Краткое содержание сякера пры дрэве

Обновлено: 05.07.2024

(Лк. 3:9). Можно спросить: почему не сказано — при деревьях, а при корнях их? Чтобы сильнее выразить мысль и осуждение. Топор лежит при самом корне, т.е. на поверхности земли близ самого корня. Дерево, срубленное до корня, теряет всю свою жизнеспособность. Под топором можно разуметь всякое орудие, которым срубают деревья. Образ теперь, вместо камней, другой: не вполне сухое дерево, но такое, которое не приносит плода, и притом хорошего.

Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь: букв. и так всякое. дерево срубается и в огонь бросается.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Псалом 51. Дерево без корней и цветущее дерево

Псалом 51. Дерево без корней и цветущее дерево Доик идумеянин (1 Цар. 21 — 22) после своего подлого предательства, совершив, по сути, злодейский поступок, имеет наглость еще хвалиться этим. Обличая коварство и злодейство Доика, Давид утверждает, что никакие злодеяния против

10:5—34 Секира Божья над Иудеей

10:5—34 Секира Божья над Иудеей Здесь приведена очень важная трактовка того, как Бог управляет историей всего мира в целом и Своего избранного народа в частности. Слова ст. 9–11, очевидно, были произнесены пророком после падения Самарии (722 г. до н. э.); однако не следует

Фиксации в корне эго

2. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода.

2. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Ветви лозы — Христа — это все верующие или обратившиеся в христианскую веру (Господь здесь взор Свой обращает на далекое будущее). Среди христиан будет

4. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. 5. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.

4. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. 5. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Апостолы должны сохранять

6. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают.

6. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают. Здесь указано, как обыкновенно виноградари поступают с засохшими ветвями. Так на страшном суде будет поступлено и с отступниками от Христа (ср. Мф.

15. Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто галка поднимается на того, кто не дерево!

15. Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто галка поднимается на того, кто не дерево! Ассур — есть только слепое орудие в руках Божиих.Восстает. правильнее было бы

17. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые.

17. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Сравнения, взятые из действительной жизни природы. Мы разделяем деревья на хорошие и дурные, не рассуждая или мало рассуждая о том, насколько такое наше деление соответствует самой

19. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь.

19. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. И здесь Христос выражается только в общем смысле. Конечно, не всякое дерево постигает такая судьба. Многие деревья сохраняются в целости, несмотря на то, что никакого плода не приносят. Но обыкновенно

33. Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду.

33. Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду. (Лк. 6:43). По словам Иеронима, в речи Христа здесь силлогизм, называемый греками . (неизбежный, хитрый, из которого нельзя выпутаться). Если,

11. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя (по роду и по подобию ее, и) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. 12. И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду (и по подобию) ее, и дерево (плодовитое), приносящее пл

11. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя (по роду и по подобию ее, и) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. 12. И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду (и по подобию) ее, и дерево (плодовитое),

29. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; — вам сие будет в пищу; 30. а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому (гаду,) пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень

29. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; — вам сие будет в пищу; 30. а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому (гаду,) пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая,

9. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла

9. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла "и дерево жизни, посреди рая. " Посреди всех райских деревьев, услаждавших взор и питавших тело человека, стояло одно, обладавшее

7. если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним

7. если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним "у дверей грех лежит. " Русский перевод ближе к подлиннику, мысль которого более ясно может быть выражена в следующей фразе: так

Гнев истребления - острейшая секира, готовая поразить весь мир. Но если секира уже лежит, то почему не рубит? А если не собиралась рубить, то почему лежит? Потому что деревья обладают разумом и могут либо приносить добрый плод, либо нет; чтобы, видя секиру, лежащую у своих корней, они устрашились своего искоренения и дали плод. Ведь хотя дурной человек не исправляется и страхом, но добрый погибнет, если не будет иметь страха. Следовательно, хотя в дурных людях угроза гнева не действует, она отделяет добрых от злых. И заметь, что не говорится, что секира лежит для ветвей, чтобы, когда их отрубят, выросли новые, но для корней, чтобы исторгнуть их окончательно. Почему? Потому что пока этот мир был порочен и весь лежал во зле, он не приходил к концу, грешники карались, но окончательно не были погублены. Это происходило по двум причинам. Во-первых, людям подобало быть в мире, хотя они и были нечестивы, поскольку и сам мир был нечестив. А во-вторых, пока сохранялся мир, была надежда, что, может быть, от рода неправедных родятся праведные. Ныне же, когда этот мир уже идет к концу, а тот святой уже близко, грешники не караются, а обращаются, по двум причинам: во- первых, уже нельзя ждать когда-либо рождения праведных от родов неправедных; а во-вторых, не подобает, чтобы в том святом мире люди были бы не святы, как написано: Ибо святые будут населять землю, а нечестивые изгонятся из нее ( Пс. 37:2 ) .

Блж. Иероним Стридонский

Ст. 10-11 Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние; но Идущий за мною сильнее меня

Проповедь слова Евангельского, которое есть меч обоюдоострый, называется секирой согласно слову пророка Иеремии, который сравнивает слово Господне с секирой, разрубающей скалу ( Иер. 46 ) .

я не достоин понести обувь Его

В другом Евангелии говорится: У Которого я недостоин развязать ремень обуви ( Лк. 3:16 ) . – Здесь показывается смирение, там - таинство, потому что Христос есть жених, а Иоанн не заслуживает того, чтобы развязать ремень обуви Жениха, чтобы дом Его не был назван, по закону Моисея и примеру Руфи, домом разутого ( Втор. 25:9-10 ; Руф. 4:7-9 ) .

Блж. Феофилакт Болгарский

Уже и секира при корне дерев лежит

Секирою Предтеча называет суд Христов, деревьями – каждого из нас. Итак, не верующий за это свое неверие посекается с корнем и ввергается в геенну.

всякое дерево, хотя бы оно от Авраама происходило, не приносящее доброго плода

Евфимий Зигабен

Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо

Секира – это евангельское отсечение, которое отсекает бесплодных в добродетели и вере иудеев от закона, и, однако, не искореняет. Корень их есть закон, к которому вместо них прививаются уверовавшие, а деревья – израильтяне. Устрашив их тем, что они отпадут от рода Авраама, если не будут внимательны, еще более увеличивает страх. Не только, говорит, вы отпадете от этого рода, но, как неисцелимые, будете скоро отсечены от этой жизни и получите наказание в будущей. Секирой он назвал образно смерть; дровами – людей, корнем – жизнь, а огнем – огонь геенны. Некоторые под корнем разумеют самого Авраама, под деревьями – иудеев, происшедших от него, а под топором – Христа, Который должен их отсечь, как остающихся бесплодными для евангельской веры, а принять уверовавших из язычников. Итак, устрашив их надменность и смягчив их крепкие сердца страхом отпадения от рода Авраама, отсечением огнем, затем с большим достоинством вводит речь о Христе, чтобы они бежали навстречу Ему, когда Он явится.

Еп. Михаил (Лузин)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Лопухин А.П.

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

( Лк. 3:9 ) . Можно спросить: почему не сказано — при деревьях, а при корнях их? Чтобы сильнее выразить мысль и осуждение. Топор лежит при самом корне, т.е. на поверхности земли близ самого корня. Дерево, срубленное до корня, теряет всю свою жизнеспособность. Под топором можно разуметь всякое орудие, которым срубают деревья. Образ теперь, вместо камней, другой: не вполне сухое дерево, но такое, которое не приносит плода, и притом хорошего.

Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь: букв. и так всякое… дерево срубается и в огонь бросается.

Прав. Иоанн Кронштадтский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

В Палестине деревья большею частию плодовые (фруктовые). Как деревья вырастил Господь с тем, чтобы они приносили плоды, так и людей создал и возрастил Он для того, чтобы они приносили плоды добродетели. У деревьев есть врожденная Богом сила и способность приносить плоды – иначе Бог и не стал бы требовать от них плодов, и люди имеют способность делать добрые дела – иначе Бог и не обязывал бы нас к добродетели. Деревья, принося плоды, достигают цели своего существования, а не принося их, уклоняются от нее и потому делаются и для других негодными, и сами по себе вялыми и безжизненными; так же и люди. Делая добрые дела, они достигают цели своего бытия, а не делая их или творя только худые дела, они и для Бога делаются негодными плевелами, и сами по себе – вялы и безжизненны по душе и даже по телу, так что никуда не годятся, как только в землю или в огонь.

Дневник. Том I. 1856.

Часто секира при корени самого древа лежит, то есть при сердце моем, и готова посечь меня: часто я чувствую смерть в самом сердце моем – в самом исходище моей жизни, и это при каждом грехе. Возмездие за грех – смерть ( Рим. 6,23 ) прежде в сердце, а потом уже и в теле.

Прп. Агафон Египетский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Прп. Исидор Пелусиот

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Иоанн, видя бесплодность произволения Иудеев, уподобил их бесплодным деревьям, сказав, что при корени их лежит секира, то есть скорое и решительное отделение, производимое Евангелием, которым всяко древо, еже не творит плода добра, бывает посекаемо, а не вырывается с корнем, потому что оставляется природное свойство корней, то есть закон, и к нему прививается народ новый.

Свт. Иларий Пиктавийский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Секира, [лежащая] при корнях деревьев, указывает на преимущественное право власти Христа. Посечение и сожжение бесплодных деревьев обозначает истребление пагубного вероломства, которому уготован судный огонь.

Свт. Иоанн Златоуст

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Свт. Кирилл Александрийский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Свт. Хроматий Аквилейский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Несомненно, под этой секирой подразумевается сила божественного слова, поскольку Господь говорит через пророка Иеремию: Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу? ( Иер. 23:29 ) . Это та секира, которая у самых корней внутренней веры в лесу рода человеческого всегда угрожает суровостью Божьего суда, которая обрекает вечному пламени бесплодные деревья, то есть бесплодных людей, не отягощенных никаким плодом веры.

Троицкие листки

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.

Толкование на От Матфея 3:10 / Мф 3:10

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.

Иоанн Златоуст (~347−407)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Беседы на Евангелие от Матфея.

Кирилл Александрийский (376−444)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.

Хроматий Аквилейский (†~407)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Несомненно, под этой секирой подразумевается сила божественного слова, поскольку Господь говорит через пророка Иеремию: Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу? (Иер 23:29). Это та секира, которая у самых корней внутренней веры в лесу рода человеческого всегда угрожает суровостью Божьего суда, которая обрекает вечному пламени бесплодные деревья, то есть бесплодных людей, не отягощенных никаким плодом веры.

Источник: Трактат на Евангелие от Матфея.

Иларий Пиктавийский (~315−367)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Комментарий на Евангелие от Матфея.

Исидор Пелусиот (350/60−435/40)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Письма. Книга I.

Агафон Египетский

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Патерик Скитский.

Иоанн Кронштадтский (1829−1908)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

В Палестине деревья большею частию плодовые (фруктовые). Как деревья вырастил Господь с тем, чтобы они приносили плоды, так и людей создал и возрастил Он для того, чтобы они приносили плоды добродетели. У деревьев есть врожденная Богом сила и способность приносить плоды — иначе Бог и не стал бы требовать от них плодов, и люди имеют способность делать добрые дела — иначе Бог и не обязывал бы нас к добродетели. Деревья, принося плоды, достигают цели своего существования, а не принося их, уклоняются от нее и потому делаются и для других негодными, и сами по себе вялыми и безжизненными; так же и люди. Делая добрые дела, они достигают цели своего бытия, а не делая их или творя только худые дела, они и для Бога делаются негодными плевелами, и сами по себе — вялы и безжизненны по душе и даже по телу, так что никуда не годятся, как только в землю или в огонь.

Источник: Дневник. Том I. 1856.

Часто секира при корени самого древа лежит, то есть при сердце моем, и готова посечь меня: часто я чувствую смерть в самом сердце моем — в самом исходище моей жизни, и это при каждом грехе. Возмездие за грех — смерть (Рим 6,23) прежде в сердце, а потом уже и в теле.

Источник: Дневник. Том III. 1859−1860.

Иероним Стридонский (~347−419/20)

Ст. 10−11 Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние; но Идущий за мною сильнее меня

я не достоин понести обувь Его

В другом Евангелии говорится: У Которого я недостоин развязать ремень обуви (Лк 3:16). — Здесь показывается смирение, там — таинство, потому что Христос есть жених, а Иоанн не заслуживает того, чтобы развязать ремень обуви Жениха, чтобы дом Его не был назван, по закону Моисея и примеру Руфи, домом разутого (Втор 25:9−10; Руф. 4:7−9).

Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.

Феофилакт Болгарский (~1078−~1107)

Уже и секира при корне дерев лежит

Секирою Предтеча называет суд Христов, деревьями — каждого из нас. Итак, не верующий за это свое неверие посекается с корнем и ввергается в геенну.

всякое дерево, хотя бы оно от Авраама происходило, не приносящее доброго плода

Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.

Евфимий Зигабен (~1050−~1122)

Секира — это евангельское отсечение, которое отсекает бесплодных в добродетели и вере иудеев от закона, и, однако, не искореняет. Корень их есть закон, к которому вместо них прививаются уверовавшие, а деревья — израильтяне. Устрашив их тем, что они отпадут от рода Авраама, если не будут внимательны, еще более увеличивает страх. Не только, говорит, вы отпадете от этого рода, но, как неисцелимые, будете скоро отсечены от этой жизни и получите наказание в будущей. Секирой он назвал образно смерть; дровами — людей, корнем — жизнь, а огнем — огонь геенны. Некоторые под корнем разумеют самого Авраама, под деревьями — иудеев, происшедших от него, а под топором — Христа, Который должен их отсечь, как остающихся бесплодными для евангельской веры, а принять уверовавших из язычников. Итак, устрашив их надменность и смягчив их крепкие сердца страхом отпадения от рода Авраама, отсечением огнем, затем с большим достоинством вводит речь о Христе, чтобы они бежали навстречу Ему, когда Он явится.

Источник: Толкование Евангелия от Матфея.

Михаил (Лузин) (1830−1887)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.

Лопухин А.П. (1852−1904)

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

(Лк 3:9). Можно спросить: почему не сказано — при деревьях, а при корнях их? Чтобы сильнее выразить мысль и осуждение. Топор лежит при самом корне, т.е. на поверхности земли близ самого корня. Дерево, срубленное до корня, теряет всю свою жизнеспособность. Под топором можно разуметь всякое орудие, которым срубают деревья. Образ теперь, вместо камней, другой: не вполне сухое дерево, но такое, которое не приносит плода, и притом хорошего.

Источник: Толковая Библия.

Троицкие листки

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Источник: Троицкие листки. №801−1050.

Анонимный комментарий

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь

Гнев истребления — острейшая секира, готовая поразить весь мир. Но если секира уже лежит, то почему не рубит? А если не собиралась рубить, то почему лежит? Потому что деревья обладают разумом и могут либо приносить добрый плод, либо нет; чтобы, видя секиру, лежащую у своих корней, они устрашились своего искоренения и дали плод. Ведь хотя дурной человек не исправляется и страхом, но добрый погибнет, если не будет иметь страха. Следовательно, хотя в дурных людях угроза гнева не действует, она отделяет добрых от злых. И заметь, что не говорится, что секира лежит для ветвей, чтобы, когда их отрубят, выросли новые, но для корней, чтобы исторгнуть их окончательно. Почему? Потому что пока этот мир был порочен и весь лежал во зле, он не приходил к концу, грешники карались, но окончательно не были погублены. Это происходило по двум причинам Во-первых, людям подобало быть в мире, хотя они и были нечестивы, поскольку и сам мир был нечестив. А во-вторых, пока сохранялся мир, была надежда, что, может быть, от рода неправедных родятся праведные. Ныне же, когда этот мир уже идет к концу, а тот святой уже близко, грешники не караются, а обращаются, по двум причинам: во- первых, уже нельзя ждать когда-либо рождения праведных от родов неправедных; а во-вторых, не подобает, чтобы в том святом мире люди были бы не святы, как написано: Ибо святые будут населять землю, а нечестивые изгонятся из нее (Пс 37:2).

Владимир Короткевич - Колосья под серпом твоим краткое содержание

Владимир Короткевич - Колосья под серпом твоим читать онлайн бесплатно

Владимир Короткевич - Колосья под серпом твоим - читать книгу онлайн бесплатно, автор Владимир Короткевич

И он лежал, не ощущая ничего, кроме безграничной нежности и теплоты, которые не вмещались в сердце.

А на дворе раскалывался, трепетал во вспышках, возникал и снова умирал во тьме, рушился мир.

…Дождь, кажется, успокоился. Алесь разбудил Майку и, закутанную, подсадил на Косюньку.

Свернул коней на стежку, на которой исчез баркалабовский нищий.

Они ехали долго, потому что Алесь все время сдерживал коней. Но всякой дороге бывает конец. Выехали из леса. Налево журчала Папороть, а перед ними, далеко, трепетали молнии в черных глубинах Днепра.

И тут, когда они уже считали, что спаслись, удар неимоверной силы расколол небо над их головой. Оглушенные, залитые слепящим светом, они не понимали, где они и что с ними. А когда раскрыли глаза — увидели, что перун метнул свой раскаленный молот прямо в огромный сухой дуб, что стоял у дороги, за каких-то двадцать шагов от них.

Сухостоина раскололась от вершины и почти до корня, расщепилась, но осталась стоять. По трещине пополз вверх поток огня. Красный, плоский, спрятанный в черной трещине, он напоминал водопад, что бежит с подножья на вершину скалы…

Ревело и тянуло к тучам пламя. Плыла в небо раскаленная огненная река.

Книга вторая. Секира при древе

Уже и секира при корне дерев лежит,

всякое древо, не приносящее доброго плода,

срубают и бросают в огонь.

Евангелие от Луки, 3, 9.

Пришло рождество. Сочельник. Накануне подвалило мокрого снегу, но за ночь подморозило, а наутро снова выпал снег — глубокий, пушистый, сухой. На сугробах перед окнами загорщинского дома лежали оранжевые пятна света. Ели стояли тепло укутанные, густо, почти без просветов, засыпанные мягким белым снегом — напоминали ночных сторожей.

Перад крыльцом Мстислав вылепил снежного болвана. Он был выше человеческого роста, и у него было самое смешное выражение, какое только бывает у снежных болванов.

Мстислав вылепил ему и груди, но пришел герр Фельдбаух, неодобрительно посмотрел на эту вольность, покачал головой и собственноручно его отредактировал.

Не знал болван, что со временем ледяное небо станет синим и по нему поплывут другие болваны, белоснежные кучевые облака. Они будут ослепительно белые, аж горячие. И его вдруг нестерпимо потянет к ним.

А потом от него останется только кучка грязного снега, прутик и два уголька.

Алесь стоял без шубы и шапки и смотрел на болвана. Болван взирал на Алеся с оттенком высокомерия, и Алесь рассмеялся, — так это было хорошо: снег, оранжевые окна, ели… И конечно же, огоньки елки в окне зала. И Майка здесь.

Он стоял долго и уже немного озяб, когда услышал скрип снега.

— Имя? — спросил голос.

— Я шучу, — подходя, сказала Майка. — Гадать рано.

Она ничего даже не набросила на себя. Так и была в туфельках, с голыми руками и шеей.

— Глупая! — ахнул он. — Простудишься.

— Ничего не сделается, — засмеялась она.

Не зная, что делать, он обнял ее и попробовал прикрыть ее голые руки своими.

— В дом! — сказал он. — Быстрее в дом!

— Погоди, — попросила она. — Погоди. Здесь так хорошо.

Ближе прижалась к нему.

— Взбалмошная девчонка, в дом! — повторил он.

— Нет, — улыбнулась она. — Ей же не холодно.

— Он — снежный болван. Весной пойдет к небесным болванам. А зимой снова выпадет снегом, и из него опять слепят болвана. Так он и будет век ходить в болванах… А ты человек. Мой человек.

Майка вздохнула и склонила голову ему на плечо Алеся. Он смотрел на ее лицо, бледное в синем свете звезд, и ему ничего не хотелось видеть, кроме этого лица, холодного от мороза, но теплого глубокой внутренней теплотой.

Он почувствовал это, припав губами к ее губам.

Не видел он ни дома, ни того, что дверь на террасу открылась и кто-то подошел к перилам, постоял там немного, а затем поспешно вернулся в дом. Ему не было до этого дела.

Когда он на миг оторвал уста от ее уст, он увидел лишь резкую искру низко над землей, почти сразу за ее плечом.

Сиял над горизонтом ледяной, яростно голубой Сириус.

…Когда они вернулись в дом, молодежь уже надевала шубы, шапки и капоры, а те из юношей, кто должен был ехать за кучера, — высокие белые валяные сапоги или унты из волчьей шкуры.

Алесь обвел глазами веселую компанию и вдруг заметил, что две пары глаз смотрят на него очень сухо. У двери в гардеробную стояли, уже одетые, Франс Раубич и Илья Ходанский.

Ядзенька Клейна отвернулась от всех и смотрела в окно. Свет жирандолей мерцал на ее пепельных волосах, собранных в высокую прическу. Личико было грустное.

И тогда Алесь как бы сквозь сон вспомнил, как открылась дверь на балюстраду, когда он и Михалина стояли возле болвана. Стало ясно, кто выходил.

Ядвиня, значит, сердилась на него. А эти двое тоже. Илья — за Майку, Франс — за Ядвиню.

…Сыпанули на веранду, а потом вниз по ступенькам к саням, уже стоявшим перед крыльцом длинным полукругом. Мстислав с Анелей и Янкой наперегонки с другими бросились к первой тройке. Бежали как одержимые.

— Хватай, кто что может! — кричал Маевский.

Он взлетел на козлы, и в следующий миг резкий всплеск колокольчиков разорвал тишину. Отдаляясь, они пели все более неистово. Первая тройка исчезла в аллее.

Алесь не спешил. Он усадил Майку в четвертые сани, укрыл ее ноги медвежьим пологом и протянул было вожжи на свободное место рядом с ней — собирался ехать без возницы. И тут он увидел, что Франс подошел к саням Ядвиньки, где сидел на козлах далекий гость Всеслав Грима, особенно неуклюжий в волчьей шубе, и что-то сказал. Уста кукольного, наивного ротика Ядвини сжались. Она отрицательно покачала головой.

Франс резко повернулся и пошел вдоль цепочки саней.

— Франс, к нам! — крикнул ему Алесь.

Франс не ответил, даже не взглянул на них. Прошел, уминая снег, к саням в хвосте. Он держался, как всегда, с достоинством, и только матовое лицо его побледнело больше обычного.

Зазвенели колокольчики. Майка сидела под пологом плечо к плечу с Алесем. Посмотрела сквозь прикрытые веки. Сидит. Крепко держит вожжи. Прядь пушистых каштановых волос выбилась из-под шапки и уже успела заиндеветь, словно юноша поседел. Серые строгие глаза смотрят на дорогу. Вот повернул голову, взглянул на нее. Надо сомкнуть глаза еще сильнее, но не совсем, а только чтоб не видеть его.

Поплыли, сплелись в глазах радужные нити. А из нитей его голос:

— Ну, не притворяйся, пожалуйста. Вижу, ведь ресницы дрожат. Не смей закрывать глаз. Смотри на меня.

Рассмеялась. И, словно в ответ, смех колокольчиков.

А вчера Тэкля шептала такое странное, запретное. Лился, застывал в воде перекрученный, перевитой воск, вставали в миске города и удивительные звери.

А в зеркале, посреди двух огней, она видела бесконечно повторенные, как будто в длинном сворачивающем влево коридоре, свое бледное лицо и возбужденные, тревожные глаза.

— Только он такой, тот, о ком думаешь, — шептала Тэкля. — Только с ним. Не отказывайся, все равно не получится, а век дли-инный…

— Годами длинный? — шепотом спрашивала она.

— Не знаю. Но на сто жизней, ясочка, хватит. Все тут — и горе со счастьицем полон мех, и лапотная почта до распри, и все-все.

— А кто раньше умрет?

— Кто? — Голос Тэкли немного сел. — Это все равно. Все равно один без другого не сможет.

Пели бубенцы. Плыла перед полузакрытыми глазами равнина.

А перед хатой, на улице, ярко пылал смолистый бадняк — пень огромной сосны, обложенный дровами. И хороводы свивались возле огня, что шугал в черное небо. В багровом зареве казались розовыми белые свитки и магерки[104] хлопцев. Намитки[105] женщин, когда хоровод сужался, вдруг наливались мерцающим багрянцем. У всех в глазах дрожало пламя, и это было необыкновенно и страшновато.

За кругом стояли хлопцы. Кондрат подошел к Алесю, помедлил, а потом, поняв, что Мстислав не собирается оставлять друга, видимо, решился и тихо сказал Загорскому:

— Кроер решил учинить сгон. Обмолотить все прошлогодние скирды.

— Подумаешь, новость… Денег, видать, на кутежи не хватило…

— Вот ему и устроили пиршество, — сказал Кондрат.

Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Читайте также: