Одлян или воздух свободы краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Как же писатель дошел до жизни такой в дикой юности? Вот что пишут в одной из свежих рецензий, антисоветчина еще жива, хотя таких денег как раньше уже не платят.
«В конце 60-х, когда происходит действие романа, Советский Союз — все еще одна большая зона с ее законами, понятиями и бытовыми практиками, укрепившимися во многих сферах общественной жизни.
Габышев безжалостно развенчивает миф о счастливом советском детстве с его пионерией, оздоровительными лагерями и всеобщим оптимизмом.
Ох, уж эти развенчиватели и срыватели покровов. Вот почему у меня и у миллионов других была эта самая пионерия и оптимизм, а у Габышевых их почему-то не было? Может быть не в СССР дело, а в таких как писатель Габышев? Что мешало ему жить нормально, и ведь вырос он не в маргинальной даже семье – в многодетной семье военнослужащих, отец потом работал в милиции. Кто мешал наслаждаться свободой и быть обычным гражданином? Но нет, учиться не будем, будем таскаться со шпаной и воровать. А когда нас посадят - напишем книгу.
Несколько дней назад мне подогнали парочку интересных книг, одну-то я точно знаю, что она интересная, а вот на счет второй уверенности не было и судя уже по одной лишь обложке, предстояло мне провести несколько дней на нарах с малолетками.
У меня очень старенькая и повидавшая жизнь книга совместного издательства "Флюгер" и "ИннКо" 1992 года.
Всего страниц − 240, бумага газетная, желтая скорее от старости.
📚 АННОТАЦИЯ
Довольно сильно сказано и признаться, мне страшно было приступать к чтению, представлялись какие-то тюремные зверства и издевательства над беззащитными пацанами, которых судили за их глупость (воровство, мелкий разбой и т.п.), с другой стороны, я очень люблю, когда книга пробивает на эмоции, так что готова была ко всему и погрузилась в чтение.
📚 СЮЖЕТ | ВПЕЧАТЛЕНИЯ И РАССУЖДЕНИЯ
Роман рассказывает о судьбе одного мальчишки по имени Коля Петров, он с раннего детства привык ВОРОВАТЬ и именно за воровство его отправляют в колонию для малолетних в первый раз на три года, на тот момент ему было 15 лет.
Колька вроде как должен вызывать жалость к себе, но меня почему-то его история поначалу не трогала, я не испытывала к нему никакой жалости даже тогда, когда его избивали до потери пульса, слез у меня уж точно не было, ибо ну сам как бы виноват.
Читать книгу было тяжеловато из-за обилия жаргонных тюремных слов, многое лично мне было не понятно и догадываться приходилось чисто логически, например, что "Воронок" − это фургончик для перевозки заключенных или что "Бугор" оказывается есть "Бригадир". можно было хотя бы сноски делать для тех, кто не сидел в тюрьме
К слову о тюрьме, ведь книга, своего рода, АВТОБИОГРАФИЧНА, Леонид Габышев провел целых 5 лет в колонии, описанной в романе как "Одлян" (он же сидел в "Атляне" Челябинской области), так что когда читаешь все то, что происходило в Одляне, становится как-то не по себе и если поначалу меня совершенно не страшил тот факт, что колонию в прямом смысле слова держат такие же заключенные малолетки, как Колька Петров и начальникам на это все равно, точнее это все и подается именно с их руки, то потом становилось противно от того, что там все вот именно так, что на тебя ВСЕМ ПЛЕВАТЬ, ты заключенный, который уже не нужен никому и тебя могут избивать, делать из тебя раба и чего еще похуже. никто за тебя не заступится!
Раньше он думал, что среди заключенных есть какое-то братство, что они живут дружно между собой, что беда их сближает и что они делятся последней коркой хлеба, как родные братья. Первый час в камере принес разочарование.
Именно вторая часть книги под названием "Одлян" была в романе самой жестокой (книга разделена на 3 части). Когда я читала вторую часть, постоянно спрашивала, когда же все эти ужасы закончатся? Но сразу скажу, какой-то прям жести и треша здесь не будет, просто описано все очень правдоподобно, поэтому даже обычное битье в грудину вызывало страх, гнев, и чувство несправедливости, почему кто-то вообще должен вот так страдать ЕЖЕДНЕВНО?
Когда осознаешь в полной мере все происходящее, становится еще страшнее и я не удивляюсь, что в таких колониях пацаны пытались любыми способами лишить себя жизни, лишь бы их больше никто не трогал, а пробиться в верхушку, которая "следит за порядком", было крайне тяжело, нужно хотя бы иметь земляков и уметь вертеться, чего многие не умели. Я вот читала и все думала, ну когда же наш Колька, которому потом дали кликуху "Глаз" покажет себя, когда же он начнет что-то делать, а не выносить все молча, когда это уже случится и случится ли вообще.
Снова ночью на Глаза накатило: вскрыть вены или удариться с разбегу головой о стену на глазах у дубака. Третью ночь дремлет. Силы покидают.
Он ругал вслух тюремное начальство. Согласен сидеть в пятом целую зиму, но только пусть переводят на ночь в теплый карцер. Он просил у них всего шесть часов нормального сна. А потом целый день будет ходить, приседать, бегать. И еще, чтоб давали курить. И он бы перезимовал. Он чувствовал в себе силы.
Только лишь к СЕРЕДИНЕ книги у меня проснулся какой-то интерес, ибо до этого описывались лишь одни издевательства над заключенными, только с середины начинаешь улавливать какой-то смысл, зачем вообще автор писал эту книгу, что он хотел этим показать? Как тяжело живется малолеткам в колонии? Так это и так всем известно, но ведь должно же быть что-то еще?
В принципе, мораль к середине романа уже прослеживается, но до сих пор меня не шибко берет за душу судьба Коли Петрова (больше жаль было совсем других парней), даже не знаю почему, наверно я не понимаю, как можно жалеть подростка, который ведет разбойный образ жизни и даже не пытается остепениться. Особенно смешно было читать мысли Кольки, когда он вспоминал Веру (свою одноклассницу), типа. "Верочка, как же ты сейчас поживаешь, будешь ли ты когда-нибудь моей?" Так и хотелось ему сказать, не сдался ты сто лет Верочке с такими замашками.
Кольку жизнь помотала конечно, чего он только не вытерпел и где только не сидел, сколько раз его переводили из одной камеры в другую, что он знал каждого пацана по кличке и потом уже, когда его везли в новое место, встречал знакомых, эти моменты наверно были самыми интересными, будто ты встречаешь человека, близкого тебе по духу, которого давно не видел и вот вы снова встретились. на нарах. Все это переворачивает что-то внутри, становится все же жаль их всех (и Кольку в том числе), но особенно жаль тех, кто попал в колонию по глупости или тех, кого жизнь, так скажем, заставила выживать, ведь в романе события развиваются в конце 60-х годов, тогда многие жили плохо и ничего не оставалось, как воровать.
Глаз чуть не заплакал. Еще в Одляне он решил: когда освободится, замочит двух козлов, выстреливших ему в глаз.
Именно под конец я начала понимать, как Колька мечтал о свободе, как он стремился на волю и если вы думаете, что у книги будет хэппи енд, то вы сильно заблуждаетесь, потому что в этом романе нет ничего счастливого, хотя. для Кольки сигарета, полученная от начальника смены − уже счастье и глоток воздуха. Глоток свободы, − когда его перевозили с места на место, из одной колонии в другую.
Страшно представить, что парень с малолетства уже пропащий, об этом рассуждали взрослые, с которыми Колька оказывался в одной камере, якобы горбатого только могила исправит. Мне жаль таких людей, которые все свои самые счастливые годы проведут на шконках и в карцере, это страшно.
Глаз закурил. Неизвестность тяготила. Ему не хотелось попасть в зону, которую, как в Одляне, держит актив. Ему хотелось попасть в воровскую зону, где нет актива, вернее, где он есть, но не играет никакой роли. Да, хороша зона, где актив не пляшет. Но ведь зон-то таких в Союзе почти не осталось.
Не могу оценить данное произведение на "5" баллов, роман хоть и имеет свой определенный смысл, он хоть и пронизан глубиной тяжелой судьбы пацана, который в душе никому и зла-то не желал, но чего-то мне все же не хватало, либо наоборот был перебор с жаргонными словечками, я даже иной раз теряла нить повествования и попросту не понимала, о чем сейчас говорят, а еще под конец нас знакомят с таким огромным количеством персонажей, что я уже и запуталась, кого там Колька встретил, из какой колонии, с Одляна иль с другого какого места, не совсем понятно.
В любом случае, рекомендую к прочтению, такие книги, считаю, нужно читать всем!
Кстати, у романа есть продолжение под названием "Из зоны в зону", я пока не готова читать продолжение этой истории, но возможно когда-нибудь доберусь и до этого романа, все таки в конце концов мне Колька по кличке "Глаз" полюбился.
Благодарю за внимание!
Другие мои отзывы на книги можно найти в ⇨ ЭТОМ РАЗДЕЛЕ
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Одлян, или Воздух свободы"
Описание и краткое содержание "Одлян, или Воздух свободы" читать бесплатно онлайн.
Одлян, или Воздух свободы
Будущий романист (тот, кто детство провел среди малолеток) опишет нам множество затей малолеток.
На пороге стоял коренастый молодой человек странного и грозного вида, с огромным портфелем. Я живу у трех вокзалов, этого окошка Москвы в Россию, к которому приникло растерянное и пространное лицо нашей провинции. Какие только лица не заглядывали ко мне! Бомжи из Запорожья, бичи из Керчи, цыгане из Казани. Это был человек с вокзала.
— Андрей Георгиевич? — спросил он, не сомневаясь, будто предъявив красную книжечку, и проник в квартиру. Я видел только его шрам.
Дальнейшее поведение отличило его от сотрудника: он быстренько снял обувь и в носках стал еще меньше, а портфель его еще больше. Он провел меня на кухню, осторожно поместил портфель под стол — что там было бьющегося? — и предложил мне сесть.
— Вас не прослушивают? — спросил он жестом, глянув на потолок и обводя пространство рукою.
— С чего вы взяли? — единственно как я мог на это ответить.
— Я по радио слышал о вас.
Радио — это радио. Я спросил:
— Ну и что вы слышали?
— Что есть такие писатели: Белов, Владимов и Битов…
Владимову было еще хуже моего, Белову много лучше.
— Владимова нет, Белов отказал, я его… и вот я у вас. — И опять осторожно посмотрел на портфель, будто тот мог сбежать.
Леденящее профессиональное подозрение пронзило меня.
— Э-то роман. — спросил я, заикаясь.
— Тс-с! Все-таки вас могут прослушивать. Напечатайте, и я половину вам отдаю.
Любой уважающий себя член Союза воспользовался бы этим поводом, чтобы вытолкать посетителя за дверь. Я, видимо, не уважал себя как член Союза.
— С чего вы взяли, что я могу вас напечатать? Я себя не могу напечатать! — вспылил я.
— Но ведь миллион-то за него там заплатят! — сказал он уверенно.
— Я уже был на книжной ярмарке, предлагал…
Я представил себе господ, боявшихся, что их уже не выпустят из Шереметьева, тет-а-тет с моим посетителем, и мне стало весело. Как это его не замели?
— Ну вот видите, они не могут, а что я могу? Кстати, а почему бы вам не попробовать напечататься у нас?
Он посмотрел на меня с презрением. Я был достоин его.
— Читал я вашего Солженицына — процедил он.
Нет, это был такой человек. Сомнения мои рассеялись.
Он достал из портфеля шесть папок. Портфель испустил дух: в нем, кроме романа, могла поместиться лишь зубная щетка.
Боже! Такого толстого романа я еще не видел.
— Больше восьмисот страниц, — сказал он с удовольствием. — Девятисот нет, — добавил он твердо.
Каждая папка была зачем-то обернута в несколько слоев вощеной бумаги. В этой папке помещался дорогой, почти что кожаный скоросшиватель, внутри которого, наконец, были подшиты — каждая страниц на полтораста — рукописи. Таких многослойных сочинений я тоже не встречал.
— А в пергамент-то зачем заворачиваете? — естественно, поинтересовался я.
— А если в воду бросать? — живо откликнулся он.
С усталостью метра я разрешил ему оставить рукопись на просмотр, только чтоб не торопил.
— Хорошо, я зайду послезавтра, — согласился он.
Много повидал я графоманов и начинающих — этот восхитил меня.
— Послушайте, вы сколько сидели?
— А сколько писали?
— И хотите, чтобы я прочитал за один день?
— Так вы же не оторветесь.
Ни тени сомнения.
— А кто еще читал?
— Так откуда же вы знаете?
Я уже ничему не удивлялся.
— Я могу присесть пять тысяч раз подряд. Сейчас сразу, может, и не смогу. Но если надо, потренируюсь и быстро войду в форму. Не верите? Ну две тысячи — гарантирую прямо сейчас. Хотите?
— Ладно, верю, ступайте, — сказал я тоном умирающего льва.
Но он заставил меня тут же раскрыть рукопись! И я не оторвался. Как легко зато отступили от меня собственные беды! И никто потом не отрывался из тех, кто читал… Хотя их и не много было.
Вот пять лет эпизоды этой книги стоят перед моими глазами с тою же отчетливостью. Будто они случились на моих глазах, будто я сам видел, будто сам пережил.
Это страшное, это странное повествование! По всем правилам литературной науки никогда не достигнешь подобного эффекта.
У Габышева есть два дара — рассказчика и правды, один от природы, другой от человека.
Его повествование — о зоне. Воздухом зоны вы начинаете дышать с первой страницы и с первых глав, посвященных еще вольному детству героя. Здесь все — зона, от рождения. Дед — крестьянин, отец — начальник милиции, внук — зек. Центр и сердце повести — колония для несовершеннолетних Одлян. Одлян — имя это станет нарицательным, я уверен. Это детские годы крестьянского внука, обретающего свободу в зоне, постигающего ее смысл, о котором слишком многие из нас, проживших на воле, и догадки не имеют.
Впрочем, преодолевая эту жизнь уже в чтении, не успеваешь задаваться вопросом, как эта книга написана. Эффект подлинности таков, сопереживание герою настолько велико, что не можешь сам себе ответить на другой вопрос: как можно было пережить все это?
Невозможно. Ни дружбы, ни опоры здесь нет — лишь боль и унижение, без конца. Смерть кажется желанной как единственно возможное освобождение. И все-таки герой спасается. Что же спасает его?
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Одлян, или Воздух свободы: краткое содержание, описание и аннотация
У Габышева есть два дара - рассказчика и правды, один от природы, другой от человека. Его повествование - о зоне. Воздухом зоны вы начинаете дышать с первой страницы и с первых глав, посвященных еще вольному детству героя. Здесь все - зона, от рождения. Дед - крестьянин, отец - начальник милиции, внук - зек. Центр и сердце повести - колония для несовершеннолетних Одлян. Одлян - имя это станет нарицательным, я уверен. Это детские годы крестьянского внука, обретающего свободу в зоне, постигающего ее смысл, о котором слишком многие из нас, проживших на воле, и догадки не имеют. Важно и то, что время не удалено от нас, мы его еще хорошо помним. Это конец 60-х - начало 70-х, когда страна погружалась во все более глубокий сон. Я не хочу опережать повесть пересказом - прочтите. Прочтите и сравните свой сон с реальностью.
Леонид Габышев: другие книги автора
Кто написал Одлян, или Воздух свободы? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Одлян, или Воздух свободы — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Глаз пошел в туалет, закурил. «Язва, язва, — думал он, — будь она проклята. Но ведь я ее сам заработал. В Одляне клею выпил, в тюрьме и здесь таблетки глотал. А теперь резать будут. Да-а, хреново. А на взросляке жратва паршивее. Как бы не загнуться за эти шесть лет. Если буду в кандей [18] попадать и дойду до бура [19] — подохну на нарах. Нет, в карцер теперь попадать нельзя.
Два дня Глаз только и думал о язве, глотая таблетки и проклиная Одлян, тюрьму и себя. На третий день он написал прошение о помиловании в Президиум Верховного Совета РСФСР и отнес Павлухе.
Павлуха, прочитав, пристально посмотрел на Глаза. Глаз смотрел на него. У Павлухи лицо пронизывали капилляры и вблизи были заметны.
– Так, — сказал майор, — ты знаешь, что по помилованию редко освобождают или снижают срок?
– И все же надеешься?
– Вы сами говорили, что надо надеяться. Я надеюсь, но не очень. Если б не было язвы, я не стал бы писать. Я хочу вас попросить, чтоб меня в больницу не отправляли. Хочу дождаться ответ. Язву вырезать можно и на взрослом.
– Ладно, — сказал Павлуха, — мы напишем тебе положительную характеристику. Последнее время ты хорошо себя ведешь. Приложим выписку из истории болезни и пошлем вместе с помилованием. Да, — Павлуха поморщился, — я понимаю твое состояние.
В столовой Глазу стали давать кружку молока, и он с нетерпением ждал вызова Павлухи. И вот наконец он вызвал.
– Отправили твое помилование. — начал Павлуха, едва Глаз переступил порог, — написали на тебя положительную характеристику, вложили выписку из истории болезни, указали, что твой отец работал начальником милиции, и, главное, написали ходатайство о помиловании, упомянув еще, что у тебя нет глаза. Теперь жди. Как желудок?
Павлуха около десяти лет работал в грязовецкой колонии. На фронте служил в контрразведке. После войны поселился в Шексне и пошел работать в колонию для несовершеннолетних в оперативную часть. Через год актив стали вводить, и воры подняли анархию. Воспитанники выгнали из зоны обслуживающий персонал и сказали, чтоб в зону носа не совали, а то на пики посадят. Продукты принимали через вахту.
Несколько дней в зону никто не заходил. Потом решили с ворами вести переговоры. Спросили, кого в зону пропустят. Воры в один голос закричали:
Беспалов вошел в зону. Зона в первый же день анархии была окружена батальоном войск МВД. Малолетки сновали по зоне с пиками. У многих воров за пояс были заткнуты длинные ножи.
– Так, — сказал Биба, — говори.
Беспалов, прежде чем войти в зону, посоветовался с начальством, какие требования выдвинуть ворам. И он, поглядев на Бибу, сказал:
– Массовые беспорядки надо прекращать.
– И это все, что вы хотите? — спросил Биба.
– Да, к вам только одно требование: прекратить массовые беспорядки и выйти на работу.
– А актив? Что же вы про актив ничего не говорите? В зоне актив будет?
– В зоне должен быть актив.
– А зона не хотит актива. Как быть?
– Так, Биба, наши требования таковы: кончайте анархию и приступайте к работе. Что требуете вы?
– Анархию кончим, но выполните наши требования: активу в зоне не бывать, срок за анархию не добавлять и воров по другим зонам не раскидывать. Согласны на это?
– Я вам сказал свои требования, вы — свои. Теперь надо посоветоваться.
– Когда мне в зону можно зайти?
– Вы можете заходить в зону в любое время, вас не тронут, — сказал Биба и встал.
Переговоры велись, и из управления приехал полковник. С ворами он решил поговорить сам. С Беспаловым вошел в зону.
Воры, видя, что к ним пожаловал большой начальник, привели его в свой штаб. Полковник сел на кровать, рядом с ним Беспалов.
– Ну, — смоля папиросу, спросил Биба полковника, — что скажете?
– Ребята, я хочу с вами по-хорошему поговорить. Давайте кончайте массовые беспорядки. Пошумели и хватит, — сказал полковник.
– Вы с нами по-хорошему хотите поговорить, — сказал Биба, — а что, и по-плохому умеете? Хотел бы я послушать гражданина полковника, как он по-плохому начнет разговаривать.
Биба — здоровый парень, на вид лет двадцать. Его черные глаза зло загорелись. Он потянулся и положил в наколках руки на колени.
Читайте также: