Орлеанская дева жуковский краткое содержание

Обновлено: 30.06.2024

и дамы двора, воины французские и английские, рыцари, монахи, цыгане и цыганки, пажи, шуты, карлики, менестрели, палачи, народ.

Место действия – Франция.

Время: начало XV века.

Славный подвиг героини французского народа Иоанны (Жанны) д’Арк, как сюжет для оперы, заинтересовал Чайковского в 1878 году. Такой интерес возник не случайно.

Романтическая драма Шиллера “Орлеанская дева”, впервые с огромным успехом поставленная в Лейпциге в 1831 году, пользовалась, благодаря переводу Жуковского (1817-1821), большой

популярностью в прогрессивных кругах России. Популярность эта еще более возросла в годы общественного подъема 70-х-80-х годов. Но пьеса Шиллера была в то время запрещена к сценическому представлению. Тем не менее великая русская трагическая актриса М. Н. Ермолова нередко читала на вечерах, устраиваемых студенческой молодежью, монологи из “Орлеанской девы”.

Образ девушки-героини, беззаветно проникнутой идеей освобождения родины, воспламенял сердца демократической аудитории. Однако Ермоловой удалось поставить шиллеровскую трагедию на сцене московского Малого театра лишь в 1884 году, спустя три года после премьеры оперы Чайковского на тот же сюжет.

Народно-патриотическое содержание трагедии прежде всего привлекло к ней внимание композитора: крестьяне и рыцари Франции, одушевленные личной отвагой и пламенным призывом крестьянской девушки, побеждают англичан в так называемой Столетней войне. Решающая битва произошла у Орлеана; отсюда название Жанны – Орлеанская дева. Оклеветанная, она по приговору католического суда предается сожжению на костре (казнена 30 мая 1431 года).

Была, однако, и другая причина, побудившая Чайковского обратиться к шиллеровской пьесе. После лирических сцен “Евгений Онегин” он хотел создать театральное произведение более монументального плана, где лирика сочеталась бы со сценически-декоративной манерой письма. Трагедия Шиллера давала в этом отношении благодарный материал.

К тому же композитор мог воспользоваться превосходным текстом перевода Жуковского.

В конце 1878 года Чайковский приступил к осуществлению своего замысла, одновременно составляя либретто и сочиняя музыку. В январе 1879 года он писал: “Я очень доволен своей музыкальной работой. Что касается литературной стороны, то есть либретто… трудно передать, до чего я утомляюсь. Сколько перьев я изгрызу, прежде чем вытяну из себя несколько строчек!

Сколько раз я встаю в совершенном отчаянии оттого, что рифма не дается, или не выходит известное число стоп, что недоумеваю, что в данную минуту должно говорить то или другое лицо”. Чайковский поставил перед собой нелегкую задачу: он не только сокращал или частично дополнял текст драмы Шиллера – Жуковского, но и, прочтя некоторые исторические исследования, а также воспользовавшись пьесой Ж. Барбье “Жанна д’Арк”, внес ряд новых сюжетно-сценических мотивировок, которые преимущественно коснулись финала.

Несмотря на эти трудности, опера в эскизах была завершена к концу февраля, а партитура – в августе 1879 года. Всего же работа над столь монументальным сочинением заняла у Чайковского лишь девять месяцев. Клавир был издан в 1880 году.

Позже композитор внес в него некоторые изменения.

Вопреки цензурным препятствиям “Орлеанская дева” была поставлена на сцене Мариинского театра 13 (25) февраля 1881 года. Полтора года спустя состоялась ее премьера в Праге. При жизни Чайковского она, однако, ставилась не часто.

Лишь в советское время пришло к ней полное признание.

“Орлеанская дева” – одно из самых монументальных оперных творений Чайковского. Написанная в широкой декоративной манере с использованием больших хоровых масс и развернутых ансамблей, она в то же время отмечена лирико-психологической глубиной, характерной для творчества композитора. На фоне хоровых массивов рельефно выделяется облик главной героини, правдиво обрисованной в многообразии присущих ей душевных конфликтов.

Этот образ главенствует во всей опере: его развитие определяет развертывание сценического действия в музыкальной драматургии произведения.

В соответствии с таким замыслом музыка оркестрового вступления (интродукции) призвана передать основные черты характера Иоанны: ее простой пастушеский облик, страстное упоение мечтой, героическую целеустремленность.

Пасторальный хор девушек открывает первый акт. В терцете Тибо, Раймонда и Иоанны назревает психологический конфликт, который прерывается большой хоровой сценой народного смятения, где выделяется взволнованный рассказ Бертранда. Иоанна увлекает всех своей молитвой “Царь вышних сил, ты наш покров, наша надежда!” Хор подхватывает гимнический напев, в котором воплощена сила и мощь народа. Оставшись одна, приняв решение, Иоанна изливает охватившее ее чувство печали в арии “Простите вы, холмы, поля родные”.

Интонации этой исповеди, трогающей своей непосредственностью, скорбно-сосредоточенны, но в лирике уже отчетливо прорываются героические черты. Они полностью утверждаются в заключении акта, после хора ангелов, исполняемого женскими голосами, в страстном монологе Иоанны “Вы, сонмы ангелов небесных”.

В оркестровом вступлении ко второму акту развивается тема гимна. Контрастом ему служат интермедийные сцены, характеризующие окружение короля. Стилизованный во французском духе хор менестрелей сменяется зажигательной пляской цыган, а танец пажей и карликов (сначала в характере менуэта, потом – оживленный) – гротескной пляской шутов и скоморохов.

Дуэт Карла и Дюнуа завершается мужественной клятвой, тогда как дуэт Агнесы с Карлом отмечен изнеженными чертами. Драматургический центр акта – массовая сцена, выражающая вершину торжества Орлеанской девы. Выход Иоанны предваряется маршевой темой.

Ее рассказ “Святой отец, меня зовут Иоанна” лирически проникновенен и в то же время героичен; здесь подвергается музыкальной обработке тема хора ангелов из предшествующего акта. Финал – развернутый ансамбль с хором: народ прославляет свою избранницу – Иоанна поведет войска к победе.

Краткое оркестровое вступление к первой картине третьего акта живописует бой. На этом напряженном фоне проходят начальные эпизоды встречи Иоанны с Лионелем. Вся картина насыщена драматической конфликтностью, знаменующей переломный момент в судьбе Иоанны.

Предельной выразительности достигает музыка на словах “Ах, зачем за меч воинственный я свой посох отдала”.

Следующая картина третьего акта построена на динамичном противопоставлении начального торжествующего марша и хора славления девы-воительницы обличениями Тибо. Это – кульминация драмы, воплощенная в звучании больших хоровых масс. Особенно впечатляет финальный септет с хором, который открывается словами Тибо “Ответствуй мне”. В волнообразном, все время вверх устремленном движении мелодии раскрывается содержание этой потрясающей, огромной по своим размерам сцены: ее участники, пораженные молчанием Иоанны, обращают свои взоры к небесам,

В первой картине четвертого акта полнее раскрываются иные стороны облика Орлеанской девы. Здесь в дуэте с Лионелем она предстает горячо любящей женщиной. Лирически восторженно звучит музыка на слова “О чудный, сладкий сон”.

Упоение страстью передано в оркестровом эпизоде, который предшествует дуэту.

Единством мрачного похоронного настроения проникнута финальная сцена последнего акта (вторая картина). Зловещий траурный марш проводится, неуклонно нарастая, в оркестре. На этом фоне – выкрики солдат, скорбные возгласы народа.

Словно языки пламени запечатлены в оркестровом звучании, когда на сцене разгорается костер. Одновременно слышится и пение ангелов, и отпевание монахов, и проклятья солдат, и страстные призывы к небесам Иоанны.

Орлеанская дева. Василий Андреевич Жуковский

Карл Седьмой [1] король французский.

Королева Изабелла[2], или Изабо, его мать.

Филипп добрый[4], герцог Бургундский.

Шатильон, бургундский рыцарь.

Рауль, лотарингский рыцарь.

Английские вожди: Лионель[9], Фастольф[10].

Французские, бургундские, английские рыцари.

Тибо д’Арк, земледелец.

Его дочери: Алина, Луиза, Иоанна

Их женихи: Этьен, Арман, Раймонд

действие происходит в 1430 году.

Сельское место; впереди, на правой стороне, часовня и в ней образ богоматери; на левой стороне высокий ветвистый дуб.

Тибо д’Арк, Этьен, Арман, Раймонд, Алина, Луиза, Иоанна.

Так, добрые соседи, нынче мы

Еще французы, граждане, свободно

Святой землей отцов своих владеем;

А завтра… как узнать? чьи мы? что наше?

Во всех местах пришелец торжествует;

везде врагов знамена; их конями

Истоптаны отеческие нивы;

Париж врата их войскам отворил,

И древняя корона Дагоберта[11]

Досталася в добычу иноземцу[12];

внук королей[13]без трона, без приюта,

Скитается в своей земле, как странник;

Знатнейший пэр[14], ближайший из родных,

Против него с врагами в заговоре;

Родная мать[15]ему готовит гибель;

Деревни, города пылают; тихо

Еще у нас в долинах… но дойдет,

Дойдет и к нам гроза опустошенья.

Итак, друзья, пока еще есть воля,

Я дочерей хочу пристроить с богом:

Для женщины против времен опасных

Необходим заботливый защитник;

А с кем любовь, тому в бедах легко.

Этьен, тебе понравилась Алина;

У нас поля соседственно граничат,

Сердца же заодно… такой союз

Угоден богу… Ты, Арман, ни слова;

А ты глаза, Луиза, опустила…

Друзья, друзья, вы встретились сердцами —

Не мне вас разлучать. К чему богатство?

Кто в наши дни богат? Теперь все наше

До первого врага или пожара;

Теперь один спасительный приют:

грудь верная испытанного мужа.

(подавая ей руку)

На каждую дам тридцать десятин,

И огород, и двор, и стадо – бог

Благословил меня, благословит

Утешь отца, сестра Иоанна,

Пусть в этот день устроится три счастья.

Подите; завтра мы сыграем свадьбу,

И пир на всю деревню; приготовьте,

Алина, Луиза, Арман и Этьен уходят.

Твои, Жаннета, сестры

Выходят замуж, их судьба счастлива,

При старости они мое веселье;

Одна лишь ты мне горе и печаль.

Сосед, на что Жаннету огорчать?

(указывая на Раймонда)

Вот юноша прекрасный, честный; с ним

Никто у нас в деревне не сравнится;

Тебе он отдал душу; три весны

Как он, задумчивый, с желаньем тихим,

С безропотным, покорным постоянством

Вздыхает по тебе; а ты молчишь,

Ты холодно сама в себе таишься;

И ни один из наших поселян

Улыбкою твоею не утешен.

Смотрю: ты в полноте прекрасной жизни;

Пора надежд, весна твоя пришла;

Цветешь… но я напрасно ожидаю,

Чтобы любовь в душе твоей созрела;

Прискорбно это мне. Боюсь, но вижу,

Что над тобой ошиблася природа;

Я не люблю души холодной, черствой,

Бесчувственной в поре прекрасной чувства.

Не принуждай ее, мой честный Арк.

Любовь моей Иоанны есть прекрасный

Небесный плод: прекрасное свободно,

Оно медлительно и тайно зреет.

Теперь ее веселье жить в горах;

К нам в хижины, жилища суеты,

С вершины их она сходить боится.

Нередко я с благоговеньем тихим

Из дола вслед за ней смотрю, когда

Она одна в величии над стадом

Стоит и взор склоняет в размышленье

На мелкие обители земные.

Я вижу в ней тогда знаменованье

Чего-то высшего, и часто мнится,

Что из других времен пришла она.

А это мне противно! для чего

Чуждаться ей своих сестер веселых?

всегда встает до ранних петухов,

Чтобы бродить по высотам пустынным;

И в страшный час – в который человек

Доверчивей теснится к человеку —

Украдкою, как птица, друг развалин,

В туманное жилище привидений,

В ночную тьму бежит, чтоб горный ветер

Подслушивать на темном перекрестке.

Зачем она всегда на этом месте?

Зачем сюда гонять ей стадо? Часто

Видал я, как она час целый в думе

Под этим деревом друидов[16], где

Боится быть счастливое созданье,

Сидит недвижима… а здесь не пусто;

Здесь водится недобрый с давних лет;

У стариков ужасные преданья

Сохранены об этом старом дубе;

И часто шум каких-то голосов

Нам слышится в его печальных ветвях.

Однажды мне случилось запоздать;

Меня вела дорога мимо дуба,

И вдруг мне видится: под ним сидит

Туманное, а что. не знаю! тихо

Иссохшею рукой приподняло

Широкую одежду и меня

Как будто бы манило… сотворив

Молитву, я бежал скорее прочь.

(указывая на образ в часовне)

Не верю я; не козни сатаны,

А чудотворный лик пречистой девы

Ее всегда приводит в это место.

Нет, нет! и сны и страшные виденья

Меня, мой друг, тревожат не напрасно:

Три ночи я все вижу, будто в Реймсе

Она сидит на королевском троне;

Семь ярких звезд венцом на голове;

В ее руке какой-то чудный скипетр,

И из него три белые лилеи,

И я – ее отец – и обе сестры,

И герцоги, и графы, и прелаты,

И сам король пред нею на коленах…

Моей ли хижине такая слава?

Нет, это не к добру; то знак паденья;

Иносказательно мне этот сон

Ее души изобразил надменность;

Убожества она стыдится; бог

Ей даровал богатство красоты,

Ее щедрей всех наших поселянок

Благословил чудесными дарами…

И гордость грешная зашла к ней в душу;

А гордостью и ангелы погибли,

И ею враг в свои нас ловит сети.

Но кто ж скромней, кто непорочней в нравах

Твоей смиренныя Иоанны? Старшим

Сестрам она с веселым сердцем служит;

В селе у нас она всех выше… правда,

Но где найдешь работницу прилежней?

Бывал ли ей и низкий труд противен?

Ты видишь, под ее рукой чудесно

Твои стада и жатвы процветают;

На все, к чему она коснется, сходит

Непостижимое… так, правда! ужас

Объемлет при таком благословенье.

Ни слова; я молчу; молчать мне должно…

Мне ль вызывать на суд свое дитя?

Могу лишь остеречь; могу молиться;

Но остеречь мой долг… Оставь сей дуб;

Не будь одна; не рой кореньев в полночь;

Не составляй из сока их питья

И не черти в песке волшебных знаков.

Нам в области духов легко проникнуть;

Нас ждут они, и молча стерегут,

И, тихо внемля, в бурях вылетают.

Не будь одна: в пустыне искуситель

Перед самим создателем явился.

Бертранд входит с шлемом в руках.

Молчи, идет Бертранд; он возвратился

Из города. Но что несет он?

Дивитесь, что с таким добром я к вам

Подлинно; откуда взял

Ты этот шлем? На что знак бед и смерти

Принес ты к нам, в жилище тишины?

Иоанна, которая до сих пор не принимала никакого участия в том, что вокруг нее происходило, становится внимательнее и подходит ближе.

И сам едва могу я объяснить,

Как мне достался он. Я покупал

Железные изделья в Вокулёре[17];

На площади толпилась тьма народа

вкруг беглецов, лишь только прибежавших

С недоброю из Орлеана вестью;

весь город был в волненье; сквозь толпу

С усилием я продирался… вдруг

Цыганка смуглая со мной столкнулась;

В руках у ней был этот шлем; она,

Пронзительно в глаза мне посмотрев,

Сказала: «Ты, я знаю, ищешь шлема:

Я отвечал ей. – К латникам пойди;

Но я никак не мог отговориться;

«Возьми, возьми! – она одно твердила, —

Теперь для головы стальная кровля

И так из улицы одной в другую

Она за мной гналася с этим шлемом.

Я посмотрел: он был красив и светел;

Был рыцарской достоин головы;

Я взял его, чтоб ближе разглядеть;

Но, между тем как я стоял в сомненье,

Она из глаз моих как сон пропала:

Ее толпой народа унесло…

И этот шлем в моих руках остался.

(ухватясь за него поспешно)

На что? Такой наряд

Не девичьей назначен голове.

Отдай, он мой и мне принадлежит.

Иоанна, что с тобой?

В ней мужеством наполнена душа,

И ей убор воинственный приличен.

Ты помнишь сам, как прошлою весной

Она в горах здесь волка одолела,

Ужасного для стад и пастухов.

Одна, одна, душою львица, дева

Чудовище сразила и ягненка

Исторгнула из челюстей кровавых.

Чью б голову сей шлем ни украшал,

Но ей приличней он.

беда еще случилась? Что сказали

Бежавшие из Орлеана?

Помилуй короля и наш народ!

Мы в двух больших сражениях разбиты[18];

Враги в средине Франции; все взято

До самых берегов Луары; войски

Со всех сторон сошлись под Орлеан,

И страшная осада началася.

Как! север весь уже опустошен,

А хищникам все мало; к югу мчатся

Со всех сторон придвинут к Орлеану.

Как летом пчел волнующийся рой,

Слетайся, жужжит кругом улья,

Как саранча, на нивы темной тучей

Обрушившись, кипит необозримо:

Так Орлеан бесчисленно народы

Осыпали, в одно столпившись войско;

От множества племен разноязычных

Наполнен стан глухим, невнятным шумом;

И всех своих землевластитель герцог

Бургундский в строй с пришельцами поставил:

Из Литтиха, из Генего, из Гента,

Богатого и бархатом и шелком,

Из мирного Брабанта, из Намура,

Из городов Зеландии приморских,

Блистающих опрятностью веселой,

От пажитей голландских, от Утрехта,

От северных Фризландии пределов

Под знамена могущего Бургунда

Сошлись полки разрушить Орлеан.

О горестный, погибельный раздор;

На Францию оружие французов!

И, бронею покрывшись, Изабелла,

Мать короля, князей баварских племя,

Примчалась в стан врагов и разжигает

Их хитрыми словами на погибель

Того, кто жизнь приял у ней под сердцем.

Срази ее проклятием господь!

Богоотступница, погибнешь ты,

Как некогда Иезавель погибла.

Заботливо осадой управляет

Рушитель стен, ужасный Салисбури[19];

С ним Лионель, боец с душой звериной;

И вождь Тальбот, один судьбу сражений

Свершающий убийственным мечом;

Они клялись, в отваге дерзновенной,

Всех наших дев предать на посрамленье,

Сразить мечом, кто встретится с мечом.

Придвинуты к стенам четыре башни,

И, городом владычествуя грозно,

С их высоты убийства жадным оком,

Невидимый, считает Салисбури

На улицах поспешных пешеходов.

Уж много бомб упало в город; церкви

В развалинах; и сам великолепный

Храм богоматери грозит паденьем.

Бесчисленны подкопы под стенами;

весь Орлеан стоит теперь над бездной

И робко ждет, что вдруг под ним она,

Гремящая, разверзится и вспыхнет.

Иоанна слушает с великим, беспрестанно усиливающимся вниманием и наконец надевает на голову шлем.

У этого термина существуют и другие значения, см. Орлеанская дева.

Первое авторизованное женевское издание (1762). Фронтиспис и начало Песни первой

Создание и публикация

…некая немецкая принцесса, которой дали на время рукопись только для прочтения, была так восхищена осмотрительностью, с какой автор развил столь скользкую тему, что потратила целый день и целую ночь, заставляя списывать и списывая сама наиболее назидательные места упомянутой рукописи.

История создания

Народно-патриотическое содержание трагедии прежде всего привлекло к ней внимание композитора: крестьяне и рыцари Франции, одушевленные личной отвагой и пламенным призывом крестьянской девушки, побеждают англичан в так называемой Столетней войне. Решающая битва произошла у Орлеана; отсюда название Жанны — Орлеанская дева. Оклеветанная, она по приговору католического суда предается сожжению на костре (казнена 30 мая 1431 года).

Несмотря на эти трудности, опера в эскизах была завершена к концу февраля, а партитура — в августе 1879 года. Всего же работа над столь монументальным сочинением заняла у Чайковского лишь девять месяцев. Клавир был издан в 1880 году. Позже композитор внес в него некоторые изменения.

Сюжет

О ты, певец сей чудотворной девы, Седой певец, чьи хриплые напевы, Нестройный ум и бестолковый вкус В былые дни бесили нежных муз, Хотел бы ты, о стихотворец хилый, Почтить меня скрыпицею своей, Да не хочу. Отдай её, мой милый, Кому-нибудь из модных рифмачей.

Орлеанская девственница

(La Poucelle d’Orléans)

Поэма (1735, опубл. 1755)

Действие этой сатирической поэмы происходит во время Столетней войны между Францией и Англией (1337-1453). Некоторые современники Вольтера говорили, что автор, осмеяв Жанну д’Арк, обошелся с ней более жестоко, чем епископ города Бове, который сжег ее когда-то на костре. Вольтер, конечно, смеялся безжалостно, он показал Жанну обольщаемую, изобразил ее в самых двусмысленных и неприличных сценах. Но смеялся он не над Жанной д’Арк,

не над той девушкой из народа, которая, искренне веря в свою патриотическую миссию, ниспосланную ей Богом, повела французов на бой с врагом и бесстрашно взошла на костер, оставив истории свое благородное имя и свой человечески прекрасный облик.

Из песни первой мы узнаем, что французский король Карл VII влюблен в красавицу Агнесу Сорель. У его советника Бонно в укромной глуши есть замок, туда-то, подальше от любопытных глаз, и отправляются любовники. В течение трех месяцев король утопает в неге любви. Тем временем британский принц, герцог Бедфорд, вторгается во Францию. Гонимый бесом честолюбия, он “всегда

верхом, всегда вооружен… кровь проливает, присуждает к платам, мать с дочерью шлет на позор солдатам”. В осажденном врагами Орлеане на совете воинов и мудрецов появляется таинственный пришелец с небес, святой Денис, мечтающий о спасении Франции. Он говорит “И если Карл для девки захотел утратить честь и с нею королевство, я изменить хочу его удел рукой юницы, сохранившей девство”. Воины поднимают его на смех: “спасать посредством девственности крепость – да это вздор, полнейшая нелепость”, и угодник в одиночку отправляется на поиски невинной девы.

Лотарингия подарила Франции Иоанну, здесь родилась она, “жива, ловка, сильна; в одежде чистой, рукою полною и мускулистой мешки таскает… смеется, трудится до огонька”. Святой Денис отправляется с Иоанном в храм, где дева “в восхищенье стальное надевает облаченье… и бредит славой”. Иоанна на осле верхом в сопровождении святого устремляется к королю. По пути, под Орлеаном, они оказываются в лагере спящих, пьяных британцев. Иоанна похищает у прославленного воина, Жана Шандоса, меч и широкие штаны. Прибыв ко двору, святой Денис призывает короля последовать за этой девой, будущей спасительницей Франции, которая с помощью монарха изгонит страшного и жестокого врага. Наконец-то Карл пробужден, оторван от пленительных забав и готов воевать. Вместе с Иоанной он мчится в Орлеан.

Прекрасная Агнеса, терзаемая ревностью, в сопровождении Бонно тайно следует за ними. Ночью на стоянке она похищает одежду Иоанны (штаны Шандоса и панцирь амазонки) и тут же в этом облачении попадает в плен к англичанам, “в довершение невзгод то был как раз Шандосов конный взвод”. Шандос, поклявшийся отомстить врагу, укравшему его доспехи, увидев Агнесу, меняет свое решение, его охватывает страсть…

Иоанна же с многочисленным войском дает бой англичанам, терпящим поражение. Французский полководец Дюнуа, “как молния летая, нигде не ранен, рубит англичан”. Иоанна и Дюнуа “упоены, они так быстро мчались, так дико с англичанами сражались, что скоро с войском остальным расстались”. Заблудившись, герои оказываются в замке Гермафродита. Это колдун, которого Бог создал уродливым и похотливым. Он целует Иоанну, но в ответ получает могучую затрещину. Оскорбленный негодяй приказывает страже посадить обоих незнакомцев на кол. Неожиданно появившийся монах Грибурдон просит помиловать Иоанну, предлагая свою жизнь взамен. Его просьба принята. Оказавшись в аду, в гостях у Сатаны, Грибурдон поведал следующее. Он, пытавшийся обесчестить Иоанну, вдруг увидел осла, спустившегося с небес и подхватившего доблестного рыцаря Дюнуа, который, размахивая мечом, напал на Грибурдона, Монах превращается в прелестную девушку – и Дюнуа опускает меч. Погонщик, который был с монахом заодно и сторожил Иоанну, увидев красавицу, устремляется к ней, отпуская пленницу. Дева, оказавшись на свободе, хватает блестящий меч, забытый Дюнуа, и расправляется с монахом. “Спасала девственница честь свою, и Грибурдон, в кощунстве виноватый, сказал “прости” земному бытию”. Осел, которому святой Денис внушил лететь в Ломбардию, увозит Дюнуа с собой, оставляя Иоанну в одиночестве.

Итак, куда же умчал летучий осел рыцаря Дюнуа? Он оказывается в удивительном храме Молвы, где узнает о приговоренной к сожжению Доротее и спешит ей на помощь в Милан. Палач уже готов привести в исполнение приказ инквизитора, но внезапно на городской площади появляется Дюнуа и просит девушку рассказать всем о том, в чем ее обвиняют. Доротея, не сдерживая слез, говорит в ответ: “Любовь – причина всей моей печали”. Ее возлюбленный, ла Тримуйль, покидая год назад Милан и отправляясь на войну, клялся ей в любви, обещал жениться по возвращении. Доротея, уединившись, вдали от света, переносила разлуку и скрывала от любопытных глаз своего младенца, дитя любви. Однажды ее дядя, архиепископ, решил проведать племянницу и, несмотря на сан и святость родства, начал ее домогаться. На крики сопротивлявшейся Доротеи сбежалась толпа, и дядя, ударив ее по лицу, произнес: “Ее от церкви отлучаю я и с нею плод ее прелюбодейства… их проклинаю я, служитель Бога. Пусть инквизиция их судит строго”. Так Доротея очутилась на месте казни. Бесстрашный Дюнуа поразил мечом воина архиепископа и быстро расправился с его помощниками. Неожиданно на площади появляется Ла Тримуйль, и прекрасная Доротея оказывается в его объятиях. Дюнуа собирается в дорогу, он спешит к Иоанне и королю, договариваясь с влюбленным о встрече во дворце через месяц. За это время Доротея хочет совершить паломничество в Лорет, а Ла Тримуйль будет сопровождать ее.

Добравшись до цели путешествия, дома Девы Марии, возлюбленные останавливаются на ночлег и знакомятся с англичанином д’Аронделем. С ним молодая любовница, во всем несхожая с Доротеей. Ла Тримуйль просит британца признать, что Доротея прекраснее его дамы. Гордый англичанин, оскорбленный этим, предлагает французу дуэль. Англичанка, Юдифь де Розамор, с интересом наблюдает за поединком, в то время как Доротея бледнеет от страха за своего избранника. Внезапно разбойник Мартингер похищает обеих красавиц и исчезает быстрее молнии. А поединок между тем идет. Наконец дуэлянты заметили отсутствие дам. Несчастье их объединяет, и два новых друга отправляются на поиски возлюбленных. Мартингер уже успел доставить пленниц в свой замок, мрачный склеп. Там он предлагает разделить с ним ложе. Доротея разрыдалась в ответ, а Юдифь выразила согласие. Бог наградил ее могучими руками, поэтому, схватив висевший над кроватью разбойника меч, она отрубила ему голову. Красавицы бегут из замка и садятся на корабль, который мчит их к скале Благоуханной, пристанищу влюбленных. Там они и встречаются со своими доблестными рыцарями. “Француз отважный и герой британский, к себе на седла милых посадив, отправились дорогой Орлеанской… но, как вы понимаете и сами, они остались добрыми друзьями, и ни красавицы, ни короли меж ними распрей вызвать не могли”.

А что же наш король? Узнав, что Агнеса взята в плен, он едва не лишился рассудка, но астрологи и колдуны убедили его, что Агнеса ему верна и ей не угрожает опасность. А между тем, оказавшись в замке, принадлежащем духовнику Шандоса, она подвергается преследованиям со стороны хозяина. Юный паж Шандоса, Монроз, встает на ее защиту. Монах вступает в бой с пажом и терпит поражение. Монроз же страстно влюбляется в Агнесу. Вскоре девушка бежала в монастырь, но и там ей нет покоя. В монастыре появляется отряд британцев, которым приказано захватить Агнесу. Бритты оскверняют монастырь, и святой Денис, патрон Франции, напутствует Иоанну на спасение обители, которую одолевает зло. Иоанна “полная отваги, гневом пышет” и святым копьем разит англичан. А святой Денис обращается к святому Георгию, патрону Англии, со словами: “Зачем упорно хочешь ты войны взамен спокойствия и тишины?”

Вернулись из странствий Ла Тримуйль с Доротеей. Их счастье омрачено, так как, защищая Доротею от домогательств Шандоса, Ла Тримуйль получает тяжелое ранение. И вновь Дюнуа приходит на спасение Доротеи: он вызывает Шандоса на дуэль и убивает его. Вскоре Дюнуа предстоит сражаться с англичанами, которые, узнав о пиршестве французов в Орлеанской ратуше, перешли в общее наступление и стойко держатся в бою. “Карл, Дюнуа воинственный и Дева летят на бриттов, бледные от гнева”. Британские войска, страшась атаки, спешат оставить Орлеан. В хаосе ужаса и беспорядка находят смерть д’Арондель и бесстрашная Юдифь Розамор. “Дочь смерти, беспощадная война, разбой, который мы зовем геройством!

Благодаря твоим ужасным свойствам земля в слезах, в крови, разорена”.

Ла Тримуйль неожиданно сталкивается с Тирконелем, другом покойного Шандоса, который поклялся отомстить его убийце. Застав рядом с погостом, где был погребен Шандос, уединившихся любовников, Тирконель приходит в ярость. Во время поединка несчастная Доротея бросается к Ла Тримуйлю, обагренному кровью, но тот, уже ничего не различая, отвечает на удар англичанина, пронзая сердце Доротеи. Беспощадный бритт стоит оцепенев. На груди Доротеи он находит два портрета На одном изображен Ла Тримуйль, на втором же он узнает свои черты. И тотчас вспоминает, как в молодости оставил ждущую младенца Карминетту, подарив ей свой портрет. Нет сомнения, что перед ним его дочь. На крик британца сбежался народ, и “если бы они не подоспели, наверно б жизнь угасла в Тирконеле!” Он плывет в Англию и, простившись с мирской жизнью, уходит в монастырь. Иоанна призывает отомстить англичанам за смерть рыцаря и Доротеи. Но ей уготовано иное испытание. Ужасные Грибурдон и Гермафродит, пребывая в аду, придумывают план отмщения Деве. По подсказке Сатаны они подсылают к Иоанне осла, в которого вселился бес, он должен соблазнить ее, “так как известно было этой шайке грязной, что ключ хранит под юбкою своей от осаждаемого Орлеана и от судеб всей Франции Иоанна”. Нежная дерзость осла смущает Деву, Дюнуа же, дремавший рядом, услышав пропитанную сладким ядом речь, желает узнать, “что за Селадон пробрался в спальню, запертую туго”. Дюнуа уже давно влюблен в Иоанну, но скрывает свое чувство, дожидаясь конца войны. Пораженная Иоанна, увидев Дюнуа, овладевает собой и хватается за копье. Спасаясь, бес бежит.

По дороге он придумывает коварный план. Попав в Орлеан, он вселяется в душу жены французского президента Луве, влюбленную не без взаимности в великого английского полководца Тальбота. Бес внушил даме впустить с наступлением ночи Тальбота и его войско в Орлеан. Госпожа Луве назначает любимому свидание. Монах Лурди, подосланный Денисом к англичанам, узнает о предстоящем свидании и предупреждает о нем короля. Карл созывает всех военачальников и, конечно, Иоанну на совет. Разработан план. Сначала выходит Дюнуа, “тяжел был дальний путь, которым он пошел, и славится в истории доныне. За ним войска тянулись по равнине по направленью к городской стене”. Изумленные британцы, защищаясь от мечей Иоанны и ее войска, попадают в руки Дюнуа, Тальбот тем временем наслаждался встречей со своей возлюбленной. Не сомневаясь и в другой своей победе, он выходит посмотреть на покоренный город. Что видит он? “К нему не бритты верные, а Дева несется на осле, дрожа от гнева… французы ломятся чрез тайный ход, был потрясен и задрожал Таль-бот”. Тальбот геройски стоит до последнего. Англичане побеждены, ликующая Франция празднует победу.

Н. Б. Виноградова

Приём

Ах, где те острова, Где растёт трын-трава, Братцы! Где читают Pucelle И летят под постель Святцы.

Новейшая история не представляет предмета более трогательного, более поэтического жизни и смерти орлеанской героини; что же сделал из того Вольтер, сей достойный представитель своего народа? Раз в жизни случилось ему быть истинно поэтом, и вот на что употребляет он вдохновение! Он сатаническим дыханием раздувает искры, тлевшие в пепле мученического костра, и как пьяный дикарь пляшет около своего потешного огня. Он как римский палач присовокупляет поругание к смертным мучениям девы. Заметим, что Вольтер, окруженный во Франции врагами и завистниками, на каждом своем шагу подвергавшийся самым ядовитым порицаниям, почти не нашел обвинителей, когда явилась его преступная поэма. Самые ожесточенные враги его были обезоружены. Все с восторгом приняли книгу, в которой презрение ко всему, что почитается священным для человека и гражданина, доведено до последней степени кинизма. Никто не вздумал заступиться за честь своего отечества; и вызов доброго и честного Дюлиса, если бы стал тогда известен, возбудил бы неистощимый хохот не только в философических гостиных барона д’Ольбаха и M-me Joffrin, но и в старинных залах потомков Лагира и Латримулья. Жалкий век! Жалкий народ!