Париж 20 века жюль верн краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
Перевод на русский: — Н. Наставина, А. Рыбаков (Париж в XX веке) ; 1995 г. — 1 изд. — М. Вишневская, И. Желвакова (Город будущего) ; 2000 г. — 1 изд. Перевод на украинский: — М. Абрамова (Париж двадцятого століття) ; 2018 г. — 1 изд.
В этом романе о будущем (описан Париж 1960-го года) автор описал много технических новинок, часть из которых появилась в действительности – например, автомобильный двигатель внутреннего сгорания (применен в автомобиле Даймлера в 1889), небоскребы из стекла и стали, производительные счетные машины (прообразы калькуляторов и компьютеров), всемирная телеграфная коммуникационная сеть (в наше время ее роль выполняет Интернет), бесшумный скоростной рельсовый транспорт (развивается в наши дни) или электрическое уличное освещение (в Париже с 1885 года); а часть оказалась слишком смелой (морской канал до Парижа). Он предвидит также многие черты самого общества – огосударствление и бюрократизацию всего и вся, жесткий контроль не только за поведением но и за мыслями граждан, появление самого типа государств полицейской диктатуры. Это придает роману особую ценность – французский классик не описывал своих взглядов на социальное будущее общества в других произведениях.
Интересно, что Жюль Верн описал архитектурное сооружение строгих геометрических форм перед парижским Лувром. В 1989 году на площадке перед этим музеем действительно была сооружена пирамида из стекла и стали. Также он предугадал появление Эйфелевой башни (она была построена в 1887 году, через 24 года после создания романа – почти на месте, указанном писателем).
Впервые роман (под редакцией Пьеро Гондолла делла Ривы, вице-президента Общества Жюля Верна) напечатан в 1994 году парижским издательством Ашетт (Hachette, ISBN 2-01.235118.2). Две иллюстрации и обложку к 217-страничной книге сделал Франсуа Шутен (François Schuiten). Во Франции книга стала бестселлером, этому способствовала и широкая рекламная кампания издательства. В 1997 роман издается на английском (издательство Random House).
Критикой неизвестный роман Верна был принят вполне положительно, авторство его не оспаривалось. Некоторые из них (как и Этцель 120-ю годами ранее) упомянули о излишнем пессимизме автора при описании будущего.
Цитата:
Это был день вручения наград Генеральной Компании Образовательного Кредита — гигантского учреждения народного просвещения. Торжественная церемония проходила под председательством Его Превосходительства Министра Украшательства города Парижа.
Генеральная Компания Образовательного Кредита полностью соответствовала требованиям индустриальных тенденций века: то, что сто лет назад называлось Прогрессом, теперь достигло колоссальных масштабов. Монополия, этот венец совершенства, держала мертвой хваткой всю страну; возникали, закладывались, множились различные компании, неожиданные результаты деятельности которых весьма удивили бы наших отцов.
Денег хватало, а ведь был момент, когда им, казалось, не могли найти применения — после того, как железные дороги перешли от частных владельцев в руки государства; следствием стало изобилие капиталов — и капиталистов, искавших им приложения, будь то в финансовых операциях или же в промышленных предприятиях.
Соответственно, не будем удивляться тому, что поразило бы парижанина девятнадцатого столетия, и среди прочих чудес — созданию Образовательного Кредита. Эта компания с успехом действовала уже лет тридцать во главе с финансовым директором бароном де Веркампеном. По мере того, как множились филиалы Университета, лицеи, коллежи, начальные школы, пансионаты христианского учения, подготовительные курсы, семинары, лекционные циклы, детские сады и сиротские дома, образование — хоть какое-нибудь — просочилось даже в самые низшие слои социальной пирамиды. И если привычка к чтению была уже утеряна, читать и даже писать умели все. Не было отпрыска из семьи честолюбивых ремесленников или деклассированных крестьян, который не претендовал бы на место в администрации; государственная служба разрасталась во всех своих ипостасях — позже мы увидим, каким несметным легионом служащих командовало государство, причем на чисто военный лад.
Здесь же нам хотелось лишь указать на то, что возможности получить образование должны были умножиться в ответ на рост числа людей, желавших учиться.
Когда в девятнадцатом веке захотели придать новый облик Франции и Парижу, были изобретены компании недвижимости, объединения предпринимателей и Земельный Кредит. А для деловых людей строить или просвещать — разницы нет, ибо образование — это, по правде, тоже род строительства, только здание получается менее прочным.
Именно так рассуждал в 1937 году барон де Веркампен, знаменитый своими крупными финансовыми предприятиями: он задумал основать колоссальный коллеж, где древо просвещения могло бы пустить ветви, представляющие все отрасли знания, при том что формировать его, подрезать и снимать с него вредных гусениц будет по своему разумению Государство.
В этом всеохватывающем и едином для всей страны образовательном учреждении барон слил вместе парижские и провинциальные лицеи, Сент-Барб с Ролленом, а также частные школы разных уровней. Поскольку все мероприятие было подано как промышленное начинание, капиталы откликнулись на призыв барона, чья деловая репутация сама по себе служила финансовой гарантией. Итак, деньги нашлись, Компания была учреждена.
Париж в двадцатом веке (Французский: Париж au XX е siècle) это научная фантастика Роман к Жюль Верн. В книге представлены Париж в августе 1960 года, 97 лет в будущем Верна, когда общество ценит только бизнес и технологии.
Многие предсказания Верна оказались удачными. Его издатель, Пьер-Жюль Эцель, не выпускал книгу, потому что считал ее слишком невероятной, а ее перспективы продаж были бы хуже, чем у предыдущей работы Верна, Пять недель на воздушном шаре.
Содержание
Резюме
Мишель жил со своим уважаемым дядей, мсье Станисласом Бутарденом, и его семьей. На следующий день после выпуска Бутардин говорит Мишелю, что он должен начать работать в банковской компании. Бутарден сомневается, что Мишель может что-то сделать в деловом мире.
На своей новой работе Мишель терпит неудачу в каждой задаче с Casmodage and Co. Bank, пока его не направят в The Ledger, где Мишель диктует счета для бухгалтера месье Куинсоннаса. Куинсоннас, 30-летний родственник, пишет бухгалтерскую информацию в The Ledger. Куинсоннас говорит Мишелю, что это работа, которую он может выполнять, чтобы есть, иметь квартиру и обеспечивать себя, пока он продолжает работать над загадочным музыкальным проектом, который принесет ему славу и богатство. Страх Мишеля не вписаться в него разрешен; он может быть читателем и по-прежнему работать над своим письмом после работы.
В обществе без войны, музыкального и художественного прогресса нет новостей, поэтому Мишель не может даже стать журналистом. Он заканчивает тем, что живет в пустой квартире Куинсоннаса, когда пишет великолепные стихи, но живет в такой бедности, что вынужден есть синтетические продукты, полученные из угля. В конце концов он пишет сборник стихов под названием Надежды которую отвергают все парижские издатели.
По мере того, как 1961 год подходит к концу, вся Европа вступает в зиму беспрецедентной жестокости. Все сельское хозяйство находится под угрозой, запасы продовольствия уничтожаются, что приводит к массовому голоду. Температура падает до тридцати градусов, и каждая река в Европе замерзает. В отчаянии Мишель тратит последние деньги на фиалки для Люси, но обнаруживает, что она исчезла из своей квартиры, выселена, когда ее дедушка потерял работу в качестве последнего преподавателя в университете. риторика. Он не может найти ее среди тысяч голодающих в Париже. Весь вечер он в бреду бродит по Парижу. Мишель убеждается, что за ним охотится Демон Электричества, но куда бы он ни пошел, он не может избежать его присутствия.
В кульминации истории убитый горем Мишель, лишенный друзей и любимых, бродит по замороженным, механизированным, электрическим чудесам Парижа. Субъективное повествование становится все более сюрреалистичным, поскольку страдающий художник в последнем приступе отчаяния бессознательно кружит по старому кладбищу и, наконец, падает в коматозном состоянии в снегу.
Прогнозы на 1960 год
Книга также предсказывает рост пригород и массовое высшее образование (на первой сцене Дюфренуа посещает массовый выпуск 250 000 студентов), универмаги, и массивные отели. Версия феминизм также возникла в обществе, когда женщины переходят на работу и растет число незаконнорожденных. Он также делает точные прогнозы Музыка 20 века, предсказывая рост электронная музыка, и описывает музыкальный инструмент, похожий на синтезатори замена классической музыки индустрией звукозаписи. Он предсказывает, что в индустрии развлечений будут преобладать непристойные театральные постановки, часто с участием обнаженных тел и откровенно сексуальных сцен.
Публикация отложена
Издатель Жюля Верна, Пьер-Жюль Эцель, подумал, что пессимизм книги повредит процветающей тогда карьере Верна, и предложил ему подождать 20 лет, прежде чем опубликовать ее. Резко упрекая Верна, Эцель пишет о черновике только что увиденного романа:
Гетцель также критиковал Верна за то, что он не раскрыл новые возможности романом:
При этом Верн положил рукопись в сейф, где о ней забыли, но в 1989 году его обнаружил его правнук. Оригинальная французская версия была наконец опубликована в 1994 году, а английский перевод был Ричард Ховард был опубликован Случайный дом в 1996 г.
Литературное значение и критика
Критик Эвелин С. Липер предположил, что Верн может быть хорошим кандидатом на Премия Хьюго за лучший роман в 1996 году, отметив, что она прочитала не так много романов, которые были бы намного лучше, чем работы Верна в том году. [4] Премия Хьюго вручается ежегодно за лучшую научную фантастику предыдущего года.
Работа также важна для исследователей литературных достижений Верна, некоторые из которых давно утверждали, что ни одна из его работ никогда не приближалась к предсказанию будущего целой цивилизации. [5]
Через два года после появления романа он был адаптирован в качестве постановки в Нидерландах. [3]
(Париж в XX веке)
От французского издателя
Творчество Жюля Верна никогда не поддавалось легкой классификации. К какой аудитории на самом деле он обращался — к подростковой или взрослой? Был ли от природы оптимистом, верил ли искренне в прогресс — во всяком случае, до тех пор, пока на его последние сочинения не ляжет печать горечи, сопутствующей возрасту? Изобрел ли он хотя бы какие-то из технологий будущего? Был ли вообще писателем тот, кого издатель правил и беспрестанно осаживал?
Отвлекаясь от малозначительных погрешностей в повествовании, неудивительных для молодого писателя, еще тяготеющего к театральному диалогу, видишь, как встает во весь рост мощная фигура провидца в самом точном, самом прямом и современном смысле этого слова. Сила Жюля Верна как раз в том, что он никогда и ничего не изобретает, но нечто уже существующее в реальности умеет изучить так внимательно, окинуть таким острым, почти гипнотическим взглядом, что оно раскрывает и свои секреты, и заложенные в нем возможности. И если вы принадлежите к числу тех, кто с упоением вникал в анатомию аппарата Румкорфа, который берут с собой путешественники к центру Земли, точно так же теперь, садясь в метро, вы будете слышать внутренним слухом шелест электромагнитных труб, плавно приводящих в движение рейлвей Парижа XX века.
Научные сведения, которыми Жюль Верн владеет в 1863 году, точны, новы и превосходно осмыслены. Мотор его газ-кебов движим вовсе не какой-то неясной и таинственной энергией. Это — двигатель внутреннего сгорания, созданный Ленуаром в 1859 году, но в автомобилестроении впервые примененный Даймлером лишь в 1889-м. Факсимильные изображения передаются не силой магии, а по пантелеграфу, изобретенному Казелли в 1859 году. И, как это будет делаться и через добрых 130 лет на некоторых бумажных фабриках, в романе древесный ствол за несколько часов превращается в стопу бумаги по способу Уатта и Бэрджесса, разработанному в 1851 году.
Но в Париже XX века Жюля Верна интересуют не только перспективы машинного прогресса, он переносит в будущее тенденции развития общества, финансов, политики и культуры своего времени. И если брать эту сторону его творчества, нет у Ж. Верна другого произведения, где бы его замысел оказался столь же современным по звучанию и столь же амбициозным: без снисхождения исследует он дух государственного торгашества, царивший в годы Второй империи и который в 1960 году в той же мере, как и демон электричества, пожирает Мишеля и его друзей. Право, не видно, чтобы история так уж опровергла сочинителя.
Предисловие к русскому изданию
И какой роман! Интерес к нему российского, постсоветского, русскоязычного — назовите, как хотите, — читателя гарантирован уже самим его жанром. Это первая, насколько нам известно, литературная антиутопия, роман-предупреждение, жанр, ставший столь популярным после Октябрьской революции в России, связанный с именами Замятина, Платонова, затем Аксенова, Войновича, братьев Стругацких, а из иностранцев прежде всего с Олдосом Хаксли и, главное, Оруэллом.
Некоторые из этих примечаний, не представляющих специфического интереса для широкой российской аудитории, мы позволили себе сократить.
Обширное предисловие к французскому изданию было написано первооткрывателем романа, известным исследователем творчества писателя и вице-президентом Жюльверновского общества Пьеро Гондоло делла Рива. Его работа носит, однако, слишком литературоведческий характер, перегружена необязательными для широкого читателя подробностями, поэтому мы помещаем ее в конце текста — любители такого жанра и специалисты познакомятся с ней с интересом.
Гондоло делла Рива приводит ценнейшие и уникальные материалы — выдержки из черновика письма издателя Этцеля, где тот обосновывает свой отказ напечатать роман, и ссылки на его же и самого Жюля Верна пометки на полях рукописи. Они дают возможность порассуждать на поставленную исследователем тему — о характере романа и о причинах отказа Этцеля опубликовать его.
Стремясь в целом как можно точнее воспроизвести в переводе особенности языка оригинала, мы в данном случае руководствуемся, как правило, нормами русского синтаксиса.
Читайте также: