Lautisse paints again краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Ainsley, a post-office sorter, turned the envelope over and over in his hands. The letter was addressed to his vrife and had an Australian stamp.
Ainsley knew that the sender was Dicky Soames, his wife's cousin. It was the second letter Ainsley received after Dicky's departure. The first letter had come six months before, he did not read it and threw it into the fire. No man ever had less reason for jealousy than Ainsley. His wife was frank as the day, a splendid housekeeper, a very good mother to their two children. He knew that Dicky Soames had been fond of Adela and the fact that Dicky Soames had years back gone away to join his and Adela's uncle made no difference to him. He was afraid that some day Dicky would return and take Adela from him.
Ainsley did not take the letter when he was at work as his fellow-workers could see him do it. So when the working hours were over he went out of the post-office together with his fellow workers, then he returned to take the letter addressed to his wife. As the door of the post-office was locked, he had to get in through a window. When he was getting out of the window the postmaster saw him. He got angry and dismissed Ainsley. So another man was hired and Ainsley became unemployed. Their life became hard; they had to borrow money from their friends.
Ирина Чернова запись закреплена
ОДИН СЛОЙ БЕЛИЛ
Сейчас всем уже известно, что мы впервые встретили Лаутисса на борту корабля, но мало кто знает, что вначале мы с Бетси понятия не имели, кто он такой.
Подождите!- крикнул он. - Вы американец?’
Его английский был великолепен, и он спросил меня, есть ли у меня время, чтобы помочь ему с небольшой проблемой. Он хотел знать имя какого-то сенатора Соединенных Штатов для решения ежедневного корабельного кроссворда. Я сел и стал ломать над этим голову. Определение было: "сенатор, который пересекает реку." Я думал о сенаторе Форде, но в списке пассажиров не было Фордов, и тогда я отгадал его - сенатор Бриджес! На борту была мисс Этлин Бриджес.
Я прошёл с ним в его каюту, где он достал бутылку бренди. Он представился месье Роландом и продолжал благодарить меня за помощь с головоломкой. Затем начал задавать мне вопросы о себе и моем бизнесе, и я сказал ему, что продаю горелки.
Мы сидели и разговаривали, и, наконец, он спросил меня, могу ли я хранить секреты, а затем он сказал: "Я Лаутисс.’
Я все рассказал Бетси, и после обеда мы поднялись наверх и поговорили с библиотекарем корабля, задали ему несколько невинных вопросов, а потом обронили имя Лаутисс. Мы были очень впечатлены услышанным. Мы узнали, что мой новый друг, вероятно, был величайшим живым художником в мире, что он отказался от живописи и заявил, что он никогда не коснется кисти, пока жив.
Бетси уговорила меня послать записку в его каюту и пригласить его выпить.
Мы стали очень дружны. Он планировал провести месяц в Нью-Йорке, и именно Бетси предложила ему приехать к нам на выходные.
Лаутисс приехал на поезде в полдень в субботу, и я встретил его на станции. Мы пообещали ему, что не будем приглашать людей и не будем пытаться говорить с ним об искусстве. Выезжая со станции, я спросил его, не хочет ли он что-нибудь сделать, например, поиграть в крокет или поплавать или прогуляться в лесу, и он сказал, что просто хочет посидеть и расслабиться. Итак, мы сидели весь день, и Лаутисс смотрел на игру в мяч по телевизору около пяти минут и не мог этого понять, тогда я отвел его в свой магазин и показал ему масляную горелку, и он тоже не мог этого понять. В основном мы сидели и разговаривали.
Я проснулся в семь тридцать на следующее утро, и когда завтракал, вспомнил о работе, которую откладывал некоторое время. У нашего огорода есть белый забор, который я построил своими руками пять лет назад.
Этот садовый забор - моя гордость и радость, и теперь, когда забору требовался свежий слой краски, я хотел сделать эту работу. Я достал ведро, наполовину полное краски, и кисти. Пока готовился, я услышал шаги - это был Лаутисс. Я сказал, что собирался покрасить забор, но не теперь, когда он встал. Я бы отложил работу на потом. Он запротестовал. Я взял в руки кисть, но он выхватил ее у меня из рук и заявил: "Сначала я покажу тебе, как!’
Я не Том Сойер - я не искал никого, кто бы покрасил забор. Я позволил ему закончить покраску с двух сторон, а затем прервал.
- Дальше я сам разберусь, - сказал я, потянувшись к кусту. - Нет, нет! - сказал он нетерпеливым взмахом кисти.
Я спорил с ним, но он даже не отрывался от работы. Я возвратился к воскресным газетам, но время от времени вставал и выходил на пару минут наблюдать за ним. Он провел три часа и закончил забор, все четыре секции. Вы бы видели его, когда он входил на террасу дома, где сидел я - он был весь в краске.
Однажды днем он спросил, слышали ли мы когда-нибудь о скульпторе Джерстоне. Мы слышали о нем, конечно, и Лаутисс сказал, что он когда-то знавал Джерстона в Париже, и спросил, можно ли с ним связаться? Джерстон говорил по телефону по-французски, поэтому и я понятия не имею, чем был разговор.
В тот вечер Лаутисс возвращался в город в 9.03, на станции он пожал мне руку и сказал, что я хороший парень, и что он не наслаждался так много лет, и что он хотел, чтобы мы с Бетси приехали в Нью-Йорк и поужинали с ним как-нибудь вечером.
Мы ничего не слышали ни от него, ни о нем в течение десяти дней. Потом в нью-йоркских газетах появилась эта история. В интервью, которое дал Лаутисс, было несколько строк о выходных, которые он провел с мистером и миссис Грегг.
Это вызвало у нас какое-то странное ощущение, вся эта реклама, но у нас не было много времени, чтобы подумать об этом. Люди начали прибывать в большом количестве. Они все хотели видеть мою садовую ограду, потому что она была расписана великим Лаутиссом.
Следующие несколько дней были просто кошмаром. Нам пришлось отключить телефон - были звонки со всей страны. Как минимум еще десяток картинных галерей и музеев прислали своих представителей. К концу второго дня мне предложили двадцать пять тысяч. На следующий день пятьдесят.
Когда на четвертый день вошел Джерстон, я сразу же взялся за тему забора. Он посоветовал мне пока не продавать забор - пусть музей Палмера в Нью-Йорке выставляет его несколько недель. Он также объяснил, в чем причина такого ажиотажа. Он сказал, что одна из причин в том, что Лаутис никогда раньше не использовал белую краску.
Забор отвезли в Нью-Йорк. Я заглянул, чтобы посмотреть, и не мог удержаться от смеха, когда увидел свой забор - вокруг него стояла ограда.
Выставка должна была закончиться в субботу, и Джерстон позвонил в тот же день и спросил, встречусь ли я с ним в музее в воскресенье.
Он привел меня в комнату, где выставлялся мой забор, и я был шокирован, когда мы вошли. Забор был разрезан на части.
- Не волнуйся, - сказал Джерстон. Позволь мне показать тебе кое-что.- Он указал на слово черной краской в нижнем углу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы распознать его. Это была подпись Лаутисса.
И действительно, у меня всё получилось. Двадцать девять секций из тридцати секций были проданы в течение месяца по 10000 каждая. Я сохранил тридцатую, она висит в нашей гостиной.
После того, как все закончилось, я пошел навестить Джерстона.
- Лаутисс искренне любил вас и миссис Грэгг, - сказал он. - Когда он красил ваш забор, он понятия не имел, что он поднимется такая шумиха. Но, когда это произошло, он рассмеялся. И это была его идея - разрезать забор на секции. Затем Лаутисс приступил к работе и вздохнул.
Ф.И.О. : Яушева Елена Геннадьевна
Должность: преподаватель английского языка
Дисциплина: Домашнее чтение
Место работы: Высший колледж им. М. Жумабаева г. Петропавловск, Северо-
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Цель дисциплины: развитие коммуникативных умений студентов в основных видах речевой деятельности: говорении, аудировании, чтении, письме.
Задачи: формировать у студентов умение понимать содержание текста; научить использовать страноведческий материал; развивать умение оценивать полученную информацию, выражать свое мнение, формировать интерес к изучению литературных произведений англо-говорящих стран; расширить кругозор и эрудицию студентов; обучить сознательному, углубленному подходу к изучению художественного произведения, способствовать нравственному и эстетическому воспитанию.
Изучаемый курс базируется на знании следующих дисциплин: иностранный язык, грамматика, фонетика.
Занятия по домашнему чтению предусматривают самостоятельную работу студентов во внеурочное время, ориентированную на чтение и понимание художественных текстов. На практических занятиях проверяется уровень их понимания, даются различные упражнения, имеющие целью проверить знание лексики, грамматики, а также содержания текстов и умение их интерпретировать.
На изучение данной дисциплины отводится 71 час; из них 44 часа теоретических и 27 часов практических. Промежуточный контроль проводится во время практических занятий. Контроль по данной дисциплине предусматривает проведение промежуточной аттестации в форме зачета. При реализации настоящей учебной программы предусмотрено проведение зачета в 5 семестре на базе общего среднего образования.
Everybody knows by this time that we first met Lautisse on shipboard but few people know that in the beginning Betsy 2 and I had no idea who he was.
We were on the Queen Elizabeth, 3 coming back from our first trip to Europe. It was on the second day that I ran into him sitting in a quiet corner on deck. He gave me a nasty look. I started to back away mumbling an apology and then his expression changed.
"Wait!" he called out. "You are an American?"
His English was good, and he asked me if I had a moment to help him with a small problem. He wanted to know the name of some United States Senator4for the ship's daily crossword puzzle. I sat down and puzzled over the thing. The definition was, "Senator who crosses a river." I thought of Senator Форд, but there were no Fords on the passenger list, and then I got it Senator Bridges. There was a Miss Ethelyn Bridges on board.
I didn't see him until next day, just before lunch, when he came into the main lounge, caught me by the arm, and whispered "Look!" In his big хэнд he was holding a man's wallet мейд of pigskin. "The prize!" he said. "See what I've won! But for you, though, I would have never solved the puzzle. Come and have a cocktail with me."
I went with him to his state-room,and he got out a bottle of.brandy. He introduced himself as Monsieur Roland and kept thanking me for my help with the puzzle. Then he began asking me some questions about myself and my business, and I told him I soldoil-burners.
We sat there talking, and finally he asked me if I could keep a secret, and then he said, "I am Lautisse."
I told Betsy all about it, so after lunch we went up and talked to the ship's librarian, asked him a few innocent questions and then dropped the name of Lautisse. We were greatly impressed by what we heard. We found out that my new friend was probably the world's greatest living painter, that he had given up painting and was heard to say that he would never touch another brush as long as he lived.
Betsy talked me into sending a note to his cabin, asking him around for a drink.
Well, we got to be real friendly. He planned to spend a month in New York, and it was Betsy who suggested that he come up to our place for a weekend.
Lautisse arrived on the noon train Saturday and I met him at the station. We
had promised him that we wouldn't invite any people in and that we wouldn't try to talk art to him. Driving out from the station I asked him if he wanted to do anything in particular, like play croquet or go for a swim or a walk in the woods, and he said that he just wanted to sit and relax.
I'm no Tom Sawyer I wasn't looking for anybody to paint that fence. I let him finish two sides of the post and then interrupted. "I'll take it from here," I said, reaching for the brush.
Some time during the afternoon he asked me if we were anywhere near Chappaqua, and I said it was the next town, and he wanted to know if we had ever heard of Gerston, the sculptor. We had heard of him, of course, and Lautisse said he had once known Gerston in Paris, and would it be possible to get in touch with him? I got Gerston on the telephone for him, but he talked in French , and I have no idea what the conversation was about.
The day after the story appeared a reporter and a photographer from one of the papers arrived at our place. Besides taking pictures of Betsy and me, as well as of the house, they asked for every single detail of the great man's visit, and Betsy told them of course about the garden fence. They took more pictures of the fence, the paint bucket and the brush and the next morning the paper had quite a story. The headline said: LAUTISSE PAINTS AGAIN.
It gave us a sort of funny feeling, all this publicity, 6 but we didn't have much time to think about it. People started arriving in large numbers. They all wanted my garden fence, because it had been painted by the great Lautisse.
In their turn they asked me if I knew that a single painting by Lautisse was worth as much as a quarter of a million dollars and whether I realized that my garden fence was a genuine Lautisse. I told them I'd make my decision in the next few days.
Those next few days were bedlam. We had to have the telephone disconnected there were calls from all over the country.
The fence was taken to New York.
And indeed I did have. Twenty-nine sections of the thirty sections ware sold within a month's time at 10,000 each. I kept the thirtieth, it's hanging now in ourliving-room.
After it was all over, I went to see Gerston.
"Lautisse was genuinely fond of you and Mrs. Gregg," he said. "He had no idea, when he painted your fence, that it would make such a noise. But when it did, he got a good laugh out of it. And it was his idea to have the fence cut into sections. Then he got down to work and signed each one."
Читайте также: