Платон парменид краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Чтобы понять структуру неоплатонизма необходимо разобраться с положительными гипотезами диалога Платона "Парменид" . Для этого обратимся к А.Ф.Лосеву, который разжевывает эти гипотезы. Вот его интерпретация четырех положительных и четырех отрицательных гипотез:
I. Полагание одного (137с – 160b).
A. Выводы для одного (138с – 157b):
a) при абсолютном полагании одного (137с – 142b) и
b) при относительном полагании одного (142b – 157b).
B. Выводы для иного (157b – 160b):
a) при относительном полагании одного (157b – 159b) и
b) при абсолютном полагании одного (159b – 160b).
II. Отрицание одного (160b – 166c).
A. Выводы для одного (160b – 164b):
a) при относительном отрицании одного (160b – 163b) и
b) при абсолютном отрицании одного (163b – 164b).
B. Выводы для иного (164b – 166с):
a) при относительном отрицании одного (164b – 165е) и
b) при абсолютном отрицании одного (165b – 166с).
Нас будут интересовать четыре первые гипотезы, к которым мы добавим еще одну. Первая гипотеза, с которой начинается вторая часть диалога гласит - Есть единое. Мы пока не утверждаем что оно есть, как во второй гипотезе, мы полагаем его как объект ума. Единое - это субстантивация единичности, свойства, присущего всему сущему. Без наличия этого свойства ничто не возможно, без единичности ничто не может быть. А поэтому и без единого ничего не существует, ибо оно есть условие существования всего.
Об этом чистом абсолютном едином мы не можем ничего сказать. Оно абсолютно одно, и нет ничего иного ему. Все что мы о нем скажем будет иным ему. Любой предикат нарушит его единичность. Потому мы не можем сказать что оно есть или его нет, не можем его никак обозначить. Только единичность, и больше ничего. Оно скрыто и непостижимо, но, в то же время, все причастно ему, все несет на себе его печать, без которой ничего не будет. Уберем единичность из вещи, слова, буквы, мысли - и их не будет.
Теперь перейдем ко второй гипотезе - Единое есть. Здесь уже появляется бытие. Бытийственность не есть единичность, и поэтому возникает двойственность, которая все же слита в одно единое сущее. Такое единое есть целое, состоящее из единичности и бытийственности, и которое будет уже не абсолютным единым, а относительным, соотнесенным с иным, бытием. У нас появилась инаковость единому в виде бытия. А откуда взялась эта инаковость? Мы бытие произвольно внесли во вторую гипотезу, или оно как-то выводится из первой?
Прежде всего надо заметить, что бытие, наравне с единым, это базовая характеристика любого сущего. Все что есть существует в силу причастности не только единому, но и бытию. Бытие, как и единое, - условие существования всего. Но единое первично бытию. Ведь бытие - это то что есть. Может ли быть то что есть без единичности? Ему надо явно отделиться от того чего нет. Иметь предел себе, своей естьности. А предел чему-либо как раз и задает единичность. Без единого мы будем иметь лишь неопределенность.
Откуда же берется бытие? Как можно из абсолютного единого вывести относительное? Можно предположить, что т.к. в первом едином отсутствует иное, то это делает его абсолютно свободным. Для такого единого нет ничего ограничивающего. Это абсолютная всевозможность, - возможность быть, не быть, быть собой и быть иным себе. И все это одновременно, точнее вневременно. Таким образом, инаковость первоединого - следствие его абсолютной свободы.
Теперь посмотрим на эту инаковость. Эта первоинаковость полностью отлична от единого. Как абсолютное единое есть полное отсутствие иного, так и возникшая инаковость - полностью лишена единого. Но она не равносильна ему, она лишь следствие его, его абсолютное отрицание. Здесь еще нет градаций и переходов, здесь все просто - абсолютное единое и абсолютно иное ему. Что это за иное? Это четвертая гипотеза, которая в лосевской интерпретации будет - Иным при абсолютном полагании одного.
Как из этого иного сделать бытие? Раз уж мы задались вопросом выведения бытия из первоединого. Можно предположить, что иное, исходя из единого, неизбежно возвращается к нему. В самом деле, куда ему еще идти. И тут у нас выходит двойное отрицание - не единое (иное), не не единое. В итоге получается единое вернувшееся к себе самому, ставшее самим собой, обрётшее себя. Это обладание самим собой и будет бытием единого, или единым сущим.
Это единое уже есть по полной программе. И о нем можно сказать очень много, если не все. Это целое состоит из двух частей - единого и бытия. Первая часть едина и в тоже время есть, и вторая часть есть и едина. Т.е. обе части тоже состоят из двух частей, и так до бесконечности. Таким образом бытие делит единое на многое, но целостность при этом остается незыблемой. Пока не прибегает мышка с виляющим хвостиком. И яйцо вдруг разбивается и мы переходим к следующей гипотезе.
Следующая гипотеза - это уже не единое, это иное. Но не полностью иное, как то о котором мы уже говорили, а лишь в какой-то степени. Ибо это не что иное, как наш привычный мир, состоящий из единичностей. А раз так, то каждая единичность несет в себе единое, будучи причастным ему. Таким образом мы здесь видим смесь из единого и иного. Но здесь больше инаковости, поэтому мы называем это иным. Такое иное известно как многое.
В четвертой гипотезе иное господствует в полной мере. Что о нем можно сказать? Да ничего. Это ничто, неопределенность, запредельная бытию и небытию. Это единое в своем полном отрицании. Мы о нем, как и о первом едином, ничего толком не можем сказать. Оно ускользает от определений и названий. Разве что - пустота.
Отрицательные гипотезы мы рассматривать не будем, и немного все исказив, вставим еще одну положительную. Она таки есть, как рассуждение, которое в схеме А.Ф.Лосева включено во вторую гипотезу. Это та самая история про мышку, когда единое вдруг превращается во многое. Назовем ее - Переход от единого к иному (155e – 157b).
В итоге у нас получается пять положительных гипотез:
1. Абсолютное единое
2. Относительное единое
3. Переход от единого к иному
4. Относительное иное
5. Абсолютное иное
Теперь перейдем собственно к самому неоплатонизму. В чем его нео? А в том, что Плотин взял эту схему и наполнил ее содержанием. В итоге получилось следующее:
Единое Плотина полностью аналогично единому из диалога "Перменид". О нем ничего нельзя сказать, а если и говорить, то только апофатически - не есть, не не есть, адвайта. Как пишет Платон - оно не иное себе (не было бы единым), не иное иному (инаковость свойство иного), не тождественно иному, не тождественно себе (тождество предполагает двойственность).
Далее идет Ум. О нем писал Аристотель. Плотин пристроил туда платоновские идеи. Получилось нечто самосознающее, со всей инфой обо всем. Можно сказать, что это абсолютное сознание в основе всего сущего. И, собственно, это и есть истинно сущее, соответствующее второй гипотезе. Что значит быть истинно сущим? Это значит быть тождественным себе. Хотя инаковость там уже присутствует, а значит не все так просто. Платон пишет о едином сущем - оно тождественно себе, иное себе, тождественно иному, иное иному. Почему так - это отдельный вопрос. Главное что тождественность себе присутствует. Но насколько этот Ум и идеи абсолютны? Скажем так - почти абсолютны. Абсолютность первого единого им не переплюнуть. Относительно же всего остального они весьма даже абсолютны. Опять же, тождества здесь гораздо больше чем инаковости, поэтому все слито в одно целое, единомногое.
Хорошо, а откуда взялась эта сознательность? Как мы видели выше, бытие нарушило чистую единичность единого. Оно осталось единым, но не полным, а состоящим из частей, подчиненных единству, т.е. стало целым. И каждая часть единого сущего - это единое сущее уровнем ниже. Таких уровней может быть сколько угодно. Вот она - базовая структурность реальности - многоуровневое единосущее. Из этих элементов может быть скомпонована любая инфа. И все они подобны первому, охватывающему их всех, единосущему. А подобие что такое? Отражение это подобие? Безусловно. Т.е. единое сущее отражено во всех последующих своих делениях, которые, в свою очередь, также способны все отражать. Ну а где отражение там и сознание. Итак: разделение, подобие, отражение, сознание - таков алгоритм выведения сознания из бытия. В итоге, напомним, мы имеем второй уровень реальности - единое сущее, которое раскрывается как Ум с истинно сущим содержанием. Ум - это бытие отражающее само себя.
Теперь Душа. Она и едина и множественна. И соответствует гипотезе перехода от единого ко многому. Все было статично и вдруг поехало, понеслось. Потом опять остановилось, постояло, завороженное созерцанием идей, и снова куда-то устремилось. Да куда еще устремляться - к материи, чтоб оформить ее идеями. Или уже бежать из этого тлена к Уму, Единому.
Затем Космос, мир сей, структурированная материя. То что соответствует относительному иному. Это не мир истинно сущего, это мир становления, где все становится иным себе, течет, изменяется. Мир, глядя на который буддисты не видят в нем ничего истинного. Тут все временно и непостоянно, все относительно. Это мир теней на стене пещеры. И все же что-то отбрасывает эти тени. И вот философ разворачивается и идет к свету, туда откуда приходят эти неясные очертания. Он ослеплен, но глаза его привыкают к сиянию и он начинает видеть. Он все видит так как оно есть на самом деле. И все же, есть ли что-то подлинное в этом изменчивом космосе? Есть, иначе никаких теней бы не было. Тени, отражения, подобия причастны истинно сущему оригиналу. И чем более они близки ему, тем более подлинны.
А материя что это? Это абсолютно иное единому. Это не та материя, структурированная энергия, к которой мы привыкли. Современное понятие материи это как раз предыдущая гипотеза. Материя Платона-Аристотеля, хора-хюле, это бескачественная бессущность. Лишенный каких-либо качеств субстрат. Это отрицание всех качеств, полная лишенность, абсолютная инаковость, буддийская пустота. Идеи, соединяясь с этим наполнителем обретают габариты и вес, воплощаются. Наш мир, космос, - это есть соединение материи и идей, привнесенных в нее из Ума Душой. Чем больше материи, тем больше в вещи инаковости и лишенности, тем меньше порядка, гармонии и единства. Где-то на границе космоса и материи гнездится хаос. Возможно это то, что обнаружила квантовая физика. Там что-то булькает в этой бесстуктурности. И может показаться что оттуда все и исходит. На самом деле это периферия реальности.
И получилось у нас в итоге пять пармнидовских гипотез с соответствующими плотиновскими началами:
1. Абсолютное единое - Единое
2. Относительное единое - Ум
3. Переход от единого к иному - Душа
4. Относительное иное - Космос
5. Абсолютное иное - Материя
Что нам дает эта схема? Мы, например, можем применить ее к анализу религиозной метафизики. Возьмем индуизм. Если рассмотреть 36 таттв шиваизма, то Шива соответствует первому единому. Он основа всего, и без Шакти шава (труп), ибо нет в нем еще бытия. А вот вторая гипотеза это уже будет Шива с Шакти - единое сущее. Далее, ниргуна брахман - первое единое, сагуна брахман - второе. Потом, есть в индуизме такая Мантра полноты (Ом Пурнам). Вкратце переводится как - Полнота от полноты полнотой остается. Тоже можно обнаружить в этом две наши первые гипотезы.
И как раз Единое это и есть полнота, в противовес пустоте. Здесь можно вспомнить формулу из Сутры Сердца.
Форма есть пустота
Пустота есть форма
Нет формы без пустоты
Нет пустоты без формы
В этой формуле можно увидеть, что форма не в полной мере тождественна пустоте. Есть в ней и некая инаковость пустоте. Под формой в данном случае понимается любое явление. И чему же тождественна форма в своей инаковости пустоте? Понятное дело полноте. Т.е. эта буддийская формула неполная, а посему неверная. Вообще, буддийская философия, прежде всего мадхьямака, является этакой антитезой платонизму. Мадхьямики, по сути, античную материю ставят во главу угла. Естественно из этого получается весьма мутная история.
Кстати, в этом плане, интересна седьмая (по А.Ф.Лосеву) гипотеза - Выводы для иного при относительном отрицании одного. Что это значит? А это значит, что мы убираем единое из относительного иного (Космоса). Иное в этом случае как бы есть. Мы видим явления, все вроде ништяк. Но стоит нам присмотреться к явлениям и они вдруг начинают сыпаться. Единого же нет, нечему сцеплять вещи в целое. Реальность становится в этом случае лишь видимостью и кажимостью. Как раз эту операцию и проделывают буддисты, выдергивая единое из реальности. Типа его нету. В итоге у них все тотально пусто от себя.
Ошибка буддийской философии в абсолютизации пустоты. Не то что ее нет. Она, как мы видели, как бы есть, хотя она, как и первое единое, за пределами бытия и небытия. И не то что вещи не инаковы себе. Инаковы, каждое мгновение что-то в них меняется. Относительны, существуют в связи с иным себе, а значит причастны ему и несут в себе инаковость. Но все это не так тотально и абсолютно как рисуют буддисты. Вещь также причастна и к своей идее, сущности, без нее она была бы невозможна.
Могут возразить - Все эти вещи, и это ваше единое, не что иное, как плоды обычного ума. Хорошо, а этот обычный ум это чей плод? Ведь в его основе есть какая-то структура, без которой он невозможен, и которая никак не может быть плодом ума. Без единого, бытия, способности отражать не будет никакого ума. Ум вторичен этому всему. Не во временнОм, естественно, а в причинном смысле. Тоже касается и явлений. Насколько обычный ум их создает? Похоже он их лишь интерпретирует.
Итак, в виде пяти парменидовских гипотез и соответствующих им пяти ипостасей неоплатонизма мы имеем прекрасный инструмент познания реальности, притом ее сущностных аспектов. И все это не с неба свалилось и не требует он нас веры. Это достаточно продуманная и обоснованная метафизическая система. И она вполне актуальна. Некоторые же берутся философствовать не зная этих азов. Вы чо, ребята? Диалог "Парменид" в зубы и вперед!
Данным постом я открываю серию собственных конспектов философских произведений, которые нахожу интересными или важными для усвоения. В основном это будет касаться произведений философов-идеалистов, т.к. для понимания их содержания требуются специальные мыслительные усилия и способность продираться сквозь извилистость изложения, присущую этим произведениям. Конспекты эти будут представлять собой, как и подобается, выжимку содержания каждого произведения, но поданную также в удобочитаемой форме, чтобы облегчить его доступность для понимания. Однако читателю всегда следует учитывать, что, хотя каждый конспект задумывается как концентрат содержания того или иного произведения, вся полнота содержания имеется только в исходном произведении, поэтому никакой конспект не следует воспринимать как полноценную замену оригиналу.
КОНСПЕКТ ДИАЛОГА ПЛАТОНА "ПАРМЕНИД"
Основной элейский тезис
По Зенону, если существует многое, то оно должно быть подобным и не подобным, а это невозможно, потому что и неподобное не может быть подобным, и подобное – неподобным. Значит, многого не существует.
Критика дуализма вещи и идеи
Сократ выдвигает положение, что существует идея подобия и идея неподобия, в которые укладывается всё существующее, становясь, соответственно, подобным или неподобным. Подобное и неподобное сами по себе не могут переходить в свою противоположность, однако нечто может быть причастным тому и другому, совмещая в себе признаки обоих. Поэтому можно допустить, что всё есть единое, т.к. причастно единому, и вместе с тем есть многое, т.к. причастно ко множественному. Само по себе единое, очевидно, не может быть многим, а многое само по себе – единым, равно как они не могут переходить друг в друга. Так же роды и виды не могут сами находиться в этих противоположных состояниях. Например, Сократ как отдельный человек имеет в себе различия, но он также есть человек вообще, и эти две грани не могут смешиваться одна с другой.
Затем Парменид возвращается к положению Сократа об идеях подобия и неподобия и спрашивает, как происходит процесс приобщения вещи к идее – приобщается ли вещь ко всей идее, к её части или может каким-то иным образом? Ведь идея едина, но если она находится в каждой из многих вещей, то она оказывается отделённой от самой себя. Сократ возражает, что, например, день находится во многих местах одновременно, но не отделяется от себя; таким же образом находится и идея в вещах, как если бы все вещи были покрыты одной парусиной. Парменид на это отвечает, что каждая отдельная вещь покрывается только частью парусины, а не всей ею, и по этой аналогии идея также находится в каждой отдельной вещи лишь частично, следовательно, идея делима.
Далее, если разделить на части идею великого, то получается нелепый вывод – любая большая вещь, причастная к части идеи великого (меньшей, чем сама великость), не будет большой. Ещё один пример – вещь, причастная к части идеи равенства, ввиду этого не может быть равной чему-либо. И ещё пример – часть идеи малого меньше самой идеи малого, но тогда получается, что идея малого будет больше её части, а отнятая от идеи малого часть при её прибавлении к этой идее будет делать её меньше, а не больше, что невозможно.
Вывод из этих рассуждений таков: вещи не могут приобщаться ни к самой идее, ни к её части.
Затем Парменид указывает Сократу на его ошибку: видя много больших вещей, он усматривает в них единую и тождественную идею великого и на этом основании считает единым само великое. Но если переместить взор на другой ряд больших вещей, то обнаружится не ещё одно единое великое, а ещё одна идея великого рядом с самим великим и тем, что причастно ему. Поэтому каждая таким образом возникающая идея великого будет не единой идеей великого, а частью бесконечного множества идей великого.
Сократ возражает, что каждая из этих идей есть мысль, и возникает она не в каком-то месте, а в душе; таким образом она в каждом случае сохраняет своё единство. Парменид парирует, что каждая мысль есть мысль о чём-либо и, более того, о чём-либо существующем. Мысль эта мыслит единство определённого рода вещей и представляет собой некую единую их идею. Поэтому идея есть то, что мыслится как единое, т.к. последнее остаётся одним и тем же для всех вещей. И если утверждать, что все другие вещи причастны идеям, то выходит, что каждая вещь либо состоит из мыслей, либо лишена мышления, хоть и есть мысль.
Сократ признаёт, что в этом нет смысла, и говорит, что идеи, скорее всего, пребывают в виде образцов, к которым вещи причастны и поэтому есть их подобия; т.е. причастность вещей к идеям заключается в уподоблении вещей идеям. Парменид возражает, что идея всегда сходна с тем, что ей уподобилось, настолько, насколько оно ей уподобилось, т.к. подобное всегда должно быть подобным подобному. Поэтому подобное и то, чему оно подобно, с безусловной необходимостью причастны одному и тому же. А то, через причастность к чему подобное становится подобным, есть сама идея.
Вывод: ничто не может быть подобно идее, и идея не может быть подобна ничему другому, иначе рядом с этой идеей всегда будет появляться другая идея (см. вышеописанный пример про идею великого), а если эта последняя идея подобна чему-либо, то опять возникнет новая идея; таким образом будут постоянно возникать новые идеи, если принимать за истину, что идея подобна причастному ей. Поэтому вещи приобщаются к идеям не посредством подобия; надо искать другой способ их приобщения.
Вот такое большое затруднение возникает при допущении существования идей самих по себе, говорит Парменид. Но если допускать для каждой вещи единую обособленную от неё идею, то возникает ещё большее затруднение. Дело в том, что если полагать недоступность идей для познания, то невозможно доказать обратное – что идеи познаваемы. Ведь сущность каждой вещи не существует в нас самих, потому что иначе она не могла бы существовать самостоятельно. А своей сущностью идеи обладают только в собственных отношениях друг с другом, а не в отношении к их подобиям, устанавливаемым лишь нами самими и благодаря причастности которым всё называется нами теми или иными именами. Эти подобия, так же, как сами идеи, с которыми они одноимённы, существуют лишь в отношении друг к другу, а не к идеям; они образуют свою область, отдельную от одноимённых им идей.
Пример: господин не есть господин раба самого по себе, равно как и раб не есть раб господина самого по себе – оба этих отношения суть отношение конкретного человека к конкретному человеку. Но господство само по себе есть то, что оно есть, лишь по отношению к рабству самому по себе; то же самое с рабством самим по себе – оно есть то, что оно есть, лишь по отношению к господству самому по себе. То, что есть в нас, не имеет никакого отношения к идеям, а относится только к нам самим; равно как и идеи сами по себе не относятся к нам, а относятся только друг к другу.
Парменид продолжает – знание само по себе, как таковое, должно быть знанием истины самой по себе, как таковой. Каждое знание как таковое должно быть знанием каждой вещи как таковой, а наше знание – знание нашей истины, относимое к нашим вещам. Идей самих по себе мы не имеем, и их у нас быть не может; тем не менее каждый существующий сам по себе род познаётся самой идеей знания, которой мы, однако, не обладаем. Следовательно, нами не познаётся ни одна из идей, потому что мы не причастны знанию самому по себе. Поэтому для нас непознаваемы ни прекрасное как таковое, ни доброе, ни всё то, что мы допускаем в качестве самостоятельно существующих идей.
Но если существует род знания сам по себе, то он гораздо совершеннее нашего знания (так же обстоит дело с красотой и прочим). А кроме бога никто в большей степени не обладает этим совершеннейшим знанием. И если признавать, что и идеи, и то, что в нас, довлеют самим себе, то выходит, что господство богов никогда не будет распространяться на людей, и их знание никогда не познает ни людей, ни вообще ничего в нашем мире; равно как и наше знание никогда не познает ничего божественного.
2. Критика теории идей
Но далее Сократ говорит о том, что связанные с понятием о множестве противоречия можно было бы легко разрешить, если представить себе, что существуют некие идеи вещей, к которым вещи только приобщаются. Это идеи подобия и неподобия, множественности и единичности, покоя и движения, и т.д. Например, человек является и множественным и единым одновременно, так как, с одной стороны, состоит из множества частей, а с другой, представляет собой индивидуальность, единственную в своем роде. Такое противоречие, по мнению Сократа, легко разрешается, если предположить, что человек просто причастен идеям множественности и единства одновременно.
Кроме того, чтобы идея великости, разделенная между множеством больших вещей, была все же единой, над ней должна быть другая идея великости, а над той – опять другая и так до бесконечности. Таким образом получается, что идея оказывается не единой, а напротив, начинает порождать бесконечное множество [132b].
Рискну и я предложить свою версию их толкования. При этом я буду исходить из того, что целью этого анализа у Платона является вовсе не упражнение в логике и не построение теологической картины мира, а всего лишь выяснение условий, при которых и единое, и иное могут существовать. Очевидно, что пять гипотез (гипотезы 1, 4, 6, 7 и 8) показывают, при каких условиях единое и иное существовать не могут. А три (гипотезы 2, 3 и 5) – условия, при которых единое и иное существуют. Из этого следует вывод, который хоть и не произносится Платоном, но, несомненно, подразумевается: мир может быть только таким, каким он описан в этих трех гипотезах. Попробуем в этом убедиться, рассмотрев последовательно каждую из восьми гипотез.
3. Условия, при которых единое и иное не существуют
Первая гипотеза: есть только единое и кроме него ничего нет.
Выясняется: какими свойствами обладает единое, если нет ничего, кроме единого?
Четвертая гипотеза: иное не причастно единому
Выясняется: какими свойствами обладает иное, если оно существует отдельно от единого?
Комментарий: Из текста данной гипотезы следует, что если иное не находится в одном месте с единым, оно лишено каких бы то ни было свойств. Фактически, эта гипотеза зеркально отражает ситуацию первой гипотезы для иного. Она показывает, что в случае, если иное отделено от единого, то его попросту нет.
Шестая гипотеза: единое не существует
Выясняется: какими свойствами обладает единое, если оно не существует вообще, ни в каком виде?
Комментарий: Единое не обладает качествами, а значит, не имеет к реальности никакого отношения. Но из текста четвертой гипотезы мы знаем, что если иное находится отдельно от единого, то оно не существует. Поэтому если единого нет, то нет и иного.
Седьмая гипотеза: иное само по себе
Выясняется: какими свойствами обладает иное само по себе?
Комментарий: Здесь исследуется сама природа иного, хотя из восьмой гипотезы мы знаем, что иное без единого не существует. Это состояние хаоса, когда существование в нем какого-либо порядка только кажется, а на самом деле это просто огромное, как бы кишащее и неорганизованное множество, не имеющее никаких форм. Ясно, что само по себе иное, без единого, к самоорганизации неспособно, а значит, не может служить основой для формирования реальности.
Восьмая гипотеза: иное без единого
Выясняется: какими свойствами обладает иное, если единого нет вообще, ни в каком виде?
Комментарий: Анализ этой гипотезы прямо показывает, что существовать самостоятельно, без единого иное не может, потому что оно возникает только как противоположность единому.
4. Условия, при которых единое и иное существуют
Вторая гипотеза: единое существует
Выясняется: какими свойствами должно обладать единое, чтобы существовать?
Все это происходит потому, что существующее единое может находиться, как в самом себе, так и в другом. В самом себе оно находится как совокупность всех своих частей, в другом – как целое [145e]. При этом, между единым и иным возникает граница, на которой единое и иное совпадают: здесь единое переходит в иное, а иное переходит в единое. Поэтому, как находящееся в самом себе, существующее единое пребывает в состоянии покоя, тождественно самому себе и отлично от другого, подобно самому себе и неподобно другому, а его соприкосновение с другим невозможно. Но как находящееся в другом, то есть на границе с другим, оно будет соприкасаться с другим, находиться в состоянии движения относительно другого, будет отличным от себя и тождественным другому, неподобным себе и подобным иному.
Третья гипотеза: иное причастно единому
Выясняется: какими свойствами обладает иное, если единое существует?
Пятая гипотеза: единое не существует
Выясняется: какими свойствами обладает единое, если оно не существует, но не совсем, а в некотором смысле?
5. Подведем итоги
Итак, проанализировав все возможные варианты существования единого и иного, Платон выяснил, что единое само по себе существовать не может (первая гипотеза). Иное само по себе существовать не может (восьмая гипотеза). Иное отдельно от единого существовать не может (четвертая гипотеза). А если не существует единое, то не существует вообще ничего (шестая гипотеза). Анализ также показал, что единое может существовать только в том случае, если с ним сосуществует иное (вторая гипотеза). Иное может существовать только в том случае, если с ним сосуществует единое (третья гипотеза). Между единым и иным существует граница (пятая гипотеза). Природа единого – неизменность, вечность, предел (вторая, третья гипотеза). Природа иного – изменчивость, множественность, беспредельность (седьмая гипотеза). Предел, соединяясь с беспредельным, порождает организм. Этот организм наследует свойства, как предела, так и беспредельного: от предела он получает форму, от беспредельного – материю. Поскольку материя беспрерывно течет, форма организма постоянно изменяется, и когда форма перестает соответствовать единому, организм погибает, а на его месте начинается становление нового организма. Вот это и есть ответ на вопросы, поставленные в первой части диалога.
- Описание
- Алфавитный указатель
- Арабская философия
- Индийская философия
- Китайская философия
- Русская философия
- Этика
- Авторы
- Приложения
Вслед за элеатами Платон учил, что бытие, или подлинная реальность, – не то, что принято считать за таковую, а невидимое и неосязаемое, неизменное и бессмертное, следовательно, простое и единое, совершенно отделенное от вещей, которые, однако, причастны этому бытию и лишь в силу такой причастности обладают своим неподлинным и мимолетным существованием. Чтобы существовать хоть мгновение, всякая вещь должна оставаться самой собой, единой и самотождественной хотя бы отчасти; в противном случае ничто не будет различимо в хаосе тотальной изменчивости и слияния всего со всем, все растворится в небытии. Источник бытия эмпирических вещей – идея должна быть трансцендентна (χωριστόν) эмпирии, чтобы сохранить свою простоту и единство, и в то же время не может быть трансцендентна, ибо вещь должна быть ей причастна, должна каким-то образом сообщаться с ней. Идея должна быть одна, ибо она абсолютно проста, следовательно, ни нумерического, ни видового множества в идеальном мире быть не может; но в таком случае не будет множества и в эмпирическим мире, следовательно, не будет и мира. Идея должна быть неподвижна, т.к. движение – это изменение, а вечно тождественный образец должен быть неизменен; но она не может быть неподвижна уже потому, что она умопостигаема, а постижение умом, мышление есть движение.
Читайте также: