Опера директор театра краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Директор театра (KV 486, нем. Der Schauspieldirektor ) — одноактный зингшпиль В. А. Моцарта на либретто Готлиба Штефани.
Содержание
История создания
Действующие лица и первые исполнители
Премьера состоялась в Вене 7 февраля 1786 г.
| Первая постановка 7 февраля 1786 | ||
|---|---|---|
| Франк, директор театра | разговорная роль | Иоганн Готлиб Штефани |
| Эйлер, банкир | разговорная роль | Иоганн Франц Иероним Брокманн |
| Буфф, певец-комик | бас | Йозеф Вайдманн |
| Господин Фогельзанг, певец | тенор | Валентин Адамбергер |
| Госпожа Херц, певица | сопрано | Алоизия Вебер |
| Госпожа Зильберкланг, певица | сопрано | Катарина Кавальери |
| Господин Херц, актер | разговорная роль | Йозеф Ланге |
| Госпожа Пфайль, актриса | разговорная роль | Анна Мария Штефани |
| Госпожа Кроне, актриса | разговорная роль | Иоганна Сакко |
| Госпожа Фогельзанг, актриса | разговорная роль | Анна Мария Адамбергер |
Синопсис
Директор театра Франк набирает в труппу певиц и актеров. Но каждый хочет быть в труппе первым и получать лучшие гонорары. В ответ на угрозу Франка остановить постановку все соглашаются работать дружно, объединившись ради любви к высокому искусству.
Музыкальные номера
Избранная дискография
- Хельмут Кох и Берлинский Камерный Оркестр (1968): Розмари Рёниш, Сильвия Гешти, Петер Шрайер, Херманн Кристиан Польстер.
- Карл Бём и Оркестр Дрезденской государственной капеллы (1974): Рери Грист, Арлен Аугер, Петер Шрайер, Курт Молль.
- Леопольд Хагер и Зальцбургский Моцартеум-Оркестр (1976): Илеана Котрубас, Эдита Груберова, Петер ван дер Бильт, Иштван Гати.
- Джон Причард и Венский Филармонический Оркестр (1991): Кири Те Канава, Эдита Груберова, Уве Хайльманн, Манфред Юнгвирт.
Напишите отзыв о статье "Директор театра"
Примечания
Отрывок, характеризующий Директор театра
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
Комедия с музыкой В. А. Моцарта, либретто Г. Штефани.
Премьера: Шёнбрунн, 7 февраля 1786 г.
При жизни Моцарта это его сочинение, состоящее всего из пяти музыкальных номеров, исполнялось несколько раз. В дальнейшем неоднократно делались переработки, имевшие целью сделать спектакль более содержательным. В частности, использовался текст Гёте; в одном из вариантов героем пьесы оказывался. сам композитор! Партитура дополнялась обработками различных сочинений Моцарта.
О спектакле
Публика всегда хотела узнать, что же происходит по ту сторону рампы, особенно же ее привлекают околотеатральные слухи, скандалы, интриги. Так было и два, и три века назад. В 1786 году австрийский император Иосиф II устроил состязание Моцарта и Сальери, заказав обоим одноактные оперы на закулисные сюжеты. Тогда выиграл Сальери, но суд истории – справедливо или нет – отдал победу Моцарту.
В зингшпиле не только поют, но и разговаривают, поэтому перипетии сюжета понятны и неискушенному зрителю. Соревнуясь друг с другом, певцы исполняют коронные арии из своего репертуара, что дает возможность включить в спектакль популярные оперные номера. А то, что действие происходит на сцене театра во время репетиций, позволяет разыгрывать эту историю в любой театральной декорации, в том числе и вечернего афишного представления.
Благодаря небольшой продолжительности, яркой сюжетной интриге, виртуозным ариям на грани вокальных трюков эта опера может стать удачным выбором для первого посещения Мариинского театра.
Первое исполнение: 7 февраля 1786 года, дворец Шёнбрунн, Вена
Премьера в Мариинском театре и премьера постановки: 30 сентября 2017 года
7 февраля 1786 года в Вене состоялся праздник, организованный кайзером Йозефом II в честь генерал-губернатора Нидерландов. В программе торжеств, помимо званых обедов и танцев, было музыкальное состязание: зрителям предстояло выбрать, что же лучше — итальянская опера или немецкая. Для этого двум композиторам — Вольфгангу Амадею Моцарту и Антонио Сальери, — были заказаны одноактные произведения на комический сюжет из жизни театрального закулисья.
В опере всего четыре музыкальных номера и увертюра, которые перемежаются веселыми разговорными диалогами. Но даже эту заказную миниатюру гений Моцарта сумел превратить в маленький оперный шедевр.
Читайте также: