильнее, стали с литвой биться и литву побивать; другие орудия литовские в город затаскивали, или подносили камни защитникам города, или подавали воду тем, кто устал и изнемог от жажды. И так одолели литовцев: когда наступила ночь, ни одного врага не осталось на городских стенах.
Бояре же и воеводы псковские никоим образом не давали литовцам взойти на городскую стену. Напротив проломного места они повелели соорудить деревянную стену с многочисленными бойницами и во многих местах установить орудия. Между каменной и деревянной стенами выкопали ров и утыкали его острым дубовым частоколом, также расположили частокол по всему пролому и в башнях. И все люди усердно готовились к отражению приступа: одни заготавливали смолу, чтобы бросать ее зажженной в неприятеля, другие варили в котлах кипяток с нечистотами, третьи готовили кувшины с порохом или сухую сеяную известь, которой можно было засыпать литовцам их бесстыжие глаза. Каждый день, а иногда и по два и по три раза в день, литовцы приступали к стенам, но всякий раз, с Божьей помощью, псковичи отбивались от них.
Каждый день псковичи совершали вылазки из города и захватывали литовских языков. От них‑то стало известно о том, что литовцы готовят подкопы под городские стены – каждое войско свой: есть польский подкоп, есть литовский, есть угорский, а всего девять подкопов в разных местах. Однако никто из пленных не знал, к какому месту какой подкоп ведет. И повелели воеводы копать из города слухи, пытаясь обнаружить подкопы. Но до времени все было тщетно.
И вот каким образом были обнаружены подкопы. Однажды, а было это 20 сентября, псковские священники, как обычно, пришли к Покровской башне с иконами и с крестами и стали совершать молебен. Литовцы же, услыхав, что в этом месте собрался народ, стали метать в город тяжелые камни.
И один из камней угодил в чудотворную икону святого великомученика Димитрия Солунского, греческого письма, в золоченый доспех на святом, возле правого плеча, и пробил доспех до самой доски. И не осталось безнаказанным столь дерзостное надругательство над чудотворным образом святого мученика Христова: в этот самый день из литовского войска прибежал во Псков перебежчик – некий Игнаш, родом русский, бывший прежде стрельцом в городе Полоцке; он и указал воеводам те места, к которым вели подкопы. Воеводы же возблагодарили Бога и святого великомученика Димитрия и спешно повелели копать слухи против тех подкопов. И вскоре сошлись наши слухи с главными литовскими подкопами, и так расстроился злой их умысел. Остальные же литовские подкопы обрушились сами собою.
Тогда литовцы придумали новое ухищрение для того, чтобы взять город. 28 сентября к городским стенам прискакали литовские гайдуки, и градоборцы, и каменосечцы и, прикрываясь особыми прочными щитами, начали подсекать кирками каменную стену. В это же время из‑за реки Великой стали стрелять по псковичам из всех орудий.
Государевы же бояре и воеводы, видя новую беду, нависшую над городом, повелевают людям поджигать смолу и бросать ее вниз, на литовские щиты, чтобы не выдержали литовцы огня и дыма и побежали прочь от города. Внизу же городской стены повелевают провертеть частые бойницы и сквозь те бойницы стрелять по литовцам и колоть их копьями. Сверху же льют на них горячую смолу, и деготь, и кипяток, бросают горящий просмоленный лен и кувшины с порохом. И многие из литовцев, не выдержав этого, побежали прочь из‑под города, но другие, надежно прикрываемые щитами, продолжали упорно подсекать стену. Некоторые из них уже так углубились в нее, что их нельзя было достать ни огнем, ни кипятком, ни горящей смолою. И тогда псковичи взяли прочные шесты и привязали к ним длинные крепкие кнуты, а на их концы привязали железные палки с острыми крюками. И теми кнутами, спустив их с городской стены, стали стегать литовцев, и цеплять их за одежду и за туловища, и так вытаскивать из‑под стены наружу – подобно тому, как ястреб вытаскивает своим острым клювом утят из‑под кустов на заводи.
И бежали литовские гайдуки, и градоборцы, и каменосечцы к королю Стефану.
И тогда повелел надменный король Стефан отвести свои войска от Пскова. Сам же вскоре, 1 декабря, поехал от Пскова в Литовскую землю, но осаду с города не снял, а оставил у Пскова пана канцлера, польского гетмана, а с ним множество воинов. И повелевает король канцлеру продолжить осаду города и взять его измором. И похваляется канцлер, что выстоит он город Псков и захватит его.
И стоял канцлер польский со множеством войска у города Пскова, но не смел ни на приступ пойти, ни даже к городу приблизиться. Воеводы же псковские не бездельничали, но совершали многочисленные вылазки из города и множество людей литовских побивали и в полон уводили.
Через несколько дней, 17 января, показались из литовских станов многие люди, конные и пешие, двигающиеся к городу. Воеводы псковские решили, что литовцы снова идут на приступ, и стали готовить людей к бою. Но вскоре увидели, что литовское войско остановилось недалеко от города, и выехал из него один конный – то был русский, сын боярский по имени Александр Хрущов. И въехал он в город Псков, и сообщил воеводам псковским о том, что, по государеву приказу, государевы послы заключили мир с королевскими послами. Так, великим и неизреченным Божиим милосердием и помощью и заступничеством истинной помощницы нашей Пресвятой Богородицы и всех святых закончилась псковская осада. Вскоре, 4 февраля, польский канцлер со всеми своими силами ушел в Литовскую землю, и отворились тогда ворота во граде Пскове, бывшие затворенными шесть месяцев.
Доблесть псковичей (был отбит 31 приступ, Псков не сдался), увы, не помогла одержать победу в войне. Надвигающаяся зима принудила поляков пойти на мирные переговоры – первоначально они вместе со шведами планировали атаковать всю Новгородскую землю.
В 1582 году Иван IV заключил со Стефаном Баторием Ям‑Зампольский мир, по которому Россия отказалась от всех приобретений в Ливонии в пользу Речи Посполитой и передала последней город Полоцк; военные действия прекратились, Ливонская война закончилась, но спор о литовско‑русских границах остался незавершенным.
В комментариях даются ссылки на произведения польских авторов, участников осады Пскова: Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию (осада Пскова) и дипломатическая переписка, главным образом к заключению Запольского мира. Издал по поручению импер. Академии наук М. Коялович. СПб., 1867. (Далее в тексте — Коялович); Пиотровский С. Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию. (Осада Пскова) / Пер. с польского О. Н. Милевского. Псков, 1882. (Далее — Пиотровский); Гейденштейн Р. Записки о московской войне (1578—1582) / Пер. с лат. СПб., 1889. (Далее — Гейденштейн).
ОРИГИНАЛ
ПОВѢСТЬ О ПРИХОЖЕНИИ ЛИТОВСКОГО КОРОЛЯ СТЕФАНА ВЕЛИКИМ И ГОРДЫМ ВОИНСТВОМ НА ВЕЛИКИЙ И СЛАВНЫЙ БОГОСПАСАЕМЫЙ ГРАД ПСКОВЪ; ОТКУДЫ И КАКО И КОИМ ОБРАЗОМ ПОПУСТИ ЕГО БОГЪ НА РУСКУЮ ЗЕМЛЮ ГРѢХ РАДИ НАШИХ, И КАКО ВЕЛИКОЮ МИЛОСТИЮ ПРЕБЕЗНАЧАЛЬНЫЯ ТРОИЦЫ К НАМ ГРѢШНЫМ ХРИСТИЯНОМ ОТО ГРАДА ПСКОВА СО СТУДОМ МНОГИМ И ВЕЛИКИМЪ СРАМОМ ОТИДЕ
ПОВЕСТЬ О НАШЕСТВИИ ЛИТОВСКОГО КОРОЛЯ СТЕФАНА С ВЕЛИКИМ И ГОРДЫМ ВОЙСКОМ НА ВЕЛИКИЙ И СЛАВНЫЙ БОГОСПАСАЕМЫЙ ГРАД ПСКОВ; ОТКУДА И КАК И КАКИМ ОБРАЗОМ ПОСЛАЛ ЕГО БОГ ЗА ГРЕХИ НАШИ НА РУССКУЮ ЗЕМЛЮ, И КАК ПО ВЕЛИКОЙ МИЛОСТИ ПРЕБЕЗНАЧАЛЬНОЙ ТРОИЦЫ К НАМ, ГРЕШНЫМ ХРИСТИАНАМ, УШЕЛ ОН ОТ ГРАДА ПСКОВА СО СТЫДОМ МНОГИМ И С ВЕЛИКИМ СРАМОМ
Бѣ же сие в лѣто 7085-го, во царьство благовѣрнаго и христолюбиваго государя нашего, царя и великого князя Ивана Васильевича, всеа Русии самодержца, и при благовѣрных его царевичех, царевиче князѣ Иване Ивановичѣ[1] и царевиче князѣ Федоре Ивановичѣ.[2]
Было же это в год 7085-й (1577), в царство благоверного и христолюбивого государя нашего, царя и великого князя Ивана Васильевича, всея Руси самодержца, и при благоверных его царевичах, царевиче-князе Иване Ивановиче и царевиче-князе Федоре Ивановиче.
Правящих и государем нашимъ добре православныя християнство Росийское царство, от околних же невѣрных царей, и королей, и всяких начальникъ, воюющих и насилующих его, государя, Росийское царство православных, и яже под его царьскою высокою десницею всѣх живущих обороняше и защищашя. Наипаче за святыя церкви и честныя монастыри и за святую православную християнскую вѣру изрядно на враги стояще и побораху, бѣ бо от Бога первопрестольный християнский царь во вся четыре конца вселенныя, совершенныя его ради святыя християнския вѣры хранящего и тверде сию держати и хранити непорочне и повелевающего.
Достойно правили государи наши православным христианским Российским царством, всех живущих под их царскою высокою десницею обороняли и защищали от соседних иноверных царей, и королей, и всяких военачальников, воюющих и разоряющих его, государя, Российское царство православных. Особенно твердо стояли и боролись они против врага за святые церкви и честные монастыри и за святую православную христианскую веру, ибо поставлен первопрестольный наш христианский царь на все четыре конца вселенной от Бога, повелевающего хранить святую христианскую веру и твердо ее держать и хранить непорочно.
В та же времена на его государство прииде к нему, государю, вѣсть от полуношныя страны Росийского его царство о насилии и о нахожении вои худѣйших, паче иных земли, от Вифлянския земли нѣмец:[3] не токмо же многим государевым страны тоя градом и весѣм много зла сотворяют и насилуют, но и чюдотворное святое мѣсто Успение Пречистыя Богородицы Печерского монастыря[4] около все обвоеваша и запустошиша и многозельная злая монастырю творяху.
В это же время в его государство пришла к нему, государю, из северной стороны Российского его царства весть о нашествии Лифляндской земли немцев, из всех народов самых злых воинов, и о насилиях их: они не только многим государевым городам и селам в той стороне много зла учинили и насилия, но и около чудотворного и святого места, Печерского монастыря Успения Пречистой Богородицы, все повоевали и привели в запустение и монастырю очень много зла причинили.
Слышав же сие, христолюбивый царь государь, князь великий Иван Васильевичь всеа Русии, яко не токмо его государевым градом и весѣм тамо приближным насилуют, но и чюдотворное Печерское мѣсто крѣпце вооружаютца, утесняют, сего ради не токмо во отмщение вое посылает на вифлянския нѣмцы, но и сам царь государь за Богородицын дом[5] на враги воополчаетца и со благовѣрным своим царевичем со княземъ Иваном Ивановичем. Приемши же царь государь благословение от отца своего Антония митрополита, пути ся косает. Достигшу же государю нашему своея вотчины, славнаго града Пскова, в том же граде Пскове благовѣрный царь государь по чину устрояет своих бояр и воивод, коегождо над повелѣнным его полком воиводствовати и по чину правити; бѣ бо той град на рубежѣ от невѣрных градов, насилующих враг, пути же шественну на враги начинающуся из славнаго града Пскова.
Христолюбивый царь-государь, князь великий Иван Васильевич всея Руси услышал, что не только его государевы города и близлежащие села разоряют, но и чудотворный Печерский монастырь, крепко вооружась, притесняют, и потому на отмщение царь-государь не только свои войска посылает на лифляндских немцев, но и сам ополчается на врагов за Богородицын дом вместе с благоверным своим царевичем, князем Иваном Ивановичем. Приняв благословение от отца своего духовного, митрополита Антония, царь-государь пускается в путь. Прибыв в свою отчину, славный град Псков, благоверный царь-государь по чину распределяет в граде Пскове своих бояр и воевод, повелевает каждому в указанном ему полку воеводствовать и исполнять должное; ибо стоял этот город на границе с городами иноверных врагов, творящих насилие, и путь на врагов начинался из славного города Пскова.
Достигшю же ему, государю, Лифлянские земли, слышав же сие жители Вифлянския земли, нѣмцы, царьское на них нашествие и разумѣюще его в воинствѣ крѣпко силна, немощь же свою знающе, возмятошася и восколебашеся, яко пьянии. Овии же от них во ины страны бѣгаяше; инии же во градех своих затворишася, на твердости же града надѣющеся; овии же смущающеся: во градех ли седети крѣпко или покоритися и з дарми руского царя, великого князя государя срести, вѣдуще, яко твердоя их укрепленныя каменныя стѣны против руских стенабитных сосуд отстояти не могут.
Когда достиг государь Лифляндской земли, прослышали жители Лифляндской земли, немцы, о царском на них нашествии, пришли в смятение и зашатались от страха, как пьяные, зная о сильном и храбром войске его и осознавая бессилие свое. Одни из них в иные земли побежали; другие в своих городах затворились, надеясь на крепость городских стен; третьи же колебались: обороняться ли в городе или же покориться и с дарами встретить русского царя, великого князя-государя, ибо знали они, что надежно укрепленные их каменные стены не смогут устоять против русских стенобитных орудий.
Божиею же милостию и Пречистыя Богородицы молением и святых великих чюдотворцовъ царь государь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии не токмо отмстителем врагом Божиим явися, но и государь всей земли той Вифлянской по достоянию прославися. Овии же их грады за щитом восприимаша, сии же никоея милости ни живота не получиша. Инии же нѣмцы из своих градов за многия поприще схожаша и со многими дарми, и з женами своими, и з детьми царю государю поклонишася; милосердие же своего государь над таковыми показоваша. Елицы же их, на многолюдие или на твердости града надѣющеся, крѣпцы вооружишася сидѣти, у них же стѣны даже и до основания разрушити повелѣ, самих же розными горкими розличными смертьми, и их жены, и их дѣти, умрети повелѣ, да и прочии страх приимут.
Божиею милостию и молением Пречистой Богородицы и святых великих чудотворцев царь-государь и великий князь Иван Васильевич всея Руси не только отомстил врагам Божиим, но и заслуженно прославился как властитель всей земли той Лифляндской. Некоторые их города силою взял, их жители никакой милости и пощады не получили. Другие же немцы с женами своими и детьми вышли из городов своих за несколько поприщ со многими дарами и царю поклонились; по отношению к этим явил свое милосердие государь. Те же города, жители которых, надеясь на свою силу и крепость городских стен, твердо решили выдержать осаду, повелел государь до основания разрушить, а всех жителей с женами и детьми умертвить разными мучительными способами, чтобы и другим внушить страх.
Слышав же сие от окрестныих суседех сусѣди курланския нѣмцы, яко от росийского царя государя никоя же твердость отстоятися не может, а приходящии к нему, ко государю, з дары и с честию великую ослабу приемлют; собравши же ся начальницы страны тоя, курланских нѣмец, совѣт сотворше, да пошлют к нашему государю со многими дарми послы своя, и да и милость руский государь да покажет над ними, и над ихъ землею милость, и наложит по своему государеву хотѣнию на них повселѣтную дань. Совѣту же их тако сотворившу, умилостивив же ся государь до них, дары у них восприя и имъ же повелѣ на старых своих мѣстех жити, дани же на них повселѣтныя уложи и паки во свою землю отпусти их. В Вифлянскую же землю до конца повоива,[8] многия грады восприя, живущее в них в плѣн отведе, богатество же их и безсчисленное злато, и сребро, и узорочья всякия в царствующей град Москву прикати. Сам же царь государь добръ, здоров, славен побѣдитель во свою отчину на Рускую землю возвратися.
И узнали от ближайших соседей Курляндской земли немцы, что перед российским царем-государем ни одна твердыня устоять не может, а приходящие к нему, государю, с дарами и с честию великое послабление получают; собрались военачальники страны той, курляндских немцев, на совет и решили послать к нашему государю со многими дарами своих послов и просить русского государя смилостивиться над ними и над их землею и обложить их ежегодной данью по его, государеву, усмотрению. Когда же они так и поступили, то смягчился государь, дары у них принял, им же на старых своих местах повелел жить, ежегодною данью их обложил и обратно в свою землю отпустил. Лифляндскую же землю всю завоевал, многие города взял, их жителей в плен отвел, богатство же их и бесчисленное золото, и серебро, и сокровища всякие в царствующий град Москву отвез. Сам же царь-государь в добром здравии и со славой победителя возвратился в свою отчину, на Русскую землю.
Приходит же государь первие в дом Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения Печерского монастыря и припадает к Пречистой Богородицы чюдотворныя иконы в подножие на мрамор помоста церковнаго, слезы же, яко струя, ото очию испущающе, от устъ же своих благодарныя пѣсни Богородицы возсылающе, обѣты же своя вся Богородицы устрояюще, отдающе, безсчисленное множество злато и сребро Пречистой в дом отдав, многия села и узорочья новоплененныя къ монастырю присовокупляет. И тако паки Пскова достизает, в соборную же церковь Живоначальныя Троицы паки приходит и пред святыми иконами благодарныя слезы проливает, Богу же, и Пречистой Богородицы, и всѣм святым, и благовѣрному князю Гаврилу-Всеволоду многорадостно сплетенные хвалы возсылающе, обѣты же своя вся исправляюще. Паки же славнаго своего града Москвы достизает и тамо велехвален побѣдитель ото всѣх показася: не токмо в Русийском его царствѣ, но и по всѣм окрестным царством и королевством произнесеся высокое над вифляны победительство.
Вначале приходит государь в дом Пречистой Богородицы, Печерский монастырь честного и славного ее Успения, и преклоняет колена на мрамор помоста церковного у подножия чудотворной иконы Пречистой Богородицы, потоки слез из очей испуская, вознося из уст благодарные молитвы Богородице, все свои обеты Богородице исполняет, бесчисленное множество злата, и серебра, и драгоценностей передает в дом Пречистой, многие села, только что завоеванные, к монастырю присоединяет. Затем снова прибывает в Псков, снова приходит в соборную церковь Живоначальной Троицы и перед святыми иконами проливает благодарные слезы, Богу, и Пречистой Богородице, и всем святым, и благоверному князю Гавриилу-Всеволоду многорадостно сплетенные похвалы возносит, обеты свои все исполняет. После того в славный свой град Москву возвращается и там как прославленный победитель пред всеми предстает: не только в Российском его царстве, но и по всем окрестным царствам и королевствам пронеслась слава о высокой его победе над Лифляндией.
Положение дел Русского государства в 1581 году выглядит удручающе. Царь Иван Васильевич Грозный - он же Иван IV, правивший в тот момент, находился в состоянии войны со всеми соседями. С Польшей и Литвой на западе и северо-западе, на севере со Швецией, войска которой, под предводительством Делагарди, захватили Корелу. На восточном направлении отложилось Сибирское ханство во главе с Кучумом, прекратило платить дань и более того, татары стали совершать набеги на русские земли. На юге, юго-востоке и юго-западе царь был вынужден держать войска для отражения нападений Крымского ханства и Ногайской орды. Вот такая невеселая картинка получилась. Кольцо врагов.
Экономическое положение оптимизма тоже не вызывало: Ливонская война и Опричнина опустошили казну, возникновение казачества на Дону и Волге, потребовало от правительства законов о дальнейшем закрепощении крестьян, что с принятием Судебника 1550 года и произошло. Но отток крестьян на вольные земли не остановился. А так как главной ударной силой Русского государства была поместная конница, содержавшаяся за счет крестьянства, соответственно количественно и качественно войско уменьшалось. Что-то длинным получился у меня обзор, пора переходить к сути темы.
Третий поход Стефана Батория.
Два предыдущих, для поляков и литовцев закончились успешно - Россия потеряла Полоцк, Великие Луки, Холм, Заволочье.
Стефан Баторий (1533 - 1586), с 1575 король Польши, с 1576 Великий князь Литовский, был по национальности венгр. Учился в Падуанском университете, служил турецкому султану Сулейману Великолепному (был князем Трансильвании, находившейся под протекторатом Османской Порты), с чьей помощью и стал польским королем. Был и на службе у австрийских Габсбургов, где приобрел опыт, участвуя в нескольких военных кампаниях. Доводилось выполнять и дипломатические миссии.
Став королем, активно занялся реорганизацией армии: ввел рекрутские наборы для создания регулярной пехоты, доведя ее численность до 12 тысяч, ввел для полков новые тактические построения, стал основателем королевской гвардии. Увеличил число литовской конницы до 10 тысяч. Широко пользовался услугами европейских наемников - профессионалов. Стефан Баторий призвал в армию казаков, так называемых реестровых, назначив над ними главой князя Михаила Вишневецкого.
Силы сторон
Население Пскова, с женщинами и детьми, на тот момент насчитывало 20 тысяч, плюс жители окрестных сел и посадов, сбежавшихся под защиту псковских стен. В осаде оказалось, вместе с гарнизоном, около 30-35 тысяч человек.
Руководство обороной возглавил князь Иван Шуйский , один из героев битвы при Молодях в 1572 году. Другими руководителями обороны были: князь Василий Скопин-Шуйский , в походах 1577 и 1579 г.г. был воеводой сторожевого полка; князь Андрей Хворостинин , участник Полоцкого похода; воевода Никита Очин-Плещеев - воеводствовал в Смоленске и Изборске; Владимир Бахтеяров-Ростовский - воевода Старой Руссы; Василий Лобанов-Ростовский - служил воеводой в Рязани и Пронске; дьяк Пушечного приказа Терентий Лихачёв - специалист в артиллерийском деле: дьяки Афанасий Викулин и Сульмен Булганов .
Укрепления Пскова
Подготовка к штурму
18 августа 1581 года у реки Череха, не далеко от Пскова, появились вражеские разъезды. Жители посада укрылись в городе, после чего посад подожгли. Легкая кавалерия противника оказалась в пределах видимости с городских стен и была атакована отрядом дворянской конницы, во главе с Андреем Хворостининым, поляки стали притворно отступать, пытаясь заманить русских в засаду, но какие-то нетерпеливые венгры выступили раньше времени, наши заметив их, отступили под защиту крепостных орудий.
2 сентября, ночью, началась подготовка к штурму по всем правилам фортификации. Руководили работами итальянские инженеры. Работы по прокладке траншей распределили следующим образом: первой траншеей занимались литовцы, вторую копали немцы, третьей и четвертой - поляки, пятая досталась венграм.
3 сентября ночью, псковичи зажги какое-то сооружение внутри города, тем самым подсветили окрестности и обстреляли строящиеся траншеи из пушек. Кроме того осажденные подсвечивали вражеские окопы калеными ядрами.
Траншеи располагались напротив Окольного города, их соединили поперечными ходами. В траншеях и ходах соорудили землянки. После снятия осады количество землянок посчитали - их оказалось 139 больших с печами и 904 малых. В земляных валах, перед траншеями, сделали окна для пушечной и ружейной стрельбы. Для установки крупнокалиберных орудий поляки построили туры. Первую подкатили к Свинузской башне, вторую и третью установили напротив Покровской башни. 30 пищалей полевой артиллерии выкатили ближе к стенам. Места сбора полков, выделенных для штурма, прикрыли земляными валами.
Штурм
7 сентября начался обстрел из больших орудий двух городских башен - Свинусской и Покровской. Польская батарея из восьми орудий стреляла по Свинусской башне, а две венгерские батарей вели перекрестный огонь по Покровской. Обстрел продолжался целый день, до следующего утра. Полякам удалось разрушить стены около башни, образовались проломы, достаточно широкие для штурма.
Время от времени небольшим отрядам стрельцов, с боем, удавалось пробиться в Псков. Те, кто не пробился, образовали свое кольцо вокруг лагеря Батория, и начали партизанить, чем затрудняли полякам подвоз боеприпасов и продовольствия. Начались холода, а с ними и дезертирство. Враг страдал, не только от холода, но и от голода, иностранных фуражиров ловили и убивали. Для наемников у короля закончились деньги, что тоже не способствовало укреплению дисциплины. Тех, кто пьянствовал, привязывали к позорному столбу, а тех, кто мусорил в лагере, били палками.
Конец осады
Наемники опять потребовали выплаты денег, опасаясь, что из-за поражения им не заплатят. Баторию пришлось поручиться польскими землями, что жалованье в любом случае будет выплачено. Король покинул лагерь 1 декабря, с ним отъехали шляхтичи, пошедшие на войну добровольцами. Наемники остались осаждать Псков. Сильные морозы, по европейским меркам, косили наемников не хуже ядер и пуль. Во время осады были попытки захвата Печорского монастыря, расположенного близко к Пскову. Его оборона требует отдельного повествования. Историки подсчитали, что за время осады, войска Батория 31 раз ходили на приступ псковских стен, а осажденные совершили 46 вылазок.
Осада Пскова закончилась с заключением Ям-Запольского перемирия на 10 лет. 4 февраля, сильно потрепанная армия Батория, отошла от города.
"Повесть о прихождении шведского короля Густава Адольфа на град Псков"
"Повесть" посвящена значительному историческому событию - обороне Пскова, осажденного шведскими войсками в августе-октябре 1615 г. "Повесть" была создана под непосредственным впечатлением от описываемых событий, имя ее автора неизвестно. С уверенностью можно утверждать, что он был псковичом, участником обороны города и имел духовное звание.
"Повесть" начинается сразу же с описания прихода шведов и первого сражения у стен Пскова 15 августа, закончившегося пленением шведского полководца Ивера Горна и неудачной попыткой проникнуть в город через ворота у Нижних решеток. Затем автор подробно описывает жесточайший обстрел стен города и приступ 18 августа у Варлаамских ворот и башни, кульминацией "Повести" становится решающее сражение 9 октября. Описание штурмов и защиты города создается под значительным литературным влиянием "Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков", что объясняется аналогичностью многих ситуаций осады, восторженным отношением обоих авторов к Пскову и его защитникам, а также сходством понимания событий как значительных и важных не только для истории Пскова, но и для всей Русской земли. Однако стиль "Повести о прихождении Густава Адольфа" более сдержан, он не столь изощренно сложен и живописен, как у Василия, автора "Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков". Характерной чертой "Повести о прихождении Густава Адольфа" является обилие видений, занимающих значительную часть текста (шведы рассказывают о стрельбе "изо лба" церкви Варлаама Хутынского, о святых псковских князьях Всеволоде и Довмонте, ездящих на конях во вражеском стане, "ужасающа латынь и побивающа"; благочестивый Иоанн накануне битвы 9 октября видит крестный ход из церкви Варлаама Хутынского в Троицкий собор, священников, несущих котел крови и пресветлые венцы; он же рассказывает о видении на небе трех сияющих крестов, закрывающих Псков от врага и др.), в видениях раскрывается идея "богоспасаемости" Пскова, пронизывающая все повествование. "Повесть о прихождении Густава Адольфа" не получила такого широкого (известно пять ее списков) распространения, как "Повесть о прихождении Стефана Батория", что объсняется, вероятно, не только масштабом события, о котором в ней рассказывается, но и ее литературными особенностями.
Читайте также: