Оза вознесенский краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

«Когда ведутся разговоры о Советском Союзе, плох он был или хорош… Честно говоря, я даже этого не понимаю. В моей стране не было Хрущева, Брежнева, Суслова и иже с ними. Моя страна состояла из Вознесенского, Ахмадулиной, Окуджавы, Евтушенко, Левитанского, фильма Марлена Хуциева „Мне двадцать лет“. В моей стране выходил журнал „Юность“, где всегда были стихи кого-то из них. История моей страны начиналась с Пушкина, а в мои годы были свои поэты, созвучные времени, в котором мы жили. И происходило все это в Советском Союзе, а не на Луне или во Франции.

Когда мне было 19 лет, в Ленинграде состоялся творческий вечер Вознесенского в Большом концертном зале „Октябрьский“. Там был весь Ленинград. И я тоже была там. А где я могла еще быть?

Да, стихи было недостать. Первая книжка „Мозаика“ оказалась у меня в руках то ли на вечер, то ли на ночь — так бывало обычно. И стихи переписывались от руки — в тетрадь, на листок бумаги, чтобы потом перепечатать на машинке. И у меня со школьных лет хранится большой альбом, куда я собственной рукой, школьной ручкой с голубыми чернилами переписала поэму „Оза“. Этой поэмой в мои 16 лет мне был привит иммунитет от каких бы то ни было идеологических маразмов.

Аве, Оза. Ночь или жилье,

псы ли воют, слизывая слезы,

слушаю дыхание Твое.

Оробело, как вступают в озеро,

разве знал я, циник и паяц,

что любовь — великая боязнь?

Эти строки не просто запали в сердце — они, словно золотой нитью, выткали саму ткань моей зарождающейся души. Да, моя душа выткана — по основе — стихами Вознесенского. „Оза“ была выучена наизусть — навсегда.

…Пару лет назад ко мне пришел сын и сказал: „Мама, а Вознесенский — очень классный поэт, мы с Виталиком его открыли“. Специально я ничего не делала… Сейчас ему 25 лет, он закончил философский факультет, работает в музее истории религии и занимается музыкой. У нас есть несовпадения по отношению к чему-то или кому-то, но вместе мы составляем довольно сильный интеллектуальный синтез. Пусть даже не такой, как в 1960-х годах, — но мы ведь живем в другом времени. Сын — идеалист он по природе, ровно такой же как я.

Не знал я эту историю-про Андрея Вознесенского и про Зою Богуславскую. А не так давно увидел по "Культуре" саму Зою Богуславскую. Зою Борисовну. И. заболел. Стал читать и искать всё написанное Зоей Борисовной. Странно, но в нашей библиотеке им. И. С. Тургенева (Ростов-на-Дону) не оказалось ни одной книжки. Но. Интернет. Там всё есть. Особенно меня заинтересовала "Защита". Да и первую серию фильма с таким же названием посмотрел. Умно написано, остросюжетно, интересно. А вот томик стихов А. Вознесенского я, всё-таки, взял в библиотеке. И не отрывался от книжки весь вечер. А перед глазами стояли эти два великих человека.

Да Вашу замечательную статью, вот видите, нашёл и с удовольствием прочёл Спасибо!

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Немного предыстории.
Вдохновила меня тема, открытая Сашей: Синклер Льюис. Конечно, можно было бы открыть и более общую тему насчет "приглаживания" переводных и отечественных литературных произведений советской цензурой, но автору - видней. И еще меня сподвигло вот что: хотел в "Ассоциациях" процитировать "Озу", но, увы, интересующего меня фрагмента не нашел. То, что этот фрагмент (а вы, я полагаю, без труда догадаетесь, какой) проскочил лишь в издании 1964 года, а затем "исчез" - ничего странного. А удивительно другое: то, что его нет ДАЖЕ В СЕТИ. Есть цитаты по 4-6 строк. Итак, попробую заполнить этот пробел и выложить поэму в "первозданном" виде. За основу возьму текст с сайта ruthenia.ru, "недостающие" фрагменты отмечу красным, поздние вставки (были и они) - синим. Компоновку поэмы тоже приведу к исходному виду. Итак

Андрей Вознесенский

Оза
Тетрадь, найденная в тумбочке дубненской гостиницы

Поэма

Аве, Оза. Ночь или жилье,
псы ли воют, слизывая слезы,
слушаю дыхание Твое.
Аве, Оза.

Оробело, как вступают в озеро,
разве знал я, циник и паяц,
что любовь - великая боязнь?
Аве, Оза.

Страшно - как сейчас тебе одной?
Но страшнее - если кто-то возле.
Черт тебя сподобил красотой!
Аве, Оза!

Вы, микробы, люди, паровозы,
умоляю - бережнее с нею.
Дай тебе не ведать потрясений.
Аве, Оза.

Умоляю. Жизнь не плодоовощи.
Почему ж шинкуют вкривь и вкось?
Аве, Оза.
Опоздали мы чудовищно.
Но еще чудовищнее - врозь!

Противоположности свело.
Дай возьму всю боль твою и горечь.
У магнита я - печальный полюс,
ты же - светлый. Пусть тебе светло.

Дай тебе не ведать, как грущу.
Я тебя не огорчу собою.
Даже смертью не обеспокою.
даже жизнью не отягощу .

Аве, Оза. Пребывай светла.
Мимолетное непрекратимо.
Не укоряю, что прошла.
Благодарю, что приходила.

Люблю я Дубну. Там мои друзья.
Березы там растут сквозь тротуары.
И так же независимы и талы
чудесных обитателей глаза.

Цвет нации божественно оброс.
И, может, потому не дам я дуба -
мою судьбу оберегает Дубна,
как берегу я свет ее берез.

Я чем-то существую ради них.
Там я нашел в гостинице дневник.

Женщина стоит у циклотрона -
стройно,

слушает замагниченно,
свет сквозь нее струится,
красный, как земляничинка,
в кончике ее мизинца,

не отстегнув браслетки,
вся изменяясь смутно,
с нами она - и нет ее,
прслушивается к чему-то,

тает, ну как дыхание,
так за нее мне боязно!
Поздно ведь будет, поздно!
Рядышком с кадыками
атомного циклотрона 3-10-40.

Я знаю, что люди состоят из атомов,
частиц, как радуги из светящихся пылинок
или фразы из букв.
Стоит изменить порядок, и наш
смысл меняется.
Говорили ей, - не ходи в зону!
а она

вздрагивает ноздрями,
празднично хорошея,
Жертво-ли-приношенье?
Или она нас дразнит?

Не отстегнув браслетки,
вся изменяясь смутно,
с нами она - и нет ее,
прислушаивается к чему-то.

"Зоя, - кричу я, - Зоя. "
Но она не слышит. Она ничего не
понимает.

Может, ее называют Оза?

Не узнаю окружающего.

Вещи остались теми же, но частицы их, мигая,
изменяли очертания, как лампочки иллю-
минации на Центральном телеграфе.
Связи остались, но направление их изменилось.

Может, ее называют Оза?

III

Ты мне снишься под утро,
как ты, милая, снишься.

Почему-то под дулами,
наведенными снизу,

ты летишь Подмосковьем,
хороша до озноба,
вся твоя маскировка -
30 метров озона!

Твои миги сосчитаны
наведенным патроном,
30 метров озона -
вся броня и защита!

В том рассвете болотном,
где полет безутешен,
но пахнуло полетом,
и - уже не удержишь.

Дай мне, господи, крыльев
не для славы красивой -
чтобы только прикрыть ее
от прицела трясины.

Пусть еще погуляется
этой дуре рисковой,
хоть секунду - раскованно.
Только пусть не оглянется.

Пусть хоть ей будет счастье
в доме с умным сынишкой.
Наяву ли сейчас ты?
И когда же ты снишься?

От утра ли до вечера,
в шумном счастье заверчена,
до утра? поутру ли?
за секунду до пули.

Голос моего зарубежного друга:

А может, милый друг, мы впрямь
сентиментальны?
И душу удалят, как вредные миндалины?

Ужели и хорей, серебряный флейтист,
погибнет, как форель погибла у плотин?

Ужели и любовь не модна, как камин?
Аминь?

Но почему ж тогда, заполнив Лужники,
мы тянемся к стихам, как к травам от цинги?
И радостно и робко в нас души расцветают.
Роботы,
роботы,
роботы
речь мою прерывают.

Толпами автоматы
топают к автоматам,
сунут жетон оплаты,
вытянут сок томатный,

некогда думать, некогда,
в оффисы - вагонетки,
есть только брутто, нетто -
быть человеком некогда!

Вот мой приятель-лирик:
к нему забежала горничная.
Утром вздохнуа горестно, -
мол, так и не поговорили!

Ангел, об чем претензии?
Провинциалочка некая!
Сказки хотелось, песни?
Некогда, некогда, некогда!

Что там в груди колотится
пойманной партизанкою?
Сердце, как безработица.
В мире - роботизация.

Ужас! Мама,
роди меня обратно.

Обратно - к истокам неслись реки.
Обратно - от финиша к старту задним
ходом неслись мотоциклисты.
Баобабы на глазах, худея, превращались в пру-
тики саженцев - обратно!
Пуля, вылетев из сердца Маяковского, пролетев
прожженную дырочку на рубашке, юркну-
ла в ствол маузера 4-03986, а тот, свернув-
шись улиткой, нырнул в ящик стола.

. Твой отец историк. Он говорит, что человече-
ство имеет обратный возраст. Оно идет от
старости к молодости.
Хотя бы средневековье. Старость. Морщинистые
стены инквизиции.
Потом Ренессанс - бабье лето человечества. Это
как женщина, красивая, все познавшая,
пирует среди зрелых плодов и тел.

. Электрон после рассеива-
ния может двигаться назад во
времени. Тогда обыкновенный
позитрон можно рассматривать
как электрон, для которого
время течет вспять (обратное
время).

"Теория фундаментальных процессов".
Р. П. Х е й н м а н. Нью-Йорк, 1963.

Не будем перечислять надежд, измен, приклю-
чений XVIII века, задумчивой беременности XIX.
А начало ХХ века - бешеный ритм революции.
Восемнадцатилетие командармов. "Мы - первая
любовь земли". "Сейчас подымается социализм,
живым, человечьим, правдашним".
Но было и так.

Голова ли от ветра кружится?
Или память клубком раскручивается?
Будто крутится радиолой
марш охрипший и одиозный.

Ты не пой, пластинка, про Сталина.
Это песенка не простая,
непроста усов седина,
То - прозрачна, а то - мутна.

Те усы свисали над трубкой
выдающегося конструктора,
разбирались в шайбочках, в винтиках,
человека только не видели!

Кто в них верил? И кто в них сгинул,
как иголка в седой копне?
Их разглаживали при Гимне.
Их мочили в красном вине.

И торжественно над страною,
точно птица хищной красы,
плыли
с красною
бахромою
государственные усы!

Ты не пой, пластинка, про Сталина.
Быть нам винтиком не пристало.
Было. Больше не угорим
вислым дымом его седин.

"Я думаю о будущем, - продолжает историк, -
когда все мечты осуществляются. Техника
в добрых руках добра. Бояться техники?
Что же, назад в пещеру. "
Он седой и румяный. Ему улыбаются дети
и собаки.

(Продолжение следует)

Отредактировано Vladimir_S (10.05.2016 09:54:49)

Продолжение. Начало - тут

От автора и кое-что другое

Не к первому попала мне тетрадь:
ее командировщики листали,
острили на полях ее устало
и засыпали, силясь разобрать.

Вот чей-то почерк: "Автор-абстрактист"!
А снизу красным: "Сам туда катись!"
"Но машина мыслит. "
"Но она мыслит мыслью чьей? Человека!"

"Может, автор сам из тех, кто
тешит публику подтекстом?"
"Брось искать подтекст, задрыга!
ты смотришь в книгу -
видишь фигу"

Оставим эти мудрости, дневник.
Хватает комментария без них.

А не махнуть ли на море?

В час отлива возле чайной
я лежал в ночи печальной,
говорил друзьям об Озе и величье бытия,
но внезапно черный ворон
примешался к разговорам,
вспыхнув синими очами,
он сказал:
"А на фига?!"

Я вскричал: "Мне жаль вас, птица,
человеком вам родиться б,
счастье высшее трудиться,
полпланеты раскроя. "
Он сказал: "А на фига?!"

"Будешь ты, - великий ментор,
бог машин, экспериментов,
будешь бронзой монументов
знаменит во все края. "
Он сказал: "А на фига?!"

"Уничтожив олигархов,
ты настроишь агрегатов,
демократией заменишь
короля и холуя. "
Он сказал: "А на фига?!"

Я сказал: "А хочешь - будешь
спать в заброшенной избушке,
утром пальчики девичьи
будут класть на губы вишни,
глушь такая, что не слышна
ни хвала и ни хула. "

Он ответил: "Все - мура,
раб стандарта, царь природы,
ты свободен без свободы,
ты летишь в автомашине,
но машина - без руля.

Оза, Роза ли, стервоза -
как скучны метаморфозы,
в ящик рано или поздно.
Жизнь была - а на фига?!"

Как сказать ему, подонку,
что живем не чтоб подохнуть, -
чтоб губами тронуть чудо
поцелуя и ручья!

Чудо жить - необъяснимо.
Кто не жил - что спорить с ними?!

Можно бы - да на фига?

VII

Ах, о чем, о чем, о чем.
Где она сейчас?

Может, ее называют Оза?

VIII

Выйду ли к парку, в море ль плыву -
туфелек пара стоит на полу.

Левая к правой набок припала,
их не поправят - времени мало.

В мире не топлено, в мире ни зги,
вы еще теплые, только с ноги,

в вас от ступни потемнела изнанка,
вытерлось золото фирменных знаков.

Красные голуби просо клюют.
Кровь кружит голову - спать не дают!

Выйду ли к пляжу - туфелек пара,
будто купальщица в море пропала.

Где ты, купальщица? Вымыты пляжи.
Как тебе плавается? С кем тебе пляшется.

. В мире металла, на черной планете,
сентиментальные туфельки эти,

как перед танком присели голубки -
нежные туфельки в форме скорлупки!

Друг белокурый, что я натворил!
Тебя не опечалят строки эти?
Предполагая
подарить бессмертье,
выходит, я погибель подарил.

Фельфебель, олимпийский эгоист,
какой кретин скатился до приказа:
"Остановись, мгновенье. Ты - прекрасно"?!
Нет, продолжайся, не остановись!

Зачем стреножить жизнь, как конокрад?
Что наша жизнь?
Взаимопревращенье.
Бессмертье ж - прекращенное движенье,
как вырезан из ленты кинокадр.

Бессмертье - как зверинец меж людей.
В нем тонут Анна, Оза, Беатриче.
И каждый может, гогоча и тыча,
судить тебя и родинки глядеть.

Какая грусть - не видеться с тобой,
какая грусть - увидеться в толкучке,
где каждый хлюст, вонзив клешни, толкуя,
касается тебя - какая боль!

Ты-то простишь мне боль твою и стон.
Ну, а в душе кровавые мозоли?
Где всякий сплетник, жизнь твою мусоля,
жует бифштекс над этим вот листом!

Простимся, Оза, сквозь решетку строк.
Но кровь к вискам бросается, задохшись,
когда живой, как бабочка в ладошке,
из телефона бьется голосок.

. А дальше запись лекций начиналась,
мир цифр и чей-то профиль машинальный.
Здесь реализмом трудно потрястись -
не Репин был наш бедный портретист.

А после были вырваны листы.
Наверно, мой упившийся предшественник,
где про любовь рванул, что посущественней.
А следующей фразой было:
ТЫ.

Молитва

Матерь Владимирская, единственная,
первой молитвой — молитвой последнею —
я умоляю —
стань нашей посредницей.
Неумолимы зрачки Ее льдистые.

Я не кощунствую — просто нет силы,
Жизнь забери и успехи минутные,
наихрустальнейший голос в России —
мне ни к чему это!

Видишь —- лежу — почернел как кикимора.
Все суета перед слабой блондинкой.
Все безысходно.
Осталось одно лишь —
грохнись ей в ноги,
Матерь Владимирская,
может, умолишь, может, умолишь.

— Заонежье. Тает теплоход.
Дай мне погрузиться в твое озеро.
До сих пор вся жизнь моя —
Предозье.
Не дай бог— в Заозье занесет.

Аве, Оза. Ночь или жилье,
псы ли воют, слизывая слезы,
слушаю дыхание Твое,
Аве, Оза.

Оробело, как вступают в озеро,
Разве знал я, циник и паяц,
Что любовь – великая боязнь!
Аве, Оза.

Страшно – как сейчас тебе – одной?
Но страшнее, если кто-то возле.
Черт тебя сподобил красотой,
Аве, Оза!

Вы: микробы, люди, паровозы,
умоляю – бережнее с нею.
Дай тебе не ведать потрясений,
Аве, Оза…

Противоположности свело.
Дай, возьму всю боль твою и горечь.
У магнита я – печальный полюс,
Ты же – светлый. Пусть тебе светло.

Дай тебе не ведать, как грущу.
Я тебя не огорчу собою.
Даже смертью не обеспокою.
Даже жизнью не отягощу.

Аве, Оза. Пребывай светла.
Мимолетное не прекратимо.
Не укоряю, что прошла –
Благодарю, что проходила.
Аве, Оза…

Аве, Оза.
Ночь или жильё,
псы ли воют, слизывая слёзы,
слушаю дыхание Твоё.
Аве, Оза.

Оробело, как вступают в озеро,
разве знал я, циник и паяц,
что любовь - великая боязнь?
Аве, Оза.

Страшно - как сейчас тебе одной?
Но страшнее - если кто-то возле.
Чёрт тебя сподобил красотой!
Аве, Оза!

Вы, микробы, люди, паровозы,
умоляю - бережнее с нею.
Дай тебе не ведать потрясений.
Аве, Оза.

Противоположности свело.
Дай возьму всю боль твою и горечь.
У магнита я - печальный полюс,
ты же - светлый. Пусть тебе светло.

Дай тебе не ведать, как грущу.
Я тебя не огорчу собою.
Даже смертью не обеспокою.
Даже жизнью не отягощу.

Аве, Оза. Пребывай светла.
Мимолётное непрекратимо.
Не укоряю, что прошла.
Благодарю, что приходила.

Читайте также: