Патопсихология зейгарник краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Б. В. Зейгарник. Принципы построения патопсихологического исследования[2]

Проблема метода в науке не проста. С одной стороны, применяемые методы исследования зависят от уровня развития науки, от тех принципиальных положений, теоретических, методологических установок, на которых данная область знаний базируется. С другой стороны, само развитие той или иной области знания зависит в известной мере от применяемых методов исследования. Особенно сложным становится вопрос о выборе методов, когда последние касаются решения практических задач, в том числе и задач клиники. Выбор экспериментальных приемов зависит от той задачи, которую ставит перед ним клиника (дифференциально-диагностическая, психокоррекционная, экспертная и др.).

Патопсихологическое исследование включает в себя ряд компонентов: эксперимент, беседу с больным, наблюдение, анализ истории жизни заболевшего человека (которая представляет собой профессионально написанную врачом историю болезни), сопоставление экспериментальных данных с историей жизни. Чрезвычайно важно (хотя в силу объективных обстоятельств это не всегда возможно) проводить исследование в динамике, т. е. через год — два.

Остановимся на принципах построения патопсихологического эксперимента.

Долгое время в клиниках господствовал метод количественного измерения психических процессов, который основывался на принципах функциональной психологии Экспериментальное исследование психических процессов сводилось к установлению лишь его количественной характеристики, точнее, к измерению отдельных психических способностей.

Метод количественного измерения остается до настоящего времени ведущим в работе многих психологов за рубежом, работающих в области психиатрии. В многочисленных публикациях за последние годы, монографиях и статьях, посвященных экспериментально-психологическому исследованию больных, приводятся методы тестовых исследований вплоть до вычисления IQ.

При исследовании больных методами, направленными на измерение функций, не могут быть учтены ни особенности умственной деятельности, ни качественная сторона нарушения, ни возможности компенсации, анализ которых столь необходим при разрешении клинических задач, особенно психокоррекционных.

Путем измерения выявляются лишь конечные результаты работы, сам же ее процесс, отношение испытуемого к заданию, мотивы, побудившие его избрать тот или иной способ действия, личностные установки, желания — словом, все многообразие качественных особенностей деятельности испытуемого — не могут быть обнаружены.

Поэтому патопсихологический эксперимент направлен не на исследование и измерение отдельных процессов, а на исследование человека, совершающего реальную деятельность. Он направлен на качественный анализ различных форм распада психики, на раскрытие механизмов нарушенной деятельности и на возможности ее восстановления. Если речь идет о нарушении познавательных процессов, то экспериментальные приемы должны показать, как распадаются мыслительные операции больного, сформированные в процессе его жизнедеятельности, в какой форме искажается возможность пользования системой старых, образовавшихся в прежнем опыте связей. Исходя из того что всякий психический процесс обладает известной динамикой и направленностью, следует так построить экспериментальные исследования, чтобы они отражали сохранность или нарушение этих параметров. Результаты эксперимента должны дать не столько количественную, сколько качественную характеристику распада психики.

Разумеется, что экспериментальные данные должны быть надежны, что статистическая обработка материала должна быть использована там, где поставленная задача этого требует и допускает, но количественный анализ не должен ни заменить, ни оттеснить качественную характеристику экспериментальных данных.

Важно не только то, какой трудности или какого объема задание больной осмыслил или выполнил, но и то, как он осмыслял, чем были обусловлены его ошибки и затруднения. Именно анализ ошибок, возникающих у больных в процессе выполнения экспериментальных заданий, представляет собой интересный и показательный материал для оценки того или иного нарушения психической деятельности больных.

Один и тот же патопсихологический симптом может быть обусловлен различными механизмами, он может явиться индикатором различных состояний. Так, например, нарушения опосредованной памяти или нестойкость суждений могут возникнуть вследствие нарушений умственной работоспособности больного (как это имеет место при астениях разного органического генеза), они могут быть обусловлены нарушением целенаправленности (например, при поражении лобных отделов мозга и при некоторых формах и вариантах течения шизофрении), они могут быть проявлением дезавтоматизации действий (при сосудистых заболеваниях мозга, эпилепсии). Характер нарушений не является патогномоничным, т. е. специфическим, для того или иного заболевания или формы его течения; он является лишь типичным для них и должен быть оценен в комплексе с данными целостного психологического исследования.

Отношения человека связаны со структурой личности человека, с его потребностями, с эмоциональными и волевыми особенностями. Несмотря на то что последние рассматриваются психологией как процессы, они, по существу, являются включенными в структуру личности. В потребностях человека, материальных и духовных, выражается его связь с окружающим миром, людьми. Оценивая человека, мы прежде всего характеризуем круг его интересов, содержание его потребностей. Мы судим о человеке по мотивам его поступков, по тому, к каким явлениям жизни он равнодушен, по тому, чему он радуется, на что направлены его мысли и желания.

О патологическом изменении личности мы говорим тогда, когда под влиянием болезни у человека скудеют интересы, мельчают потребности, когда у него проявляется равнодушное отношение к тому, что его раньше волновало, когда действия его лишаются целенаправленности, поступки становятся бездумными, когда человек перестает регулировать свое поведение, не в состоянии адекватно оценивать свои возможности, когда меняется его отношение к себе и окружающему. Такое измененное отношение является индикатором измененной личности.

Это измененное отношение приводит не только к ослаблению работоспособности больного, к ухудшению умственной продукции, но и само может участвовать в построении психопатологического синдрома. Так, при исследовании больных артериосклерозом головного мозга отмечено, что чрезмерная фиксация на своих ошибках нередко приводила больных к преувеличенным опосредованным действиям, которые снижали умственную продукцию больных, и к чрезмерным коррекционным приемам, нарушавшим их зрительно-моторную координацию. Иными словами, отношение больного к ситуации, к себе является предметом исследования и должно быть отражено в построении эксперимента.

Патопсихологический эксперимент является, по существу, взаимной деятельностью, взаимным общением экспериментатора и испытуемого. Поэтому его построение не может быть жестким. Как бы жестка ни была инструкция, часто один жест или взгляд экспериментатора, его мимика могут изменить ситуацию эксперимента, отношение больного, а это означает, что и его действия могут измениться неосознаваемо для самого испытуемого. Иными словами, ситуация патопсихологического эксперимента — это отрезок реальной жизни, именно поэтому данные патопсихологического исследования могут быть использованы при решении вопросов реальной конкретной жизни, вопросов, касающихся судьбы реальных людей; это вопросы, правильное решение которых оздоровляет, а иногда и охраняет наше общество (например, участие в психолого-психиатрической, судебной, воинской и трудовой экспертизах).

Особое значение приобретают описанные характеристики патопсихологического эксперимента при рекомендации психокоррекционных мероприятий.

Следует остановиться еще на одной особенности патопсихологического эксперимента. Его строение должно дать возможность обнаружить не только структуру измененных, но и оставшихся сохранными форм психической деятельности больного. Необходимость такого подхода особенно важна при решении вопросов восстановления нарушенных функций.

Необходимо отметить еще раз особенности, которые отличают эксперимент в клинике от эксперимента, направленного на решение вопросов общепсихологического порядка.

Основное отличие заключается в том, что мы не всегда можем предвидеть своеобразие отношения больного к опыту, зависящее от его болезненного состояния. Наличие бредового отношения, возбуждения или заторможенности — все это заставляет экспериментатора иначе строить опыт, иногда менять его на ходу.

Построение экспериментально-психологического исследования в клинике отличается от обычного психологического эксперимента еще одной особенностью: многообразием, большим количеством применяемых методик. Объясняется это следующим. Процесс распада психики не происходит однослойно. Практически не бывает так, чтобы у одного больного нарушались только процессы синтеза и анализа, а у другого — страдала бы исключительно целенаправленность личности. При выполнении любого экспериментального задания можно в известной мере судить о различных формах психических нарушений. Однако, несмотря на это, не каждый методический прием позволяет с одинаковой очевидностью, четкостью и достоверностью судить о той или иной форме или степени нарушения. Очень часто изменение инструкции, какой-нибудь экспериментальный нюанс меняют характер показаний эксперимента. Например, если в опыте на запоминание и воспроизведение слов экспериментатор подчеркивает значимость своей оценки, то результаты этого эксперимента будут более показательны для оценки процесса запоминания. А так как в ситуации эксперимента с больным человеком все течение опыта по необходимости часто меняется (хотя бы потому, что меняется состояние больного), сопоставление результатов различных вариантов эксперимента становится обязательным. Такое сопоставление необходимо еще и по другим основаниям. Выполняя то или иное задание, больной не только правильно или ошибочно его решает: решение задания часто вызывает осознание своего дефекта, поэтому больные стремятся найти возможность компенсировать его, найти опорные пункты для исправления дефекта. Разные задания представляют различные возможности для этого. Часто бывает так, что больной правильно решает более трудные задания и не в состоянии решить более легкие. Разобраться в природе такого явления возможно только при сопоставлении результатов различных заданий.

Следует отметить, что нарушение психической деятельности больного бывает часто нестойким. При улучшении состояния больного некоторые особенности его мыслительной деятельности исчезают, другие остаются резистентными. При этом характер обнаруживаемых нарушений может изменяться в зависимости от особенностей самого экспериментального приема; сопоставление результатов различных вариантов какого-нибудь метода, при этом многократно применяемого, дает право судить о характере, качестве, динамике нарушений мышления больного. Поэтому тот факт, что при исследовании распада психики часто приходится не ограничиваться одним каким-нибудь методом, а применять комплекс методических приемов, имеет свой смысл и свое обоснование.

Принципы обучающего эксперимента, в котором учитываются реакция больного на подсказки, возможность регламентации подсказок, применимы и при исследовании взрослых психически больных.

Очень важен вопрос интерпретации полученных данных, в основе которой лежит та или иная теоретическая концепция. Например, больной обнаруживает плохую память: это можно интерпретировать как результат сосудистых заболеваний, но это может быть и проявлением снижения мотивационной активности, как это наблюдается у больных шизофренией. Интерпретация же проводится на основании системного анализа.

Важно, не сколько раз больной ошибался, а как он отнесся к оценке экспериментатора, критически ли оценил поправку, поощрение или порицание экспериментатора. Поэтому нередко анализ оказывается продуктивным для интерпретации состояния больного.

Сказанное не должно быть понято как отрицание статистической выверенности результатов эксперимента. Для многих вопросов прикладной психологии это необходимо. Речь идет о том, что при решении практических задач клиники, таких, как трудовая или судебная экспертиза, как решение, в какой школе должен учиться данный ребенок с аномальным развитием, исследование психолога должно носить индивидуальный характер.

Резюмируя, можно сказать, что предъявленный испытуемому реальный отрезок деятельности, реплики экспериментатора вызывают столь же реальное переживание, определенное эмоциональное состояние испытуемого. Иными словами, психологическое исследование обнажает реальный пласт жизни больного.

Совсем другие методы являются адекватными при отграничении сосудистой деменции от деменции при болезнях Пика, Альцгеймера, т. е. атрофических процессах. В этих случаях применяются пробы, выявляющие нарушения навыков письма, счета, праксиса, нейропсихологические методики.

Беседа состоит из двух частей. Первая часть — это беседа в узком смысле этого слова, когда экспериментатор разговаривает с больным, не проводя еще никаких экспериментов, т. е. беседа осуществляется до экспериментальной работы с больным и после эксперимента.

Не следует начинать свою беседу с больным с вопросов: бывает ли у него бред, есть ли галлюцинации? Если во время беседы он сам заговорит об этом, то тогда следует об этом с ним поговорить.

Второе. Необходимо очень тонко подойти к вопросу о его состоянии. Если больной депрессивен, и это известно из истории болезни, тоже не следует начинать разговор о его депрессии, надо начинать разговор издалека, например спросить: как он себя сегодня чувствует? Не трудно ли будет ему сегодня поработать, потому что вы хотите проверить его память?

Далее, всегда в своей беседе психолог должен учитывать отношение больного к ситуации эксперимента, к экспериментатору. Необходимо знать преморбидные особенности больного, т. е. те особенности, которые были свойственны данному человеку до его заболевания (сведения опять-таки из истории болезни, а не от больного). Другое дело, когда перед психологом стоит какая-нибудь научная задача и он должен в рамках этой научной проблематики беседовать с родителями больного, сослуживцами, когда это возможно. Но это уже другой вопрос, сейчас речь идет о беседе в условиях практической работы психологов. Очень часто больной понимает, что то исследование, которое будет проводиться, имеет отношение к постановке диагноза, к смене лекарств, к вопросу о выписке. И конечно, больному обязательно надо постараться внушить, что проводимая с ним работа — это очень серьезное и важное дело. Нужно объяснить больному, что это один из частных моментов его пребывания в клинике, что ему это не повредит, т. е. всячески показать в беседе, что то, о чем будет идти речь, важно для его судьбы.

У больного надо спросить: читает ли он, что читает, приносят ли ему из дома книги, какие? Здесь можно завязать разговор о том, почему он любит такого-то автора? Или можно завязать с ним разговор о театре. Здесь выяснится, сниженным ли стало его представление. Или, наоборот, в профессиональном плане он остался на высоте, хотя в отделении общался только с больными-алкоголиками и сам болен хроническим алкоголизмом.

Когда проводить беседу с больным: в начале лечения ли в конце? Нет рецептов. С соматическими больными легче разговаривать после операции. А вот с психически больными и до и после лечения. Если психологу необходимо помочь врачу установить диагноз, тогда лучше проводить ее до эксперимента; если же больной послан с целью экспертизы, то надо проводить беседу и до и после, потому что очень часто этот момент экспертизы исчезает во время эксперимента, и вы можете потом в беседе учесть это.

В беседе — и это главное — необходимо убедить больного в том, что дело не только во враче и не только в лекарствах, но и в нем самом: своим поведением, своим отношением, выполнением того, что от него требуется, он содействует своему излечению.

Перейдем ко второй части беседы — беседы во время эксперимента, или общению с больным во время эксперимента.

Реакция больного на подсказки экспериментатора, на его мимику — все должно быть отражено в протоколе исследования. Затем все это сопоставляется, если речь идет о больном человеке, с теми данными, которые уже есть в истории болезни, и с теми данными, которые получены с помощью эксперимента. Именно комплексный характер исследования поможет изменить или установить правильный диагноз и назначить правильное лечение.

Наблюдение. Выше мы говорили, что экспериментальное патопсихологическое исследование включает и наблюдение за больным, его поведением, мимикой. Наблюдение при этом не должно носить Навязчивого характера. Следует обратить внимание на то, как больной реагирует на замечания экспериментатора, на неудачное Или удачное выполнение задания, доволен ли он своим успехом или относится к нему равнодушно. Особенно важно отметить, критически ли он относится к допускаемым ошибкам, контролирует ли он свои действия.

Наблюдение в патопсихологическом исследовании является не отдельным, а дополняющим экспериментальным приемом; оно включено в структуру самого эксперимента. Экспериментатор и испытуемый являются связанными общением в ситуации эксперимента как реального пласта жизни. Поэтому и наблюдение, и беседа включены в эту реальную структуру.

Одним из основных принципов патопсихологического эксперимента является систематический качественный анализ изучаемых нарушений психической деятельности. Этот принцип обусловлен теоретическими положениями общей психологии. Психические процессы формируются на протяжении всей жизни по механизму приобретения общечеловеческого опыта, поэтому патопсихологический эксперимент направлен не на исследование и измерение отдельных процессов, а на исследование человека, совершающего реальную деятельность. Она направлена на качественный анализ различных форм психической дезинтеграции, на выявление механизмов нарушенной деятельности и возможностей ее восстановления.

Если речь идет о нарушении когнитивных процессов, экспериментальные методы должны показать, как распадаются мыслительные операции пациента, сформированные в процессе его жизнедеятельности, в какой форме искажается возможность использования схемы старых, сформированных в предыдущем опыте связей. Исходя из предположения, что любой психический процесс имеет определенную динамику и направленность, экспериментальные исследования должны быть построены таким образом, чтобы отражать сохранение или нарушение этих параметров. Результаты эксперимента должны дать не столько количественную, сколько качественную характеристику умственного упадка.

В нашей стране клиническая психология сформировалась за последние четыре десятилетия в результате интеграции ряда дисциплин, связанных между собой, но имеющих разную историю и проблемы. Возникновение клинической психологии неотделимо от развития самой психологии, медицины, физиологии, биологии, антропологии; ее история уходит корнями в глубокую древность, когда психологические знания зарождались в недрах философии и естествознания.

Клиническая (медицинская) психология — это отрасль психологии, изучающая психологические явления с точки зрения их связи с заболеваниями. Область клинической психологии включает диагностику психического здоровья, организацию и проведение научных исследований для понимания психофизиологических проблем, а также разработку, внедрение и оценку психологической коррекции (психотерапии).

Среди интенсивно и плодотворно развивающихся областей психологии — патопсихология. Патопсихология (от греч. pathos — страдание, болезнь) — отрасль клинической психологии, изучающая закономерности распада психической деятельности и свойств личности в сравнении с закономерностями возникновения и протекания психологических процессов в норме.

Основателем отечественной патопсихологии была Зейгарник Блюма Вольфовна, ученица всемирно известного немецкого психолога Курта Левина. Она разработала теоретические основы патопсихологии, описала нарушения психических процессов и сформулировала принципы работы патопсихолога. Как основатель патопсихологии, Блюма Вольфовна внесла огромный вклад в клиническую психологию.

Б.В. Зейгарник прожил долгую и трудную жизнь. Она родилась 9 ноября 1900 года в маленьком литовском городке Пренай в большой и дружной семье. Об атмосфере в семье сегодня можно судить лишь по некоторым высказываниям самой Блюмы Вольфовны, которая вспоминала своего отца, его здравый смысл, интеллигентность и неиссякаемое чувство юмора. Возможно, произведения Шолом-Алейхема могут дать некоторое представление о понятии доброжелательной иронии, которая постоянно присутствовала в семье.

Эффект Зейгарник

C. Левин, один из ярчайших представителей знаменитой галактики, которая была гордостью мировой психологии. Достаточно упомянуть их имена — F. Хоппе, М. Юкнат, Т. Дембо, Г. Биренбаум и др. Б.В. Зейгарник стала знаменитой, а ее имя сразу же было отнесено к классикам мировой психологии.

После окончания университета Блюма Вольфовна продолжала работать в группе Курта Левина и осталась в Берлине со своим мужем, сотрудником советского торгового представительства.
В 1931 году она вернулась в Советский Союз и начала работать в психоневрологической клинике Института экспериментальной медицины, где была ближайшим помощником Л.С. Выготского. В эти годы она сблизилась со многими ведущими советскими психологами, став их сотрудником и соратником. 30-е годы стали для Блюмы Вульфовны временем тяжелых испытаний. В сельской местности нарастала волна репрессий. Ранняя смерть Л.С. Выготского, как она считала, была ускорена этими событиями.

Научная деятельность Блюмы Вульфовны

В этот период укрепились ее научные и личные контакты со многими выдающимися психологами страны — А.Р.Лурия, А.Н.Леонтьевым, А.В.Запорожцем, С.Г.Геллерштейном и другими. Впоследствии Б.В. Зейгарник отзывался о ней с большой добротой и любовью, упоминая, что в то время под влиянием общения с психологами школы Выготского сформировалось ее представление о патопсихологии как особой области знания.

В послевоенные годы Блюма Вульфовна работала в НИИ психиатрии МЗ РСФСР, где до 1967 года возглавляла основанную ею лабораторию экспериментальной патопсихологии. В это время многие выдающиеся российские психиатры стали ее научными партнерами: М.Ю. Бабанский, В.В. Серейский, С.Г. Жислин, И.Г. Равкин, Г.Е. Сухарева, Д.Е. Мелехов и др.

В это же время Б.В. Зейгарник начал читать курс патопсихологии сначала в Психологическом институте философского факультета МГУ, затем (с 1966 года) в Психологическом институте. С 1967 года она стала профессором факультета психологии, где с увлечением продолжала свою работу до последних дней жизни. Заслуги Б.В. Зейгарник были отмечены Ломоносовской премией I степени (1978) и Международной премией имени К.В. Левина (1983). Блюма Вольфовна принадлежала к поколению, которое сильно пострадало от войн, русской революции со всеми ее социальными последствиями, тоталитаризма и репрессий. Колесо истории оставило глубокие следы (или, скорее, раны) в ее судьбе. Это не могло не сформировать ее личность и все ее мировоззрение. Какой она была в молодости, во время работы в Берлине у К. Левина, мы никогда не узнаем. Современников и очевидцев не осталось. Сама Блюма Вульфовна, как и многие люди ее поколения, помнящие то время, рассказывала о себе мало, скупо и неохотно. Конечно, те, кто знал ее после возвращения из Германии (А.Н.Леонтьев, С.Я.Рубенштейн), вспоминали, что она производила впечатление блестящего, жизнерадостного человека, одаренного во всем.

Создание научных основ патопсихологии

Вся жизнь Б.В. Зейгарник была подчинена идее создания научных основ новой области знаний — патопсихологии. Все свои творческие силы, энергию и интеллект она направила на отстаивание (часто в дискуссиях с другими психиатрами) профессиональной автономии этой области науки и практики.

Она понимала психологию как науку гуманитарную, построенную на системе наук о человеке и обществе. Попытки биологизировать и математизировать психологию подвергались резкой критике и рассматривались как тупой редукционизм, пренебрежение реальным предметом психологического исследования.

Для Б.В. Зейгарник патопсихология — это часть психологии, а не медицины или психиатрии. В соответствии с таким пониманием предмета патопсихологии, она выделила и описала особый класс психологической феноменологии, качественно отличающийся от психиатрической феноменологии. Это психологические феномены отклонений познавательной деятельности при психических заболеваниях (патология мышления, памяти, восприятия и т.д.), расстройствах личности и эмоционально-волевой сферы пациентов.
Он создал новую систематику этих явлений, основанную на психологических критериях. Он также изучил ряд основных психологических закономерностей, лежащих в основе психических расстройств: Изменения, искажения мотивационной связи психической деятельности, различные нарушения в системе опосредования и саморегуляции личности. Все это позволило подойти к выделению особого класса синдромов — патопсихологических, что, в свою очередь, открыло новые перспективы для исследования и практической психодиагностики в клинике психических заболеваний.

Великие жизненные цели может воплотить в жизнь только человек с сильным, стойким характером. У Блюмы Вульфовны был такой характер. Тяготы жизни, казалось, закалили ее, она не утратила оптимизма, веры в людей, сохранила горячую жажду знаний, особенно человеческих.

Вслед за врачами прошлого, для которых в оценке человека было важно все: походка, речь, взгляд, рукопожатие и т.д., Б.В. Зейгарник также считал все эти внешние проявления важными, умел видеть и оценивать их и создавать психологический портрет человека. Она использовала их для обучения студентов-психологов, молодых специалистов и своих коллег.

Практическая деятельность Б.В. Зейгарник

Интерес Б. Зейгарник к человеку, наблюдательность в сочетании с высоким профессионализмом как психолога и клинициста сделали ее исключительно одаренным психологом. В. Зейгарник исключительно умный человек, понимающий окружающих с первого взгляда на него. Вслед за мастерами прошлого, для которых в оценке человека было важно все: походка, речь, взгляд, рукопожатие и т.д., Зейгарник также считал все эти внешние проявления важными, мог их видеть, оценивать и создавать психологический портрет человека. Она учила этому студентов-психологов, молодых специалистов и их коллег.
Блюма Вольфовна Зейгарник прожила долгую жизнь, не безоблачную: это была жизнь-борьба, жизнь-преодоление, жизнь-стремление. Мужественная и трудолюбивая, искренне щедрая и открытая всему истинно прекрасному, она была искренне любима и ценима психологами разных поколений.

Читайте дополнительные лекции:

Образовательный сайт для студентов и школьников

Литература для психологов запись закреплена

Патопсихология - Зейгарник Б. В.

В учебнике на основе большого фактического материала, полученного автором, сотрудниками психологического факультета МГУ и другими отечественными патопсихологами, излагаются важнейшие теоретические и прикладные проблемы патопсихологии, проведен критический анализ положений зарубежной психологии.
Дается исторический обзор развития патопсихологии, большое внимание уделяется принципу построения патопсихологического исследования психически больных, роли психолога в решении диагностических, экспертных и психокоррекционных вопросов, представлена систематизация нарушений личности и познавательной деятельности.

ГОСТ

Блюма Вульфовна Зейгарник (урождённая Герштейн) – это советский психолог, основатель советской патопсихологии.

Научная деятельность Блюмы Вульфовны Зейгарник

Научная деятельность Б.Ф. Зейгарник, касающаяся непосредственно патопсихологии началась в период Великой Отечественной войны, когда она работала на Урале в нейрохирургическом госпитале и принимала активное участие в психологическом восстановлении тяжело раненных солдат. В процессе оказания психологической помощи раненым, Б.В. Зейгарник вела записи, которые в последующем легли в основу ее исследований, а их результаты были опубликованы.

Именно в этот период происходит укрепление ее личных и научных контактов с такими учеными психологами страны как А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.В. Запорожец и ряда некоторых других. В процессе этого научного общения и оформились ее представления о патопсихологии как самостоятельной и особой области психологического знания.

В послевоенные годы Б.В. Зейгарник работает в НИИ психиатрии МЗ РСФСР, где возглавляет первую лабораторию патопсихологии. Данная лаборатория была создана самой Б.В. Зейгарник в 1967 году и являлась экспериментальной.

Несмотря на значимость исследований Б.В. Зейгарник помимо сторонников были и противники, которые отрицали необходимость выделения патопсихологии в самостоятельную научную область и сохраняли верность традициями психиатрии прошлого.

Большую роль в сохранении лаборатории экспериментальной патопсихологии Б.В. Зейгарник сыграл профессор Д.Е. Мелехов, который не просто помог сохранить лабораторию, но и оставить ее в штате института. В этот период Зейгарник проводит обширный цикл исследований, которые в последующем становятся фундаментов всей современной психологии.

Помимо открытия экспериментальной лаборатории, в 1966 году Б.В. Зейгарник начинает читать курс по патопсихологии на факультете психологии в МГУ. В 1967 году она становится профессором данного факультета, где до последних дней увлеченно вела свою работу.

Готовые работы на аналогичную тему

В Советском Союзе вклад Зейгарник в развитие психологии и патопсихологии был оценен по достоинству, и в 1978 году ей присудили Премию имени М.В. Ломоносова первой степени.

Вклад, который Зейгарник внесла в развитие патопсихологии, а также успешное открытие экспериментальной лаборатории, и ее научная деятельность на кафедре МГУ по достоинству были оценены в 1983 году Американской психологической ассоциацией, которая присудила ей премию Курта Левина.

Б.В. Зейгарник относится к тому поколению людей, которые многое пережили в своей жизни, видели все ужасы войны, но при этом они не были сломлены морально и психологически. Несмотря на все жизненные трудности, она работала на протяжении всей своей жизни, ее труды признаны не только в России, но и за рубежом. Ее исследования являются фундаментом современной психологии.

Эффект Зейгарник

После защиты дипломной работы в 1931 году Б.В. Зейгарник была приглашена на работу в психоневрологическую клинику Всесоюзного института экспериментальной медицины, где она начала свою исследовательскую деятельность под руководством Л.С. Выготского.

В первую очередь Б.В. Зейгарник продолжила свои исследования, касающиеся незавершенных действий, которые она начала исследовать в рамках дипломной работы. Непосредственно она занималась исследованием закономерностей запоминания завершенных и незавершенных действий, в условиях нарушения мотивационного компонента памяти.

Аналогичные исследования проводились в Америке ученым психологом Куртом Левинов. Данные исследования опирались на то, что поле доступа к следам памяти облегчается в случае сохранение напряженности, возникающей в начале выполнения действия, и не разряжаются полностью в случае его неполного завершения. Исследования проводились на детях с нормой развития, которые в ходе эксперимента осуществляли определенную творческую деятельность. Исследователи прерывали детей и предлагали им другое дело. Как было замечено, дети переходили на другой вид деятельности, но ввиду невозможности реализовать собственный потенциал они всячески стремились вернуться к прежнему виду деятельности и довести дело до логического конца.

Как показали проведенные Б.В. Зейгарник и Куртом Левином исследования:

у детей с нормой развития в среднем незавершенные действия запоминались на 90% лучше, чем те, что они завершили;
у больных шизофренией на 10%;
у больных эпилепсией на 80%;
у больных с астеническим синдромом на 20%.

Практическая деятельность Б.В. Зейгарник

Помимо успешного общения с пациентами Б.В. Зейгарник проявляла профессионализм в общении с психиатрами, она умела говорить с ним на их языке. Это качество высоко ценилось и характеризовало ее как специалиста не только в области психологии, но клинической психологии.

В работе со студентами была требовательная. Требовала от своих учеников и сотрудников знания психиатрии и других клинических дисциплин. Выступала против использования категорий психопатологии для характеристики здоровых людей, в особенности творческих личностей.

Читайте также: