Мишель фуко жизнь бесславных людей краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Если в середине ХХ века властителем дум Франции был экзистенциалист Жан-Поль Сартр, то в послевоенные годы его место занял Мишель Фуко — философ и историк, избегавший любых ярлыков.
Госпиталь Святой Анны
Родился Мишель Фуко 15 октября 1926 года на юге Франции в маленьком провинциальном городке. Семья его принадлежала к династии хирургов: его отец и оба деда владели этой профессией. Они ожидали, что старший внук и сын продолжит их дело и пойдет по медицинской стезе, но, несмотря на давление, Фуко отстоял свое право на самореализацию.
Будущий социолог, историк и философ учился в лучшей высшей школе Франции, но при этом не мог найти контакт со своими сокурсниками. Среднее же образование он получил в годы фашистской блокады Европы, и это значительно повлияло на него как на личность. После поступления в университет в 1946 году для двадцатилетнего Мишеля начинается новая жизнь. И она оказалась куда страшнее прежней. На всех учащихся ужасно давила ответственность относительно своего будущего, ведь выпускниками Высшей школы были такие выдающиеся люди, как Кангийем или Сартр, успевшие вписать свое имя золотыми буквами в историю. Чтобы повторить их путь или превзойти, необходимо было разительно отличаться от других.
В этом отношении Фуко Мишель добился пальмы первенства. Он умел потрясающе долго и упорно работать, учиться, отрабатывать навыки. Кроме того, его всесторонняя образованность, колкая ирония и сарказм не оставляли равнодушными соучеников, страдавших от его издевательств. В итоге однокурсники стали избегать его, считали сошедшим с ума. Такая напряженная обстановка привела к тому, что Мишель Фуко попытался лишить себя жизни через два года после поступления. Это событие впервые привело его в психиатрическую лечебницу Святой Анны.
Так состоялось его знакомство с институтом, надзирающим за безумными. Там же он оказывается не только как пациент, но и как студент в рамках вводного курса психопатологии, включавшего лекции, демонстрацию пациентов, пояснения врачей и ознакомление с больничной территорией. Фуко решает получить степень лиценциата не только по философии, но и психологии, и даже размышляет о карьере врача.
Не менее важным для книги будет еще одно место работы — французский культурный центр в Упсале, куда Фуко устраивается работать в 1955 году. Именно в упсальской библиотеке он обнаруживает гигантскую частную коллекцию некоего врача, включавшую библиографические редкости, письма, рукописи, колдовские книги, работы по истории медицины и охватывающую XVI-XX века. День за днем Фуко до и после работы методично исследует архив; рукопись диссертации со временем распухнет до тысячи страниц — и, несмотря на неординарный стиль изложения, 20 мая 1961 года будет защищена в Сорбонне.
Контракт с Тунисским университетом
Личная жизнь Мишеля всегда была тайной, так как гомосексуализм в коммунистически настроенных странах откровенно не приветствовался. Но в Калифорнии, США дела обстояли не так плохо. Там существовала отдельная субкультура людей с нетрадиционной ориентацией, они боролись за свои права, выпускали газеты и журналы. Осенью 1983 года философ в последний раз посещает Соединенные Штаты, а летом 1984 года умирает от терминальной стадии ВИЧ-инфекции – СПИДа.
Вчера, 15 октября, был день рождения одной из главных звезд французской философии XX века — Мишеля Фуко.
Фуко дважды поступал в Высшую нормальную школу в Париже, в школе не имел особых успехов, а по истории – где сегодня он считается специалистом – был вторым в классе. И все же это не помешало создателю первой во Франции кафедры психоанализа стать мировой знаменитостью среди философов. Почему так вышло? Рассказываем о взглядах и теориях знаменитого француза в 10 основных постулатах его работ.
Основной объект исследований Мишеля Фуко — изучение бессознательного сквозь призму различных исторических эпох. История здесь – ключевое понятие.
Основными задачами Фуко было: восстанавливать археологию прошлого о субъекте, пояснять генеалогию современной власти и создать онтологию настоящего.
Именно Мишель Фуко утверждал, что из-за соперничества все в этом мире взаимодействует между собой.
Фуко считал, что никто в этом мире из живых не испытывал настоящего наслаждения, так как от истинного наслаждения мы умираем.
Мишель Фуко почти никогда не обходится без трех главных вопросов Иммануила Канта: что можно знать, что следует делать и что есть человек?
Фуко первым объясняет возникновение понятия "изоляция", сравнивая его со средневековым "отшельничеством". Философ утверждает, что изоляция возникла благодаря европейской культуре, то есть возникновение современных психиатрических больниц – это порождение Нового времени.
Именно Фуко утверждал, что психоанализ и попытка лечения безумцев при помощи разговора - это своего рода карательная мера по отношению к больному. Чуть позже именно эти высказывания станут основой большого движения антипсихиатрии.
Основные понятия, которые использует Фуко: автор, археология, архив, власть, генеалогия, дискурс, д искурсивные практики, историчность, недискурсивные практики и эпистема.
На последнем стоит, пожалуй, остановиться более детально, так как это одно из любимых понятий философа. Эпистема — совокупность представлений о накоплении, хранении и воспроизводстве знаний. Другими словами – структура знаний.
Art Traffic. Культура. Искусство запись закреплена
В настоящее время Мишель Фуко является одним из наиболее цитируемых авторов в области современной философии и теории культуры. В 90-е годы в России были опубликованы практически все основные произведения этого автора. Однако отечественному читателю остается практически неизвестной деятельность Фуко политика, нашедшая свое отражение в многочисленных статьях и интервью. Среди тем, затронутых Фуко: проблема связи между знанием и властью, изменение механизмов функционирования власти в современных обществах, роль и статус интеллектуала, судьба основных политических идеологии XX столетия.
Безумие и общество (1970)
О народном правосудии. Спор с маоистами (1972)
Интеллектуалы и власть (1972)
О природе человека. Справедливость против власти (1974)
Политика — это продолжение войны другими средствами (1975)
Смерть отца (1975)
Власть и тело (1975)
Мишель Фуко. Ответы философа (1975)
Запад и истина пола (1976)
Политическая функция интеллектуала (19 76)
Нужно защищать общество (1976)
Око власти (1977)
Жизнь бесславных людей (1977)
Власть и знание (1977)
Власть и стратегии (1977)
Дисциплинарное общество в кризисе (1978)
Политика и этика: интервью (1983)
Что такое Просвещение? (1984)
Политическая технология индивидов (1988)
Круглый стол (1972)
Капитализм и лишение свободы
Социальные службы и полицейский контроль
Трудящиеся классы и опасные классы
Истина и правовые установления (1973)
Революция голых рук (1978)
Искусство государственного управления (1978)
Беседа с Мишелем Фуко (1980)
Omnes et Singulatim: К критике политического разума (1981)
В третий том избранных работ известного французского философа Мишеля Фуко вошли политические статьи, выступления и интервью, относящиеся в основном к 1970—1980 годам. В них затрагивается широкий круг проблем политической теории и практики, отражающих как интеллектуальные интересы философа, так и нюансы его политической ангажированности.
Фуко Мишель среди своих современников считается самым оригинальным и прогрессивным философом во Франции. Основное направление его работы – это исследование происхождения человека в историческом контексте, отношение общества к психически больным и самому понятию психической болезни.
Детство. Отрочество
Родился Мишель Фуко 15 октября 1926 года на юге страны в маленьком провинциальном городке. Семья его принадлежала к династии хирургов: его отец и оба деда владели этой профессией. Они ожидали, что старший внук и сын продолжит их дело и пойдет по медицинской стезе, но, несмотря на давление, мальчик отстоял свое право на самореализацию и частично перешел из медицины в метафизику. Еще одним исключением из правил стало двойственность его имени. В его семье существовала традиция - всем первенцам давать имя Поль, однако мать назвала сына Поль Мишель, и ребенок предпочитал, когда его назвали вторым именем. Поэтому во всех официальных документах он фигурирует как Поль, но общественности известен как Мишель Фуко. Биография его тоже довольно противоречива.
Будущий социолог, историк и философ учился в лучшей высшей школе Франции, но при этом не мог найти контакт со своими сокурсниками. Среднее же образование он получил в годы фашистской блокады Европы, и это значительно повлияло на него как на личность, изменило угол его зрения. Все, что происходило в то время, когда политика определяла судьбы людей, нельзя воспринимать исходя из сегодняшних морально-этических устоев общества. Люди думали иначе, их жизнь менялась быстро и не в лучшую сторону, поэтому находились сторонники радикальных мер.
Юность
После поступления в университет в 1946 году для двадцатилетнего Мишеля начинается новая жизнь. И она оказалась куда страшнее прежней. На всех учащихся ужасно давила ответственность относительно своего будущего, ведь выпускниками Высшей школы были такие выдающиеся люди, как Кангийем или Сартр, успевшие вписать свое имя золотыми буквами в историю. Чтобы повторить их путь или превзойти, необходимо было разительно отличаться от других.
В этом отношении Фуко Мишель добился пальмы первенства. Он умел потрясающе долго и упорно работать, учиться, отрабатывать навыки. Кроме того, его всесторонняя образованность, колкая ирония и сарказм не оставляли равнодушными соучеников, страдавших от его издевательств. В итоге однокурсники стали избегать его, считали его сошедшим с ума. Такая напряженная обстановка привела к тому, что Мишель Фуко попытался лишить себя жизни через два года после поступления. Это событие впервые привело его в психиатрическую лечебницу Святой Анны. Положительные стороны у его поступка все-таки были, потому что ректор выделил нестабильному студенту отдельную комнату.
Наставники
Первым, благодаря кому философ Мишель Фуко смог состоятся в будущем, был Жак Лакан Гюсдорф. Именно он организовал для своих студентов лекции по психиатрии, водил их в госпиталь Св. Анны для практических занятий. Следующим был Луи Аль-Тюссер, продолживший традицию своего предшественника относительно подготовки учащихся. Фуко Мишель, несмотря на свою репутацию, смог подружиться с ним на долгие годы.
Специалист
В 1948 году Сорбонна выдает писателю ученую степень по философии. Через год уже Парижский институт психологии вручает ему свой диплом, а через четыре года Фуко Мишель оканчивает это же учебное заведение, но специальность уже психопатология. Много времени у философа отнимает работа в госпитале Святой Анны. Он выезжает на медицинские освидетельствования в тюрьму, на дом к больным, изучает их жизнь и болезненное состояние. Благодаря такому отношению к пациентам, серьезному интеллектуальному труду выкристаллизовался современный Мишель Фуко. Биография кратко описывает этот период его жизни, потому что он сам не расположен распространяться о нем. Больница была одной из многих, действовавших тогда во Франции. Она не имела никаких существенных преимуществ или недостатков и производила довольно угнетающее впечатление, если смотреть на нее глазами современного врача.
Преподавание
От Ницше и Гегеля - к Фуко
Годы спустя, когда отношение его к марксизму и экзистенциализму изменилось, уважение к работам Ницше осталось на всю жизнь. Его влияние просматривается в более поздних работах Фуко. Именно этот немецкий философ натолкнул его на мысль о генеалогии, то есть об изучении истории происхождения понятий, вещей, идей.
Еще одной гранью творчества Мишель Фуко обязан Гегелю. А точнее, своему учителю Ипполиту, который был ярым приверженцем гегельянства. Это настолько вдохновило будущего философа, что даже дипломная работа была посвящена разбору произведений Гегеля.
Марксизм
Особенности работы в партии, критический взгляд на окружающую действительность, резкое неприятие идеалов буржуазии отразились в работе Фуко. Но, как и всегда, несколько под другим углом, нежели от него ожидали. Больше всего его заинтересовали властные отношения. Но не очевидные примеры, а те, которые завуалированно присутствуют в обществе: родитель-ребенок, учитель-ученик, врач-пациент, осужденный-надсмотрщик. Более подробно философ осмысливал и описывал взаимоотношения между психиатром и психически больным человеком.
Странствия
Семья
На склоне своей жизни этот талантливый человек нашел, наконец, место, где смог быть по-настоящему счастливым. Длительный поиск был обусловлен сложностью осознания и принятия европейским обществом того, как жил и работал Мишель Фуко. Личная жизнь его всегда была тайной, так как гомосексуализм в коммунистически настроенных странах откровенно не приветствовался. Но в Калифорнии, США дела обстояли не так плохо. Там существовала отдельная субкультура людей с нетрадиционной ориентацией, они боролись за свои права, выпускали газеты и журналы. Возможно, именно такой образ жизни и повлиял на быстрый уход Фуко из жизни. Осенью 1983 года философ последний раз посещает Соединенные Штаты, а летом 1984 года умирает от терминальной стадии ВИЧ-инфекции – СПИДа.
Послесловие
Изучение безумия как отчуждения человека от общества, его развития, отношения общества к душевнобольным, взаимодействия между врачом и пациентом убедили Фуко в мысли, что до него никто не занимался изучением этом проблемы изнутри человеческого сообщества. Его книга – это не история развития психиатрии, а, скорее, путь ее становления и принятия обществом как дисциплины.
Мишель Фуко
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ И ВЛАСТЬ [1]
Ж. Делёз: Может быть, это оттого, что как раз теперь мы как-то по-новому осмысляем соотношение теории и практики. Ведь прежде мы понимали практику либо как применение теории, то есть как её следствие, либо, наоборот, как нечто, вызывающее теорию к жизни, то есть как то, что само создает образ грядущей теории. Так что в любом случае мы осмысливали их связь в виде тотализации того или иного рода. Но, быть может, теперь вопрос для нас ставится иначе. И отношения теории и практики оказываются намного более частными и фрагментарными. Ведь, с одной стороны, теория всегда локальна, соотнесена с определённой узкой областью, хотя и может находить себе применение и в совсем другой сфере, более или менее отдаленной от исходной области ее применения. Причем между связью по способу применения и связью по сходству существует большое различие. С другой стороны, как только теория углубляется в собственную область, она наталкивается на препятствия, на стены, на преграды, которые заставляют заменять ее другим типом дискурса (и именно этот иной тип дискурса в случае необходимости переносится на совсем другую область).
Таким образом, практика оказывается совокупностью переходов от одного пункта теории к другому, а теория — переходом от одной практики к другой. Никакая теория не может развиваться, не наталкиваясь на какую-нибудь преграду, и, чтобы преодолеть эту преграду, нужна практика. Вот Вы, к примеру, начинали с того, что стали теоретически разбирать такое пространство заточения, как психиатрические лечебницы в капиталистическом обществе XIX века. Впоследствии это привело Вас к выводу о необходимости того, чтобы те самые люди, что находятся в заточении, сами стали говорить от своего имени, чтобы они осуществили какой-то переход (или же, наоборот, Вы-то и являлись точкой перехода по отношению к ним), а ведь эти люди находятся в тюрьмах, они помещены в тюрьмы. Тогда же Вы организовали группу по сбору сведений о тюрьмах как раз для того, чтобы создать такие условия, когда заключенные могли бы говорить сами за себя. И было бы совершенно неправильно утверждать, — как, видимо, считает тот маоист, — что Вы переходите к практике, применяя Ваши теории. Ибо здесь нет ни применения, ни плана реформирования, ни расследования в традиционном смысле. А имеется нечто совсем другое: система точек перехода в совокупности фрагментов и кусков, сразу и теоретических, и практических.
Для нас теоретик-интеллектуал перестал быть субъектом, представителем чьей-то совести или олицетворением чьего-либо сознания. Ибо те, кто действует и борется, перестали быть представляемыми кем-либо, будь то партией или профсоюзом, которые, в свою очередь, присваивали бы себе право быть их сознанием. Так кто же говорит и кто действует? — Это всегда некое множество, даже в говорящей и действующей личности. Мы все группки. И потому представительства больше нет, есть лишь действие, действие теоретическое, действие практическое, находящиеся в отношениях перехода или сплетения.
Ж.Делёз: Да, именно так, теория — это нечто вроде ящика с инструментами. Она не имеет ничего общего с означающим. Надо, чтобы она служила, чтобы она работала. И причем не ради себя. А если нет людей, чтобы ею воспользоваться, начиная с самого теоретика, который в таком случае перестает быть теоретиком, то это означает, что теория ничего не стоит или же ее пора ещё не пришла. Теорию не меняют, а делают из неё другие теории, и с её помощью получают другие, те, что хотят сделать. Любопытно заметить, что необычайно ясно выразил это автор, считавшийся чистым интеллектуалом, Пруст. Он говорил: пользуйтесь моей книгой как очками, направленными на внешний мир, и если одни вам не подойдут, то берите другие, сами найдите себе инструмент, который неизбежно станет инструментом борьбы.
М. Фуко: Да, когда начинают говорить сами заключенные, оказывается, что у них есть и своя теория тюрьмы, и теория уголовного наказания, и теория правосудия. Именно этот вид речи против власти, этот контр дискурс, поддерживаемый заключёнными или теми, кого мы называем правонарушителями, имеет значение, а не теория насчёт преступности. Подобный вопрос о тюрьме — вопрос локальный и маргинальный, потому что через тюрьмы проходит не больше 100 000 человек в год, а во всей Франции сегодня есть 300 000 или 400 000 человек, прошедших через тюрьму. Однако этот маргинальный вопрос волнует людей. Я удивился, узнав, что вопросом о тюрьмах может интересоваться столько людей, которые никогда в тюрьме не были; удивился, узнав, что столько людей, которым не предназначался этот дискурс заключённых, в конце концов его услышали. Как это объяснить? Разве не потому, что, вообще-то говоря, карательная система — это форма, где власть в наиболее явном обличье показывает себя в качестве власти? Помещать кого-либо в тюрьму, охранять его в тюрьме, лишать его пищи, тепла, мешать ему выходить, заниматься любовью и т. д. — именно в этом заключается самое бредовое проявление власти, которое только можно вообразить.
М. Фуко: Я думаю, что за ненавистью, которую народ питает к правосудию, судьям, судам, тюрьмам, не следует видеть только представление о каком-то другом правосудии, лучшем и более справедливом, но прежде всего ощущение некоей исключительной точки, в которой власть осуществляется в ущерб народу. Борьба против судебной системы есть борьба против власти, но я не думаю, что это борьба против несправедливостей, против нарушений правосудия, за какое-то наилучшее функционирование судебных учреждений. И все-таки поразительно, что всякий раз, когда происходили возмущения, бунты, восстания, мишенью нападения наряду с аппаратом налогообложения, армией и другими формами власти оказывался судебный аппарат. Мое предположение, хотя это всего лишь гипотеза, состоит в том, что, например, во время Революции народные суды были для связанной с массами мелкой буржуазии средством, позволявшим ей возвратиться к борьбе против судебной системы. Для этого и была предложена система суда, полагающаяся на какое-то правосудие, которое якобы может быть справедливым, на судью, который якобы может вынести справедливый приговор. Сама же форма суда относится к той идеологии правосудия, которая является буржуазной.
Ж. Делёз: Что касается поставленного Вами вопроса, — нам хорошо видно, кто эксплуатирует, кто извлекает прибыль, кто управляет, однако власть пока является для нас чем-то более расплывчатым, — то я выдвину следующее предположение: марксизм, и главным образом именно он, поставил этот вопрос в терминах интереса (якобы власть удерживается правящим классом, руководствующимся своими корыстными интересами). Но тут внезапно мы сталкиваемся с вопросом: почему же происходит так, что люди, у которых вроде бы нет своего интереса, тесно смыкаются с властью, выклянчивают себе долю участия в ней? Быть может, это происходит потому, что в терминах инвестиций — столь же экономических, сколь и относящихся к языку бессознательного, корыстный интерес отнюдь не окажется определяющим словом, потому что есть инвестиции желания, объясняющие, почему мы при необходимости можем желать не против своего корыстного интереса, — поскольку интерес всегда следует туда и находится там, куда его помещает желание, — но желать каким-то более глубинным и рассеянным образом, чем то диктует интерес.
М. Фуко: Как Вы говорите, отношения между желанием, властью и корыстным интересом сложнее, нежели мы себе обычно представляем, и вовсе не обязательно те, кто осуществляет власть, имеют корыстный интерес в ее осуществлении; а те, кто имеет интерес в ее осуществлении, вовсе ее не осуществляют, и желание власти разыгрывает между властью и интересом некую ставку, вдобавок единственную в своём роде. Бывает, что во времена фашизма массы желают, чтобы власть осуществляли определённые люди, некие люди, которые тем не менее не смешиваются с массами, поскольку власть будет осуществляться на них и им же в ущерб вплоть до собственной их смерти, их жертвоприношения, их истребления, и тем не менее они жаждут этой власти, они хотят, чтобы эта власть осуществлялась. Это взаимодействие желания, власти и интереса пока ещё мало понятно. Понадобилось продолжительное время, чтобы узнать, что такое эксплуатация. Что же касается желания, то нам только еще предстоит узнать, что же оно собою представляет. Но возможно, что те виды борьбы, которые ведутся сегодня, да к тому же все эти локальные, региональные, разрозненные теории, которые теперь в этих видах борьбы вырабатываются и, безусловно, составляют с ними единое целое, это начало открытия того, как осуществляется власть.
Ж. Делёз: В таком случае я вернусь к вопросу о том, что современное революционное движение существует во множестве очагов, и это не его слабость и недостаток, потому что тотализация свойственна скорее власти и реакции. Например, Вьетнам — это потрясающий локальный контр-удар. Но как построить сети, поперечные связи между этими разрозненными точками действия от одной страны к другой или внутри одной отдельно взятой страны?
М. Фуко: Та географическая разрозненность, о которой Вы говорите, означает, быть может, следующее: пока люди борются против эксплуатации, пролетариат не только ведёт борьбу, но и определяет цели, методы, места и орудия этой борьбы, и, стало быть, вступить в союз с пролетариатом это значит встать рядом с ним на его позициях, на его идеологии, это значит усвоить побудительные причины его борьбы. Это значит раствориться. Но если борьба ведется именно против власти, то в таком случае все те, над кем власть осуществляется как несправедливость, все те, кто ее считает нестерпимой, могут вступить в борьбу там, где они находятся, и исходя из их собственной деятельности (или бездеятельности). И вступая в эту борьбу, являющуюся их борьбой, цель которой они полностью сознают, а метод которой они сами могут определить, они вливаются в революционное движение. И, конечно же, в качестве союзников пролетариата, поскольку если власть осуществляется так, как она осуществляется до сих пор, то это происходит ради поддержания экономической эксплуатации.
Ж. Делёз: Поэтому мы не можем прикоснуться к какой-либо точке приложения власти, чтобы не столкнуться с рассеянной совокупностью этих точек, которую отныне нельзя не хотеть низвергнуть, взорвать, пусть даже с помощью какого-то ничтожнейшего требования или протеста. Таким образом, всякая частная революционная оборона или всякое конкретное революционное нападение соединяются с борьбой рабочих.
Редактор перевода Б.М. Скуратов
Читайте также: