Лихачев человек в литературе древней руси краткое содержание по главам

Обновлено: 03.07.2024

ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 282 209
КНИГИ 669 842
СЕРИИ 25 798
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 067

Человек в литературе Древней Руси

Человек всегда составляет центральный объект литературного творчества. В соотношении с изображением человека находится и все остальное: не только изображение социальной действительности, быта, но также природы, исторической изменяемости мира и т. д. В тесном контакте с тем, как изображается человек, находятся и все художественные средства, применяемые писателем.

Литература Древней Руси знала несколько стилей в изображении человека[1]. В основном они последовательно сменяют друг друга, но иногда существуют и параллельно – в разных жанрах, обслуживающих разные потребности общества.

Читатель найдет в книге отсылки к произведениям живописи. Цель их – показать соответствия, существовавшие в изображении человека в литературе и в живописи. Эти соответствия позволяют во многих случаях глубже понять и отчетливее ощутить особенности того или иного стиля в изображении человека, но эти соответствия не следует абсолютизировать.

Впрочем, соотношения литературы с другими искусствами требуют внимательного изучения. В данной книге они только намечаются.

Главы настоящей книги не следуют хронологии историко-литературного процесса. Книга не стремится изобразить историю изображения человека, хотя и должна давать материалы для этой истории, поднимая некоторые общие вопросы, связанные с изменением формы изображения человека.

Удобнее всего оказалось начать книгу с перелома в изображении человека, с кризиса средневекового способа изображения человека, наступившего в начале XVII в. Затем необходимо было вернуться к эпохе классического расцвета средневекового монументального стиля в изображении человека – к XI–XIII вв. Затем в книге следуют главы, описывающие отдельные стили и затрагивающие отдельные проблемы изображения человека.

Проблема характера в исторических произведениях начала XVII в.

В русской истории – в том виде, как она писалась дворянскими и буржуазными историками XIX в., – есть одно странное и вызывающее недоумение обстоятельство.

Сильные характеры и яркие характеристики этих сильных характеров возникают в изложении ее только с XVI в.

Казалось бы, Иван Грозный – первый сильный характер в изложении русской истории. За ним следует ряд других: Борис, Самозванец, Гермоген…

Здесь и в дальнейшем я говорю о стиле так, как говорят о стиле искусствоведы: в широком значении этого слова. Я говорю о стиле литературы, а не о стиле литературного языка. Последний входит в первый как часть.

Чаадаев П. Я. Философические письма. Письмо третье // Гершензон М. П. Я. Чаадаев: Жизнь и мышление. СПб., 1908. С. 255.

Погодин М. Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М., 1866. Т. 2. С. 87. Письмо из Парижа 1790 г.

Дмитрий Лихачев - Человек в литературе Древней Руси краткое содержание

Человек в литературе Древней Руси - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Человек в литературе Древней Руси - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Дмитрий Лихачев

Человек в литературе Древней Руси

Проблема характера в исторических произведениях начала XVII в.

Сильные характеры и яркие характеристики этих сильных характеров возникают в изложении ее только с XVI в.

Подведем итоги. В изображении людей историческая литература XI—XIII вв. следует идеалам, выработанным в феодальной действительности того времени. Она следует феодальным представлениям о том, каким должен быть представитель той или иной социальной ступени, какими должны быть сами феодальные отношения, и в основном сохраняет официальную точку зрения господствующего класса на все, включаемое в литературу.

Интересы авторов-историков сосредоточены по преимуществу на самых верхах феодального общества. Больше всего внимания летописцы XI—XIII вв. уделяют князьям и духовенству. Первых они изображают в церемониальных положениях — с позиций подданных; вторых — с назидательностью, свойственной представителям церкви. Система идеалов, отразившихся в исторических произведениях XI—XIII вв., служит укреплению феодального строя, оправданию феодальных отношений. Они условны и схематичны.

Образ каждого князя корректируется тем политическим идеалом княжеского поведения, который был признан летописцем. Летописец не создавал никакого нового своего идеала, а выражал те политические идеи, которые ему полагалось выражать как подданному или вассалу своего князя. Его писательская позиция определялась его служебным положением, последнее же подсказывало ему и интерпретацию событий, и образ князя. Исходя из этих своих политических представлений, летописец оценивает князей, своих современников, то хваля их и приписывая им те качества, которые они должны были бы иметь, то отрицая в них все положительное, как у врагов своего лагеря.

Рассматривая характеристики князей в летописи, мы легко заметим, что они сотканы не столько из психологических, сколько из политических понятий. Не характер князя отражен в его характеристике, а его деятельность, его поведение, его политическое лицо.

Поведение как психофизиологический феномен

. значение приобретает умение правильно толковать мыслительное поведение, чтобы избежать ошибок в понимании того или иного поступка человека. Далее, поведение человека может классифицироваться таким образом: . другие же – приобретаемыми в процессе индивидуального обучения. К первым относятся прежде всего потребности, связанные с поддержанием гомеостаза, в частности потребности в .

Следовательно, летописец не потому так скуп на психологические определения, что психология раскрыта для него только в самых общих своих основах, а потому, что раскрытие психологии не входит в его задачу,— он официален, несет свои обязанности писателя как своеобразную феодальную службу, пишет то, что ему следует писать по своему служебному положению, и сохраняет основательную дистанцию между собой и своим патроном. Писательский труд не стал еще первой обязанностью летописца, не придал ему хотя бы внешней независимости. Летописец сам осознавал себя прежде всего слугой князя и, не скрывая от себя, выполнял свой долг слуги, подчиненного или вассала.

Созданный феодальным классом светский идеал поведения феодала был вполне оригинален, точно разработан и по-своему монументален. Рядом с ним заметны следы и другого идеала человеческого поведения — идеала народного, подлинно гуманистического и подлинно самобытного. Однако подчиненная феодалам литература с трудом позволяет судить о нем. Изыскания фольклористов позволят, очевидно, ближе подойти к этому идеалу.

Так обстоит дело с системой, которую применяют к изображению людей летописцы; если же приглядеться к исключениям из этой системы, то в них всюду заметно стихийное проникновение в литературу некоторых элементов реалистичности, точное следование натуре, действительности, появление в литературе любовно наблюденного и любовно переданного.

Экзаменационный по литературе система образов в поэме н. В. Гоголя .

В разрушении феодальных представлений о личности только как об элементе феодальных отношений огромная роль принадлежала, как мы уже сказали об этом выше, народному творчеству.

Разрушению этому способствовало и то обстоятельство, что литература XI—XVI вв., как это мы увидим в дальнейшем, не знала вымышленного героя. Все действующие лица русских оригинальных произведений действительно жили, а не созданы только художественным воображением. Черты действительности могли поэтому особенно легко проникать в литературу. Реальные факты биографии способствовали сохранению реальных черт характера и препятствовали полному подчинению изображаемых лиц феодальному идеалу.

Однако переход от стихийного проникновения в литературу действительности к первым шагам нового, сознательного к ней отношения совершится не скоро: новое отношение к человеческой личности станет осознаваться самими авторами только с конца XVI—начала XVII в. Это — время, когда в литературе появятся первые изображения элементов человеческого характера.

В течение пяти столетий в русской литературе идет борьба проникающих в нее снизу реалистических элементов с идеалистической литературной системой. Система нарушается и вновь восстанавливается на новой основе. Неподвижная и инертная по самой своей сути, она тем не менее искусственно поддерживается извне официальной идеологией класса феодалов и его потребностями, различными на различных этапах исторического развития. Однако реалистические элементы проникают в литературу все интенсивнее и в конце концов начинают осознаваться как явления нового и положительного характера и в XVII в. находят себе своего настоящего проводника — демократические слои населения. Все нарушения системы более или менее связаны с нарушениями официальной точки зрения господствующего класса. Следовательно, литература двигается вперед этими нарушениями. Ее развивает в конечном счете народ, хотя участие народа в развитии литературы кажется очень незначительным, внешне незаметно, с трудом определимо, скрыто под поверхностью, на которой массивно громоздятся застывшие формы системы, выработанной господствующим классом.

В принципах изображения человека изобразительное искусство XI—XIII вв. очень близко литературе. Стиль монументального историзма получил свое воплощение в искусстве с еще большей выразительностью, чем в летописи.

Формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей 3

. о ребенке, все формы устройства детей следует разделить на две группы: индивидуального и неиндивидуального устройства. При индивидуальном устройстве (семейное устройство, устройство в семью) попечение о . одном из специальных учреждений всегда является временной формой его устройства. Выбор формы устройства ребенка зависит от многих обстоятельств. Однако наиболее распространенной классификацией .

Примеры похожих учебных работ

Поведение экспрессивное

. степень изменчивости (физиогномические составляющие экспрессии). В психологии экспрессивного поведения рассматривается широкий спектр средств, с помощью которых личность выражает . Более того, экспрессивное поведение, как правило, становится частью .

Поведение как психофизиологический феномен

. независимо от его внутренних побуждений. Среди разных видов поведения выделим социальное поведение. Поведение человека может быть социальным или асоциальным. Социальное поведение — поведение человека в обществе, рассчитанное на оказание определенного .

ОСОБЕННОСТИ ДОБРАЧНОГО ПОВЕДЕНИЯ МОЛОДЫХ МУЖЧИН НА ПРИМЕРЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО .

Мотивация девиантного поведения

. факторов (личностных диспозиций). В действительности же девиантное поведение, как отмечает венгерский психолог Ф. Патаки, . Список литературы…………………………………………………….…….стр34 Введение Девиантное поведение определяется как отклоняющееся поведение, т.е. .

Исследование агрессивного поведения младших школьников

Коррекция агрессивного поведения подростков 2

Настоящая работа посвящена человеку в литературе Древней Руси.

Человек всегда составляет центральный объект литературного творчества.
В соотношении с изображением человека находится и все остальное: не
только изображение социальной действительности, быта, но также
природы, исторической изменяемости мира и т. д. В тесном контакте с
тем, как изображается человек, находятся и все художественные
средства, применяемые писателем.

Литература Древней Руси знала несколько стилей в изображении человека
'. В основном они последовательно сменяют друг друга, но иногда
существуют и параллельно - в разных жанрах, обслуживающих разные
потребности общества.

Конечно, тот или иной стиль в изображении человека в совершенно чистом
виде проявлялся более или менее редко. Исключения постоянны.
Характеризуя тот или иной

I Здесь и в дальнейшем я говорю о стиле так, как говорят о стиле
искусствоведы: в широком значении этого слова. Я говорю о стиле
литературы, а не о стиле литературного языка. Последний входит в
первый как часть.

стиль, мы имеем в виду лишь преобладающие явления. Системы стилей
постоянно нарушаются. В этом есть определенная закономерность; если бы
не было нарушений стилистических систем, то не было бы и движения
литературы вперед. Восстанавливая ту или иную систему стиля в
изображении человека, мы стремимся прежде всего создать у читателя
живое представление об этой системе, непосредственное ощущение стиля.

Читатель найдет в работе отсылки к произведениям живописи. Цель их -
показать соответствия, существовавшие в изображении человека в
литературе и в живописи. Эти соответствия позволяют во многих случаях
глубже понять и отчетливее ощутить особенности того или иного стиля в
изображении человека, но эти соответствия не следует абсолютизировать.

' Чаадаев П. Я. Философические письма Письмо третье // Г е ршензон М.
П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление СПб., 1908. С. 255.

Впрочем, соотношения литературы с другими искусствами требуют
внимательного изучения. В данной работе они только намечаются.

Главы настоящей работы не следуют хронологии историко-литературного
процесса. Книги не представляют собой истории изображения человека,
хотя и должны давать материалы для этой истории, поднимая некоторые
общие вопросы, связанные с изменением формы изображения человека.

Удобнее всего, оказалось, начать работу с перелома в изображении
человека, с кризиса средневекового способа изображения человека,
наступившего в начале XVII в., и вернуться к эпохе классического
расцвета средневекового монументального стиля в изображении человека -
к XI-XIII вв. Затем в работе следуют главы, описывающие отдельные
стили и затрагивающие отдельные проблемы изображения человека.

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА ХАРАКТЕРА
В ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ НАЧАЛА XVIIв.

В русской истории - в том виде, как она писалась дворянскими и
буржуазными историками XIX в.,- есть одно странное и вызывающее
недоумение обстоятельство.

Сильные характеры и яркие характеристики этих сильных характеров
возникают в изложении ее только с XVI в.

Казалось бы, Иван Грозный - первый сильный характер в изложении
русской истории. За ним следует ряд других: Борис, Самозванец,
Гермоген.

Вспомним, что и у других историков, и в исторической ,еллетристике, и
в исторической драматургии, и в историеской живописи главные
характеры, привлекшие наибольшее внимание ученых, поэтов, драматургов,
беллетристов, художников,-это Грозный, Борис, Самозванец, Шуйский,
Гермоген и т. д. Чем объяснить такое странное положение? Неужели и в
самом деле сложные и сильные характеры появляются в русской истории
только с половины XVI в.?

' Погодин М. Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам
современников. Т. II. М., 1866. С. 87 (письмо из Парижа 1790 г.).

Как это было видно из приведенных слов Ключевского

Начало XVII в. было временем, когда человеческий характер был впервые
открыт для исторических писателей, предстал перед ними как нечто
сложное и противоречивое'. До XVII в. проблема характера вообще не
стояла

Жанровые разграничения в древнерусской литературе, как это мы увидим
позднее, были настолько велики, что опыт одного жанра не скоро мог
быть перенесен в другой. То, что казалось уместным при анализе
психологии рядового грешника, рядового человека, служившего объектом
церковной проповеди, или при анализе психологии святого, не сразу
могло быть перенесено на лицо вполне светское - на русского князя,
русского боярина, военачальника.

Вот почему возможность углубиться в психологию исторического деятеля,
анализировать не отвлеченный объект дидактических размышлений, и не
идеального святого, и не одно какое-либо человеческое чувство,
психологическое состояние и т. д., а конкретного современника явилась
целым открытием в литературе. И это открытие настолько поразило
воображение исторических писателей, что они в основном устремили свое
внимание именно сюда, на сложность человеческой личности, поставили ее
в центр своих сочинений и свое отношение к историческим характерам
сделали главным объектом своего писательства. Характеристики, данные
ими своим современникам, и создали впечатление у историков XIX в., что
характеры в русской истории появляются только с Грозного.

Уже в XVI в. постепенно формируется новый тип исторических
произведений и новое отношение к самому историческому материалу.
Старые летописные принципы работы - составление сводов, исторических
компиляций с сохранением в их составе предшествующих исторических

сочинений как своего рода документального материала - в XVI в. в
значительной мере поколеблены. Авторы исторических сочинений XVI в.
стремятся к проведению в основном двух новых принципов: единства точки
зрения на исторические события и единства темы исторических сочинений.

была еще характеристикой в полном смысле этого слова:

1 Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. II. С. 314-315. См.
подробнее ниже, гл. 5.

| См. об этом: Творогов О. В. К истории жанра Хронографа, /I ТОДРЛ. Т.
XXVII. 1972. С. 220-226.

' Попов А, Обзор хронографов русской редакции. Вып. 2. М., 1869. С 117
и след.

2 Здесь и ниже цитирую по кн.: Попов А. Изборник славянских и русских
сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции М,, 1869.

' Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908.
С. 234.

биографического порядка. «Не бывает же убо никто от

Сознательной противоречивостью исполнена характеристика Бориса
Годунова; противоположные качества его натуры как бы нарочно
сопоставлены, сближены в одной и той же фразе с тем, чтобы подчеркнуть
противоречие:

«Сей убо государь и великий князь Борис Федоровичь Годунов в свое
царство в Руском государьстве градов и манастырей и прочих
достохвалных вещей много устроив, ко мздоиманию же зело бысть
ненавистен, разбойства и татьбы и всякого корчемства много покусився
еже бы во свое царство таковое не богоугодное дело искоренити, но не
возможе отнюд. Во бранех же неискусен бысть: время бо тому не
настояше, оруженосию же не зело изящен, а естеством светлодушен и
нравом милостив, паче же рещи и нищелюбив, от него же мнози
доброкапленыя потоки приемльше и от любодаровитыя его длани в сытость
напитавшеся, всем бо не оскудно даяния простирашеся не точию ближним
своим и сыновом руским, но и странным далним и иноплеменным аки море
даяния и озеро пития разливашеся всюду, яко камения и древа и нивы вся
дарми его упокоишася, и тако убо цветяся аки финн_к листвием
добродетели. Аще бы не терние завистныя злобы цвет добродетели того
помрачи, то могл бы убо всяко древьним уподобитися царем, иже во
всячественем благочестии цветущим. Но убо да никто же похвалится чист
быти от сети неприязньственаго злокозньствия врага, понеже сей перст-

ною плотию недуговаше, зело возлюби, и к себе вся при-

В этой книге Д.С.Лихачевым впервые была предпринята попытка проанализировать, каким видели человека в древнерусской литературе и каковы были художественные методы его изображения. Автор книги пришел к выводу, что в изображении человека было несколько стилей, которые последовательно сменяли друг друга, но иногда сосуществовали параллельно, охватывая разные жанры. Потому в монографии подчеркивается, что в "чистом виде" стиль в изображении человека проявляется достаточно редко, чаще всего можно говорить лишь о преобладании каких-то явлений. В книге нет стремления воссоздать историю изображения человека (но дан материал для такой истории), однако сформулированы проблемы, связанные с изменениями форм в изображении человека.
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительные замечания. С. 3-5;

Глава 1. Проблема характера в исторических произведениях начала ХVII в. С. 6-24;

Глава 2. Стиль монументального историзма ХI-ХIII вв. С. 25-62;

Глава 3. Черты эпического стиля в литературе ХI-ХIII вв. С. 63-71;

Глава 4. Экспрессивно-эмоциональный стиль конца ХIV-ХV в. С. 72-92;

Глава 5. "Психологическая умиротворенность" ХV в. С. 93-96;

Глава 6. Идеализирующий биографизм ХVI в. С. 97-103;

Глава 7. Кризис средневековой идеализации человека в житийном жанре. С. 104-106;

Глава 8. От исторического имени литературного героя к вымышленному. С. 107-126;

Глава 9. Жанровые различия в изображении людей. С. 127-135;

Глава 10. Открытие ценности человеческой личности в демократической литературе ХVII в. С. 136-146;

Глава 11. "Стиль барокко" второй половины ХVII в. С. 147-152;

Заключительные замечания. С. 153-160.

Пополняющийся список трудов Д.С. Лихачева, выложенных на трекере, можно увидеть здесь :

Аннотация к первому изданию (1958 г.) : Книга характеризует стилистические системы изображения людей в древнерусской литературе и сопоставляет эти стилистические системы со стилистическими системами изображения людей в древнерусской живописи. Приводимый материал позволяет глубже понять своеобразие и художественные достоинства русской литературы первых семи веков ее существования, а также развитие ее художественных методов.

Читайте также: