Много грамматические направления возникновение школы достижения критика

Обновлено: 02.07.2024

Становление младограмматизма было обусловлено внутренними факторами развития лингвистической науки. Процесс оформления младограмматизма в самостоятельное течение, характеризующееся специфическими чертами в области теории и практики исследовательской работы, связан с именами таких крупных немецких ученых как Г. Остгоф, К. Бругман, А. Лескин, В. Шерер, Г. Пауль, В. Штрайтберг. К этому движению немецких ученых примкнули языковеды других стран.

В 70 —80-е годы XIX в. при Московском университете формируется группа языковедов, получившая название Московской лингвистической школы. По своим общеметодологическим установкам эта школа близка к Лейпцигской школе. Вместе с тем ее характеризует своеобразное понимание явлений языка и определенная специфика исследовательских приемов.

Принимая основные положения индивидуального психологизма в качестве ведущего методологического кредо, представители Московской школы тем не менее в практике своих конкретных лингвистических исследований нередко отходят от ортодоксальной философии языка, свойственной младограмматизму. В этой школе, например, весьма значительная роль отводится изучению языка как социального феномена, много внимания уделяется проблеме становления литературного языка. Хотя упор по-прежнему делается на историческое изучение языка, многие языковые явления исследуются в плане синхронии.

Главой и основателем школы является Ф. Фортунатов. Учениками и последователями Ф.Ф. Фортунатова считали себя В.К. Поржезинский, Д.Н. Ушаков, М.М. Покровский, Б.М. Ляпунов, А.И. Томсон, А.М. Пешковский, Г.Г. Ульянов А.А. Шахматов и др. Круг учеников и последователей Ф.Ф. Фортунатова включает многих зарубежных языковедов.

1. Младограмматическое направление в языкознании

Основным для концепции младограмматизма является рассмотрение языка как индивидуальной психофизической или психофизиологической деятельности. Все языковые изменения, по их мнению, совершаются в обычной речевой деятельности индивида, отсюда их требования к изучению живых языков, скептическое отношение к восстановлению (реконструкции) индоевропейского праязыка.

Но младограмматики были непоследовательны в научной практике. На практике они занимались реконструкцией отдельных форм индоевропейского праязыка, отдельных индоевропейских языков.

Понимание языка как постоянно изменяющегося явления обусловило требование младограмматиками исторического подхода к изучению языка. Исторический подход у них делается обязательным при изучении всех явлений. В целях более глубокого и детального изучения они рекомендовали изолированное рассмотрение отдельных явлений языка (здесь проявляется атомизм младограмматиков). Двусторонность природы языка (это индивидуально психологическое и физиологическое явление) нашла выражение в формулировании методов исторического изучения процессов развития языка. Внимание исследователя должно быть направлено на установление новообразований по аналогии и на вскрытие и описание фонетических законов, отражающих физиологическую сторону жизни языка.

Младограмматики установили закономерности в звуковых переходах внутри каждой группы родственных языков. Каждое звуковое изменение совершается по законам, не знающим исключений, и языковед обязан учитывать действия звуковых законов. В этой школе был провозглашен лозунг, что фонетические законы действуют не всегда одинаково (как думал Шлейхер), а в пределах данного языка (или диалекта) и в определенную эпоху. Кроме того (в работах И. А. Бодуэна де Куртенэ, Г. Остхофа и особенно в трудах Г. Пауля), было показано, что аналогия — такая же закономерность в развитии языков, как и фонетические законы.

Обращая внимание на закономерности в звуковых изменениях, младограмматики не дали теоретического обоснования тезиса о безисключительности действия звуковых законов, а также классификации типов звуковых изменений. Введение младограмматиками новых методов исследования сопровождалось многими значительными открытиями в области индоевропейских языков, но вместе с тем ознаменовалось сужением научной проблематики. Лингвистические исследования замыкались главным образом в области фонетики, в меньшей мере затрагивали морфологию и почти не касались синтаксиса и лексики.

Для концепции Г. Пауля характерно понимание аналогии как некоего средства против бессвязности, путаности и непонятности, вносимых в область морфологии звуковыми изменениями, как реакция против разрушения и беспорядка в грамматическом строе языка. Учение о грамматической аналогии, представляемое в виде упрощенной формулы уравнения с одним неизвестным, было весьма схематичным, поскольку такое механическое объяснение игнорировало историческую обусловленность развития грамматической системы в целом. Целиком на этой системе пропорций и базируется чутье к системе флексий и к системе словообразования. Благодаря такой системе пропорций с легкостью восстанавливается неизвестный член этой пропорции, с одной стороны, и может возникнуть новообразование — с другой. Причем неизвестный член восстанавливается в системе не только современного языка, но и языка прошлой эпохи. При таком понимании аналогии игнорируется проблема перехода одних типов склонения в другие в истории различных индоевропейских языков, игнорируются причины, вызывающие этот переход, и их особенности. Неправильным является также утверждение Пауля о том, что пропорция имеет место не только в отношении звуков, но также и в отношении функции. При употреблении тех или иных аналогичных форм исходят не из функциональной значимости, а из соотнесенности слова к другому слову или отсутствия в языке реальных лексических ассоциаций между этими словами.

Г. Пауль рассматривает вопрос об изменении значения слова. Он считает, что фонетические и смысловые изменения в словах происходят независимо друг от друга, причем изменения в семантике также происходят в процессе взаимодействия индивидуального языка и узуса. В связи с этим Пауль предлагает разграничивать окказиональное и узуальное значения слова.

2. Основные черты младограмматического направления

Известный советский языковед Б.Н. Головин выделяет следующие основные черты младограмматического направления:

2. Предпочтение истории живых языков и истории языков, письменно фиксированной, предположениям о далеком языковом прошлом, не отраженном в письменных документах.

3. Критика идеи восстановления (реконструкции) древнейших языков и их структур.

4. Убеждение в действии не знающих исключений звуковых законов и в связи с этим тщательность фонетических исследований.

8. Внимание к жизни народных говоров и их изучение.

Стремление младограмматиков к усовершенствованию методов исследования, тщательная обработка языкового материала и расширение сравнительно-исторического изучения языков оказали влияние на многих известных лингвистов (В. Томсен, К. Вернее М. Бреаль, Г. Асколи, У. Уитни). Слабые стороны младограмматической концепции, выявленные к начал) XX века, подверглись резкой критике.

3. Возникновение Московской лингвистической школы

В 70-х годах XX века возникла Московская лингвистическая школа. Основным методом языкового исследования у представителей Московской лингвистической школы был сравнительно-исторический метод. Своей задачей исследователи ставили открытие законов, управляющих развитием языков в прошлом. Сравнительно-исторический метод принес немало полезных результатов в изучении закономерностей исторического развития звуковой и морфологической структуры языка. Основные представители этой школы: Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, М.М. Покровский.

Филипп Федорович Фортунатов (1848—1914) стажировался в Германии у крупнейших компаративистов того времени, а затем с 1976 по 1902 г. занимал кафедру сравнительной грамматики индоевропейских языков в Московском университете, с 1902 г. работал в Петербурге, в связи с избранием в академики. Фортунатов ставил и решал чрезвычайно сложные проблемы философского и лингвистического характера, сформулировал ряд законов в области сравнительно-исторической фонетики индоевропейских языков. Уделял много внимания вопросу соотношения языка и мышления, доказывая, что не только язык зависит от мышления, но и мышление зависит от языка.

Тесная связь языка и мышления учитывалась Фортунатовым в решении многих вопросов языка, в частности вопроса о форме слова.

Ф.Ф. Фортунатов делил слова на полные, частичные, непростые. Полные слова — это те, которые обозначают предметы мысли, образующие часть предложения или целое предложение. Под формами слова он понимал внешнее морфологическое выражение грамматического значения, то есть он сводил форму к флексии. Концепция формы слова Ф.Ф. Фортунатова давала основы для разработки морфемного анализа, хотя понятия морфемы у него еще нет. Основной недостаток фортунатовской концепции формы слова — подмена сущности грамматической формы одним из факторов, создающих эту форму. Фортунатов внес огромный вклад в изучение индоевропейских языков, он доказывает, что общий индоевропейский язык не был монолитным по своему составу, а распадался на диалекты. Он сделал ряд открытий, касающихся состава индоевропейского вокализма, лабиального ряда заднеязычных, слабой ступени аблаута, связи долготы и характера слоговой интонации, относительной хронологии первой и второй палатализации в праславянском. Вел он исследования и в области славяно-балтийской акцентологии. Он открыл закон передвижения ударения от начала к концу слова в определенных фонетических позициях (закон Фортунатова— Соссюра). К Фортунатову восходят также строго морфологический подход к выделению частей речи, разграничение синтаксических и несинтаксических грамматических категорий.

А.А. Шахматов как один из ведущих представителей МЛШ

Алексей Александрович Шахматов (1864-1920) после окончания в 1887 г. Московского университета был оставлен там для подготовки к профессорскому званию, а в 1890 году блестяще сдал магистерские экзамены. В 1908 году был избран профессором Петербургского университета, где он читал курсы: введение в историю русского языка, историческая фонетика, историческая морфология, синтаксис русского языка.

При всех своих недостатках сформулированные младограмматиками сугубо эмпирические частные законы плана выражения языковой эмпирии, представляющие собой результат обобщения обширного материала многочисленных конкретных языков и языковых групп и отличающиеся высокой точностью отраженных в них наблюдений, сыграли значительную роль в развитии фонетических и — шире — лингвистических знаний.

Одной из областей английского языка с наиболее богатой историей, а также обилием правил, явлений, грамматических конструкций и форм, несомненно, является грамматика. В данном подразделе мы решили остановиться на различных её видах и трактовках в курсе истории.

Более близкое к современному понимание грамматики возникло лишь к концу 19 века, ознаменовавшегося появлением научной (описательной или дескриптивной) грамматики. Представители данной концепции придерживались мнения, что грамматика является систематическим описанием структуры языка. [2, c. 8] Также, данный период ознаменовался конфликтом двух школ мысли. Представители первой из них считали, что правила греческого и латинского языков были применимы и к английскому языку, а другие настаивали, что английская грамматика должна изучаться обособленно от них. Достаточно известный автор грамматических сборников того времени Линдли Мюррей поддерживал идею того, что грамматические реалии и явления английского языка в корне отличались от древнегреческого или латыни.

Литовские ученые Лаймутис Валейка и Янина Биткине отмечают, что исторически, учитывая разницу в принципах, методах и целях, грамматику принято подразделять на традиционную (прескриптивную и неструктурную), структурно-описательную и трансформационно-генеративную (transformational generative). Остановимся на характеристике каждого из видов подробнее.

Традиционная грамматика являлась фундаментом современной грамматики и зародилась в Древних Греции и Риме. Формально, под определение традиционной грамматики попадает период до появления структурной лингвистики как науки. Соответственно, данный вид грамматики делится на два подвида — прескриптивная (донаучная) и дескриптивная (научная).

Для каждой из выделенных им частей речи Д. Тракс подобрал различные характеристики, то есть, по его же словам, грамматически значимые отличия между формами слов, включающие в себя производные признаки и признаки, проявляющиеся в окончаниях. Литовские авторы приводят в пример ряд признаков имени существительного по Д. Траксу:

1) Род — мужской, женский, средний;

2) Вид — начальная форма и производное;

3) Форма — простое или составное;

4) Число — единственное, двойственное, множественное;

5) Падеж — именительный, назывательный, винительный, родительный и дательный.

Если говорить о глаголе, то у него Тракс выделил ряд характеристик, имеющих место быть по настоящий момент — наклонение, вид, залог, форма, число, лицо, время и склонение. Стоит отметить, что трактовка частей речи Д. Траксом является актуальной и в наше время, однако главным её недостатком стало отсутствие в классификации синтаксиса, который позднее был рассмотрен в работах Апполона Дисколия.

Традиционный подход в Древнем Риме практически полностью связан с автором первой грамматики латинского языка в 25 томах Варро. Базируя свои изыскания по грамматике на основе греческого языка, который имел достаточно много общих черт с латинским, Варро модифицировал трактовку Д. Тракса и стал различать образование различных форм слова и образование однокоренных слов.

Перейдем к следующему этапу развития грамматической мысли — прескриптивной грамматике. Как уже было сказано ранее, вплоть до конца 16 века единственной грамматикой, преподававшейся в школах, являлась грамматика латинского языка. Целью этого было научить англичан читать, писать, и осуществлять беседу на этом языке, считавшимся единым языком Восточной Европы. На закате эпохи Возрождения ввиду ряда культурных и социальных предпосылок появилось стремление к началу изучения других языков. Ученые обратили свое внимание к живым языкам Европы. Продолжая изучение греческого и латыни, они уже не были сфокусированы только лишь на них, а обратили внимание и на ряд остальных языков.

Явление латинизации английской грамматики также нашло своё отражение в системе частей речи. Следуя латинским моделям, прескриптивисты выделяли восемь частей речи: существительное, местоимение, глагол, прилагательное, наречие, предлог, союз и междометие. Исключались из разряда частей речи артикли, поскольку они не имели аналогов в латинском языке, однако их называли знаками, определяющими существительное. Определяя каждую из частей речи, прескриптивисты, подобно латинским грамматистам, опирались на ее значение или функцию, например, существительное определялось как название кого-либо или чего-либо, предложение — группа слов, выражающих законченную мысль, и пр.

Приверженцы данного подхода изучали структуру языка максимально объективно, не ссылаясь на смысл и другие языки (в первую очередь латинский и греческий, на базе которых пре- и дескриптивисты основывали свой анализ языка). Язык понимался ими как явление, имеющее особую структуру, выявление которой могло быть осуществлено лингвистом при помощи научных (формальных) методов анализа. Значение в языке стало считаться явлением ненадежным, поскольку, являясь незримым, могло восприниматься различными лингвистами совершенно по-разному. Соответственно, задачей лингвиста в рамках данного подхода являлось: при использовании формальных методов анализа языкового материала заменить значение на форму. Структуралистам было также свойственно делать выводы, основываясь на анализе предложений, созданных носителями английского языка, приоритетной формой коммуникации и записи предложений для дальнейшего анализа считалась устная форма.

Последним звеном в цепочке, ведущей к современной грамматике, является трансформационно-генеративная грамматика. В отличие от структурализма, грамматисты-последователи данного подхода интересовались не описанием структуры того или иного высказывания, а делали упор на прогнозирование вероятных вопросно-ответных реплик говорящего, анализировали то, насколько он компетентен в языковом плане.

Данный вид грамматики включал в себя несколько подвидов. Авторство первого из них приписывается Хэррису совместно с его учеником Н. Хомским в 1950х годах. Согласно выработанной им модели, язык состоял из строго ограниченного набора ключевых (kernel) предложений, являющихся максимально простыми с точки зрения структуры, и из производных, то есть большого количества конструкций, образованных от них. К примеру, литовские ученые приводят следующее ключевое предложение: The man hit the ball. В соответствии с трансформационно-генеративным подходом от него можно образовать следующие производные: The ball was hit by the man; Did the man hit the ball?; It was the man who hit the ball и пр.

Наиболее важным его достижением стало то, что он в рамках данного подхода грамматика стала восприниматься в качестве инструмента создания корректного с точки зрения всех областей языка предложения.

Bloomfield, L. Language. — New York, 1933.
Valeika L., Buitkiene J. An Introductory Course in Theoretical English Grammar. — Vilnius: Vilnius Pedagogical University, 2003. — 135 p.
Whitman, R. L. / English and English Linguistics. — New York, 1975

Основные термины (генерируются автоматически): английский язык, латинский язык, грамматик, английская грамматика, время, часть речи, язык, понимание грамматики, предложение, традиционная грамматика.

Г. Шухардт был сильнее в критике, чем в творческом создании; относительное он часто превращал в абсолютное, делал вывод о бессилии науки о языке, если оказывалось невозможным немедленно получить исчерпывающее решение проблемы.

Значительное внимание Г. Шухардт уделял этимологическим, семасиологическим и многочисленным частным вопросам языкознания. Противоречивость его суждений, неудовлетворенность достигнутым и постоянные поиски все новых решений не способствовали созданию им особой школы. Г. Шухардт остался фактически одиноким в истории языкознания, хотя отдельными его выводами широко пользовались и пользуются языковеды, нередко принадлежащие к самым различным направлениям.

Лингвистическая концепция К. Фосслера в методологическом отношении строится на трех основах: в более общем плане — на философии идеализма, а в собственно лингвистическом плане — на философии языка В. Гумбольдта и на взглядах итальянского философа и эстетика Бенедетто Кроче. Сам К. Фосслер всячески подчеркивает идеалистическую сущность своей концепции и с сугубо идеалистических позиций ведет острую полемику с младограмматиками, которых он определяет как позитивистов.

Язык К. Фосслер рассматривал как явление индивидуального творческого акта. Именно в силу творческого характера языка первоначальным стимулом всякого языкового изменения и, следовательно, всего процесса развития языка К. Фосслер считал эстетический фактор, что в конечном счете ставит язык в один ряд с другими явлениями, подлежащими ведению эстетики. Ввиду указанных предпосылок созданную им школу определяют как школу эстетического идеализма.

Взгляды К. Фосслера с большой четкостью сформулированы им самим в его указанной выше программной работе, которая в наиболее существенных извлечениях представлена в настоящей книге.

К. Фосслер выдвинул перед языкознанием ряд новых задач: лингвистиче-

ское изучение стилистики, определение взаимоотношений языка писателей и общенародного языка, связь истории культуры с развитием языка и др. Разрешение этих задач самим К. Фосслером носит глубоко субъективный характер, обусловленный идеалистическими основами его метода.

Возглавляемая К. Фосслером школа немногочисленна и в основном тоже состоит из специалистов в области романской филологии (Е. Лерх, Л. Шпитцер, много заимствовавший также от Г. Шухардта, и Дж. Бертони).

Объясняя название новой школы, М. Бартоли противопоставляет ее младограмматизму; как показывает само их название, младограмматики занимались только грамматикой, а неолингвисты хотят быть лингвистами т. е. изучать весь сложный комплекс вопросов науки о языке.

Неолингвистика — тоже идеалистическое направление в языкознании, что подчеркивают сами ее представители. Вместе с тем это наиболее эклектическое направление. Его принципы основываются на идеях В. Гумбольдта, Б. Кроче, Г. Шухардта, К. Фосслера, которые соединяются с наблюдениями и выводами лингвистической географии (Ж. Жильерон). Знакомясь с теоретическими работами неолингвистов, мы узнаем знакомые по предыдущим работам идеи о языке как духовной деятельности и художественном творчестве, об индивидуальном происхождении языковых изменений, о значении процессов языкового смешения, об отсутствии четких границ между языками и многое Другое. Их критическая аргументация, направленная против младограмматиков, также во многом заимствована у Г. Шухардта и К. Фосслера.

Ввиду того значения, какое неолингвисты придают географическим факторам, их школа нередко именуется пространственной, или ареальной, лингвистикой.

А.В. Десницкая, Вопросы изучения родства индоевропейских языков, изд. АН СССР, М., 1955.

В.А. 3вегинцев, Эстетический идеализм в языкознании (К. Фосслер и его школа), изд. МГУ, 1956.

А.С. Чикобава, Проблема языка как предмета языкознания, Учпедгиз, М., 1959.

VII. КРИТИКА МЛАДОГРАММАТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ

Г. ШУХАРДТ ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ ПО ЯЗЫКОЗНАНИЮ 1 (ИЗВЛЕЧЕНИЯ)

О ФОНЕТИЧЕСКИХ ЗАКОНАХ (ПРОТИВ МЛАДОГРАММАТИКОВ)

Характер отмеченного тезиса младограмматиков, что признано и ими самими, исключает возможность применения индуктивной системы доказательства. Попытки же доказать его правильность с помощью дедуктивной аргументации я считаю неудачными, так как они базируются на явно

1 Изд. иностр. лит., М., 1950. Перевод А. С. Бобовича.

искусственных положениях: в них не учитываются едва уловимые, но тем не менее существующие различия; переходные формы считаются взаимно исключающими друг друга; то, что найдено эмпирически, объясняется априорным, сложное — простым. Что касается дедуктивного характера моего дальнейшего изложения, то те немногочисленные примеры, которыми я иногда пользуюсь, служат лишь целям наглядности, и в силу этого возражения со стороны моих оппонентов должны быть направлены не на отдельные факты, а на совокупность моих взглядов в целом.

1 Шухардт имеет в виду работу L. ТоbIer, Über die Anwendung des Begriffes von Gesetzen auf die Sprache, Vierteljahrschr. für wiss. Philosophie, III, Leipzig, 1879. (Примечание к изданию 1950 г.)

гими, результатом смешения диалектов и развития смысловых ассоциаций. Первый из этих трех факторов не нуждается применительно к нашим целям в каких-либо дополнительных исследованиях, второй будет рассмотрен в своем месте, третий — теперь же. Ему принадлежит центральное место во всех построениях младограмматиков; в нем видят антагониста фонетических закономерностей и в качестве носителя психологического начала его противопоставляют физиологическому фактору.

Гетерогенность сил едва ли можно предвидеть заранее; она становится очевидной только в том случае, если действие каждой из этих сил совершенно независимо. Наша воля не в состоянии воспрепятствовать сколько-нибудь существенным изменениям, происходящим в нашем теле; в лучшем случае она способна воспрепятствовать лишь рефлекторным движениям, и это находит свое объяснение в том, что последние являются не чем иным, как волевыми актами, превратившимися в конце концов в механические.

1 F. МisfеIi, Laufgesetz und Analogle, Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft, XI — XII, Berlin, 1880.

подтверждается фактами, хотя и в меньшей степени, чем это представлял себе Остгоф.

Что касается меня, то мне, напротив, учение о непреложности фонетических законов представляется тормозом для дальнейшего

Я был бы в высшей степени огорчен, если бы во всех тех случаях, когда хотел быть возможно более резким и определенным — и в интересах дела должен был быть таковым, — нанес кому-либо оскорбление; я был бы огорчен этим тем более, что связан многочисленными узами дружбы со школой младограмматиков; к тому же я чрезвычайно ценю достижения отдельных ее представителей, за исключением того, разумеется, что отмечено печатью специфически младограмматических взглядов. Грубые нападки, которые запятнали новейшие анналы нашей науки, побуждают, по-видимому, многих из нас к излишней сдержанности. Однако терпимость, чрезвычайно приятная спутница научного исследования, может иметь место лишь в личных отношениях и не должна распространяться на существо дела. Всякий, кто из терпимости пожелал бы примирить две взаимно исключающие друг друга этимологии или оставить этот вопрос нерешенным, подвергся бы разумеется, порицанию; точно так же и здесь, где дело идет о важнейших принципах, не могут иметь места посторонние соображения, относящиеся не к области науки, но порождаемые личным произволом. Правда, имеются многие, не воздающие должного лингвистическим принципам; эти люди считают их неоднократное и тщательное обсуждение излишним и утомительным. Против последних, по крайней мере в этом отношении, я иду в ногу с теми, от которых меня отделяет обсуждаемый здесь дискуссионный вопрос. Я не намерен возвращаться к расхождениям в практических выводах, существующих между младограмматиками и нами, разделяющими противоположные взгляды; эти расхождения, быть может, и не так велики. Но младограмматики не только предписывают правила, они настаивают также на определенном факте, который весьма существен для языкознания в целом. Разве само по себе не безразлично, происходит ли романское andare (ходить) от adnare, addare или ambulare или от какого-нибудь кельтского глагольного корня? Переходит ли в данном диалекте I в г, а в другом r в l? Какой смысл во всех этих бесконечных этимологических или морфологических соответствиях, в бесконечном ряде фонетических законов, пока они остаются изолированными, пока они не подверглись осмыслению в высшем плане? Они служат, правда, частично, и притом лишь в качестве вспомогательного средства, для освещения родственных и культурных связей между народами; но прежде всего они должны быть использованы в пределах языкознания как такового. Мы должны научиться находить общее в частном, и в силу этого правильное понимание какого-нибудь важнейшего факта, играющего решающую роль в языковедной науке, имеет гораздо большее значение, чем понимание любой частной формы явления.

Этот вопрос относительно значения основных принципов тесно

Что касается меня, то я, напротив, считаю такие исследования, как работу А. Шлейхера о зетацизме (Zetazismus), написанную за несколько десятилетий до нас, в высшей степени плодотворными; лингвисты, следуя примеру естествоиспытателей, должны были бы чаще отправляться в путешествие по белу свету ради исследования того или иного явления или группы явлений. Это помогло бы пролить свет не только на частное, но прежде всего и на общее. И если даже, согласно Бругману, результаты, получаемые от сопоставления неродственных языков, идут на пользу лишь философии языко-

знания, то и это для меня доказательство ценности подобных сопоставлений, так как обособление в философии языкознания общего языкознания от языкознания частного, предмет которого отдельный язык или группы языков, представляется мне менее всего обоснованным. Всякое частное языкознание переходит в общее, должно быть составной частью его, и чем выше будет подниматься в научном отношении общее языкознание, тем решительнее оно будет отбрасывать все случайное и эмпирическое. При самом тщательном исследовании частных вопросов мы обязаны не терять из виду общее, так сказать, самое общее; мы должны погрузиться в науку, чтобы затем подняться над нею, служить ей, чтобы овладеть ею.

Наличие тесной связи между вещью и словом никогда не вызывало никаких возражений; более того, недостаточно образованный человек, владеющий только родным языком, часто даже приравнивает их друг другу, так что имя какого-либо лица нередко служит представлением о нем самом во плоти и крови. Однако эта связь часто преувеличивалась и искажалась. Впрочем, я намерен говорить здесь не об обычном понимании этой связи, но о вещи и слове в аспекте теоретическом и исследовательском.

Современные взгляды на теорию управления, фундамент которой заложили научные школы менеджмента, весьма многообразны. Статья расскажет о ведущих зарубежных управленческих школах и основоположниках менеджмента.

Зарождение науки

Управление имеет древнюю историю, но теория менеджмента начала развиваться только в начале XX века. Возникновение управленческой науки считается заслугой Фредерика Тейлора (1856-1915 гг.). Основатель школы научного менеджмента, Тейлор вместе с другими исследователями положил начало изучению средств и способов руководства.

Революционные мысли об управлении, мотивации возникали и раньше, но не были востребованы. Например, весьма успешным оказался проект Роберта Оуэна (начало XIX века). Его фабрика в Шотландии приносила большую прибыль благодаря созданию условий труда, побуждающих людей к эффективной работе. Трудящиеся и их семьи обеспечивались жильем, работали в лучших условиях, поощрялись премиями. Но бизнесмены того времени не были готовы последовать за Оуэном.

В 1885 г. параллельно со школой Тейлора возникла эмпирическая школа, представители которой (Друкер, Форд, Саймонс) придерживались мнения, что управление представляет собой искусство. А успешное руководство может быть основано только на практическом опыте и интуиции, но не является наукой.

Школа научного менеджмента Тейлора (1885-1920 гг.)

Отец современного менеджмента Фредерик Тейлор предложил и систематизировал законы рациональной организации работы. С помощью исследований он доносил мысль о том, что труд необходимо изучать научными методами.

Нововведениями Тейлора являются методы мотивации, сдельная оплата труда, отдых и перерывы на производстве, хронометраж, нормирование, профессиональный отбор и обучение персонала, введение карточек с правилами выполнения работ.
Вместе с последователями Тейлор доказал, что применение наблюдений, замеров и анализов поможет облегчить ручной труд, сделать его более совершенным. Введение выполнимых нормативов и стандартов позволяло повысить зарплату более эффективным работникам.
Сторонники школы не обошли вниманием и человеческий фактор. Введение способов стимулирования позволило повысить мотивацию рабочих, увеличить производительность.
Тейлор расчленил трудовые приемы, отделил руководящие функции (организацию и планирование) от фактического труда. Представители школы научного менеджмента считали, что выполнять управленческие функции должны люди, имеющие данную специальность. Они придерживались мнения, что сосредоточение разных групп сотрудников на том, к чему они более способны, делает организацию успешнее.

Система, созданная Тейлором, признается более применимой к низовому управленческому звену при диверсификации, расширении производства. Школа научного менеджмента Тейлора создала научный фундамент взамен устаревших практических методов работы. К сторонникам школы принадлежали такие исследователи, как Ф. и Л. Гилберт, Г. Гантт, Вебер, Г. Эмерсон, Г. Форд, Г. Грант, О.А. Ерманский.

Развитие школы научного управления

Фрэнк и Лилиан Гилбреты изучали факторы, влияющие на производительность труда. Чтобы зафиксировать движения при выполнении операций они использовали кинокамеру и прибор собственного изобретения (микрохронометр). Исследования позволили изменить ход работ, устранив лишние движения.

Гилбреты применяли стандарты и оборудование на производстве, что в дальнейшем привело к появлению рабочих нормативов, которые внедрили научные школы менеджмента. Ф. Гилбрет исследовал факторы, оказывающие влияние на производительность труда. Он разбил их на три группы:

Переменные факторы, связанные со здоровьем, образом жизни, телосложением культурным уровнем, образованием.
Переменные факторы, связанные с условиями труда, обстановкой, материалами, оборудованием и инструментами.
Переменные факторы, связанные со скоростью движений: быстрота, результативность, автоматичность и другие.

В результате исследований Гилберт пришел к выводу, что факторы движения являются самыми значимыми.

Основные положения школы научного менеджмента были доработаны Максом Вебером. Ученый сформулировал шесть принципов для рационального функционирования предприятия, которые заключались в рациональности, инструктировании, нормировании, разделении труда, специализации руководящего состава, регламентации функций и подчинении общей цели.

Школа научного менеджмента Ф. Тейлора и его дело были продолжены вкладом Генри Форда, дополнившего принципы Тейлора, осуществив стандартизацию всех процессов на производстве, разделив операции на этапы. Форд механизировал и синхронизировал производство, организовав его по принципу конвейера, за счет чего себестоимость уменьшилась в 9 раз.

Первые научные школы менеджмента стали надежным фундаментом для развития управленческой науки. Школу Тейлора отличают не только многие сильные стороны, но и недостатки: изучение управления под углом механического подхода, мотивация через удовлетворение утилитарных потребностей рабочих.

Административная (классическая) школа научного менеджмента (1920-1950 гг.)

Научная и административная школы менеджмента развивались в разных направлениях, но дополнили друг друга. Сторонники административной школы считали своей главной целью добиваться эффективности всей организации в целом, используя универсальные принципы. Исследователи сумели посмотреть на предприятие с точки зрения перспективного развития и определили общие для всех фирм характеристики и закономерности.

Файоль сформулировал 14 универсальных принципов, позволяющих предприятию достичь успеха:

разделение труда;
сочетание полномочий и ответственности;
поддержание дисциплины;
единоначалие;
общность направления;
подчиненность собственных интересов коллективным интересам;
вознаграждение сотрудников;
централизация;
цепь взаимодействия;
порядок;
справедливость;
стабильность рабочих мест;
поощрение инициативы;
корпоративный дух.

Школа человеческих отношений (1930-1950 гг.)

Классические научные школы менеджмента не учитывали один из основных элементов успешности организации – человеческий фактор. Недостатки предыдущих подходов разрешила неоклассическая школа. Ее весомым вкладом в развитие менеджмента стало применение знаний о межличностных отношениях. Движения за человеческие отношения и поведенческие науки – это первые научные школы менеджмента, которые использовали достижения психологии и социологи. Развитие школы человеческих отношений началось благодаря двум ученым: Мери Паркер Фоллетт и Элтону Мэйо.

Мисс Фоллетт первой пришла к мысли, что менеджмент является обеспечением выполнения работы с помощью других людей. Она считала, что управленец не должен только формально относиться с подчиненными, а должен стать для них лидером.

Мэйо доказал на основе экспериментов, что четкие нормативы, инструкции и достойная оплата труда не всегда ведут к повышению производительности, как считал основатель школы научного менеджмента Тейлор. Отношения в коллективе часто превосходят усилия руководства. Например, мнение коллег может стать более важным для сотрудника стимулом, чем указания менеджера или материальное вознаграждение. Благодаря Мэйо зародилась социальная философия менеджмента.

Свои эксперименты Мэйо осуществлял в течение 13 лет на заводе в Хортоне. Он доказал, что изменить отношение людей к работе можно благодаря групповому влиянию. Мэйо советовал использовать в менеджменте духовные стимулы, например, связь работника с коллегами. Он призывал руководителей обращать внимание на взаимоотношения в коллективе.

изучения коллективных взаимоотношений на многих предприятиях;
учета групповых психологических явлений;
выявления трудовой мотивации;
исследований отношений между людьми;
выявления роли каждого сотрудника и небольшой группы в рабочем коллективе.

Школа поведенческих наук (1930—1950 гг.)

Конец 50-х годов – это период перерождения школы человеческих отношений в школу поведенческих наук. На первое место вышли не методы по построению межличностных отношений, а эффективность сотрудника и предприятия в целом. Поведенческие научные подходы и школы менеджмента привели к возникновению новой функции менеджмента – управление персоналом.

К весомым фигурам данного направления можно отнести: Дугласа МакГрегора, Фредерика Герцберга, Криса Арджириса, Ренсиса Лайкерта. Объектом исследования ученых стали социальные взаимодействия, мотивация, власть, лидерство и авторитеты, организационные структуры, коммуникации, качество трудовой жизни и работы. Новый подход отошел от методов налаживания отношений в коллективах, а сосредоточился на оказании помощи сотруднику для осознания им его собственных возможностей. Концепции поведенческих наук стали применяться в создании организаций и менеджменте. Сторонники сформулировали цель школы: высокая эффективность предприятия за счет высокой эффективности его человеческих ресурсов.

Крупный вклад в развитие школы сделал психолог Абрахам Маслоу, создавший пирамиду потребностей. Он считал, что руководитель должен видеть потребности подчиненного и выбирать подходящие методы мотивации. Маслоу выделил первичные постоянные потребности (физиологические) и вторичные (социальные, престижные, духовные), постоянно меняющиеся. Данная теория стала основой для многих современных мотивационных моделей.

Школа количественного подхода (с 1950 г.)

Весомым вкладом школы стало применение математических моделей в менеджменте и разнообразных количественных методов при выработке управленческих решений. Среди сторонников школы выделяют Р. Акоффа, Л. Берталанфи, Р. Калмана, С. Форрестра, Э. Райфа, С. Саймона. Направление призвано внедрить в управление основные научные школы менеджмента, методы и аппарат точных наук.

Возникновение школы было обусловлено развитием кибернетики и исследований операций. В рамках школы возникла независимая дисциплина – теория управленческих решений. Исследования данного направления связаны с разработкой:

методов математического моделирования при выработке организационных решений;
алгоритмов подбора оптимальных решений с использованием статистики, теории игр и других научных подходов;
математических моделей для явлений в экономике прикладного и абстрактного характера;
масштабных моделей, имитирующих общество или отдельную фирму, балансовых моделей по затратам или выпуску продукции, моделей для составления прогнозов научно-технического и экономического развития.

Эмпирическая школа

Современные научные школы менеджмента невозможно представить без достижений эмпирической школы. Ее представители считали, что основной задачей исследований в области менеджмента должен стать сбор практических материалов и создание рекомендаций для руководителей. Яркими представителями школы стали Питер Друкер, Рэй Дэвис, Лоуренс Ньюмен, Дон Миллер.

Любой руководитель призван выполнять определенные функции:

постановку целей предприятия и выбор путей развития;
классификацию, распределение работ, создание организационной структуры, подбор и расстановку кадров и другие;
стимулирование и координацию персонала, контроль на базе связей между управленцами и коллективом;
нормирование, анализ работы предприятия и всех занятых на нем;
мотивацию в зависимости от итогов работы.

Таким образом, деятельность современного управленца становится комплексной. Менеджер должен владеть знаниями из разных областей и применять методы, проверенные на практике. Школа разрешила ряд значимых управленческих проблем, повсеместно возникающих на крупном промышленном производстве.

Школа социальных систем

Благодаря работе человек получает возможность удовлетворять свои потребности уровень за уровнем, двигаясь все выше в иерархии потребностей. Но суть организации такова, что она часто противоречит переходу на следующий уровень. Возникающие преграды на пути движения сотрудника к своим целям вызывают конфликты с предприятием. Задача школы – снизить их силу с помощью исследований организаций как сложных социотехнических систем.

Менеджмент человеческих ресурсов

Отличное предприятие всегда умеет удержать отличных сотрудников. Поэтому человеческий фактор является важным стратегическим фактором для организации. Это жизненно важное условие для выживания в сложной рыночной среде. К целям данного вида менеджмента относится не просто наем, а стимулирование, развитие и подготовка профессиональных сотрудников, эффективно реализующих организационные цели. Суть данной философии в том, что сотрудники – это активы организации, капитал, не требующий большого контроля, а зависимый от мотивации и стимулирования.

Читайте также: