Лосев жизнь краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
События начала ХХ века в России Лосев оценивал как процесс и результат мифологического хаоса в общественном сознании, стремящемся создать некий социально-ценный гибрид из элементов разных мифологий и утопических стремлений к всеобщему счастью, к земному раю. С точки зрения Лосева, не экономика, не политика, не наука, не идеология, не искусство и не церковь управляют историей: они сами в своем становлении и изменении управляются мифологическими силами, которые отражают различные варианты совмещения в личности ее одновременных стремлений к вечному и преходящему.
Признание всеобщности мифологии, в которой живет человек, по Лосеву, вовсе не означает фатальной обреченности на несвободу воли. Напротив, мыслитель стремится помочь человеку решить задачу обретения своего подлинного места в бытии, дать ему чувство устойчивости.
Миф – не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь, со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность…
…Учение об идеальности мифа особенно резко проявляется в понимании мифологии как первобытной науки. Большинство ученых во главе с Кантом, Спенсером, даже Тейлором, думает о мифе именно так и этим в корне искажает всю подлинную природу мифологии. Научное отношение к мифу как один из видов абстрактного отношения, предполагает изолированную интеллектуальную функцию. Надо очень много наблюдать и запоминать, очень много анализировать и синтезировать, весьма и весьма внимательно отделять существенное от несущественного, чтобы получить в конце концов хоть какое-нибудь элементарное научное обобщение. Наука в этом смысле чрезвычайно хлопотлива и полна суеты. В хаосе и неразберихе эмпирически спутанных, текучих вещей надо уловить идеально-числовую, математическую закономерность, которая хотя и управляет этим хаосом, но сама-то не есть хаос, а идеальный, логический строй и порядок. И вот, несмотря на всю абстрактную логичность науки, почти все наивно убеждены, что мифология и первобытная наука одно и то же. Как бороться с этими застарелыми предрассудками? Миф всегда чрезвычайно практичен, насущен, всегда эмоционален, аффективен, жизненен. И тем не менее думают, что это начало науки. Никто не станет утверждать, что мифология (та или иная, индийская, египетская, греческая) есть наука вообще, т.е. современная наука (если иметь в виду всю сложность ее выкладок, инструментария и аппаратуры). Но если развитая мифология не есть развитая наука, то как же развитая или неразвитая мифология может быть неразвитой наукой? Если два организма совершенно несходны в своем развитом и законченном виде, то как же могут не быть принципиально различными их зародыши? Из того, что научную потребность мы берем здесь в малом виде, отнюдь не вытекает того, что она уже не есть научная потребность. Первобытная наука, как бы она ни была первобытна, есть все же как-то наука, иначе она совершенно не войдет в общий контекст истории науки и, следовательно, нельзя ее будет считать и первобытной наукой. Или первобытная наука есть именно наука, тогда она ни в каком случае не есть мифология; или первобытная наука есть мифология, тогда, не будучи наукой вообще, как она может быть первобытной наукой? В первобытной науке, несмотря на всю ее первобытность, есть некоторая сумма вполне определенных устремлений сознания, которые активно не хотят быть мифологией, которые существенно и принципиально дополняют мифологию и мало отвечают реальным потребностям последней. Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями; он, например, олицетворяет, обоготворяет, чтит или ненавидит, злобствует. Может ли быть наука таковой? Первобытная наука, конечно, тоже эмоциональна, наивно-непосредственна и в этом смысле вполне мифологична. Но это-то как раз и показывает, что если бы мифологичность принадлежала к ее сущности, то наука не получила бы никакого самостоятельного исторического развития и история ее была бы историей мифологии. Значит, в первобытной науке мифологичность характеризует только ее состояние в данный момент, а никак не науку саму по себе. Мифическое сознание совершенно непосредственно и наивно, общепонятно; научное сознание необходимо обладает выводным, логическим характером; оно не непосредственно, трудно усвояемо, требует длительной выучки и абстрактных навыков. Миф всегда синтетически-жизненен и состоит из живых личностей, судьба которых освещена эмоционально и интимно ощутительно; наука всегда превращает жизнь в формулу, давая вместо живых личностей их отвлеченные схемы и формулы; и реализм, объективизм науки заключается не в красочном живописании жизни, но в правильности соответствия отвлеченного закона и формулы с эмпирической текучестью явлений, вне всякой картинности, живописности или эмоциональности. Последние свойства навсегда превратили бы науку в жалкий и малоинтересный привесок мифологии. Поэтому необходимо надо считать, что уже на первобытной ступени своего развития наука не имеет ничего общего с мифологией, хотя, в силу исторической обстановки, и существует как мифологически окрашенная наука, так и научно осознанная или хотя бы примитивно-научно трактованная мифология
…Нельзя противоположность мифологии и науки доводить до такого абсурда, что мифологии не свойственна ровно никакая истинность или по крайней мере закономерность. …Когда христианство боролось с язычеством, неужели в сознании христиан не было оценки языческих мифов, неужели тут мифическое сознание не отделяло одни мифы от других именно с точки зрения истины? В чем же тогда состояла эта борьба? Христианское мифическое сознание боролось с языческим мифическим сознанием ради определенной мифической истины. Конечно, тут не было борьбы за научную истину… Но в мифе есть своя, мифическая же истинность, свои, мифические же критерии истинности и достоверности, мифические закономерности и планомерности. Взявши любую мифологию, мы, после достаточного изучения, можем найти общий принцип ее построения, принцип взаимоотношения ее отдельных образов. Греческая мифология содержит в себе определенную структуру, определенный метод появления и образования отдельных мифов и мифических образов. Это значит, что данная мифология выравнивается с точки зрения одного критерия, который для нее и специфичен, и истинен. Им она отличается от всякой другой, как например, языческая мифология от христианской, хотя бы в отдельности мы и находили некоторое сходство и даже тождество в законах мифообразования. Также и борьба гностической мифологии с ортодоксальной христианской или протестантской с католической могла быть только потому, что мифическому сознанию свойственна категория истинности.
Общий итог: миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение, но живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вне-научную, чисто мифическую же истинность, достоверность и принципиальную закономерность и структуру.
Вопросы к тексту:
1. Почему, по мнению автора, миф – не вымысел, а подлинная действительность, сама жизнь?
2. Почему миф нельзя понимать как первобытную науку?
3. Каким образом возможна истина в мифе?
Фото. Алексей Фёдорович Лосев (1893–1988)
Тяжело и радостно писать об этом удивительном человеке, Алексее Лосеве (1893-1988), философе, филологе, великом гражданине России, пережившего Первую Мировую войну, Революцию, Гражданскую и Великую Отечественную войны и прожившего долгую жизнь в своем необыкновенном творчестве. Его книгами по античной эстетике, античной мифологии и философии зачитывались весь Советский Союз и европейские страны. И эти книги очень трудно было достать, и единственно потому, что они были бестселлерами. На них воспиталось не одно поколение советской и зарубежной интеллигенции. Такого ученого энциклопедиста античной и мировой культуры: литературы, философии, логики, религии, музыки, мифологии, математики и других наук, история не знала. Это был философ от Бога, которому в русском и мировом культурных пространствах, равных не было.
Лосев родился в Новочеркасске в скромной семье учителя математики, страстного любителя музыки, скрипача-виртуоза.
Мать его была дочерью настоятеля храма Михаила Архангела, протоиерея Алексея Полякова Отец оставил семью, когда сыну было всего три месяца, и воспитанием мальчика занималась мать. От отца будущий философ унаследовал страсть к музыке и, как он сам признавался, "разгул и размах идей", "вечное искательство и наслаждение свободой мысли" От матери - строгое православие и нравственные устои жизни. Мать и сын жили в собственном доме, который в 1911 году, когда Алексей окончил с золотой медалью классическую гимназию, пришлось продать. Нужны были деньги для обучения в Московском Императорском Университете. Еще в гимназии юный Лосев стремился соединять все области знания в нечто единое. Он увлекался литературой, философией, математикой, историей, древними языками.
Фото. Алексей Лосев – студент университета
В 1915 году Лосев окончил два отделения историко-филологического факультета университета - философии и классической филологии, получил профессиональное музыкальное образование (школа итальянского скрипача Ф Стаджи) и серьёзную подготовку в области психологии.
В 1922 году Алексей Федорович женился на Валентине Соколовой, молодой девушке, преподавательнице математики и астрономии Астрофизического института. Венчание состоялось в Ильинском храме Сергиевого Посада, в котором службу вел Павел Флоренский, друг Лосева. Духовником четы Лосевых был архимандрит Давид, старец Афонского монастыря, наставник в жизни и в молитвах.
Выражая свой протест против насилия новой власти, молодые люди 3 июня 1929 года приняли обет (постриг) тайного монашества. Алексей и Валентина взяли себе имена - Андроник и Афанасия, в честь святых супругов, живших в Антиохии в V веке. Из монашеского облачения Алексей Лосев, до конца своих дней, носил скуфью — черную шапочку, а Валентина – женскую черную шапочку.
Выбор монашества, для Валентины был не легким. Не всякая женщина может добровольно отказаться от радостей семейной жизни, от возможности родить и воспитывать детей. Только любовь к своему мужу, верность его идеалам, позволили молодой супруге принять монашеский обет: отказаться от материнства. У Алексея даже было решение уехать на Афон и там стать монахом: удержали семейный долг и чувства. Алексей и Валентина 32 года прожили в "нездешней" любви. Как говорил Вячеслав Иванов, это были "две руки единого креста".
Фото. Валентина и Алексей Лосевы – узники Белбатлага, 1933г.
На находившегося в лагере на строительстве Беломорско-Балтийского канала Лосева в статье "О борьбе с природой" обрушился М Горький "Профессор этот явно безумен, очевидно, малограмотен, и если дикие слова его кто-нибудь почувствует как удар - это удар не только сумасшедшего, но и слепого". Горький ссылается на работу Лосева, оставшуюся в рукописи и бесследно исчезнувшую в органах советской тайной полиции, - "Дополнения к "Диалектике мифа".
С удивительной стойкостью переносили Лосевы свое лагерное бытие, о чем свидетельствует переписка супругов. Поддерживала их силу духа глубокая вера и тайно принятый ими монашеский постриг. Однако сфабрикованное дело потерпело в конечном счете крах. Лосевых освободили в 1933 году в связи с завершением строительства канала. Алексей Федорович вышел из лагеря, почти потеряв зрение, но зато с разрешением (сказалась помощь Е.П. Пешковой, жены Горького, главы Политического Красного Креста) вернуться с восстановлением гражданских прав в Москву.
В ЦК ВКП(б) бдительно следили за философом. Ему наложили запрет на работу по его прямой специальности, разрешив заниматься античной эстетикой и мифологией. Все 1930-е годы Лосев переводил античных авторов: Платона, Аристотеля, Плотина, Прокла, Секста Эмпирика, мифографов и комментаторов философии, Николая Кузанского, а также знаменитый ареопагитский корпус. Штатного места в высших учебных заведениях для бывшего арестанта не было, и он вынужден был выезжать из Москвы раза два в год для чтения курсов античной литературы в провинцию.
Наука о числах, математика, "любимейшая из наук", связана для Лосева с астрономией и музыкой. Он разрабатывал ряд математических проблем, теорию множества, теорию функций комплексного переменного, занимался пространствами разного типа, общаясь с великими математиками Ф Д Егоровым и Н.Н. Лузиным.
Сохранился большой труд Лосева "Диалектические основы математики" с предисловием В.М. Лосевой. 16 октября 1943 года А.Ф. Лосеву без защиты диссертации, по совокупности работ, была присвоена степень доктора филологических наук. С 1944 года, Лосев - профессор Московского государственного педагогического института. В 1954 году умирает его жена, друг, соратница по подвигу тайного монашества – Афанасия (Валентина Михайловна Соколова-Лосева). Лосев тяжело заболевает, даже исповедуется и причащается, думая, что при смерти.
У Лосева был большой круг учеников и последователей его учений. Среди интеллектуалов молодого поколения мы назовем - С.С. Аверинцева, В.В. Асмуса, В.В. Бибихина, П.П. Гайденко, Г.Ч. Гусейнова, С.Б. Джимбинова, К.А. Кедрова, В.А. Косаковского, А.В. Михайлова, Ю.Н. Холопова, С.С. Хоружего, В.П. Шестакова, были и другие известные ученые, философы, деятели культуры и искусства. Среди исследователей старшего поколения второй половины XX века с Лосевым были близки - В.Ф. Асмус, А.В. Гулыга, Б.И. Пуришев, А.Г. Спиркин и другие.
Фото. А.Ф. Лосев, А.А. Тахо-Годи и сотрудники МГПИ
Лосев прожил долго и оказался действительно последним русским философом, который не устрашился мифа о несокрушимости сталинской системы, а с молодым задором и зрелой мудростью создавал мощный свод трудов, удивительных по глубине мысли и творческим замыслам.
Литература: А.Ф.Лосев. Жизнь: повести, рассказы, письма. С-Пб. 1993. с.377
1. Смысл жизни
Но вопрос о смысле жизни волновал не только философов – он всегда ставился и по-своему, художественными средствами разрешался в русской литературе[vi].
Но прежде, чем обратиться к этому рассказу, остановимся на лосевском восприятии Пушкина подробнее, и для того, чтобы понять динамику этого восприятия, и потому, что для русской культуры отношение к Пушкину всегда носит и эстетический, и идеологический характер, являясь одним из основополагающих принципов самоопределения внутри самой культуры.
Жизнь не была тебе укором,
Любви ты обошел тоску,
Ты не валялся под забором:
Поэтический спор ведется из-за того, что адресат стихотворения, по мнению автора, оказывается человеком, далеким от реальной жизни, от ее страданий и тягот. Но чем объяснить возникновение аллюзии именно на пушкинский текст? Как представляется, она здесь возникает как своего рода протест против отстраненного, созерцательного отношения к жизни.
Как видим, в отличие от юношеской поры, Лосев подчеркивает в пушкинском тексте уже не его эпическую созерцательность, но мифологический аспект, причастность мифологической стихии жизни. Дело в том, что именно созерцательное отношение к жизни в пушкинском творчестве стало одним из главных предметов критики в лосевской прозе 40-х гг.
2. Отказ от мира
Вопрос о смысле жизни теснейшим образом связан в лосевской прозе с другой проблемой – отношения к миру. При решении этой дилеммы – приятия или неприятия мира – лосевские герои чаще отдают предпочтение именно неприятию мира. Однако мотивы, исходя из которых они делают такой выбор, и те цели, которые они при этом преследуют, могут иметь диаметрально противоположные основания.
Учитывая такое отношение Лосева к Достоевскому, уже не покажется неожиданным то, что собственная лосевская проза имеет немало точек пересечений с творчеством Достоевского.
3. Смысл страдания
Поиски смысла жизни связаны в лосевской прозе и с дилеммой о необходимости или бессмысленности страдания в мире, которая в своем пределе становится вопросом о смерти и отношении к ней человека.
4. Человек искусства
5. Герой нашего времени
Творец из лучшего эфира
Создал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них (Я, II, 389) –
[i] Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 157.
[iii] См.: Лихачев Д.С. Искусство памяти и память искусства // Лихачев Д.С. Прошлое – будущему: Статьи и очерки. Л., 1985.
[v] Цит. по: Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл и прим. Н.К. Гаврюшина. – М., 1994. С. 245.
[vi] См., например, работы: Иванов-Разумник Р.В. О смысле жизни: Федор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов. – СПб., 1908, Модестов А.Е. О смысле жизни в русской художественной литературе XIX в. Вып. 1-2. СПб., 1914.
[vii] Студенческий меридиан. 1995. № 9. С. 21.
[viii] Устное свидетельство проф. В.В. Соколова. О том же в разговорах с В.В. Бибихиным см :Бибихин В.В. А.Ф. Лосев о литературе вообще и о Вяч. Иванове в частности // Вячеслав Иванов – творчество и судьба. М., 2002. С. 284.
[ix] Бибихин В.В. А.Ф. Лосев о литературе вообще и о Вяч. Иванове в частности // Вячеслав Иванов – творчество и судьба. М., 2002. С. 283-284.
[x] Альманах Поэзия. Вып. 53. - М. 1989. С. 170-172.
[xi] Лосев А.Ф. В поисках смысла // Вопросы литературы. 1985. № 10. С. 222-223.
[xiii] Пушкин А.С. Полн.собр.соч. Т. С.
[xiv] Лосев А.Ф. Поэзия, мировоззрение, миф // Пушкинист. Вып. 1. - М. 1989. С. 160-161.
[xvi] Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. М. 1990. С. 74.
[xviii] Путь православия. 1993. № 1. С. 224.
[xix] Фудель С.И. Собр. соч.: В 3-х т. Т. 1. М., 2001. С. 289.
[xx] Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч.: В 30-ти тт. Т. 14. С. 214.
[xxii] Там же. Т. 15. С.79.
[xxiv] Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. Т. 14.С. 222.
[xxv] Лосев А.Ф. Теория художественного стиля. Киев, 1994. С.245.
[xxvi] Бибихин В.В. А.Ф. Лосев о литературе вообще и о Вяч. Иванове в частности // Вяч.Иванов – творчество и судьба. М., 2002. С. 288.
[xxvii] Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. Т. 8. С.188.
[xxviii] Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. Т. 5. С. 176.
[xxix] Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. Т. С.
[xxx] См.: Дурылин С.Н. Об одном символе у Достоевского // Достоевский. М., 1928. С. 163-198.
Жизнь. Повести, рассказы, письма, А. Ф. Лосев - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание
Автор:
Категория:
Наука и общество
О книге
Краткое содержание
Издание 1993 года. Сохранность отличная. В сборник произведений А. Ф. Лосева, замечательного русского мыслителя (1893-1988), вошли следующие произведения: "Жизнь", "Встреча", "Трио Чайковского", "Театрал", из разговоров на Беломорстрое, письма из лагеря и в лагерь (1931-1933), письма 30-х годов из провинции (Куйбышев, Чебоксары, Полтава). Содержит статью А. А. Тахо-Годи о философской прозе А. Ф. Лосева. Содержит иллюстрации.
Читайте также: