Носферату краткое содержание рассказа
Обновлено: 07.07.2024
Шариков даже начинает претендовать на часть квартиры своего создателя и приводит на порог профессора невесту. Узнав, о правде своего происхождения, полиграф Полиграфович задумывает месть и пишет донос на Преображенского. Но у доктора наук давно есть связи в высших органах власти, кляузе не дают ход.
Главные герои и их характеристика:
Глава 1. Мир глазами Шарика
Бездомный пёс погибает на улицах Москвы, мысленно описывая своё несчастное существование. Он страдает от голода, холода и жуткой боли от ожога кипятком. Собаку прикармливает колбасой некий господин в шубе, пёс послушно следует за своим благодетелем и оказывается на пороге хорошего дома со швейцаром.
Глава 2. Квартира профессора Преображенского
Одурев от запахов квартиры, служащей приютившему его профессору ещё и рабочим местом, Шарик пытается вырваться на волю. Его усыпляют, когда буян приходит в себя, он чувствует себя на много лучше.
Теперь новый жилец наблюдает за вереницей клиентуры профессора. Каждый из пациентов Преображенского мечтает лишь об одном — омолодиться любыми способами. За хорошую оплату, светило хирургии творит чудеса.
Глава 3. Новый статус Шарика и его истинные причины
Шарик начинает думать, что его жизнь удалась. Раздаётся звонок телефона, он вызывает суматоху — Преображенский приказывает нести обед заранее, а Шарика лишают еды и запирают. Глава 4. Операция
Шарика оперируют. Ему удаляют семенники и гипофиз, на их место вживляют новые, от тела покойного Клима Чугункина. По предположению медиков, подобный эксперимент может стать открытием в сфере омоложения организма. Преображенский особых иллюзий не питает, он допускает высокую вероятность того, что пёс погибнет после операции.
Глава 5. Преобразования Шарика
В своём дневнике доктор Борменталь описывает историю перевоплощения выжившего пса. Собака теряет шерсть, у неё вытягиваются кости, меняется череп, лай всё больше похож на голос человека. Вывод: эксперимент приводит к очеловечиванию животного. Борменталь считает своего учителя гением, Преображенский, напротив, обескуражен результатами эксперимента.
Из Шарика получается трудновоспитуемый гражданин. Он требует оформления документов, называет себя Полиграфом Полиграфовичем Шариковым и переворачивает размеренную жизнь в квартире профессора вверх дном.
Глава 7. Клим разбушевался
Шариков глотает за обедом водку, читает переписку Энгельса с Каутским, отказывается от похода в театр. Борменталь уводит балагура на цирковое представление. Преображенский начинает задумываться над содеянным.
Глава 8. Ситуация накаляется до предела
Шариков требует узаконить своё проживание в квартире профессора. Он устраивается на работу в комитет по отлову бродячих животных. Из кабинета профессора пропадают деньги.
Борменталь готов взять на себя отравление неудачного результата эксперимента мышьяком, но Преображенский категорически ему это запрещает. К концу главы шариков приводит в дом невесту. Девушке объясняют, кто такой на самом деле её ухажёр. Шариков задумывает месть.
Глава 9. Последняя капля
Профессор преображенский принимает у себя своего старого пациента в военной форме. Тот рассказывает доктору наук, что его подопечный Шариков написал донос, в котором обвинил его и Борменталя в контрреволюционных речах, незаконном хранении оружия и угрозах убийства Швондера.
Шарикова зажимают в угол, требуют покинуть жилплощадь навсегда. Полиграф наглеет, достаёт пистолет и угрожает им Борменталю. Врачи, окончательно рассвирепев, скручивают дебошира, лишают его чувств и готовят операционную.
Глава 10. Эпилог
По требованию Швондера в квартиру профессора преображенского вторгается милиция с ордером на обыск. Профессора обвиняют в убийстве Шарикова. Но светила науки спокойно объясняет незваным гостям, что его эксперимент сам собой пошёл вспять.
Он предъявляет представителям власти некое существо, отдаленно напоминающее Шарикова. Посетители уходят. Профессор продолжает работу. Шарик остаётся жить в его богатой квартире.
Кратко об истории создания произведения
Полнометражный фильм.
Продолжительность 94 минуты.
Режиссёр Фридрих Вильгельм Мурнау.
Авторы сценария Хенрик Галеен по мотивам романа рэма Стокера (без указания в титрах).
Композиторы Ганс Эрдманн, Джеймс Бернард (1997), Карлос У. Гарса (1998), Тимоти Ховард (1991), Ричард Марриотт (1989, в титрах как Club Foot Orchestra), Ричард О’Мира (2000), Ганс Посегга (1989), Петер Ширманн (1969), Бернардо Узеда (2006), Бернд Вильден (1998).
Операторы Фриц Арно Вагнер (в титрах как F.A. Wagner), Гюнтер Крампф (без указания в титрах).
Жанр: фильм ужасов
Краткое содержание
Кнок ( Александр Гранах ), владелец агентства недвижимости, посылает одного из своих клерков, Томаса Хуттера ( Густав фон Вагенхайм , в титрах как Gustav v. Wangenheim), в Трансильванию, к состоятельному графу Орлоку (Макс Шрек), выразившему желание приобрести дом в их славном городе Висборге. Не обращая внимания на дурное предчувствие любящей жены Нины ( Грета Шрёдер , в титрах как as Greta Schroeder), амбициозный молодой человек отправляется в путешествие — и даже настойчивые просьбы местных крестьян не ехать в замок, где господствует нечисть, его не останавливают…
Также в ролях: Георг Х. Шнелл Хардинг, друг Хуттера, в титрах как G.H. Schnell), Рут Ландшофф (Анни, жена Хардинга), Джон Готтовт (профессор Булвер), Густав Ботц (профессор Сиверс), Макс Немец (капитан).
Рецензия
Авторская оценка 10/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Ужас! Ужас! Ужас!
Навстречу цивилизации
От него не скрыться…
Жертва вампира
Прим.: рецензия публикуется впервые (полностью переписана рецензия, опубликованная на World Art)
Метерлинка не ждали
Николай Коляда. Носферату: Пьесы и киносценарии. — Екатеринбург: Уральское издательство, 2003.
Николай Коляда — писатель, как принято говорить, плодовитый. Потому каждый раз, когда берешь в руки новую книгу, возникает опасение: вдруг самое лучшее уже написано? Когда-то ведь должно начаться повторение, “возвращение на круги”? По счастью, этого пока не происходит. Единственная из пьес (“Вор”) вызывает в памяти обошедшую многие сцены мира “Рогатку”: та же тема однополой любви, так же женщина играет неблаговидную роль… Пожалуй, новая пьеса более пессимистична: самоубийство (пусть и неудавшееся: вернувшаяся жена выключает оставленный героем газ) — не выход, если отойти от атеистического представления о мироздании.
Конфликт в большинстве пьес Коляды строится на оппозиции рационального цинизма и чего-то иррационального, недоказуемого, глупого с точки зрения разума, но эффективно противостоящего его разрушительной силе. Это, например, вера, что птица Феникс к каждому из несчастных прилетит. Один из героев, любознательный немец, спрашивает, не четыре ли крыла у этой удивительной птицы — он видел, как коллеги варили суповой набор, и решил, что у русских куриц по четыре крыла… Несмотря на обязательную маргинальность героев, чернухой драматургию Коляды назвать нельзя, хотя самая светлая из пьес сборника — маленькая пьеса-этюд “Нежность” — вариант истории Ассоль, только не “корабельной”, а, скорее, “паровозной”, без хеппи-энда… вроде бы. “Принц” оказывается фальшивым, перспектива жизни с мужем-алкоголиком и отчужденными детьми — безрадостной, тетрадка со стихами — “нежностью” — похоронена в погребе, а героиня Наташа по-прежнему считает, что “нежность” — “главное слово на свете”, надо только ее как следует поискать. И бежит по привычке к головному вагону электрички — взглянуть в лицо машинисту, объявляющему остановки красивым голосом: вдруг на сей раз действительно Принц? Драматург-реалист, не боящийся самой грязной реальности, разрешает свои конфликты… в пользу иррационального. “А за самолетом над домом, над двором, над сторожкой, над садом, над летним театром вдруг пролетела большая птица. Вернее, только ее тень на мгновение мелькнула, накрыла все, блеснули перья на солнце, и одно перышко — цветное, яркое — упало на сцену к ногам артистов”. Метерлинк? Вот уж где его не ожидалось…
То, что успех пьес Коляды у зрителей основан на их злободневности, остроте и сценичности, несомненно. Поэтому в точной работе с традицией — не только драматургической — просматривается уже не злободневный и не меркантильный разговор об искусстве. Один из излюбленных приемов в драматургии Коляды — диалог-монолог: диалогический “партнер” не владеет человеческой речью или неодушевлен. Дворняга, поплатившаяся за свою доверчивость, в “Вовке-морковке”; говорящая ворона в “Носферату” (у нее даже собственные реплики есть); кошка Зина — происходят от лошади, с которой ямщик из раннего чеховского рассказа говорит о смерти сына. Автоответчик в “Откуда-куда-зачем” — отчужденный, как нос гоголевского майора, голос, пришедший из чеховских пьес, где люди не слышат друг друга. Разница времен, проявленная на одной драматургической традиции, отчетливо видна в монологе из пьесы “Птица Феникс”, открывающей сборник: пьяный актер оплакивает временную летнюю сцену, построенную для празднования дня рождения отпрыска новых русских (хозяин “над зрителями пленку сделал, а над сценой — зачем она ему? — не стал”). В этом монологе нет иронии, присутствующей у Чехова в обращении к “многоуважаемому шкафу”: “Миленькая моя, проклятая моя… любименькая моя, завтра тебя не будет, не станет, тебя сломают…”. “И кому это надо было, все мое, выкинутое туда, в горло, в хайло в темное этого зала, столько лет выкинуто, назад не вернулось ничего!” — сознается в горькую минуту пожилая актриса Роза Жемчугова (это ее сценический псевдоним, на самом деле она, увы, Крысова). Игра становится судьбой, маска — крестом, который надо нести. В финале “Птицы Феникс” актеры опускаются на колени и целуют доски сцены летнего театра.
Шекспировская тема сцены, театральной игры в той или иной форме присутствует во всех пьесах, включенных в сборник, даже если речь не идет напрямую о театре. Многие персонажи исполняют — вполне сознательно — какую-то роль, может, и для одного-единственного зрителя. Проваливая роли, актеры впадают в бешенство. В “Нежности” Коля жестоко издевается над романтичной Наташей: “Туда же! Нежность! Засунь себе знаешь куда свою нежность, старая красная шапочка! Задницу подотри себе своей тетрадкой! Нету такого ничего на свете, поняла?! Вранье все! Еще выговаривать мне будет! Посмотри, посмотри, старпень, на себя — с таким лицом только паровозы останавливать, а не про нежность говорить! Я тебя жду-пожду! Ты придешь-придешь! Нежность-говнежность, милай!”. И кошелек украденный ей возвращает — из презрения. В “Дудочке” Мужчина, выдающий себя за “биологического отца”, пытается растоптать в парне любовь и уважение к покойной матери: “Это она грех свой красотой имени твоего прикрывала, это же понятно коню! Это она сперму красотой замазывала, сперму, что приняла от чужого, не от своего мужа, родить не могущего, приняла ее в себя, греховница, бесстыдница, да что говорить — просто б…, б… вокзальная, раз так поступила, не захотела нести крест бездетной, крест, от Бога данный!”.
Сборник носит название “Носферату” — видимо, именно эта пьеса видится автору смысловым центром книги. На обложке сборника — жутковатый портрет, на котором лицо, как чадрой, закрыто старомодной салфеткой с вышивкой “ришелье”. Перечень вещей, предлагаемых престарелой Амалией Носферату облдрамтеатру, поистине фантастичен; среди обычных бытовых предметов, большая часть которых, к тому же, пришла в негодность, — “веник, ложка, кастрюля, щипцы, вилка, стакан, подставка под горячее, подстаканник” — встречаются экземпляры совершенно необычные — “заряд для атомной бомбы”, автомат Калашникова (“Пригодится в вашем облдрамтеатре. Есть там кого пострелять? Есть. Всегда есть кто-то, кого надо пострелять”); икона, на которой стерлось изображение Бога; камешек, который “был звездой”… Но существуют ли представители “облдрамтеатра” — или безумная старуха разговаривает сама с собой? Барочную метафору “жизнь — игра” драматург доводит до абсурда: в конце Амалия начинает говорить о себе в мужском роде — как разросшийся, объявший все предметы мира дух, не имеющей пола. Мотив у выхода за человеческий предел психологический — личное горе. У нее умер единственный сын, ее человеческая жизнь потеряла смысл, комическая старуха вырастает до символа, пьеса сходит с жанровых рельс — комедии у Николая Коляды всегда по-чеховски глубоки и печальны, а в самых мелодраматичных сюжетах полностью отсутствует сусальность.
Осталось сказать, что, помимо пьес, в сборник включены три киносценария: “Рогатая зеленая змеюка” (по мотивам пьесы Коляды “Мы едем, едем, едем…”), “Курица” (по одноименной пьесе драматурга) и “Недотыкомка” (по роману Ф. Сологуба “Мелкий бес”). Обращение к жанру киносценария представляется мне закономерным развитием таланта Коляды: развернутые лирические ремарки (которые унаследовали многие его ученики) — заведомо за гранью возможностей театра. Впрочем, есть и такие, которые средствами кинематографа тоже воплотить невозможно: “У женщины приятное лицо, но такой взгляд, такие глаза, какие вдруг приобретает фотография, когда человек, на ней изображенный, умирает”. Возможно, впереди у Николая Коляды — романы, повести, рассказы.
Бросив взгляд на портрет Элен, злодей замышляет заполучить её. На самом деле, Элен – ключевая фигура сюжета. Когда Орлок нападает на Хуттера, Мурнау туда-сюда перебрасывает зрителя между агрессией вампира и изображением Элен, охваченной необъяснимым ужасом. Параллельный монтаж иллюстрирует связь двух персонажей и их неизбежную встречу. Герой, заключая с графом сделку, которая сулит ему богатства, сознательно или нет отдаёт чудовищу собственную жену. Заброшенный дом, который покупает Орлок, как раз находится напротив дома Хуттера. На кону – плоть и кровь Элен. Секс и смерть – основные темы фильмов ужасов, поэтично обыгрываемые в немом шедевре Мурнау.
В фильме рассказывается о каре немецкого народа, разбазаривающего свои земли и страдающего от боли Первой мировой. Немец-то отправляется к иностранцу и оказывается жертвой дьявольского существа, которое позже тайно проникает в Германию и приносит с собой то, что местные называют чумой. Люди начинают умирать, как только нога графа Орлока ступает на землю Висборга. Орлок – метафора неизвестного, непонятного – то, что чуждо немецкому народу; а каждый, кто стоит плечом к плечу с графом – безумец или предатель. Так, Кнока помещают в психиатрическую больницу, а когда ему удаётся сбежать, за ним начинаются массовые гонения – охота на ведьм. Народ впадает в панику и агрессию, особенно если у злодея есть финансовые интересы в новом месте обитания.
Формально фильм оперный – начинается с увертюры и разделён на акты, словно на главы, потому что авторы в прямом смысле слова иллюстрируют мемуары. Фридрих Мурнау показывает отрывки дневника или писем. Он почти не использует камеру в движении. Кадры довольно просты. Да, есть общие, панорамные планы, но скудное количество крупных. Большая часть ленты строится на параллельном монтаже: путь вампира в город, ожидания Эллен возвращения мужа, беспокойное заточение Кнока в надежде встретить своего хозяина и стремление Хуттера добраться до дома раньше Орлока.
Читайте также: