Концепция московской психолингвистической школы
Обновлено: 05.07.2024
Психолингвистика - это комплексная наука, которая изучает язык, как психический элемент. Яхык - это система знаков той или иной коммуникационной системы. Психолингвистика изучает социальную коммуникацию, необходимую для получения новых знаний.
Языкознание как наука о естественном человеческом языке в целом и обо всех языках мира как индивидуальных его представлениях входит в круг гуманитарных (социальных) научных дисциплин, исследующих человека и человеческое общество. Ключевая роль языкознания для многих смежных наук делает выводы языкознания важными для всего гуманитарного знания в целом. Многообразие функций языка в обществе и тесный характер связи языка с мышлением и с психической деятельностью человека делает весьма гибким и многообразным взаимодействие языкознания с соответствующими социальными и психологическими науками. Особенно тесны связи языкознания с психологией, уже в 19 веке вызвавшие вторжение психологических методов и идей в языкознание, что вызвало к жизни психологическое направление в современной лингвистике. Во второй половине 20 века образовалась новая пограничная с языкознанием наука - психолингвистика.
Психолингвистика - наука , изучающая психологические и лингвистические аспекты использования языка в процессах речевой коммуникации и индивидуальной речемыслительной деятельности [Ковшиков 2017: 13].
Предметом исследования психолингвистики является, прежде всего, речевая деятельность как специфический человеческий вид деятельности, ее психологическое содержание, структура, виды (способы), в которых она осуществляется, формы, в которых она реализуется, выполняемые ее функции. Как отмечаеи основоположник отечественной школы психолингвистики А.А.Леонтьев, “предметом психолингвистики является речевая деятельность как целое и закономерности ее комплексного моделирования” [Леонтьев 2003: 110].
По мнению А.А.Леонтьева, психолингвистика имеет наиболее тесные связи с общим языкознанием (общей лингвистикой), находясь при этом в постоянном взаимодействии с социолингвистической, этнолингвистической и прикладной лингвистикой.
Таким образом, психолингвистика - это междисциплинарная область знаний о законах формирования в онтогенезе и сформированных процессах речевой деятельности в системе различных видов жизнедеятельности человека [Ковшиков 2017: 23].
Официальное рождение данной науки относится к 1953 году, когда в Булмингтоне (США) состоялся первый семинар по психолингвистике. Результаты этого семинара, опубликованные в книге Ч.Э. Осгуда и Т.А.Себеока, дали мощный импульс к активизации психолингвистических исследований во всем мире. Следует, однако, отметить, что идеи, близкие к проблематике психолингвисики, развивал в начале 30- х годов 20 века советский психолог Л.С. Выготский.
Важнейшими вехами развития американской психолингвистики после 1954 года можно считть 1957 год: в этом году состоялся выход из печати известной монографии “Измерение значения” Ч.Э. Осгуда в сооавторстве с двумя его чениками. Следующими этапами в становлении психолингвистики как науки следует признать 1961 год, когда один из участников первого психолингвистического семинара - С.Сапорта - опубликовал хрестоматию важнейших психолингвистических работ, и далее, 1965 год, когда в печати появилось множество научных работ, каксающихся вопросов психолингвистики. В настоящее время в США издается специальный журнал “Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior”, почти полностью посвященный различным проблемным вопросам психолингвистики.
Появление психолингвистики послужило стимулом к возникновению различных психолингвистических школ как в России, так и за рубежом. Теоретическими основаниями первой психолингвистической школы в США явились математическая теория связи К.Шеннона, американская дескриптивная лингвистика и необихевористская психология. Первый вариант психолингвистики, созданный, прежде всего, психологами - бихевиористами, несет в себе следы прежней психологии речи со всеми ее достоинствами и недостатками: объект анализа - изолированное слово, предмет анализа - причинно - следственные связи между словами, в первую очередь, в вербальной памяти человека, схема анализа - стимул - реакция с ассоциативной связью между ними; экспериментальная методика - ассоциативный эксперимент [Сахарный 1989: 13 - 15].
Психолингвистику принято рассматривать как качественно новый этап в исследовании речевой деятельности. Предпосылки формулирования статуса психолингвистики как нового раздела в языковедении связаны, в первую очередь, не с новыми идеями, появившимися в психологии, а с новыми методологическими схемами анализа человеческого общения, то есть коммуникации.
Другая западная психолингвистическая школа связана с именами представителей второго поколения психолингвистики: психолингвистика Дж. Миллера и лингвиста Н.Хомского. В противоположность психолингвистике Ч.Э. Осгуда, психолингвистика Дж. Миллера - Н.Хомского является менталистикой. Предметом ее изучения становятся процессы, связанные не только с овладением и употреблением формальных языковых структур, но и с формированием представления о воплощении в языковых формах содержательных интенций коммуникантов. С этой целью в рамках данной школы вводится понятие поверхностного и глубинного уровня порождения высказывания. На этом основании можно говорить о том, что психолингвистика в американской традиции сосредоточена на попытках проверить, насколько психологические гипотезы, основанные на идеях Н.Хомского, соответствуют наблюдаемому речевому поведению. С этих позиций одни авторы рассматривают речь ребенка, другие - роль языка в различных социальных группах, представители третьей группы изучают взаимосвязь языка и познавательных процессов. Психолингвистика Н.Хомского антипсихологичной, поскольку она сводит психологические процессы к реализации в речи языковых структур [ Залевская 2010: 13].
В России развитие психолигвистики началось с середины 60 - х годов 20 века, прежде всего - в Институте языкознания АН СССР. Работа в этом направлении велась также в ведущих научных центрах Ленинграда, Новосибирска, Киева, Иркутска. Советская психолингвистика опиралась на материалистическую психологическую школу Л.С. Выготского, а также на лингвистическое наследие Л.В. Щербы и его школы, в особенности, на его концепцию об активной грамматике [Леонтьев 2003: 67].
Важнейшими особенностями концепции Л.С. Выготского и его школы являются следующие.
Во - первых, продвижение идеи опосредствованного характера человеческой психики. Последняя, по мнению. Л.С. Выготского, детерминирована употреблением орудий и знаков, что является ее основным отличием от психики животных. Частным случаем знаков являются языковые знаки: язык выступает не как количественная прибавка к психике, а как ее конституирующий элемент, поэтому можно говорить о сознании человека как о языковом содержании.
Во - вторых, разработка идеи деятельности. В лтличае от большинства других направлений, школа Л.С. Выготского исходит из представления об активном характере деятельности, которая протекает не в порядке пассивного приспособления организма к окружающей среде, а как процесс “опережающего отражения” (термин И.П. Павлова). Данная специфическая человеческая способность с опорой на общественный опыт, закрепленный в орудиях и знаках, а также заключенный в планировании своего поведения, активном регулировании окружающей действительности и значимом воздействии на нее, обуславдивает ту важнейшую с философской точки зрения особенность человеческой деятельности, которую. К. Маркс обозначил как “практическое созидание предметного мира” [Ковшиков 2017: 47].
С возникновением нового лингвистического направления в СССР формируются две психолингвистические школы - московская и ленинградская (позже - санкт - петербургская).
Представители московской психолингвистической школы (Т.В. Рябова - Ахутина, И.Н. Горелов, Е.Ф. Тарасов и др.) рассматривали психолингвистику как продолжение разработанной А.Н. Леонтьевым психологической теории деятельности. Ее представители долгое время называли психолингвистику “теорией речевой деятельности”. Необходимо отметить, что ученые этой психолингвистической школы нередко признавали термины “психолингвистика” и “теория речевой деятельности” синонимичными.
В настоящее время московская психолингвистическая школа ориентируется, прежде всего, на характеристику процессов преобразования смысловой информации. С различных позиций исследуются особенности производства речи, ее восприятия и понимания. Кроме того, большое внимание уделяется анализу процессов становления и функционирования языкового сознания, под которым понимается система образов действительности, получающих свое языковое отображение в речевой деятельности человека как носителя языка с субъекта речевой деятельности.
Основателем петербургской психолингвистической школы в России принято считать Л.В. Сахарного. В Петербурге он создал городской семинар, который стал заметным явлением научной жизни города. На ежемесячных научных семинарах, посвященных проблемам психолингвистики и смежных областей знаний, обсуждались самые актуальные проблемы формирования и восприятия речевой деятельности.
Психолингвистические работы, выполненные на диалектном материале, оказались первыми не только в научных исследованиях Л.В. Сахарного, но и в истории отечественной психолингвистики. В начале 90 - х годов 20 века ученого увлекают проблемы психолингвистики текста. Результатом его исследований явилась теория текстов - примитивов и первое в стране учебное пособие “Введение в психолингвистику” [Масевич 2012: 37].
В настоящее время психолингвистика включает множество различных направлений психологического языкознания и, с одной стороны, развивает и углубляет интерес к человеку как носителю языка, а, с другой стороны, - стремится к интерпретации языка, прежде всего, как динамической системы речевого поведения человека.
Представители психолингвистических школ более глубоко исследуют взаимообусловленность и взаимодействие факторов развития и функционирования языка, чем “классическое” общее языкознание, тем самым значительно расширяя предмет исследования психолингвистики. В отличие от других разделов языкознания, психолингвистика до сих пор не приобрела четко очерченных границ, и именно этот фактор стимулирует все увеличивающийся интерес к психолингвистической проблематике в последние годы.
Библиография:
1. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / гл.ред. В.Н. Ярцева. 2 - е изд. М., 1998.
2. Ковшиков В.А. Психолингвистика. Теория речевой деятельности. М., 2017.
3. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 2010.
4. Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. М., 2003.
5. Масевич А.Ц. Теория информационно - поисковых языков в работах Л.В. Сахарного. М., 2012.
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
Челябинский государственный университет
Династия Леонтьевых и основные положения московской психолингвистической школы
Выполнила : Миронова М. А.
Суть исследований московской психолингвистической школы………………8
Опыт научных изысканий и открытий бережно хранится и передается человечеством из поколения в поколение. Знания накапливаются, становясь почвой для новых исследований и открытий и в свою очередь сохраняются в огромной книге науки.
Во все времена уважали семьи, где ремесло или профессия перенимались от отца к сыну, сберегая тем самым накопленный опыт и обогащая последующие поколения. Так и в науке высоко чтится преемственность последующими поколениями идей предыдущих и дальнейшего развития их. Одной из таких династий является династия Леонтьевых, члены которой (А. Н. Леонтьев, А. А. Леонтьев и Д. А. Леонтьев) внесли огромнейший вклад в развитие психологии, психолингвистики и других областях знаний, при этом являясь яркими, деятельными личностями.
БИОГРАФИЯ
Леонтьев Алексей Николаевич (1903-1979) - выдающийся отечественный психолог. Окончил факультет общественных наук Московского университета (1924). Доктор психологических наук (1941), академик АПН СССР (1950), лауреат Ленинской премии (1963). После окончания университета работал в Институте психологии (1924-1927), Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской (1927-1931), Всеукраинской психоневрологической академии и Харьковском педагогическом институте (1931-1935), Всесоюзном институте экспериментальной медицины, Высшем коммунистическом институте просвещения (1935-1936), Институте психологии (1936-1963). В 1942-1945 гг. возглавлял научную работу Опытного восстановительного госпиталя под Свердловском. С 1963 г. - заведующий отделением психологии философского факультета, а с 1966 г. - декан психологического факультета Московского университета.
Разрабатывая в 20-х гг. совместно с Л. С. Выгодским и А.Р. Лурия культурно-историческую теорию, провел цикл экспериментальных исследований, раскрывающих механизм формирования высших психических функций (произвольное внимание и память) как процесс "вращивания", интериоризации внешних форм орудийно опосредованных действий во внутренние психические процессы ("Развитие памяти", 1931). Опираясь на идеи культурно-исторической теории", выдвинул и детально разработал общепсихологическую концепцию деятельности, являющуюся одним из влиятельных теоретических направлений в отечественной и мировой психологии. Содержание этой концепции связано с проведенным Леонтьевым анализом развития психики в фило- и онтогенезе, раскрывающим механизм происхождения сознания и его роли в регуляции деятельности человека.
Концепция деятельности Леонтьева стимулировала рост многочисленных исследований в различных отраслях психологии (общей, детской, педагогической, медицинской, социальной и др.), в свою очередь обогащавших ее новыми данными. [3]
Имя Алексея Алексеевича Леонтьева - доктора филологических наук (1968), доктора психологических наук (1975), действительного члена Российской Академии образования (1992), профессора кафедры методики преподавания иностранных языков Московского педагогического государственного университета (1988), ректора Института языков и культур им. Л.Н. Толстого (1994) - широко известно как у нас в стране, так и в ближнем и дальнем зарубежье.
Автор более 600 самых разнообразных публикаций, многие из которых опубликованы или переведены за рубежом на 30 языках, среди которых наряду с английским, немецким, французским, испанским, итальянским, японским такие языки, как персидский, хинди, тамильский и др., А.А. Леонтьев является в то же время и активным участником множества международных форумов-съездов, конференций, симпозиумов. [1]
С 1975 г. — заведующий кафедрой методики и психологии Института русского языка им. А. С. Пушкина, с 1976-го — профессор. С 1986 г. — профессор кафедры методики преподавания иностранных языков Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина (ныне Московский педагогический государственный университет), а с 1997 г. — профессор кафедры психологии личности факультета психологии МГУ.
Уже первые публикации А.А. Леонтьева "О методологических основах концепции С.К. Шаумяна" (1958), "Общелингвистические взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ" (1959), "Психолингвистика и проблемы функциональных единиц речи" (1961) обратили на себя внимание направленностью автора на анализ глубинных механизмов языка, речи. Не случайно именно творчество И.А. Бодуэна де Куртенэ - представителя психологизма в языкознании было выбрано А.А. Леонтьевым в качестве материала исследования в кандидатской диссертации (1963).
В 1966 г. под редакцией А.Р. Лурия вышла брошюра А.А. Леонтьева "Языкознание и психология". Она предвестила появление отечественной психолингвистики как сложной междисциплинарной науки. Автор писал, что "уже пришла пора закладывать основы той будущей науки о Человеке, которая поможет ему стать Человеком, - во всех смыслах этого слова. Это не будет ни языкознание, ни психология, ни физиология, ни логика, - это будут все они вместе взятые, слитые в единый сплав".
А.А. Леонтьеву принадлежит заслуга развития одного из направлений такой единой человековедческой науки, как психолингвистика. Эрудированный, широко и системно образованный, воспитанный в условиях высокой психологической культуры, А.А. Леонтьев буквально ворвался в традиционную филологическую и психологическую науку своими публикациями, переводами, организацией исследовательских групп.
Глубокий анализ развивавшейся в тот период зарубежной психолингвистики Г. Осгуда, Дж. Миллера, структурной лингвистики Н. Хомского позволил А.А. Леонтьеву сформулировать принципиально новые основания отечественной психолингвистики. Как он подчеркивал в предисловии к книге С. Слобина, Дж. Грина "Психолингвистика" (1978), "если миллеровская психолингвистика - лингвистически ориентирована, то в СССР эта научная область возникла и развивалась как неотъемлемая часть общей психологии, опираясь на теоретические положения Л.С. Выготского и его школы, в первую очередь А.Н. Леонтьева и А.Р. Лурия. В ней речь трактуется не как система речевых реакций, а как активная и целенаправленная речевая деятельность". Деятельностная природа речевых процессов, их социальная обусловленность выступили основными постулатами отечественной психолингвистики в трактовке А.А. Леонтьева и всех его единомышленников - сотрудников и учеников.
Психолингвистика А.А. Леонтьева, конечно, не исключала ни языкознания, ни психологии, но она дала качественно новый поворот их развитию в исследовании речи, языка, общения. И то, что А.А. Леонтьев в 1975 г. защитил докторскую диссертацию на тему "Психология общения", свидетельствовало о естественном расширении области психолингвистики и включении ее в широкие границы человеческой коммуникации и общения.
Разрабатывая проблему общения, А.А. Леонтьев выступил и в качестве теоретика, и в качестве организатора целой серии прикладных исследований в сфере лекционной деятельности, рекламы, кино и др. А.А. Леонтьев своей научной деятельностью представляет удивительный органичный сплав, подлинную междисциплинарность наук: философии, филологии, психологии, психолингвистики, теории и практики обучения родному и иностранному языкам. Существенно, что А.А. Леонтьев представляет собой в то же время и практикоориентированную науку. Его исследования используются в криминалистике, например работа "Речь в криминалистике и судебной психологии" (1977), в методике обучения языку, где он выступает как разработчик программ спецкурсов, общих концепций, и в других областях практической деятельности.
В 1994-1995 гг. А.А. Леонтьев начинает разрабатывать глобальную проблему языковой политики, образования и языкового самоопределения личности и создает целостную концепцию систем языкового образования в России, что послужило основой федеральной программы этого образования. [2]
Леонтьев Дмитрий Алексеевич родился 28 июля 1960 г. в Москве. Специалист по психологии личности, психологии искусства, теории и истории психологии; доктор психологических наук (докторская диссертация — "Психология смысла". 1999). После окончания факультета психологии МГУ (1982) и до настоящего времени работает на факультете психологии МГУ. Основные задачи — построение общепсихологической концепции смысла, описание его форм и механизмов функционирования. В своих исследованиях Леонтьев интегрирует идеи философов и психологов экзистенциализма с деятельностным подходом в отечественной психологии. [4]
СУТЬ ИССЛЕДОВАНИЙ МОСКОВСКОЙ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ
Появление собственно психологических определений сознания относят к концу XIX столетия. В отечественной психологии исследование сознания традиционно связывается с именами Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева, М. М. Бахтина, Н. А. Бернштейна, Г. Г. Шпета. Теория деятельности и культурно-историческое направление явились необходимыми предпосылками плодотворного исследования сознания в рамках психологии.
Сознание рассматривается как высшая форма психики, что подразумевает наличие существенных отличий от низших форм. В психологической науке сознание противопоставляется в первую очередь бессознательным процессам или неосознаваемому содержанию восприятия, памяти, мышления, творчества (В. Ф.Петренко).
Одним из первых, кто обратился к проблеме сознания, был Л. С. Выготский, а А. Н. Леонтьев развил основные положения культурно-исторической психологии относительно природы и строения сознания. С его точки зрения, строение сознания закономерно связано со строением деятельности человека, в которой оно формируется. А.Н. Леонтьев подчеркивает системность сознания и описывает его психологическую структуру, включающую значения, личностный смысл и чувственную ткань. Впоследствии В. П. Зинченко добавляет еще один компонент в эту структуру: биодинамическую ткань движения и действия.
В отечественной психолингвистике не ставится прямой задачи исследования сознания как психического феномена. Исходя из специфики собственного предмета и объекта, сознание в психолингвистике понимается как трансцендентальный феномен, недоступный прямому наблюдению в качестве объекта научного анализа. Психолингвистика оперирует понятием языкового сознания.
В современной отечественной психологии определение значения дается на основе деятельностного подхода и концепции образа мира А. Н. Леонтьева. Значение - обобщенная форма отражения/запечатления общественно-исторического опыта, приобретенного в процессе совместной деятельности и общения и существующего в виде понятий, опредмеченных в схемах действия, социальных ролях, нормах и ценностях. Посредством системы значений сознанию субъекта предстает образ мира, других людей, самого себя.
Разрабатывая психолингвистическую теорию значения, А.А. Леонтьев исходит из понимания значения как предметного содержания, освобожденного от своей вещественности и обретшего новую форму бытия – идеальную. Предметный мир присваивается субъектом в идеальной форме, форме сознательного отражения. Образы сознания, сознательные образы предметов – это означенные образы, наделенные значением.
В психолингвистике значение слова используется для описания знаний, вовлекаемых в процесс речевого общения. Значение есть знание, ассоциированное со словом, общее для всех носителей языка.
На основании всего вышесказанного в данной работе следует заключить, что оценивая вклад, сделанный Леонтьевыми, неоспоримо велик и длинный список заслуг не может ограничиваться их кратким изложением, как можно было заметить в электронных источниках. Возможно, данный доклад будет являться еще одним стимулом к написанию более объемной и полной работы о династии Леонтьевых.
Сергиева, Н. С. Хронотоп жизненного пути в русском языковом сознании: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук [Электронный ресурс]. – Москва, 2009. – 42с.
Как уже отмечалось выше, взгляды Московской психо-лингвистической школы восходят к работам Л.С.Выготс-кого и к концепции деятельности, выдвинутой в 1950-1970-х гг. А.Н.Леонтьевым. Однако у нее есть два непосредственных предшественника: это уже известный читателю Александр Романович Лурия и Николай Иванович Жинкин, не принадлежавший к школе Л.С.Выготского, но во многом развивавший сходные идеи.
Обычно, говоря о взглядах А.Р.Лурия на речь, обращаются к двум его последним книгам на эту тему: и . Однако в гораздо более четкой форме его взгляды отразились в небольшой брошюре, написанной как учебное пособие для студентов-психологов .
Процесс порождения или, как говорит А.Р.Лурия, речевого высказывания представляется им в виде следующих этапов. В начале процесса находится мотив. (там же, с.61). Другим термином для обозначения этой схемы у А.Р.Лурия является . Далее в действие вступает , имеющая решающее значение для . Она имеет свернутый, сокращенный характер и в то же время является предикативной.
В более поздних публикациях (указанная брошюра впервые была опубликована небольшим тиражом в 1964 г. под названием ) А.Р.Лурия более подробно развернул некоторые из этих положений. Так, он подчеркнул, что .
Лурия стал также опираться на известную порождающую лингвистическую модель И.А.Мельчука и А.К.Жолковского. Он еще более четко подчеркнул, что .
Н.И. Жинкин, как говорится, проснулся знаменитым после выхода его фундаментальной монографии (1958). Из более поздних его работ отметим Жинкин, 1965; 1965д; 1967; 1970. Наконец, уже посмертно вышла его книга ).
Основные положения этих работ сводятся к следующему. Внутренняя речь пользуется особым (несловесным) внутренним кодом, который Н.И.Жинкин назвал . Он считает универсальной операцией отбор (на всех уровнях порождения). Слова, по Жинкину, не хранятся в памяти в полной форме и каждый раз как бы синтезируются по определенным правилам.
С его точки зрения, содержательный аспект текста в виде иерархии подтем и субподтем (предикаций разного уровня) предполагает при своей реализации ориентацию на адресата коммуникации и, в частности, наличие у этого последнего некоторых знаний, общих с говорящим, не выраженных в тексте и адресатом. Далее этот подход к тексту было развит рядом прямых и косвенных учеников Н.И.Жинкина, в особенности В.Д.Тункель, И.А.Зимней и Т.М.Дридзе.
Даже из этого очень краткого резюме взглядов Н.И.Жинкина видно, насколько его подход к порождению высказывания близок подходу Лурия и Выготского. Поэтому не случайно авторами основных публикаций Московской психолингвистической школы были в числе других ученица Жинкина И.А.Зимняя (1969) и прямая ученица А.Р.Лурия Т.В.Рябова-Ахутина. Примерно в то же время была опубликована и сходная по позиции книга Е.М.Верещагина (1968).
Организационным центром школы и автором наибольшего количества публикаций был автор настоящей книги. Позже в русле идей школы работали, в частности, А.М.Шахнарович, Ю.А.Сорокин, Е.Ф.Тарасов (1987), в известной мере А.А.Залевская, Л.В.Сахарный, А.С.Штерн и многие другие. Несколько иную позицию, лишь частично совпадавшую с позицией Московской школы, отстаивали Р.М.Фрумкина (1971) и ее группа.
Важнейшей, можно сказать, итоговой (для первого этапа развития школы) работой явилась коллективная монография (1974). О Московской психолингвистической школе и ее взглядах существует довольно большая литература, в том числе на иностранных языках.
Ниже дается подробное описание теории, изложенной в (Леонтьев, 1969) и представляющей собой обобщение модели порождения, разработанной совместно с Т.В.Рябовой-Ахутиной. Далее мы остановимся на некоторых отличиях в трактовке процесса порождения речи Т.В.Ахутиной в ее более поздних публикациях и И.А.Зимней.
Наша книга избрана для реферирования в настоящей главе исключительно потому, что содержит самое полное описание всей проблематики порождения речи, как она представлялась нам в те годы (напомню, что, например, когнитивная психология началась всего двумя годами раньше с выхода книги У.Нейссера).
Начнем с того, что подчеркнем: описываемая концепция является именно теорией, а не моделью порождения речи в значении этих терминов, описанном в Главе 1. Иными словами, она построена таким образом, что способна включать в себя различные модели порождения: положенный в ее основу эвристический принцип допускает, что в процессе порождения речи говорящий может выбрать различную конкретную модель такого порождения.
В этом смысле мы вполне солидарны с Дж.Б.Кэроллом. В то же время существует принципиальная схема порождения, реализующаяся независимо от выбора конкретной порождающей модели. Ее-то мы и описываем ниже. Конечно, эта схема в более или менее полном виде выступает в спонтанной (неподготовленной) устной монологической речи: в других видах речи она может редуцироваться или существенно изменяться – вплоть до включения первосигнальных (по И.П.Павлову) речевых реакций.
Итак, оставляя пока в стороне мотивацию и процессы ориентировки, первым этапом собственно порождения является внутреннее программирование высказывания. Понятие внутреннего программирования функционально, а отчасти и структурно отличается от внутренней речи как процессов программирования неречевых действий и от внутреннего проговаривания.
Внутренняя программа соответствует только будущего высказывания, а именно тем его компонентам, которые связаны отношением актуальной (выраженной в высказывании, например, глаголом) или латентной (выраженной прилагательным) предикативности.
В современных терминах, внутренняя программа высказывания представляет собой иерархию пропозиций, лежащих в его основе. Эта иерархия формируется у говорящего на базе определенной стратегии ориентировки в описываемой ситуации, зависящей от того или иного компонента этой ситуации.
Так, знаменитый пример Л.С.Выготского: допускает множество конкретных интерпретаций в зависимости от того, что именно является для говорящего основным, что – второстепенным. В одной из более поздних работ (Леонтьев, 1981) мы ввели коррелятивные понятия ситуации общения и ситуации-темы, то есть ситуации, о которой говорят. При этом ситуация-тема имеет свою внутреннюю структуру и, в частности, свою тему и рему. Внутренняя программа высказывания как раз и отражает психологическую структуру ситуации-темы.
Кодом внутреннего программирования является предметно-схемный или предметно-изобразительный код по Н.И.Жинкину. Иначе говоря, в основе программирования лежит образ, которому приписывается некоторая смысловая характеристика (мы имеем в виду по А.Н.Леонтьеву). Эта смысловая характеристика и есть предикат к данному элементу. Талантливость приписывается образу художника, интересность – образу картины.
А вот что происходит дальше – зависит от того, какой компонент является для нас основным. Если художник, то ему писание картины, то есть осуществляется операция включения всех остальных признаков в объем смысловой нагрузки образа художника, происходит по Ч.Осгуду.
Вообще возможны, по-видимому, три типа процессов оперирования с программирования. Во-первых, это уже известная нам операция включения, когда одна кодовая единица (образ) получает две или несколько функциональных характеристик разной : (КОТ + ученый) + ходит.
Во-вторых, это операция перечисления, когда одна кодовая единица получает характеристики одинаковой : могучее + ПЛЕМЯ + лихое. В-третьих, это операция сочленения, которая в сущности является частным случаем операции включения и возникает, когда функциональная характеристика прилагается сразу к двум кодовым единицам: КОЛДУН + (несет + (богатыря)) или ((колдун) + несет) + БОГАТЫРЯ.
При порождении целого текста происходит аналогичный процесс иерархизации предикаций во внутренней программе. Внутренняя программа и есть то , которое удерживается в оперативной памяти при порождении дальнейших высказываний и которое является инвариантом перевода. Она же является конечным звеном процесса смыслового восприятия высказывания (и – с некоторыми оговорками – текста).
При переходе к этапу грамматико-семантической реализации внутренней программы следует прежде всего вслед за рядом лингвистов и психолингвистов разделить в процессах такой реализации нелинейный и линейный этапы. Эта мысль встречается у уже знакомого нам Д.Уорта, у Г.Карри (1965) – тектограмматика и фенограмматика, в С.К.Шаумяна и П.А.Соболевой (1968) – фенотипическая и генотипическая ступень, у сторонников , например С.Лэмба и многие другие.
См. также психолингвистические концепции, реферированные в этой главе. В соответствии с накопленными в психолингвистике экспериментальными данными следует выделять на этом этапе порождения:
- тектограмматический подэтап,
- фено-грамматический подэтап,
- подэтап синтаксического прогнозирования,
- подэтап синтаксического контроля.
Важнейшие операции, соответствующие тектограмматическому подэтапу, – это операции перевода программы на объективный код. Это, во-первых, замена единиц субъективного кода минимальным набором семантических признаков слова (обычно имени), ограничивающим семантический класс и позволяющим при дальнейшем порождении выбирать внутри этого класса различные варианты идею минимальных семантических признаков).
Во-вторых, это приписывание данным единицам дополнительных, (относительно соответствующих слов будущего высказывания) семантических признаков, которые потом превратятся в глаголы, прилагательные и другие предицирующие компоненты высказывания. В результате тектограмматического подэтапа порождения мы получаем набор иерархически организованных единиц объективно-языкового кода, еще не обладающих полной семантической характеристикой, но зато дополнительной семантикой.
При переходе к фенограмматическому подэтапу важнейшая новая особенность – это введение линейного принципа. Видимо, спонтанной мимической речи соответствует как раз высказыванию, прошедшему первые два подэтапа реализации. Сюда входят следующие операции: во-первых, распределение семантических признаков, ранее приписанных одной кодовой единице, между несколькими единицами (в зависимости от структуры конкретного естественного языка); во-вторых, линейное распределение кодовых единиц в высказывании, еще не имеющих, однако, грамматических характеристик. Есть основания думать, что именно с этим подэтапом соотнесено актуальное членение высказывания.
Почти одновременно с фенограмматическим подэта-пом, как только выделится исходный ( ) элемент высказывания, его или логический субъект'”, начинает осуществляться синтаксическое прогнозирование. Этому подэтапу соответствует лексико-грамматическая характеризация высказывания в ходе движения по нему слева направо. Последовательным элементам приписываются все недостающие им для полной языковой характеристики параметры:
- место в общей синтаксической схеме высказывания;
- , то есть конкретная морфологическая реализация места в общей схеме плюс синтаксически нерелевантные грамматические признаки;
- полный набор семантических признаков;
- полный набор акустико-артикуля-ционных (или графических) признаков.
Что касается параметра (а), то – применительно к отдельному слову – это содержательно-грамматическая его характеристика. Например, мы приписываем исходному слову признак . Это автоматически влечет за собой приписывание какому-то другому слову признака .
Всякая характеристика такого рода, данная одному компоненту высказывания, имеет следствием соответствующую характеристику других компонентов или по крайней мере сужает круг возможных их характеристик. Очевидно, должны быть какие-то модели, описывающие подобную взаимозависимость. Одним из наиболее вероятных кандидатов на эту роль является дерево НС (или, вернее, модель, построенная по принципу грамматики НС, но не обязательно модель Н.Джонсона, В.Ингве и т.д.).
Итак, мы высказываем некоторое предположение о синтаксическом строении данного высказывания. Здесь включается механизм синтаксического контроля. Мы соотносим наш прогноз с разными имеющимися у нас данными: с программой, контекстом, ситуацией (ситуацией общения) и т.п.”.
Возможны в принципе два случая: либо противоречия нет: тогда мы движемся дальше слева направо, выбирая очередное слово на основании различных признаков, приписывая ему полную характеристику и снова производя проверку на соответствие программе и другим факторам; либо возникает несоответствие. Оно может в свою очередь происходить из разных источников.
Во-первых, сам прогноз может быть неверным. Тогда мы просто его заменяем – приписываем предложению (высказыванию) другую синтаксическую схему, затем новую и так до совпадения.
Во-вторых, мы можем перебрать все возможные (при тождестве синтаксической характеристики исходного слова) прогнозы и все же не добиться совпадения. Тогда мы должны перейти к новому классу прогнозов, вернувшись к исходному слову и приписав ему иную синтаксическую характеристику. Иначе говоря, мы произведем операцию трансформации предложения. Какой класс прогнозов ‘ будет первым? Это зависит, в частности, от структуры конкретного языка и определяется в числе других факторов частотностью данного типа грамматических конструкций.
В-третьих, может оказаться, что и трансформация невозможна. Тогда обратная связь на внутреннюю программу – мы программируем высказывание заново. Наконец, мы добились совпадения прогноза и имеющейся у нас информации.
Тогда мы идем дальше, пока не доходим до конца высказывания. При этом вполне возможна линейная инверсия отдельных слов и предикативных пар, их на новое место: закономерности такой инверсии соотносимы с так называемым свойством правильных синтаксических конструкций, впервые описанным И.Лесерфом.
Выбор подчинен синтаксической схеме и вместе с другими характеристиками слова осуществляется после того, как принят тот или иной вариант прогноза.
Помимо внутреннего семантико-грамматического программирования высказывания, происходит его моторное программирование, изучавшееся особенно много Л.А.Чистович. [ Оно осуществляется, по-видимому, уже после того, как произведено синтаксическое прогнозирование. Подробнее о моторном программировании.
Итак, в нашем представлении синтаксическая структура высказывания отнюдь не задана с самого начала или задана лишь частично и достраивается в самом процессе порождения. На блока реализации мы имеем сведения о программе, контексте, ситуации: кроме того, нам заданы классы прогнозов, сами прогнозы и их вероятность, правила соотнесения прогноза и и некоторая другая информация. На этой основе и происходит конструирование высказывания.
Очень важно подчеркнуть следующее. Во-первых, все описанные операции суть не реальные действия говорящего, а скорее своего рода граничные условия: возможно применение различных эвристических приемов, репродукция кусков и т.п. Во-вторых, при принципиальном единстве механизмов порождения и восприятия речи (см. Главу 6) не все описанные процессы происходят полностью, и воспринимающий речь человек опирается на другие, чем при порождении, исходные данные.
Самое же главное – что описанная здесь теория не только учитывает в своей структуре целый ряд выдвинутых другими авторами концепций (в частности, как можно видеть, она во многом опирается на работы позднего Ч.Осгуда, Д.Уорта, когнитивистов), но положенный в ее основу эвристический принцип, допускающий в различных процесса порождения выбор различных моделей, тем самым включает их в себя как частные случаи. А это означает, что она проблему экспериментального доказательства противостоящих друг другу психолингвистических моделей и имеет большую объяснительную силу, чем каждая из этих моделей, взятая в отдельности.
Т.В.Ахутина предлагает следующую последовательность этапов ( ) порождения. На уровне внутренней или смысловой программы высказывания осуществляется смысловое синтаксирование и выбор смыслов во внутренней речи. На уровне семантической структуры предложения происходит семантическое синтаксирование и выбор языковых значений слов.
Уровню лексико-грамматической структуры предложения соответствуют грамматическое структурирование и выбор слов (лексем) по форме. Наконец, уровню моторной программы синтагмы отвечают моторное (кинетическое) программирование и выбор артикулом. Как можно видеть, в целом структура механизма порождения у Т.В.Ахутиной почти совпадает с описанной выше.
Также на нейролингвистическом материале построена модель Т.В.Черниговской и В.Л.Деглина (1984). Они выделяют несколько . Первый – уровень мотива. Второй – глубинно-семантический, (пресуппозиционного) и нового. Это уровень (Выготский), начала внутренней речи.
Следующий глубинный уровень – это уровень пропозиционирования, выделения деятеля и объекта, этап перевода в общезначимые понятия, начало простейшего структурирования – следующий этап внутренней речи… И наконец, далее следует глубинно-синтаксический уровень, формирующий конкретно-языковые синтаксические структуры…>.
И.А.Зимняя выделяет три уровня порождения. Первый – мотивационно-побуждающий, причем она различает мотив и коммуникативное намерение. Второй уровень или этап – процесс формирования и формулирования мысли. Он включает смыслообразующую фазу ( по Выготскому) и формулирущую фазу. Третий этап – реализующий.
Очень интересную и оригинальную концепцию выдвинул в своей книге 1989 г. и других работах Л.В.Сахарный. С его точки зрения, .
Существуют и другие теории и модели речепорождния, например модель А.А.Залевской. Однако все эти (описанные и не описанные здесь) модели очень близки и в сущности больше дополняют и уточняют друг друга, чем противоречат друг другу. Поэтому можно считать, что все они отражают единое направление в трактовке процессов речепорождения.
Наконец, нельзя не упомянуть здесь двух авторов, крупных лингвистов, разработавших собственные модели порождения речи, очень близкие по духу теории Московской психолингвистической школы.
Современный период развития психолингвистики совпадает с развитием когнитивных наук. Когнитивная психология – это область психологии, изучающая то, как люди получают информацию о мире, как эта информация воспринимается и осознается человеком, как она хранится в памяти и преобразуется в знания; как эти знания влияют на наше внимание и поведение (120, 133, 225). Когнитивный подход в психолингвистике состоит также в стремлении понять, каким образом человек воспринимает и анализирует информацию об окружающей действительности и как организует ее, чтобы принимать решения или решать насущные задачи.
Отечественная психолингвистика, в частности московская психолингвистическая школа, ориентируется, прежде всего на характеристику процессов преобразования смысловой информации – с различных позиций исследуются процессы производства речи, ее восприятия и понимания (смысловой интерпретации). Кроме того, большое внимание уделяется анализу процессов становления и функционирования языкового сознания, под которым понимается система образов действительности, получающих свое языковое отображение в речевой деятельности человека как носителя языка и субъекта речевой деятельности. В России своеобразным центром психолингвистической науки является сектор психолингвистики и теории массовой коммуникации Института языкознания РАН, основанный АА. Леонтьевым в 1958 г. С 1974 г. им руководит известный отечественный психолингвист Е.Ф. Тарасов. С 80-х гг. прошедшего столетия регулярно на базе указанного учреждения проводятся всероссийские симпозиумы по психолингвистике и издаются тематические сборники научных трудов ведущих отечественных специалистов.
РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
В структуру деятельности (по АН. Леонтьеву) входят мотив, цель, действия, операции (как способы выполнения действий). Кроме того, в нее входят личностные установки и результаты (продукты) деятельности.
Различные виды деятельности можно классифицировать по разным признакам. Главным из них является качественное своеобразие деятельности – по этому признаку можно разделить трудовую, игровую, познавательную деятельность как самостоятельные виды деятельности. Другим критерием является внешний (материальный), или внутренний, мысленный характер деятельности. Это разные формы деятельности. Внешние и внутренние формы деятельности взаимосвязаны и переходят друг друга в процессах интериоризации и экстериоризации (8, 50, 98 и др.). При этом действие одного вида может входить как образующий элемент в деятельность другого вида: теоретическое действие может входить в состав практической, например трудовой деятельности, трудовое действие – в состав игровой деятельности и Т.Д.
Большинство отечественных психологов и лингвистов рассматривает речь как речевую деятельность, выступающую или в виде целого акта деятельности (если она имеет специфическую мотивацию, не реализуемую другими видами деятельности), или в виде речевых действий, включенных в какую-либо неречевую деятельность (Л.С. Рубинштейн (185); А.Н. Леонтьев (135); А.А. Леонтьев (120, 133 и др.); Н.И. Жинкин (81); И.А. Зимняя (92, 94) и др.
Согласно концепции московской психолингвистической школы, речевая память человека не является пассивным хранилищем сведений о языке. Это динамическая (подвижная) функциональная система. Кроме того, существует постоянное взаимодействие между процессом приобретения речевого опыта и его продуктом. Другими словами, получая новую информацию речевого плана, человек не только перерабатывает ее, но и перестраивает всю систему своего речевого опыта. Это позволяет считать речевую деятельность достаточно сложной самоорганизующейся системой. В центре внимания психолингвистики находится именно организация и механизмы речевой деятельности и поведения человека, а также особенности их становления и функционирования.
Отличительными признаками речевой деятельности (РД), по А.А. Леонтьеву, являются следующие.
• Целенаправленность, которая означает, что любой акт деятельности характеризуется конечной, а любое действие – промежуточной целью, достижение которой, как правило, планируется субъектом заранее.
• Мотивированность РД. Она определяется тем, что в реальной действительности акт любой деятельности побуждается одновременно несколькими мотивами, слитыми в одно целое.
Характеризуя речевую деятельность, И.А. Зимняя указывает, что РД представляет собой активный, целенаправленный, мотивированный, предметный (содержательный) процесс выдачи или приема сформированной и сформулированной посредством языка мысли, направленной на удовлетворение коммуникативно-познавательной потребности человека в процессе общения (95).
Любой вид деятельности направлен на достижение определенной цели, которая и определяет выбор действия, способ учета условий, в которых осуществляются эти действия. Любая деятельность (как правило) проходит этап ориентировки и выработки плана действия, в процессе осуществления которого используются механизмы контроля и коррекции, позволяющие сравнить полученный результат с намеченным планом и в случае необходимости внести в действие какие-то изменения.
Особой проблемой психологии человека и психолингвистики является соотношение речевой деятельности и деятельности общения (АА Леонтьев, 132, 133). Общение определяется в психологии как деятельность по решению задач социальной связи. Деятельность общения выступает как общий тип специфически человеческой деятельности, частными проявлениями которой являются все виды взаимодействия человека с другими людьми и предметами окружающей действительности.
Важно отметить, что язык, выступающий как основное средство речевой деятельности и являющийся ее неотъемлемой составной частью, по определению Л.С. Выготского, есть единство общения и обобщения (как продукта интеллектуальной деятельности) – в этом и состоит его сущность. Соотношение и взаимосвязь РД и деятельности общения может быть отражено в виде следующей достаточно простой схемы:
§ 2. Основные положения психолингвистической теории речевой деятельности
Основные положения психолингвистической теории могут быть выражены в виде следующих постулатов (А.А. Леонтьев, 1997, 2003 и др.).
– Как и любая другая деятельность человека, речевая деятельность включает:
• потребность, мотив, цель, замысел, установку, знания (культурологические, собственно языковые, и апелляцию к ним);
• многосторонний анализ ситуации, в которой должна произойти и происходит деятельность;
• принятие решения осуществлять или не осуществлять деятельность и выбор оптимальных для данной ситуации средств осуществления деятельности (форм речи, их вариантов и собственно языковых средств: фонетических, синтаксических, лексических и иных);
• планирование деятельности (на разных уровнях осознания результатов планирования) и предсказание ее возможного результата (акцептор результата действия по П. К. Анохину [3]);
• производство (выполнение) определенных действий и операций;
• текущий контроль за совершаемой деятельностью и ее коррекция (если она необходима);
• конечное сличение результата деятельности с ее целью (замыслом).
По А.А. Леонтьеву, любая психологическая теория речевой деятельности должна исследовать прежде всего взаимоотношения опосредованного языком образа мира человека и речевой деятельности как коммуникативной деятельности. Исходя из этого, психолингвистическая теория сочетает в себе деятельностный подход и подход в плане отображения. В структуре деятельности человека отображение выступает прежде всего в виде ориентировочного звена. Соответственно и в структуре речевой деятельности предметом исследования психолингвистики должны быть этап (фаза) ориентировки, результатом которого является выбор соответствующей стратегии порождения или восприятия речи, а также этап планирования, предполагающий использование образов памяти (133, с. 69).
Читайте также: