Месмеризм и конец эпохи просвещения во франции краткое содержание

Обновлено: 08.07.2024

Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее

Объем: 280 стр. 16 иллюстраций
Жанр:з арубежная образовательная литература, к ультурология, о бщая история
Тег:э поха ПросвещенияРедактировать

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 600 ₽ и две книги из персональной подборки.Узнать больше

Возрастное ограничение: 12+
Дата выхода на ЛитРес: 17 февраля 2021
Объем: 280 стр. 16 иллюстраций

ISBN: 9785444814505
Переводчик: , ,
Правообладатель: НЛО

На закате эпохи Просвещения настоящей сенсацией стала теория Месмера о животном магнетизме. Правда, ни сам автор антинаучной концепции, ни его последователи даже в самых смелых своих фантазиях не могли представить, насколько месмеризм изменит мир. Алеша Рогожин — о книге Роберта Дарнтона, посвященной тому, как одна сомнительная идея подорвала привычный уклад Европы.

Роберт Дарнтон. Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2021. Перевод с английского Н. и В. Михайлиных; перевод с французского Е. Кузьмишина. Содержание

Представление, будто тектонические сдвиги в структуре общества обусловлены подрывной деятельностью эзотерических кружков, часто транслируется сторонниками конспирологических теорий и желтыми газетчиками. Но и вульгарно-рационалистические объяснительные модели общественных — в том числе революционных — процессов, размещающиеся строго в политико-социальной плоскости и отождествляющие намерения участников событий с результатами этих событий, давно подвергаются атакам историков.

Уникальность положения месмеризма в том, что, с одной стороны, будучи учением очень популярным и вполне наукоподобным по понятиям того времени, а с другой — отвергнутым официальными научными институциями, он приобрел ореол невинной жертвы королевской деспотии. В этом статусе месмеризм вступил в длительную схватку с органами публичной власти — и, благодаря видимости чисто научного характера этой полемики, она некоторое время не обращала на себя внимание цензуры. Этот процесс, в свою очередь, произвел два критически важных для последующих событий эффекта: он политизировал науку, ревнители которой выдвинули требование сословного равенства, пусть и в пределах одной области, и привлек к себе политических радикалов, которые прежде не находили пространства, где можно было бы публично разворачивать борьбу против абсолютистского режима. Эти радикалы — например, Николя Бергасс и Жак-Пьер Бриссо — принялись распространять свои изложения месмеристской теории, изначальная туманность и эклектичность которой позволила без особых противоречий вложить в нее учение (совершенно безразличное самому Месмеру) об общественном договоре и превосходстве формального права над сословными привилегиями.

Этот пункт — один из важнейших в книге Дарнтона. Рассказывая о массовом научном энтузиазме тех лет, он не раз повторяет: политические труды, которые мы сейчас считаем предтечей Французской революции, в то время читали немногие, а внимание всех остальных было приковано к природе электричества, воздухоплаванию и лейденским банкам. Для того чтобы овладеть массами и стать материальной силой, идея сословного равенства должны была быть изложена на языке науки, общем для механики и теологии. Именно этим переложением занимались многие из лидеров революционного движения первых лет Революции, пока буржуазия, нуждавшаяся в звездных одеяниях для своих земных амбиций, еще не удовлетворила свои требования, а более радикальное крыло революционеров еще не получило возможности формулировать свои идеи ясно и декларировать их громко. Поэтому Жиронда была намного более месмеристской, чем Гора.

Предложенное Дарнтоном объяснение революционных процессов во Франции конца XVIII века, конечно, имеет свои ограничения. У человека, взявшего эту книгу в руки, может создаться впечатление, что автор намеревается выделить конкретные заслуги месмеризма из совокупности факторов, создавших революционную ситуацию или хотя бы оценить его удельный вес. Но фактически Дарнтон лишь показывает на множестве источников, что в целом культура политических памфлетов своим развитием обязана полемике научных журналов, что заметный пласт политических убеждений того времени был дистиллирован из мистических учений вроде месмеризма. Но можно ли сейчас обнаружить запасные, не пригодившиеся пространства для политической полемики или какова была примерная доля симпатизантов эзотерики среди революционеров — это остается загадкой.

Содержание

Ранние годы

Франц Антон Месмер родился 23 мая 1734 года в немецкой деревне Ицнанг на берегу озера Констанц. Дом, в котором он родился сохранился до наших дней. Его прабабушка и дедушка, бабушка и дедушка, родители, братья и сестры, племянники и племянницы в основном жили в районе Боденского озера. Он был третьим ребенком в семье из девяти детей Антона Месмера (1701 - после 1747 года) и его жены Марии-Урсулы (урожденной Мишель; 1701-1770). Его отец служил инспектором по охране окрестной фауны у принца-епископа города Констанца, проживавшего в Меерсбурге.

С 1742 по 1746 гг. он брал уроки музыки и латыни в монастыре Грюненберг на Боденском озере. Месмер получал стипендию от епископа Франца Конрада фон Родта и с 1746 по 1750 год учился в иезуитском колледже в Констанце. С 1750 по 1754 гг. Месмер изучал логику, метафизику и теологию в Иезуитском университете в Диллингене. В 1754 г. он поступил на третий курс иезуитского университета в Ингольштадте изучать теологию, также он занимался математикой, философией, физикой, древними языками и французским языком.

В 1759 году Месмер переехал в Вену, где изучал сначала право, а затем медицину. Он также был учеником придворного врача императрицы Марии-Терезии Герарда ван Свитена. Под влиянием католического священника Иоганна Йозефа Гасснера (1727-1779) Месмер исследовал влияние планет на людей. В 1766 году он защищает диссертацию De planetarum Influxu in corpus humanum (Влияние планет на человеческое тело), вдохновленную учением Парацельса, в которой высказывает идею о том, что Вселенную наполняет универсальное тяготение (gravitatio universalis), и его влиянием можно объяснить воздействие на человеческое тело солнца, луны и других планет, а также повторяемость некоторых заболеваний. 10 января 1768 года Франц Месмер женился на состоятельной вдове Анне-Марии фон Пош (1724 — 1790), урожденной фон Юленшенк, которая была на десять лет старше него. От супруги у врача был приёмный сын Франц фон Пош (род. 1747). После женитьбы Месмер работал врачом в Вене. Отец невесты подарил молодожёнам большой дом в районе Ландштрассе. Месмер устроил там лаборатории и концертный зал. Он любил музыку и общался с такими известными музыкантами как Кристоф Глюк, Йозеф Гайдн, Вольфганг Амадей Моцарт, который тогда уже прославился как вундеркинд.

В 1775 году Баварский принц Макс-Йозеф пригласил Месмера высказать свое мнение перед Мюнхенской академией наук об изгнании нечистой силы, совершенном Иоганном-Йозефом Гасснером, священником и целителем, выросшим в Форарльберге, Австрия. Месмер заявил, что, Гасснер честный человек, но что он лечит людей не с помощью экзорцизма, а с помощью животного магнетизма, даже не подозревая об этом.

Месмер в Париже

Метод коллективного лечения Месмера выглядел достаточно необычно. В комнате, где он проводил излечения, висели огромные зеркала, которые должны были отражать флюиды, а находившиеся там музыканты играли на магнетизированных инструментах. Затем наступала тишина. Через некоторое время у некоторых из пациентов появлялись необычные телесные ощущения, а тех, у кого начинался кризис, Месмер и его помощники относили в комнату для кризисных больных.

Вот как описывает один из сеансов Месмера в своем письме английский врач Джон Грив, посетивший Париж в мае 1784 года.

Я пришел в его дом на следующий день и собственными глазами видел, как Месмер работает со своими пациентами. Посреди комнаты стоит сосуд, высотой примерно полтора фута, который все называют baquet. Он настолько велик, что вокруг него могут легко уместиться двадцать человек: в краях крышки сосуда проделаны отверстия, количество которых равно числу людей сидящих вокруг него. В эти отверстия вставлены металлические прутья, загнутые под прямым углом и разные по длине, так как они предназначались для разных частей тела. Кроме этих прутьев, между baquet и одним из пациентов была протянута веревка, которая от него шла к следующему и так по всему кругу. Наиболее ощутимое воздействие наблюдалось при приближении Месмера, который, как утверждали, посылал флюиды руками или же глазами, не дотрагиваясь при этом до пациентов. Я беседовал с несколькими из тех, у кого Месмер вызывал конвульсии, а затем прекращал их движением руки. [2]

Сегодня меня приняли к Месмеру — то есть в члены Гармонии, поскольку ей придали внешние формы и титул масонства, чего раньше не было. Нас было 48 кандидатов. Для церемонии подготовили большой зал на первом этаже старинного „Отеля Куаньи" на рю Кок-Эрон. Множество свечей, расположенных по три, освещали помещение. Само расположение скамей, кресел и т.д. придавало всему происходящему легкий налет шарлатанства, который мне не понравился, нужно признаться, но чего не стерпишь во благо человечества. Вдоль дальней стены этого зала был установлен помост, на котором восседали трое — председатель и вице-председатели; стоявший перед ними стол был покрыт красной материей, как и их кресла. Месмер — в середине, справа от него — г-н Шателю, слева — г-н Дюпор, двое вице-председателей. Последовала краткая речь, не имевшая особого значения, о важности предпринимаемого нами шага, — и всё это совершенно в масонском духе, с ударами по столу, чтобы призвать к тишине, и т.д. Забыл еще упомянуть, что перед помостом председателей стоял справа стол с креслом для оратора, а слева такой же — для секретаря. Перед ними по центру — два ряда стульев, по 12 или 15, вокруг которых (sic) — 2 ряда кресел, но скорее позади них, чем вокруг; а в третьем ряду — скамьи на возвышении, где расселись ранее принятые. Напротив оратора и секретаря были еще 2 стола с креслами для официалов, которые есть во всех ложах, — Первого и Второго Стражей. Вот примерный план этого собрания.

За спинами председателей на стекле висела символическая табель, а по сторонам — то есть над оратором и напротив — еще по табели, где от руки было расписано, что есть животный магнетизм и каково его применение, по пунктам. . Мы все [после речи оратора] подняли руку и по очереди прошли перед плато председателей, где стоя приняли от них опознавательные знаки и пожатия[3]

Поздние годы и смерть

Из-за надвигавшейся революции во Франции Месмер уехал на родину, а затем путешествовал по Англии и Германии. После смерти жены, с которой он находился в разлуке с 1790 г., он прибыл в Вену 14 сентября 1793 года, там был арестован 17 ноября 1793 года по подозрению в якобинстве, но 18 декабря признан невиновным и освобожден.

В 1794 году Месмер переехал в Швейцарию, где получил гражданство швейцарского кантона Тургау и продолжал там свою врачебную практику. Однако она была не слишком успешной, и он вернулся во Францию в надежде вернуть часть своего имущества. Во Франции ему удалось получить финансовую компенсацию в размере 400 000 фунтов от правительства. Период между 1798 и 1801 годами Месмер провёл в Париже и в Версале, где опубликовал ряд своих работ и сборник мемуаров.

В 1809 году он вернулся в Швейцарию, и до 1812 года жил в Фрауэнфельде, а два следующих года — в Констанце. Даже в преклонном возрасте он лечил бедных больных, в основном бесплатно. Летом 1814 года Месмер остановился в Ридетсвайлере под Меерсбургом, где 5 марта 1815 года скончался от сердечного приступа.

Месмер и месмеризм в искусстве и литературе

Библиография

Клуге, К.А.Ф. Животный магнитизм, представленный в историческом, практическом и феоретическом содержании. / Первыя две части переведены из немецкаго сочинения профессора Клуге, а третию сочинил Данило Велланский доктор медицины и хирургии, профессор физиологии и пафологии в Императорской Медико-хирургической академии, коллежский советник и ордена святаго Владим. 4 степени кавалер. Санктпетербург: В типографии Императорскаго Воспитательнаго дома, 1818.
Долгоруков А.В., кн. О месмеризме и магнетизме вообще. Кн. 1; О употреблении месмеризма в болезнях. Кн. 2; Описание действий животного месмеризма профессора Рихарда. СПб., тип. А. Дмитриева, 1857.
Долгоруков А.В., кн. Органон животного месмеризма: Практ. изуч., способы применения его для лечения болезней и летопись ист. хода живот. месмеризма в России от начала его открытия до нашего времени, с прил. теории Месмера / Соч. кн. Алексея Долгорукого, магнетизера больниц Ведомства с.-петер. учреждений имп. Марии. - Санкт-Петербург : тип. Б-ки мед. наук д-ра М. Хана, 1860.
Хотинский М. С. Месмер и месмеризм, первоначальная форма животного магнетизма // Чародейство и таинственные явления в новейшее время. СПб.: Изд. Б. Н. Ахматовой, 1866. С. 67—329.
Бине, Фере. Животный магнетизм. Пер. с франц. С рисунками СПб. изд.А.С. Суворин 1890.
Белоусов Р. Франсуа Антон Месмер. М Корвина 1988.
Шерток Л., Соссюр Р. де. Месмер (1736—1815) // Рождение психоаналитика: От Месмера до Фрейда. М.: Прогресс, 1991. С. 40—48.
Цвейг Стефан. Врачевание и психика. Месмер, Бекер-Эдди, Фрейд. М. Политиздат. 1992.
Белоусов Р. Франсуа Антон Месмер. М. Феникс 1997.
Белоусов Р. С. Франсуа Антон Месмер. — М.: Олимп, АСТ, 1999.
Дарнтон Р. Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции. М. Новое литературное обозрение 2021.

Примечания

1. Элленбергер Г. Открытие бессознательного: История и эволюция динамической психиатрии = The discovery of the unconscious. — М.: Академический проект, 2018. Т. 1. Стр. 94. 2. Там же, стр. 96. 3. Цит. по Дарнтон Р. Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции. М. Новое литературное обозрение 2021. Стр. 204-206. 4. Лэчмен Гэри. Темная муза. Серия: Альтернатива. М. АСТ-Адаптек. 2008. Стр. 17.

Поскольку определить весь спектр тем, которые интересовали людей того времени, не представляется возможным (даже если речь идет исключительно об оставивших по себе письменный след представителях элиты), в своих изысканиях я решил обратиться к предмету, который, кажется, занимал их умы больше других, а именно – к науке в целом и месмеризму в частности. Конечно, читатель может удивиться моему выбору и счесть его недостойным серьезного внимания, однако не стоит забывать о той временной пропасти, что отделяет нас от жителей Франции 1780‐ х годов. Французы той эпохи видели в месмеризме авторитетную систему, способную дать объяснение Природе и ее чудесным незримым силам, а иногда – силам, управляющим обществом и политикой. Они столь глубоко впитали основы месмеризма, что передали его идеи своим детям и внукам в качестве одной из важнейших мировоззренческих доминант, определившей контуры феномена, который ныне принято называть романтизмом. Неудивительно, что это наследие никогда и никем не признавалось, ведь последующие поколения, более разборчивые в отношении сомнительных, псевдонаучных истоков своих собственных представлений об окружающем мире, благополучно позабыли о Месмере и о том, как он властвовал умами на закате Старого режима. Наше исследование призвано вернуть Месмеру его законное место рядом с Тюрго, Франклином и Калиостро в пантеоне самых обсуждаемых фигур той эпохи. Может быть, оно позволит лучше понять, как идеи Просвещения перековывались в революционные лозунги, а затем превращались в элементы целого ряда сформировавшихся в XIX веке учений. Таким образом, эта книга поможет разобраться, как именно завершилась эпоха Просвещения – пусть не окончательно и бесповоротно (ведь кто-то и в наши дни воспринимает всерьез Декларацию независимости и Декларацию прав человека и гражданина), – но как сугубо исторический феномен, характерный для Франции XVIII века. Помимо прочего, она может помочь читателю проникнуться духом далекого прошлого. Не исключено, что читатель сочтет данную книгу достойной внимания хотя бы ради достижения этой последней, более узкой цели, ведь в ней – одна из главных радостей при изучении истории.

Читайте также: