Краткое содержание зацюканы апостал
Обновлено: 04.07.2024
Время и место действия драматургом не определены, но по всем признакам события во всех трех актах происходят в современную автору эпоху.
Дом министра. Голь, делая упор на своих правах давнего друга семьи, настоятельно требует от супруги хозяина Ирэн срочно переговорить с мужем относительно его назначения на должность префекта. Голь уже десять лет состоит в его партии, был с ним рядом в те трудные времена, когда за приверженность провозглашаемым им идеям можно было поплатиться жизнью. Но вот министр уже шесть месяцев у власти, а соратники, обеспечившие ему победу, ничего от этого не получили. Момент довольно острый, в парламенте идет борьба, развернулась серьезная конкуренция между американской Юго-Восточной компанией и Национальным банком за право строительства канала. Американцы, намереваясь заручиться поддержкой парламентариев, предлагают до тридцати тысяч за голос, представители оппозиции, естественно, наживаются, а сторонникам министра что остается? Рассуждения о народе, государстве, благе — это прекрасно, но нельзя же настолько отрываться от реальности. Партии окажется только на пользу, если станет известно, что министр умеет ценить заслуги тех, кто его поддерживает. Ирэн оправдывается: она несколько раз пыталась завести разговор с мужем, но тот и слушать её не желает, советует не вмешиваться в дела, в которых она не разбирается. Голь выражает недовольство: это тянется уже месяц, он не может более ждать. Он погряз в долгах, досаждают кредиторы. Кому, как не Ирэн, знать, сколь тягостны бывают денежные затруднения. Молодой женщине неприятен разговор: разумеется, она признательна Голю за участие и помощь, когда у нее возникли долги, в которых она не решилась признаться мужу. Но собеседник переходит к прямому шантажу: деньги для Ирэн были взяты в Национальном банке, в его распоряжении её расписки. Ирэн обещает сегодня же переговорить с мужем.
Разговор сворачивается из-за появления давнего друга хозяина дома Фирмиана. Голь ему явно несимпатичен, и после его ухода старик, почуявший неладное, советует Ирэн не помогать коварному хитрецу в его планах. Он не скрывает своего беспокойства: ситуация действительно напряженная, общественное мнение относительно канала раскололось. Карл — прекраснодушный идеалист, хочет быть апостолом, но хотя тридцать лет занимается политической деятельностью, влияет на людей, управляет ими, совсем их не знает. Опасность кроется не в оппозиции, которую возглавляет молодой и честолюбивый Андри. Опасность таится в собственном лагере, сподвижники министра недовольны, что ошиблись в расчетах, и ждать более не намерены.
Встретившись с мужем, Ирэн пытается замолвить слово за Голя, но Карл непреклонен: то, о чем жена просит, невозможно, за дружбу нельзя расплачиваться деньгами.
Секретарь докладывает, что в приемной министра дожидается посетитель. Мекс, человек из ближайшего окружения Андри, сразу же переходит к делу: пользуясь своим влиянием, он поможет обеспечить нужный итог голосования на вечернем заседании парламента. В Андри Мекс разочаровался, у этого молодого человека недостает должного размаха, далеко он не пойдет. Мекс вполне обеспечен и многого просить не намерен: титул советника в обмен на содействие его вполне бы устроил. Возмущенный министр прогоняет посетителя из кабинета,
На совещании со своими партийными соратниками министр обсуждает тактику поведения на парламентских слушаниях. Он выражает уверенность, что, хотя в известных органах печати и в некоторых кругах населения настроение не совсем благоприятное, им все же благодаря большинству в парламенте удастся повернуть по-своему. Каун требует употребить власть и арестовать Андри: сколько грязных махинаций творит оппозиция, но министр не согласен: ни один руководитель не гарантирован от злоупотребления его именем. Оппозиции посчастливилось найти способного, энергичного вожака, которого, к сожалению, они упустили сделать своим сторонником. А убеждений не создать силой, людей нельзя принудить, не убедив их. По мнению Луца, реформы наносят основательный ущерб некоторым личным интересам. Он призывает министра действовать медленнее, осторожнее, умереннее. "Мы здесь не для того, чтобы нравиться народу, — парирует министр. — Мы должны воспитывать его". Голь предлагает все места в администрации распределить среди своих людей, тогда в распоряжении партии будет целая армия агитаторов. Это не дело, когда рискуешь всем и ничего не получаешь взамен. Возмущенный недостойными речами, министр прогоняет Голя. Соратники все более разочаровывают его. Прежде они были воодушевлены, имели твердые принципы, а теперь обнаруживают зависть, ненависть, жадность. Нельзя думать исключительно о своей выгоде — это погубит все. Члены фракции расходятся недовольные, Фирмиан опасается, что Карл подпортил дело своей резкостью.
Происходит заседание парламента. Вопрос не в Национальном банке и не в американской компании, как тут стараются внушить, рассчитывая на дешевый патриотизм, заявляет Андри. Речь идет о выгоде страны. Министру же больше подходило стать поэтом, который неутомимо поощрял бы, возбуждал и предупреждал общественную совесть. Как пламенный апостол гуманных идей, он много сделал для блага родины, не одно поколение восторженно внимало его обольщающим речам. Но страна в кризисе, налицо признаки страшного краха, и он раздавит эту сумасбродную политику великих экспериментов, для осуществления которых не имеется достаточных сил. Министр — честный, но неспособный к практической деятельности человек, окруженный дурными советниками и интриганами. Выступление главы оппозиционеров вызывает бурную реакцию собравшихся. Во время перерыва Голь предлагает Андри компрометирующие материалы на политического соперника, но тот с негодованием отвергает его предложение. Тогда Голь вступает в переговоры с директором американской компании. Находящаяся в заде заседания Ирэн не выдерживает нарастающего напряжения, она падает в обморок, и её отвозят домой.
После перерыва с ответным словом выступает министр. В какой-то степени ему удается переломить настрой зала. Он объясняет причины, побудившие правительство поручить строительство канала Национальному банку. И напрасно молодой коллега расценил их попытки поднять страну как неумелую и обреченную на провал деятельность отжившего поколения. Главное — истина и справедливость; идеи эти, конечно же, стары, как человечество, но вместе с человечеством постоянно обновляются.
Предложено провести поименное голосование по вопросу о канале, но тут слова просит Голь. Он выступает с разоблачительным заявлением, обвиняя министра в измене и предательстве интересов страны. Национальный банк подкупил его и выплатил сполна. В качестве доказательства Голь предъявляет расписки жены министра в получении заема. Разражается грандиозный скандал. Министр потрясен и растерян.
И снова дом министра. Карл появляется в потрепанном виде, разорванной одежде. Ему с трудом удалось укрыться от разъяренной толпы. Он никак не может прийти в себя, не было у него ничего, кроме честного имени, а теперь заклеймили его вором и обманщиком. С улицы доносятся свист, смех, оскорбительные выкрики, в окна летят камни. Карл удивлен приходу Фирмиана: ведь, кажется, все отвернулись от него. Тот призывает друга не придавать значения крику нам и комедиантам. Нет клеветы, которую нельзя было бы опровергнуть, но для этого нужно быть в форме. Карл не может взять в толк: как жена могла так поступить? По неведению, считает Фирмиан, ей, конечно же, невдомек было, как может обернуться дело. Это вина Карла, не сумевшего объяснить Ирэн, что в её положении следует быть особенно осторожной.
Происходит тягостное объяснение с женой. Ирэн не знала, что деньги из банка, со временем она собиралась вернуть их. Ей не хотелось обременять финансовыми проблемами мужа, который столько времени и сил отдавал работе. Карл осознает, что виноват: не замечал он, что творится рядом, в семье, не сумел стать советником, помощником жене.
Появляется взволнованный Андри. Сколь ужасно зрелище толпы, эти лица, искаженные злобой, коварством и ненавистью, упивающиеся позором и опьяненные подлостью. Ему стыдно и больно, что эти люди превозносили его как героя. Как можно было так обманываться, ему казалось, что руководствуется он честными намерениями, а по сути это была месть за то, что его политический противник выше, сильнее, значительней их всех. Андри намерен оставить политическую карьеру, уехать в провинцию, постараться жить достойно и порядочно. Карл потрясен признанием молодого человека. Он видит в нем родственную душу, испытывающую тоже бессилие, разочарование. Кажется, постигли они оба истину, облекли её в жалкие слова — свобода, справедливость. Но толпа не понимает их. Что ж, будут они вместе тихо жить среди людей, постепенно завоевывая их души и сердца, работать на общее благо. Может, оно даже и к лучшему, что все так случилось.
Ганнибал… Звон и грохот оружия, великие победы, знаменитые боевые слоны… Ганнибал — полководец и государственный деятель Карфагена, государства в Северной Африке, главного соперника Древнего Рима. Рим стал великим, именно победив Карфаген.
Как известно, молва любит в истории победителей и обиженных. Ганнибал причудливо соединяет в своей судьбе и то, и другое.
О нем немало написано. Причем исключительно его врагами римлянами. В Карфагене вообще не очень любили писать исторические сочинения. Там писали в основном счета, реестры, чеки. Это была страна торговли. Презирая жизнеописания, карфагеняне какое-то время даже осуждали греческие традиции письменной истории и запрещали изучать греческий язык.
Так вот о Ганнибале писали римляне, в том числе Тит Ливий и Плиний Младший. Но что изумляет — они отдавали ему должное! Они понимали, что Риму не стоило бы гордиться победой над слабым противником. А вот одолеть Ганнибала — это действительно заслуга!
А ведь Ганнибал действительно девятилетним мальчиком принес клятву, которую от него потребовал отец, и всегда был ей верен.
Еще он знаменит как гениальный полководец. Современные историки военного искусства отмечают его стратегию, маневры, хитрости, которые он применял, развитость разведки (у него всюду были надежные люди), его личную отвагу. Битва при Каннах, например, до сих пор считается классикой военно-стратегического мышления и поведения. Ее сравнивают даже со Сталинградским сражением в ходе Второй мировой войны.
Карфаген — город-государство, колония людей, которые пришли в свое время из Финикии, с береговой полосы современного Ливана и северозападной Сирии. Там были некогда их знаменитые города Сидон, Тир (Сур в современном Ливане), Библ (на его месте ливанский Джебейл). Как бился Александр Македонский, осаждая Тир!
Финикийцы, теснимые соседями, прежде всего ассирийцами, вынуждены были искать, где им пристроиться. Торговцы, прекрасные мореплаватели, они рассеялись по Средиземноморью. Больше всего их привлекали остров Сицилия на юге Италии, тогда еще Риму не принадлежавший, и север Африки.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Зацюканы апостал: краткое содержание, описание и аннотация
Андрэй Макаёнак: другие книги автора
Кто написал Зацюканы апостал? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Зацюканы апостал — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Мама. Сын! З табой размаўляе мама. (Прыцішыла голас палітычнага каментатара. Ён губамі варушыць, а голасу яго не чуваць.)
Сын. Не перашкаджай, мама. Ты чуеш, якая цікавая перадача?
Мама. Ты нічога там не разумееш.
Сын. Усё разумею. Паслухай. (Павярнуў ручку рэгулятара.)
Тата. Будзе здольны дыпламат. (Рагоча.)
Палітычны каментатар. Тактыка ігры на супярэчнасцях паміж вялікімі стварыла ўмовы для малых дзяржаў заключыць цэлы шэраг вельмі выгадных эканамічных пагадненняў. У выніку: спрэчка паміж вялікімі…
Мама(выключае тэлевізар). Сын! Не ўхіляйся!
Сын(каментатару). Святлейшы! Аб’яўляю табе падзяку!
Мама. Гэта перадача не для цябе.
Сын. А для каго? Для вас? Толькі для мяне! Выключыла на самым цікавым. Вывады не пачуў!
Мама(трагічна). Сын! Тут вырашаецца твой лёс. З кім ты?
Сын(прыжмурыўшы адно вока, разгледзеў тату, вывучыў маму). Я яшчэ не выбраў.
Сын лезе па лесачках наверх.
Мама(здзівілася). Чаму? Пачакай, сынок. Ты нічога не зразумеў…
Сын(успыхнуў). Каментатара не разумею! Цябе не разумею! Тату не разумею! Нічога не разумею! Што я? Крутлы дурань, па–вашаму?
Мама. Ты не дурань. Ты проста малы яшчэ.
Сын. Малы? Калі вялікія спрачаюцца, малыя выйграюць. Чула?
Тата(рагоча). Закончаны міністр замежных спраў.
Сын. У бітве з Мухамедам я панёс матэрыяльныя страты. Во! (Паказвае шапку.) Тата! Кампенсацыя будзе?
Тата(выцягнуўся ў струну). На новай тэхнічнай базе!
Дачка. А я? Так і ўсё? Мама!
Сын. Ты выбрала сабе рабства. Калі вялікія спрачаюцца… (прыжмурыў адно вока.) Нам кумекаць трэба.
Той жа пакой. У ім нічога не змянілася, бо і часу прайшло не так ужо многа. Праўда, на тоненькім дроціку малы падвесіў свой першы самалёт. Цацка, але сучаснай мадэлі. За сталом — дачка. Перад ёю сшыткі і падручнікі. Дзяўчынка, відаць, рыхтуе ўрокі. Замаскіраваўшы ў падручніку люстэрка, яна перад ім вучыцца какетнічаць. Сёння яна ўпершыню заўважыла і адчула, што становіцца жанчынай. У пакой уваходзіць Сын з бярэмам кніг, часопісаў і газет.
Сын. У–ф–ф… Нялёгкая ноша. (Кідае кнігі на стол.)
Дачка. Ты што новае набыў?
Сын. Бярэма хлусні.
Дачка. Я не разумею цябе. Усяляк ганіш гэтыя кнігі і ў той жа час цягаеш іх дахаты цэлымі штабялямі…
Дачка. Мне не хапае часу на ўрокі.
Дачка. Потым. Толькі карцінкі пагляджу.
Сын. Сястрычка! Ты чым там займаешся?
Дачка(нібы яе злавілі за непрыстойным заняткам). Алгебрай.
Сын. А мне здалося — заалогіяй.
Дачка. А чаму табе так здалося?
Сын. Ты гэтак крыўлялася перад люстэркам, быццам хацела пераканацца — вельмі адрозніваешся ад сваіх прародзічаў малпаў ці не.
Дачка. А падглядаць — непрыстойна.
Сын. Я не падглядаў. Я назіраў. Мала адрозніваешся.
Дачка. Між іншым, я твая сястра. А родны брат малпы таксама павінен быць малпай.
Сын. Я пастаянна адчуваю гэта сваяцтва. Часам так туга круцяцца падшыпнікі… тут (круціць пальцам каля скроні). Ты дастань з кнігі люстэрка і адчувай сябе свабодна, натуральна. Будзь сама сабой. Рабі што хочаш. А на мяне не крыўдуй. (Вычытаў нешта з газеты.) О–хо–хо–хо… Во здорава! (Смяецца.)
Тата. Навошта цягнуць такое ў кватэру? Без неўрапатолага цяжка зразумець. Ну і густ!
Мама. У цябе свой густ, у мяне — свой.
Тата. У нас жа дзеці! Іх выхоўваць трэба!
Мама. Выхоўваць? А ты ўчора пра дзяцей падумаў, калі прынёс гэтую… гэтую поскудзь? (Паказвае на статуэтку, што часова стаіць у адной нішы з Майсеем.)
Тата. Гэта не поскудзь, а твор мастацтва. Гэта работа аднаго з лепшых афрыканскіх рэзчыкаў па дрэву. Нават у Афрыку пранік сучасны стыль, нават там разумеюць, а цябе… Цывілізацыя прайшла міма цябе.
Мама. Цывілізацыя? (Схапіла статуэтку і тыцкае яжу пад нос.) Гэта брыда — цывілізацыя?
Тата. Асцярожна!
Мама. Што гэта такое? Назаві мне гэта!
Тата. Разуй вочы! Гэта — дзяўчына, маладосць!
Мама. Чаго яе так перакруціла? Што яна робіць? Прышчык выціскае на сваёй ягадзіцы?
Тата. Ты ж прыгледзься! Яна ж так саромеецца. Па–афрыканску так саромеюцца. Гэта ж сама нявіннасць! Наіўнасць! Наіўнасць і чысціня! Як свежая навалачка. Па–афрыканску так саромеюцца…
Мама. Значыць, ёсць чаго саромецца. Якая ж гэта нявіннасць? Гэта распуста! Гэта цынізм! Гэта страшна паказаць людзям. Такую зрабілі, каб панасміхацца з жанчыны. Што гэта такое? Ногі сажнёвыя. Галава камарыная. Толькі ягадзіцы ды грудзі, як ракеты?!
Тата. Вось гэта і ёсць мастацтва, рэалізм. У жанчыны другіх вартасцей і няма. Гэта ж і ёсць твой партрэт. I такіх, як ты.
Мама. Цынік! Пашляк! А я выхоўваю ў сваіх дзяцей павагу да рэальных рэчаў.
Тата. Да вадасцёкавай трубы, да тумбы, да тэлеграфнага слупа, каўбасы, ботаў… Яшчэ да чаго?
Мама. Так, так, так! Да ўсіх прадметаў, на якія чалавек затраціў сваю працу.
Тата. А я хачу, каб дзеці навучыліся думаць, мысліць, абагульняць, разумець сутнасць рэчаў, з’яў. У іх трэба выхоўваць інтэлект, розум, інтэлігентнасць.
Мама. Ха–ха! Інтэлігентнасць? Вось гэтым? (Хапае афрыканскую статуэтку.) Толькі паказваць такія штучкі дзецям — злачынства, і я не дазволю! Я не дапушчу! Я выкіну вон гэту поскудзь! (Намерылася выкінуць за акно.)
Тата. Не смей! (Вырывае статуэтку з рук у мамы, і ставіць яе каля Майсея.)
Мама. Ах, так? (Выбягае ў ванны пакой, прыносіць адтуль чырвоную спрынцоўку і ставіць каля статуэткі.) Тады пастаў каля яе яшчэ і гэта.
Тата. Па ідэі не так ужо і пагана. (Рагоча.)
Знадворку прыбягае Дачка.
Дачка (запыхаўшыся). Тата! Мама! Тата! Мама!
Мама. Ну, што такое? Што, што здарылася?
Дачка. А наш малыш толькі што паскандаліў. (Радасна.) Ух, як яны біліся!
Мама. Хто? З кім?
Дачка. Наш малыш і Мухамед.
Тата (спакойна). Ну, і хто каму накляпаў?
Дачка (радасна). Наш малыш расквасіў Мухамеду нос. Аж кроў пацякла.
Мама. Ну, бандыт! Я яму дам! Я яму пакажу! Во як расце твой любімчык! Не, я яго адвучу!
Читайте также: