Носсак интервью со смертью краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
В 50-е годы в западногерманской литературе усилились тенденции абстрактного гуманизма. С позиции такого гуманизма отношения между личностью и обществом рассматривались как неразрешимое противоречие, причем симпатии были на стороне личности.
Важнейшие произведения этого направления представлены в творчестве Ганса Эриха Носсака (1901-1977), который приобрел известность в 1947 году романом “Некийя” и сборником рассказов и повестей “Интервью со смертью” (1948). В 1956 году появилась “Спираль”, в 1958 “Младший брат”. В 60-е годы вышли:
“Дело д’Артеза” (1968), “Неизвестному победителю” (1969), “Украденная мелодия” (1972). Расцвет его творчества пришелся на 50-е годы.
В 1956 году в речи “Слабые стороны литературы” он сформулировал свое неприятие общественной ответственности литературы в тот момент, когда писатели критического реализма вновь обратились к политическим вопросам.
Для творчества Носсака характерно противоречие между критическим отношением к лишенной смысла жизни и уходом в экзистенциалистские псевдорешения.
В романе “Не позднее ноября” (1956) показана попытка женщины вырваться из стерильной,
великосветской жизни. Этот шаг в сферу “негаранти-руемую” – основной мотив романов Носсака. Но попытка вырваться терпит неудачу; только смерть соединяет влюбленных. В позднейших произведениях эти индивидуалистические тенденции усиливаются и ставят перед отдельной личностью непреодолимые препятствия в отношениях с другими.
В романе “После последнего восстания” (1961) Носсак обличает всякий исторический оптимизм примером неизменного повторения такого же прошлого: “Когда последнее восстание закончилось, вскоре выяснилось, что оно было неудачным, так как восставшие хотели того же, чего и те, против которых они восставали: власти”. В притче о так называемом последнем восстании подразумеваются революционные преобразования XX столетия. Носсак противопоставляет их – и это прежде всего видно в романе “Дело д’Артеза” – отдельным избранным личностям, которые в своем радикальном разоблачении способны на самопожертвование.
Схожие обстоятельства можно найти и в прозе Вальтера Иенса, Эрнста Кройдера (род. в 1903 г.), Вольф-дитриха Шнурре (род. в 1920 г.), Иенса Рена (род. в 1918 г.), Германа Кестена (род. в 1900 г.).
В отличие от антифашистских позиций названных авторов критика цивилизации со стороны Герда Гайзера, так же как и Эрнста Юнгера, основывалась на реакционно-милитаристских убеждениях.
В романе “Стеклянные пчелы” (1957), действие которого происходит в фиктивном будущем, Эрнст Юнгер подводит итог XX столетию. Поражение немецкого милитаризма он воспринимает как личное горе и как гибель всего мирового порядка, потому что это привело к вторжению в историю простых людей и к отставке аристократии. Его видение мира враждебно прогрессу и разуму, оно коренится в элитарной, антинародной позиции.
Его апологетические взгляды на “народ” нашли продолжение в творчестве Герда Гайзера (род. в 1908 г.). Роман Гайзера “Умирающие истребители” (1953) вошел в литературу о войне как ее оправдание и преуменьшение ее жестокости. Роман “Выпускной бал” (1958) хотя и содержит некоторый элемент сатиры на “экономическое чудо”, все-таки написан с реакционных позиций.
Автор прокламирует аристократическое представление о ценностях, рационально не обоснованную высшую ценность отдельных личностей, которые должны объединяться против неполноценной массы. Реакционная критика восхваляла Гайзера за то, что социальность не входила в его понятия о жизни.
Тривиальная литература о войне распространяла подобные взгляды для массового потребления. С ее помощью проводилась идеологическая подготовка к перевооружению. Хотя тема войны в то время являлась важной и для писателей гуманистического направления, чтобы разоблачать непреодоленное прошлое, но реакционная литература о войне преобладала количественно и соответственно имела большее влияние на читательские массы.
Наряду с прославлявшими “добродетели” немецкого солдата антикоммунистическими романами Курта Хоххофа (род. в 1931 г.), в том числе “Война, война” (1951), книгами, распространявшими фашистскую мораль о “сверхчеловеке”, – Хайнца Гюнтера Конзалика (“Врач из Сталинграда”, 1958), Иозефа Мартина Бауэра (род. в 1901 г.; “Пока несут ноги”, 1954) – появились и рассказанные о жизни “простых солдат” хотя и натуралистически, но в целом в примирительном тоне трилогия “0815” (1945-1955) Ганса Гельмута Кирста (род. в 1914 г.), роман Вилли Хайнриха (род. в 1920 г.) “Терпеливая плоть” (1955), а также роман Вольфганга Отта “Акулы и маленькие рыбешки” (1956). Все эти книги выходили большими тиражами, по ним были поставлены кино – и телефильмы, что способствовало их широкому воздействию на публику. Это относится также и к последним романам Теодора Пливье “Москва” (1952) и “Берлин” (1954), в которых отчетливо выявились антикоммунистические взгляды автора.
Эта линия использования военной тематики в коммерческих целях была продолжена и во время войны во Вьетнаме.
Литературный анализ творческого наследия Г. Носсака. Особенности формирования его мировоззренческих позиций и манеры изложения. Художественная проблематика трудов немецкого писателя. Наиболее известные его произведения острой социальной направленности.
| Рубрика | Литература |
| Вид | реферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 03.03.2018 |
| Размер файла | 18,8 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Ганс Эрих Носсак (1901 - 1977)
Первые произведения Г.Э. Носсака были опубликованы в 1947 году. Это были стихотворения, роман "Некийя", годом позже сборник рассказов "Интервью со смертью". В 30-е годы публикация его произведений была запрещена из-за острой социальной направленности, а в 1943 году почти все ранние рукописи сгорели вместе с домом Носсака во время бомбардировки города Гамбурга. Формирование мировоззренческих позиций и художественной манеры писателя по сути произошло еще в довоенные годы, но война, несомненно, сказалась на его восприятии. Носсак однозначно не "вписывался" ни в одно из направлений, не входил ни в одну из групп или школ. В 20-е годы он был близок к левым кругам немецкой интеллигенции и, отказавшись от финансовой поддержки отца, работал на фабрике. Войну, как и бомбардировку Гамбурга наблюдал как бы "со стороны", не участвуя в военных действиях. Он считал, что бомбардировка Гамбурга - это событие, которое нельзя описать в пределах реального времени и пространства, а можно только представить как мифологическую модель мира. Реальная картина пожара в Гамбурге легла в основу картины мира, созданной Г.Э. Носсаком с точки зрения интеллектуала, человека, живущего, по мнению писателя, в оппозиции к обществу. Писатель уверен, что нормы общества таят угрозу для личности. Образ "конца света" и образ "уцелевшего" становятся основными компонентами, определяющими его художественный мир. Характерной формой произведений Носсака стала философская парабола. Этические моменты помогают понять, почему трагедийность мироощущения носит у Носсака более умозрительный, более "вселенский" характер по сравнению с писателями фронтового поколения. В этом плане наиболее характерны повести "Гибель" и "Интервью со смертью", в которых, как утверждали критики, Носсак заглядывает "за пределы загадок и реальностей того непонятного существа, которого мы именуем человек". Все герои писателя представлены в экстремальных ситуациях. В повести "Интервью со смертью" некий интервьюер приходит в мещански обставленную квартиру Смерти, прогуливается с ней по городу (Смерть при этом одета в синюю солдатскую шинель и дешевую шапчонку) и убеждается в ее коварстве и жестокости. Однако сюрреалистическая на первый взгляд повесть напоминает о реальных жестокостях нацистских палачей в свободное время играющих на скрипке или губной гармошке, любующихся фотографиями родственников и возлюбленных или подсчитывающих золотые зубные коронки убитых ими людей. Описывая бомбардировку Гамбурга в рассказах "Гибель", писатель внушает мысль, что речь идет о крушение мира. Реальная картина постепенно приобретает апокалиптические черты и к концу повести оформляется как символ: человек после вселенского пожара остается один на голой земле. При этом Носсак не бесстрастный наблюдатель событий, он - человек, пытающийся понять причину катастрофы и извлечь из нее урок: "… речь должна идти о неверном обращении людей с вещами, об их вине в крушении этого мира". Писатель обвиняет людей в утрате истинных человеческих ценностей и предательстве прошлого. Эта мысль становится ведущей в романе "Некийя", подзаголовок которого звучит, "Отчет уцелевшего". В этом романе исчезают реальные события. Роман рассказывает о приключениях героя в царстве мертвых. Первое видение, а содержание романа составляют видения уцелевшего, представляет мертвый город, который символизирует день катастрофы и останки реального мира. Герой беседует с тенями жителей бывшего города, но заранее убежден, что "люди с рациональным "допотопным" сознанием его не поймут. ". Собственно, герою и не нужен контакт: "Мне самому эти люди не нужны. Я знаю прекрасно, что могу жить на опустевшей земле и не умру от одиночества. Я буду жить с моими словами." Смерть здесь - не физическая гибель города или его жителей, а атмосфера, в которой живет уцелевший герой. Действие происходит в мире, в котором отсутствуют все пространственные или временные связи между событиями. Экзистенциалистские мотивы "бытия в смерти", одиночества и отчужденности человека, стоящего на границе двух миров, сопряжены с проблемой вины человека и причинах катастрофы. Носсак отказывает разуму в силе и единственную реальность, которая способна возместить убытки от разума он видит в искусстве. Новые возможности очищения человечества писатель представляет во втором видении героя, попавшего во вневременную область мифа. Внешне эта часть романа напоминает путешествие в Аид Одиссея из XI песни поэмы Гомера. Герой, несущий на себе проклятия всех мужчин, развязавших и опозоривших род свой пол, видит в Клитемнестре не жену Агамемнона, совершившую злодейское убийство, а мученицу, мстящую за войну, за позор дочери, за боль сына, за то, что война лишает женщин материнского счастья. Носсак считает главным виновником катастрофы "регламент" разума и видит в женском начале возможность обновления человечества. И хотя эта мысль созвучна философии иррационализма начала века, в ней можно проследить и актуальный для конца 40-х годов политический антивоенный смысл. Важно отметить, что парадоксальная интерпретация древнего мифа становится, начиная с романа "Некийя", художественным приемом писателя. Античность издавна считается гуманным началом и основой европейской культуры. Носсак, обращаясь к истокам, ищет в них недостатки цивилизации: героизм Агамемнона и Одиссея, приведший к многочисленным человеческим жертвам, теряет свой смысл. В рассказе "Кассандра" вернувшийся с войны Одиссей неохотно расссказывает о войне: "с ним творилось что-то неладное. И так было с большинством мужчин, проведших десять лет на войне. Они отвыкли от мирной жизни". Устал и не видит смысла в жизни Агамемнон, поэтому, зная со слов Кассандры о готовящемся убийстве, он все-таки плывет в Микены. Носсак соединяет идеи мифа и философии XX в. в единую этическую дилемму, разрешить которую его героям не удается. И если герой из "Некийи" видит свой долг в том, чтобы ". стоять лицом к городу и следить, чтобы никто туда не шел", то действующие лица в рассказах - "Касандра", "Орфей и. " не видят смысла в дальнейшей жизни. В своих произведениях этих лет писатель, используя мифологическую основу, в разных вариациях показывает состояние человека "психологически готового к восприятию иного мира". В рассказе "Клонц" автор пишет: "Нынче в полдень - не знаю, по какой причине, - я вдруг заметил, что иду строго по черте, отделяющей реальность от того, что считается нереальным". Критики по разному называют этот мир Носсака - "запредельным", "миром за предельной чертой", "незастрахованным", но при этом они едины во мнении, что хрупкий барьер отделяет земную жизнь героев Носсака от чего-то иного, незримого для окружающих людей. Особенно ясно двоемирие представлено в романе "Спираль" (1956). Сама композиция произведения как бы воспроизводит философию бытия: пять новелл с разными сюжетами и героями объединены в одну романную структуру: "На берегу", "Механизм саморегуляции", "Невозможный допрос", "Помилование" и "Знак". Витки-новеллы воспроизводят хронологию становления героя: почти мальчик, затем студент, позже зрелый человек перед судом, помилованный арестант и наконец, - замерзший труп. Событие в каждом витке можно истолковать в реалистическом плане. В новелле "На берегу" возникает образ реки-жизни, которую нельзя переплывать. Во втором "витке" описываются принципы функционирования механизма инженера, мечтающего превратить себя в машину. Не менее реалистичен рассказ о суде в новелле "Невозможный допрос". носсак литературный творческое мировоззренческая
Но во всех рассказах присутствует второй план, который основан на ощущении "двоемирия". Смерть дает людям новое измерение жизни. Обычным людям этот мир кажется абсурдным, нереальным. Для героев Носсака он более реален, чем мир присутствующих. Сам герой из новеллы "Допрос" понимает, что жена ушла в запредельный мир, "сделав шаг в Ничто". Из иного мира улыбается замерзший стоя человек в последней новелле. Эта гротескная улыбка парализует волю полярников и они оказываются перед чертой, за которой их ждет безысходность. Соединение реального и идеального призвано подчеркнуть угрозу жесткого мира, построенного "по законам смерти и страха". Отсутствие противопоставления двух миров придает особое психологическое напряжение описанию. В этих произведениях Носсака проявляется неоднозначность его мировоззренческих позиций. С одной стороны, он подчеркивает в своих героях миссию спасителя людей, как например, герой романа "Некийя". С другой стороны, непрактичность героев, их терпимость и любовь к ближнему, непонятые миром, становятся причиной отчуждения и гибели героев. В последующих романах 60-х годов, таких как "Младший брат" (1958), "После восстания"(1961), конкретно-историческая проблематика практически отсутствует и появляются новые символы, такие как образ "Младшего брата" или "ангела", беззащитного человека, который появляется в ситуациях утраты человеком воли, а само лицезрение которого несет окружающим смерть. Интересно отметить, что в своей "Автобиографии" Носсак писал, как он, узнав о смерти Альбера Камю, "оплакивал в нем своего младшего брата". Однако и в эти годы реальная, конкретная проблематика современности присутствовала в творчестве Носсака, например, в романе "Не позднее ноября" (1955). Это историю любви, написанная в ключе традиции темы преступной любви Паоло и Франчески. Она рассказывает о том, как Марианна Хельдеген, жена богатого промышленника, ради любви к писателю Бертхольду Менткену оставляет семью, попирая моральные нормы своего класса. Но смерть в автомобильной катастрофе лишила значимости ее стремление порвать с ненавистным окружением, и шагнуть в негарантированный мир. Камерная история любви приобретает реалистическую психологическую основу. Марианна бежит от бездуховности своего мира. Ее иллюзии рушатся, доказывая невозможность счастья в мире, лишенном человечности. Стремление разобраться в причинах одиночества и "непонятости" человека в современном мире усилилась в творчестве второй половины 60-х годов. В романе "Дело Д'Артеза" (1966) изображение действительности близко традициям классического реализма. Трагизм ситуации жизни современного человека получает здесь конкретное социальное и психологическое обоснование, хотя действие, происходящее в современной Западной Германии, постоянно прерывается экскурсами в прошлое. "Д'Артез"- это псевдоним артиста-мима Эрнста Наземанна, сына респектабельного фабриканта, сотрудничавшего в годы войны с нацистами. Эрнст в годы войны был в лагере. Ему претят мораль, беспринципность и делячество, царящие в семье. Так автор трансформирует тему взаимного непонимания и некоммуникабельности людей. Носсак внимательно прослеживает судьбы действующих лиц и их причастность к войне. Он далек от мысли обвинять всех, он разоблачает потенциальных убийц и предателей и сочувствует неприкаянным. В романе "Дело д'Артеза писатель впервые создает образ человека, прорвавшего круг одиночества. У Эрнста есть друзья, которые формируют сопротивление миру жестокости. Автор показывает те ценности, которые стоит охранять - это искусство д'Артеза. Однако в последующих произведениях "Неизвестному победителю"(1969), "Украденная мелодия" (1972) и "Счастливый человек"(1975) Носсак вновь возвращается к мифологизирующей тенденции, обусловленной пессимизмом его мировосприятия. Писатель пытается взглянуть на происходящее с нетрадиционной точки зрения, и увидеть в частном общие закономерности. Ощущение безысходности не лишало Носсака моральной опоры. Он верил в предназначение искусства и гуманистическую силу литературы.
Подобные документы
Жизненный и творческий путь знаменитого немецкого писателя и поэта К. Шиллера, его известные произведения, их анализ и критика. Творческий союз Шиллера и Гете. Вклад писателя в развитие эстетики и драматургии. Особенности и популярность лирики Шиллера.
контрольная работа [45,0 K], добавлен 24.07.2009
Тематика, проблематика и своеобразие античной литературы. Исследование художественного наследия и теоретических трудов И.Ф. Анненского: античный контекст в драматических сочинениях и в поэзии автора, особенности его переводов и филологических трудов.
дипломная работа [74,5 K], добавлен 06.12.2011
Краткий биографический очерк жизненного и творческого пути Анатолия Вениаминовича Калинина - известного русского писателя, поэта, публициста, критика. Характерные черты и манеры его произведений. Перечень наиболее широко известных произведений писателя.
доклад [17,6 K], добавлен 19.05.2011
Биография Чарльза Диккенса - английского писателя и романиста, его литературная деятельность. Культ уюта, комфорта, красивых традиционных церемоний и обычаев, культ семьи, выраженные в "Рождественских рассказах". Наиболее известные произведения писателя.
презентация [6,2 M], добавлен 19.09.2016
Исследование проблемы раскрытия авторского замысла через образность произведения на материале романа "Над пропастью во ржи" известного американского писателя XX века Джерома Дэвида Сэлинджера. Особенности авторской манеры американского писателя.
В основу рассказа Носсака положен традиционно часто используемый эпизод мифа — создание Дедалом крыльев. Однако писатель с самого начала меняет и предысторию, предшествующую биографию персонажа (о ней можно судить по некоторым коротким высказываниям Дедала), и содержание самого эпизода, и, главное, самый смысл мифа, цели полета.
Стремление полететь превращается в бегство, а бегство становится бегством не от Миноса, как в мифе, а от общества, людей, жизни, бегством за грань бытия, за которую стремятся многие герои Носсака. Поэтому и меняется концовка мифологического эпизода — для Дедала Икар не умирает, а достигает цели. Люди же этого не понимают, запертые в строгих, установленных ими же самими рамках видимой действительности, поэтому они и считают, что Икар погиб.
Л-ра: Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. – 2004. – № 5. – С. 112-121.
Ганс Носсак - Кассандра краткое содержание
Кассандра - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
- А правду ли о тебе говорят, - спросил он, - будто ты можешь предвидеть будущее?
Не получив ответа, он обернулся к ней и вдруг на секунду ощутил страх. Ему почудилось, что она - или тень, что ее укрывала, - дрожит.
- Почему ты стоишь? - спросил он. - Подойди сюда и сядь со мной. Хочешь глоток вина?
- Спасибо, - прошептала Кассандра.
Она подошла ближе, но остановилась все-таки в некотором отдалении от стола. Будто лань, говорил потом отец. Из рассказа Пилада можно было заключить, что она была очень маленькой и хрупкой. По словам же отца - а он был все-таки наблюдателен, - она совсем не была низкорослой. Видимо, это впечатление создавалось от ее робости. Отец нашел, что вид у нее несколько одичалый, неряшливый. Не помню уж, в какой связи он об этом упомянул. Может быть, он удивился ревности Елены или любви бога.
- Не бойся, - попробовал он успокоить ее, - я не буду выспрашивать тебя о своей судьбе.
- Это и не нужно, - ответила она, быстро взглянув на отца и снова опустив глаза.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что все и так ясно.
Отец все-таки не понял ее, но решил не вдаваться в подробности, а спросил наобум:
- А с Агамемноном, значит, не все ясно?
Она, казалось, опять задрожала и оглянулась, будто хотела убежать.
- Ну ладно, ладно, - быстро сказал отец, - я просто так спросил. Царь мой друг, и я забочусь о нем, вот и спросил. И ты сразу это по нему заметила?
- Когда вы проходили втроем. Бывает облако вокруг людей. Вот и вокруг него оно тоже есть.
- И потому ты пришла сюда?
- Чтобы сказать ему?
- Не знаю. Может, я снова уйду. Я сама еще не знаю.
Похоже, она и впрямь не знала, и это ее мучило. Она пришла против воли.
- А стоит ли? - сказал отец. - Люди все равно этому не верят.
- Но ведь предсказывала же ты троянцам поражение за много лет, а они не поверили.
- Тут и предсказывать было нечего.
- А как же ты это распознала?
- Река наполнилась кровью, равнина была вся в клубах ныли и усеяна мертвецами. А прежде всего - запах. Уже тогда, в те годы, пахло, как сейчас, - сожженными домами и погребенными под ними трупами. Но мои сородичи умащались благовониями и ничего не замечали. Меня они ненавидели.
- А ведь совсем еще немножко - и войну проиграли бы мы, а не вы. Не так уж все было ясно.
- Этот дар у тебя от Феба?
- Значит, люди правду говорят?
- Что ты оскорбила Феба.
Кассандра не ответила, только вопросительно взглянула на отца.
- Я спрашиваю не из любопытства, - пояснил он, - ты не думай. Меня считают очень умным - ты это, наверно, слыхала. Ну хорошо, такова моя слава среди людей. Прослыть умным нетрудно - надо только молчать и ждать, пока другие выговорятся. Когда они все утомятся и уже перестанут соображать, что к чему, надо сказать два-три слова. И тебя сочтут мудрецом. Невелика хитрость. Предвидеть будущее, как ты, я не могу. Но примерно можно прикинуть, как тот-то и тот-то поступит в таком-то и таком-то положении. Поэтому я никогда не сказал бы человеку: "Сделай то-то и то-то!" - потому что он все равно не станет этого делать. Но я попытался бы поставить его в такое положение, чтобы он вынужден был действовать так, как это в его силах. Стало быть, я в отличие от тебя делал бы прямо противоположное. Конечно, это очень редко удается. Не знаю, понятно ли я говорю. Итак, ты пришла сюда, чтобы возвестить Агамемнону его судьбу.
- Я сама еще не знаю! - возразила Кассандра.
- Хорошо, ты сама еще не знаешь. Но может быть, потом, когда ты заговоришь с ним, ты решишь, что знаешь. А вдруг ты ошибаешься. Послушай меня хорошенько, Кассандра. Я скажу тебе, почему я спросил о Фебе. Не много найдется таких людей, о которых пекутся боги. Все остальные для них - колосья в ноле. А из тех немногих лишь самые немногие способны осознать явление бога. Наши органы чувств слишком для этого несовершенны. К примеру, об Агамемноне боги не пекутся.
- Нет, он совсем ими оставлен.
- Да, можно сказать и так. Это даже очень хорошо сказано. Лучше бы они его ненавидели. Но я сейчас имею в виду другое. Я внес свою лепту в то, чтобы был уничтожен твой народ. Будь ты не Кассандра, ты должна была бы считать меня своим врагом. Но для нас с тобой обычное разделение на друзей и врагов утратило смысл. Мы должны общаться друг с другом на ином языке. Я всегда считал, что для нас, этих немногих, крайне важно при встречах общаться вне принятых норм и все, что мы утаиваем от остальных, открыто говорить друг другу. Ибо если ошибется один из нас - это много хуже того ничтожного вреда, который наносят ошибки других. Я, может быть, тоже однажды повстречался с богом.
(Отец нам так и не сказал, что ответила на это Кассандра. Если она в самом деле была такой, какой он ее описал, я почти готов предположить, что она кивнула головой. Ведь сегодня повсюду рассказывают, что боги принимали участие в отцовской судьбе и не раз лично в нее вмешивались. И Кассандра должна была бы это понять. Конечно, мы-то - то есть я, да и, пожалуй, моя мать - тогда еще ничего об этом не знали.)
- А что, если мои чувства обманули меня и я себе это только вообразил? Разве мы можем сказать наверняка: вот так и так это было. Я ведь хочу того же, что и ты, Кассандра. Я хочу воспрепятствовать тому, чтобы Агамемнон, победитель Трои, попал в еще большую беду.
- Что же ты хочешь узнать от меня? - спросила тогда Кассандра.
- Это в самом деле был Феб?
- И ты не ошиблась?
- Как же можно в нем ошибиться. Это видно сразу. Он стоял среди масличных деревьев, в полдень. Чего об этом спрашивать? Ты же все прекрасно знаешь. Как только я вошла, ты сразу это понял.
Эти слова явно убедили отца. А может, пока она говорила, что-то особенное было в ней, и он это почувствовал.
- Ну а ты? - спросил он.
- Ты разве не знала, что он тебя полюбил?
- Откуда? Он это сказал?
- Это же и так видно.
- Но как же ты могла от него убежать? Разве так можно?
- Я испугалась, - ответила Кассандра. При этом она снова задрожала, будто и сейчас испугалась снова.
- Видите, - обратился отец к матери и ко мне, - все так просто. Вот мы считаем себя умными и ломаем голову над причинами, которых вовсе нет. А самая естественная в мире вещь - испуг молодой девушки - нас уже не удовлетворяет. Она убежала от своей судьбы, когда та раскрылась ей навстречу, и в наказание она принуждена снова ее искать. Вот как это было. И она ее нашла.
Поскольку отец явно закончил свой рассказ, я спросил его, говорил ли он еще и после с Кассандрой.
- Как же я мог? Я, верно, очень ловко остерегался.
Не раз потом я раздумывал над тем, что он имел в виду при этих словах. Сейчас, когда я уже состарился, я склоняюсь к мысли, что он ощутил судьбу и благоговейно отступил в сторону. Это на него и похоже.
Читайте также: