Орхан памук рыжеволосая женщина краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Business Class выбирает самые резонансные фильмы и книги, выпущенные на минувшей неделе, и представляет два противоположных взгляда на них. Читателям остается определиться, на чьей они стороне.
Меланхолию, задумчивость и одновременно – призрачность и непостоянство, свойственные турецким видам, перенимают и главные герои книг Памука. У них, вероятно, были иные планы на жизнь, но, к примеру, падающий снег заставляет их приникнуть к земле и слиться с белым полотном в неминуемой и трагической гибели или же, если им дарована жизнь, пуститься на поиски счастья в густо застроенные столичные районы – но, конечно же, зря, все зря.
Новый роман Орхана Памука рассказывает историю любви, случившуюся в небольшом городке недалеко от Стамбула. Главный герой книги – юный стамбульский лицеист, полюбивший актрису бродячего театра, загадочную Рыжеволосую Женщину, которая каждую ночь рассказывает немногочисленной публике старинные сказки и предания. Впервые познав опьянение любовью, ревность, ощущение свободы и ответственности, Джем Челик пронесет эти чувства через всю жизнь, чтобы тридцать лет спустя вновь встретиться со своим прошлым лицом к лицу.
Челик, между прочим, любит не только Рыжеволосую Женщину, но и много чего еще: свою мать, покинувшего его отца, свою беспечную юность, свободу, а также – много позже – деньги. Но прежде всего Челик, разумеется, любит Турцию, и в этой его привязанности скрыта главная движущая сила сюжета. Главный герой, а вместе с ним и автор (именно в такой последовательности) хотят рассказать о том, как меняется страна и что происходит с ее жителями: разрастаются города, на смену ручному труду приходят высокие технологии, военные перевороты настраивают людей друг против друга… Все это выглядело бы жуткой мешаниной, но человеческие жизни скрепляют разрозненные элементы в единый смысл.
Но главная претензия к Памуку, большому поклоннику греческих трагедий и классической литературы, не во вторичности его произведений, а в его неукротимом желании быть европейским писателем. Турция, которая является Европой в той же мере, что Россия, не умеет жить на западный манер. И турецкая литература, как бы ее ни рядили в европейские одежды, остается турецкой.
Хотя романы Памука действительно часто рассказывают об исключительно уродливых формах, которые принимают западные веяния на почве турецкого традиционализма, а сам он порой берет тон насмешливый и едкий, его книги проникнуты подлинным, бесконечно трогательным патриотизмом. Пристально изучая историю и культуру своей страны, Памук довел жанр урбанистического романа до уникальной, пронзительной лиричности, ранее подвластной, пожалуй, только Джойсу, и заставил хоть раз побывать в Стамбуле даже тех, кто всегда представлял Турцию как гигантский пляж по соседству с базаром, где торгуют рахат-лукумом и кожаными куртками.
О чем книга
Середина 1980-х. Крошечный городок Онгерен в окрестностях Стамбула. Юный Джем Челик случайно видит в дверном проеме загадочную рыжеволосую незнакомку значительно старше себя — и безоглядно в нее влюбляется. Позже Джем узнает, что она играет в Театре Назидательных Историй, с поразительной достоверностью имитирует стенания и плач и не пренебрегает вниманием молодых поклонников. Плодом трагической страсти станет преступление, а Памук, как всегда не склонный к морализаторству, позволит читателю самостоятельно решать, кто она, Рыжеволосая Женщина: коварная соблазнительница или агнец, принесенный в жертву безжалостному новому богу — европеизации.
Зачем это читать
В действительности же новый роман Памука — редкий по своей глубине и изяществу интертекстуальный диалог западной и восточной литературных традиций, в котором архетипические персонажи персидского эпоса существуют в пространстве шекспировского понимания инцеста, библейские аллюзии вплетаются в ткань древнегреческой трагедии, а Рыжеволосая Женщина становится эдаким турецким сухопутным Моби Диком — безжалостным роком, непостижимым порождением хаоса.
Орхан Памук. Рыжеволосая Женщина. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2017. Перевод с турецкого А. Аврутиной.
Летом 1985 года 17-летний парнишка Джем отправляется в пригород Стамбула на заработки. Отец недавно бросил их с матерью, вместе с ним исчез и аптечный бизнес, приносящий доход семье. Джем хочет поступить в университет, но для этого нужны подготовительные курсы, которые стоят денег. Заработать он планирует благодаря опытному Махмуду, который берет мальчишку себе в подмастерья, чтобы вырыть колодец.
Холм, на котором предстоит работать, находится недалеко от городка Онгерёна, куда Джем с мастером заходят после изнурительной работы выпить соленый чай за столиком в кафе и дать отдохнуть ноющим мышцам. Бродя по улицам мальчишка замечает Рыжеволосую Женщину и с первого взгляда влюбляется в эту красавицу, оказавшуюся театральной актрисой. Шум кипарисов, звездное небо, жаркие дни, невыносимые медлительной работой, — всё вдруг обретает высший смысл. Красиво, настолько, что в одну из тех летних ночей Джем чувствует себя как в сказке — еще бы, прогуливаться с возлюбленной по улицам незнакомого города, что может быть прекрасней?
Однако вода в колодце всё не появляется, работа затормаживается, мастеру перестают платить. Махмуд, ставший для Джема, как отец, всё чаще ругает мальчишку. Напряжение нарастает, как нарастают чувства Джема, делающие его более беспечным и рассеянным, что отрицательно сказывается на концентрации — работать в колодце опасно, нужна внимательность. В одну ночь и один день Джем совершает два поступка, определившие всю его дальнейшую жизнь, хотя решение рыть колодец было первой точкой невозврата. А дальше Джем вырастает, женится, становится геодезистом, а не писателем, как мечтал, и основывает большую строительную компанию, которая меняет Стамбул, увеличивает его, сокращает расстояние между ним и Онгерёном, городом, где Джем оставил часть себя.
Утром я проснулся, как всегда, спозаранку — в тот момент, когда солнце вонзило в меня сквозь узенькую щель в палатке свой луч, похожий на меч. Я спал, должно быть, всего часа три, но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. А кроме того, после вчерашнего ночного опыта гораздо сильнее.
— Ты выспался? Хорошо соображаешь? — спросил Махмуд-уста, попивая чай.
— Да, уста. Я силен как лев.
Мы ни слова не сказали о моем позднем приходе. Как и в последние четыре дня, первым в колодец спустился Махмуд-уста. Маленькая черная точка далеко внизу быстро наполняла лопатой крошечное ведро.
Мастер был на глубине двадцати пяти метров, но в узком просвете бетонной трубы казалось, что он находится еще глубже. Глаза мои слепли на солнце, иногда я терял его из виду, начинал волноваться и, чтобы лучше его разглядеть, опасно наклонялся.
Тянуть наружу полное ведро было уже очень трудно. Веревка моталась из стороны в сторону, ведро то и дело начинало биться о стены. Мы не могли понять причины этого явления. Так как я крутил лебедку в одиночку, я не замечал, что ведро опять принимается выплясывать свой танец, и тогда Махмуд-уста, боявшийся, что оно упадет ему на голову, начинал кричать изо всех сил.
По мере погружения Махмуд-уста кричал все чаще и громче. Когда я опускал ведро, он сердился, что я кручу слишком медленно; когда я высыпал ведро, он вопил, что я слишком долго хожу; раздражался он и из-за того, что от сухого песка поднималась пыль. Я постоянно испытывал чувство вины. Крики моего мастера, отражавшиеся от стен колодца, поднимались наверх со странным гулом.
Я все время думал о нежной улыбке Рыжеволосой Женщины, о ее прекрасном теле, о том, как мы страстно любили друг друга. Думать обо всем этом было очень приятно. А что, если в обеденный перерыв взять да и сбегать в Онгёрен, чтобы ее повидать?
Я благодарил небеса за то, что стою наверху, хотя из-за жары мне было тяжелее, чем Махмуду-усте. Я привык вращать лебедку в одиночку, но иногда силы все-таки изменяли.
Когда я, снимая ведро с ручки, чуть наклонял его, в колодец высыпалось немного песка, камней и ракушек. Через несколько секунд со дна колодца раздавались крики и ругань Махмуда-усты. Мастер часто твердил о том, что если с большой высоты упадет даже маленький камень, то он может сильно поранить, а то и убить. Поэтому наполнял ведро не до краев, а это еще больше затягивало нашу работу.
Когда я высыпал ведро в отдаленном углу участка, то жутко потел. И, возвращаясь к колодцу, теперь всякий раз слышал ругань Махмуда-усты. Правда, чаще всего до меня долетал только гул, и я толком не понимал слова. Мне казалось, будто из-под земли до меня доносится гневный крик какого-то дэва или джинна.
Мы работали уже два часа. Вдруг внезапно у меня закружилась голова. Я испугался, что упаду в колодец. Когда я повез высыпать очередное ведро, то на минутку прилег на траву и, должно быть, сам не заметил, как уснул.
Когда я вернулся к колодцу, со дна слышалось какое-то странное бормотание Махмуда-усты. Я опустил пустое ведро, но голос не стих.
— Что случилось, уста? — крикнул я вниз.
— Подними меня наверх!
— Говорю же, подними меня наверх!
Ведро было тяжелым, должно быть, он наступил на него ногой.
Голова Махмуда-усты показалась над поверхностью колодца.
— Сынок, ты сегодня совсем не шевелишься, — сказал он. — Ты знаешь, я все равно найду здесь воду. А ты, пока я ее здесь не найду, не перестанешь меня слушаться. И не вздумай тормозить работу.
— Если где-то на земле существует цивилизация, если где-то существуют города и села, то это только потому, что там есть колодцы. Без воды не будет цивилизации, а без мастера не будет колодца. Тот, кто не может склонить голову перед своим мастером, не сможет стать хорошим учеником. Когда появится вода, мы с тобой разбогатеем.
— Даже если мы не разбогатеем, я все равно буду с тобой, дорогой мой уста.
Махмуд-уста принялся долго наставлять меня, как школьный учитель: я должен быть очень внимательным, я должен во все глаза следить за тем, что происходит. Интересно, когда он смотрел в театре на Рыжеволосую Женщину, он не думал о том, чтобы наставлять меня? Я слушал слова моего мастера как во сне, не чувствуя необходимости отвечать. Образ Рыжеволосой Женщины вновь стоял у меня перед глазами.
— Иди переоденься, — сказал Махмудуста, — вниз спустишься ты, там работать легче.
Стоя одной ногой в ведре и крепко держась двумя руками за веревку, я видел в сгущавшейся тьме колодца довольно скоро появившиеся на бетонных стенах трещины, паутину и какие-то странные пятна. Я видел, как испуганные ящерки снуют вверх по направлению к свету. Казалось, что подземный мир о чем-то предупреждает нас. Иногда до меня доносились странные глухие звуки.
Когда я поднял голову, чтобы посмотреть вверх, то отверстие колодца показалось таким далеким и таким маленьким, что мне сделалось страшно и сразу захотелось подняться. Но так как Махмуд-уста торопился, я быстро насыпал песок в ведро и крикнул:
Махмуд-уста, который был намного сильнее меня, быстро крутил лебедку.
Когда мастер отходил в сторонку, чтобы высыпать ведро, в отверстие колодца виднелся крохотный круглый кусочек неба. Какого чудесного цвета оно было! И при этом очень далеко, словно мир, увиденный в перевернутый бинокль.
До тех пор, пока Махмуд-уста не показывался вновь в отверстии колодца и не начинал привязывать ведро, я, замерев, смотрел вверх, на небо.
Однажды, когда крошечный силуэт Махмуда-усты на какое-то время исчезла, сердце мое охватил страх. А если наверху он спо ткнется или с ним что-нибудь случится? А если он уйдет, чтобы наказать меня? Интересно, если бы Махмуд-уста знал о моей ночи с Рыжеволосой Женщиной, захотел бы он меня наказать?
Я в несколько приемов насыпáл ведро. Песчаная земля была слишком мягкой и белой. Было ясно, что здесь воды не найдется. Мы напрасно тратили силы, нервы и время.
Как только я выберусь из этого колодца, то отправлюсь в Онгёрен, к Рыжеволосой Женщине. Что на это скажет Тургай, совершенно неважно. Я все расскажу Тургаю. Он может меня избить, даже может попытаться убить. Интересно, что подумает Рыжеволосая Женщина, когда увидит меня средь бела дня?
Так успокаивая себя, я отправлял ведро наверх, а после меня всякий раз охватывал страх. Махмуд-уста стал все реже показываться у отверстия колодца, из-под земли продолжали раздаваться глухие звуки.
— Уста, уста! — закричал я.
Голубое небо было размером с монету. Где Махмуд-уста? Я принялся кричать изо всех сил.
Наконец мастер показался.
— Уста, подними меня наверх! — крикнул я ему.
Но он не ответил. Подойдя к лебедке, молча поднял ведро. Неужели он меня не слышал? Пока ведро медленно поднималось, я не отрывал от него взгляда.
Когда ведро достигло верха, в отверстии вновь показался Махмуд-уста. Как сейчас он был далек! Я крикнул ему изо всех сил, но мой голос не достиг его. Высыпав из ведра землю, он схватился за ручку лебедки. Пустое ведро опустилось.
Я еще немного покричал, но он меня не слышал.
Прошло много времени. Я думал, что вот сейчас Махмуд-уста везет тачку, сейчас он ее переворачивает, высыпает песок, сейчас возвращается, сейчас вот уже должен наклониться над колодцем, но Махмуд-уста не приходил. Может, он стоял где-то в сторонке и курил?
Когда Махмуд-уста вновь показался наверху, я опять крикнул изо всех сил. Но он делал вид, что ничего не слышит. Я тут же принял решение: наступил ногой в ведро и, держась за веревку, крикнул:
Махмуд-уста, медленно вращая лебедку, тащил меня наверх. Я дрожал, но был рад.
— Что случилось? — спросил он, когда я, благодаря небесам, достиг деревянной рамы колодца.
— Уста, я больше не полезу вниз.
— Я сам буду решать.
— Конечно сам, уста, — ответил я, тут же устыдившись своего страха.
— Молодец. Если бы ты с первых дней вел себя так, мы бы уже давно нашли воду.
— Уста, я с первых дней веду себя недостойно. Но разве я виноват в том, что нет воды?
Подняв брови, он пытался придать лицу подозрительное выражение. Я увидел, что мои слова ему не понравились.
— Дорогой уста, я не забуду тебя до конца своих дней. Работа рядом с тобой стала для меня школой жизни. Но давай уже оставим этот колодец, пожалуйста. Дай я поцелую тебе руку.
Руки Махмуд-уста мне не протянул.
— Больше никогда не смей говорить так. Ты понял?
— А сейчас опусти-ка вниз своего мастера. До обеда остается больше часа. Сегодня мы сделаем длинный перерыв. Ты ляжешь под орехом, хорошенько выспишься и отдохнешь.
— Награди тебя Аллах, уста.
Я крутил лебедку, мастер постепенно скрылся из виду в колодце.
Я старался высыпать ведро побыстрее, прислушивался к едва доносившемуся голосу мастера и прикладывал все силы к тому, чтобы быстрее вращать лебедку. Пот тек с меня градом, я еще успевал время от времени бегать к палатке и пить из бутылки воду. Когда я готов был уже упасть от усталости, перед моими глазами вновь возник образ Рыжеволосой Женщины, цвет ее кожи, ее тело.
Любопытная бабочка с белыми крыльями пролетела радостно и беспечно мимо нашей палатки, мимо лебедки и скрылась из виду.
Глядя вслед бабочке, я подумал, что во время обеденного перерыва быстренько сбегаю в Онгёрен повидать Рыжеволосую Женщину. Мне хотелось расспросить ее о Махмуде-усте. Я запер лебедку распоркой, чтобы та не вертелась. Когда я держал поднятое ведро за ручку и тянул его к краю, я услышал, что Махмуд-уста опять что-то кричит снизу.
Мои уставшие руки уже привычно пристраивали полное ведро на краю колодца — неожиданно ручка выскользнула из потных пальцев, ведро покачнулось и упало вниз.
Я замер в ужасе.
—Устааааа! — в следующее мгновение заорал я.
Послышался крик, а затем воцарилась тишина. Тот крик я не забуду никогда.
Я отпрянул. Из колодца больше не доносилось ни звука, и я не мог заставить себя подойти к его краю. Может быть, это был вовсе не крик, просто Махмуд-уста выругался?
Казалось, мир смолк. У меня дрожали колени. Я не мог решить, что делать.
Огромный шершень сначала покружился вокруг лебедки, затем подлетел к отверстию колодца, заглянул внутрь и тут же исчез.
Я бросился в палатку. Снял с себя мокрые от пота штаны и рубашку. Переоделся. Я почувствовал, что дрожу, немного поплакал, но заставил себя замолчать. Если я буду реветь при Рыжеволосой Женщине, мне будет стыдно. Она обязательно придет на помощь. А может быть, подсобит и Тургай. Может быть, они позовут военных, или кого-то из мэрии, или пожарных.
Я бежал напрямик через поля в Онгёрен. Цикады смолкали в выгоревшей траве, когда я пробегал мимо них. Когда я несся мимо кладбища, то, повинуясь странному внутреннему голосу, повернулся и увидел, что вдалеке над Стамбулом сгущаются черные грозовые тучи.
Читайте также: