Пироги с груздями куприн краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Один писатель читает текст, принадлежащий другому писателю. Сколько противоречивых чувств может его охватывать при таком чтении! Тут и восторг, и соперничество, и несогласие, и солидарность, и зависть при виде чужой удачи, и ироническая усмешка.

Писатель обычно делится своими читательскими впечатлениями в дневнике, в записных книжках, в письмах близким или собратьям по перу, в журнальной литературно-критической статье, в интервью, в телепередаче. А может выразить свою читательскую оценку в форме пародии. Как сделал, например, Александр Куприн, оставивший нам три пародии: на творчество Горького, Бунина и Петрова-Скитальца. Все они были написаны в 1907 году, первые две опубликованы, третья хранится в архиве.

Кто только не писал о Горьком! Кто только не иронизировал по поводу его писательской манеры!

Вспомним, как это хорошо чувствовал Пушкин, когда иронизировал по поводу несколько запоздалой и неуместной романтической выспренности Ленского. Комический эффект производится в пародии Куприна соединением несоединимого – романтической патетики и натуралистически-сниженного описания физиологических подробностей, скажем, убийства человека.

Слишком продуманно-завершенными, афористически отточенными фразами говорят горьковские герои. Это не хорошо и не плохо. По Куприну, кстати, хорошо знавшему реальную жизнь, так не говорят. Таким образом, подпитывало купринскую пародию простое несовпадение писательских манер. Горькому это не мешало оставаться Горьким. На афористичность речевого стиля персонажей Горького будут непременно указывать последующие исследователи его творчества. Это качество сделает узнаваемой литературную манеру Горького. А потому появление пародии Куприна на творчество Горького тоже совершенно неслучайно. Узнаваемость творческой манеры – это всегда соблазнительный объект для пародиста. Ведь она, эта узнаваемость, обеспечит и надежную коммуникацию с читателем. Читая пародию, всякий гарантированно узнает характерный горьковский стиль.

Да и вообще посмотреть на художественный текст пристрастными глазами другого писателя – весьма интересное и поучительное занятие.

Автор: Сергей Голубков, доктор филологических наук, профессор Самарского университета.

Пожалуйста, авторизуйтесь

Вы можете добавить книгу в избранное после того, как авторизуетесь на портале. Если у вас еще нет учетной записи, то зарегистрируйтесь.

Ссылка скопирована в буфер обмена

Вы запросили доступ к охраняемому произведению.

Это издание охраняется авторским правом. Доступ к нему может быть предоставлен в помещении библиотек — участников НЭБ, имеющих электронный читальный зал НЭБ (ЭЧЗ).

Если вы являетесь правообладателем этого документа, сообщите нам об этом. Заполните форму.

Иван Бунин

Анализ художественного произведения не может обойтись и без краткой истории создания произведения. Как возник замысел рассказа?

Иван Алексеевич Бунин задумал написать это произведение ещё в начале девяностых годов XIX века. Тогда он гостил в имении своего родственника. Однажды вышел на крыльцо и почувствовал удивительный, неповторимый запах яблок. Вместе с тем он испытал ностальгию по крепостным временам.

Выселки

Лирический герой вспоминает прошлое. В его воображении возникает ранняя золотая осень, поредевший сад, ни с чем не сравнимый аромат яблок. Автор вспоминает Выселки – деревню, которая со времен его дедушки известна в округе как самая богатая. Дома здесь были крепкие, кирпичные. Имелась и небольшая усадьба с яблоневым садом.

Арсений Семёныч

Вспоминает герой и людей, которых уже давно нет на свете. А прежде всего покойного родственника Арсения Семёныча. Это был заядлый охотник. В его доме собиралось много народу. Стол ломился от яств, а после обеда хозяин вместе с гостями отправлялся на охоту. Трубил рог, взвывали собаки. Автору вспоминается езда верхом, крики охотников.

Произведение проникнуто ностальгией. Автор описывает деревенскую жизнь. Здесь и золотая осень с ее разноцветной листвой, и сладкий запах яблок, которым наполнен весь сад, и старая усадебка, и охота. А в доме тепло и хорошо.

Прошли годы

Но того, о чём вспоминает лирический герой, давно уж нет. Деревня всё так же стоит. Что она без хозяев? Арсений Семёныч застрелился. Владелица усадьбы и яблоневого сада умерла. Настало царство обедневших дворян.

Счастливые времена остались в прошлом. Теперь дворяне уже не те, они обеднели. Правда, по-прежнему собираются друг у друга по вечерам. Но жизнь никогда не станет прежней. Показана суровая деревенская действительность. И автор задается вопросом, как жить теперь. Но и это жизнь не так плоха… И снова автор предается красочному описанию сельского быта , ещё ничего не подозревая о том, что и мелкопоместному дворянству существовать осталось совсем недолго.

Анализ

Когда человек ближе к природе, его быт и отношения с окружающими проще. Бунин ярко показал в этом рассказе идею гибельной и обреченной красоты. Проносится через все произведение мысль об общности судеб дворянства и крестьянства. Ведь всем в одинаковой мере грозит гибель.

Образ России

Критика

Куприн, побледнев, взял со стола чайную серебряную ложку и молча сжимал ее в руках до тех пор, пока она не превратилась в бесформенный комок, который он бросил в противоположный угол комнаты.

Одной из этих причин был мой разговор с А. И. Богдановичем.

Как-то в разговоре с Богдановичем я сказала:

— Вы можете платить вашему мужу столько, сколько вы захотите, — сказал мне Богданович.

Через несколько дней Ангел Иванович и я сидели в редакционной комнате и вели деловой разговор. Дверь в приемную была открыта, портьеры раздвинуты, и с моего кресла через приемную видна была передняя.

Хлопнула входная дверь. В переднюю вошел Александр Иванович. Снял летнее пальто, шляпу положил на полку, одернул пиджак. С пакетом, завернутым в газетную бумагу, он вошел в приемную. Дойдя до середины комнаты, Александр Иванович неожиданно опустился на четвереньки и, взяв в зубы веревочку, связывавшую пакет, двинулся в редакционную комнату.

Ангел Иванович сидел напротив меня, спиной к двери, и ничего этого пока не видел.

Между тем Александр Иванович, с поднятой головой и болтающимся в зубах свертком, вползал в нашу комнату.

Услышав сзади странный шум, Богданович обернулся и сразу отодвинул свое кресло от стола к стене.

Александр Иванович продолжал ползти. Обогнув письменный стол, он приблизился ко мне и встал на корточки.

— Гав, гав, гав, твой верный песик принес тебе свой гонорар[17].

Он развязал пакет и высыпал мне на колени пачками сложенные деньги.

Получив три рубля и поцеловав мне руку, он вышел.

Эта сцена была разыграна для Богдановича. Некоторое время мы сидели молча.

— Что ж, Ангел Иванович, нужны нам деньги? — спросила я наконец.

— Нет, — ответил он резко, — обойдемся векселями и взносами полугодовых подписчиков.

Мы наняли дачу в нескольких верстах от станции Сиверская на берегу реки Оредеж.

Жизнь в этой населенной местности нельзя было назвать приятной. Мы привыкли летом жить спокойно, своей семьей, с гостившими у нас Любовью Алексеевной и дядей Кокой.

Но близость Петербурга и шумная популярность Александра Ивановича расстроили наш обычный летний патриархальный быт.

В ближайшее воскресенье мы с утра отправились в дальнюю прогулку на озеро Орликово в двенадцати верстах от Сиверской. В середине дня вернулись домой и застали у себя большое общество приехавших из города знакомых и до крайности взволнованную и растерянную мамашу, которая не знала, чем и как кормить гостей — завтраком, или обедом, или просто дождаться нас.

Вскоре мы убедились, что подобные нашествия могут повторяться не только по воскресным дням, но и в течение недели.

— Меня не только не тянет работать, — говорил Александр Иванович, — но хочется и самому бежать из дому.

— Вот здорово! — одобрительно крикнул Алексей Максимович, наблюдавший за борьбой.

— Если меня обругает Скабичевский и толстые журналы перестанут печатать, — сказал Александр Иванович, подходя к Горькому, — я стану борцом.

— А вы работайте, не давайте себе передышки — пишите. Что вы сейчас делаете? Что пишете?

От ворот к даче быстро приближались две фигуры велосипедистов.

Алексей Максимович снял Александру Михайловну с седла и шутливо слегка приподнял ее.

Андреев в белой вышитой украинской рубашке был очень живописен.

— Правда, Леониду очень идет эта рубашка? — спросила меня Александра Михайловна, когда мы входили в дом. Я, конечно, согласилась с ней. — Пожалуйста, скажите это Леониду, — попросила она. — Я вышила ему две рубашки, а он не хочет носить, говорит, что пестрота не в его стиле.

В большой комнате, выходившей на террасу, на круглом столе лежали газеты и журналы. Кто-то, из не особенно тактичных людей, спросил Леонида Николаевича, видел ли он сегодняшний номер юмористического журнала (не помню какого), и протянул его Андрееву. Алексей Максимович недовольно поморщился, но было уже поздно. Леонид Николаевич взял журнал. Там была карикатура, изображавшая стоящий на высоком постаменте бюст Горького в лавровом венке и маленькая фигурка Андреева, взобравшегося по лестнице к его голове, который пытается не то повалить бюст, не то сорвать венок с головы Горького. Подпись под карикатурой соответствовала рисунку и была очень нелестной для Андреева. Леонида Николаевича передернуло.

Читайте также: