Ключи марии краткое содержание аудиокнига
Обновлено: 30.06.2024
Конечно, никто не будет отрицать того, что наши древние рукописи XIII и XIV веков носят на себе явные признаки сербско-болгарского отражения. Византийские и болгарские проповедники христианских идей наложили на них довольно выпуклый отпечаток. Никто не скажет, что новгородская и ярославская иконопись нашли себя в своих композициях самостоятельно. Все величайшие наши мастера зависели всецело от крещеного Востока.
Но крещёный Восток абсолютно не бросил в нас в данном случае никакого зерна. Он не оплодотворил нас, а только открыл лишь те двери, которые были заперты на замок тайного слова.
Самою первою и главною отраслью нашего искусства с тех пор, как мы начинаем себя помнить, был и есть орнамент. Но, просматривая и строго вглядываясь во все исследования специалистов из этой области, мы не встречаем почти ни единого указания на то, что он существовал раньше, гораздо раньше приплытия к нашему берегу миссионеров из Греции.
Всё, что рассматривается извне, никогда не рождается в ясли с лучами звёзд в глазах и мистическим ореолом над головой. Звёзды и круг — знаки той грамоты, которая ведёт читающего её в сад новой жизни и нового просветлённого чувствования. Наши исследователи не заглянули в сердце нашего народного творчества.
Все говорили только о письменных миниатюрах, а ключ истинного, настоящего архитектурного орнамента так и остался невыплеснутым, и церковь его стоит запечатана до сего времени.
Узлом слияния потустороннего мира с миром видимым является скрытая вера в переселение души.
Ничто не даётся без жертвы. Ни одной тайны не узнаешь без послания в смерть. Конечно, никакие сёстры не убивали своей сестры; это убил её в своем сердце наш творчески-жестокий народ, чтоб легче слить себя с тайной звуков и слова и овладеть ею как образом.
Всё от древа — вот религия мысли нашего народа, но празднество этой каны и было и будет понятно весьма немногим. Исследователи древнерусской письменности и строительного орнамента забыли главным образом то, что народ наш живёт больше устами, чем рукою и глазом, устами он сопровождает почти весь фигуральный мир в его явлениях, и если берётся выражать себя через средство, то образ этого средства всегда конкретен. То, что музыка и эпос родились у нас вместе через знак древа, — заставляет нас думать об этом не как о случайном факте мифического утверждения, а как о строгом вымерянном представлении наших далёких предков. Свидетельство этому наш не пояснённый и не разгаданный никем бытовой орнамент.
Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека. Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице. Ни Запад и ни Восток, взятый вместе с Египтом, выдумать этого не могли, хоть бы тысячу раз повторили себя своей культурой обратно. Это чистая черта скифии с мистерией вечного кочевья.
Нет, не в одних только письменных свитках мы скрываем культуру наших прозрений через орнаментику букв и пояснительные миниатюры. Мы заставили жить и молиться вокруг себя почти все предметы. Вглядитесь в цветочное узорочье наших крестьянских простынь и наволочек. Здесь с какой-то торжественностью музыки переплетаются кресты, цветы и ветви.
Древо — жизнь. Каждое утро, восстав от сна, мы омываем лицо свое водою. Вода есть символ очищения и крещение во имя нового дня. Вытирая лицо своё о холст с изображением древа, наш народ немо говорит о том, что он не забыл тайну древних отцов вытираться листвою, что он помнит себя семенем надмирного древа и, прибегая под покров ветвей его, окунаясь лицом в полотенце, он как бы хочет отпечатать на щеках своих хоть малую ветвь его, чтоб, подобно древу, он мог осыпать с себя шишки слов и дум и струить от ветвей-рук тень-добродетель.
Цветы на постельном белье относятся к кругу восприятия красоты. Означают они царство сада или отдых отдавшего день труду на плодах своих. Они являются как бы апофеозом как трудового дня, так и вообще жизненного смысла крестьянина.
За культурой обиходного орнамента на неприхоженных снегах русского поля начинают показываться следы искусства словесного. Уже в X и XI веках мы встречаем целый ряд мифических и апокрифических произведений, где лепка слов и образов поражает нас не только смелостью своих выискиваемых положений, но и тонким изяществом своего построения. Конечно, и это не обошлось без вмешательства некоторой цивилизации западных славян, разъезжавших тогда на осле христианства, но ярчащая, сверкающая переливами всех цветов русская жизнь смыла его при первом же погружении в купель словесного творчества.
Первое, что внесли нам западные славяне, это есть письменность. Они передали нам знаки для выражения звука. Но заслуга их в этом небольшая. Через некоторое время мы нашли бы их сами, ибо у нас уже были найдены самые главные ключи к человеческому разуму, это — знаки выражения духа, те самые знаки, из которых простолюдин составил свою избяную литургию.
Изба простолюдина — это символ понятий и отношений к миру, выработанных ещё до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далёкий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где всякое, движение живёт, преображаясь.
Всякая мифология, будь то мифология египтян, вавилонян, иудеев и индийцев, носит в чреве своём образование известного представления. Представление о воздушном мире не может обойтись без средств земной обстановки, земля одинакова кругом, то, что видит перс, то видит и чукот, поэтому грамота одинакова, и читать её и писать по ней, избегая тожественности, невозможно почти совсем.
Самостоятельность линий может быть лишь только в устремлении духа, и чем каждое племя резче отделялось друг от друга бытовым положением, тем резче вырисовывались их особенности. Это ясно подчеркнул наш бытовой орнамент и романский стиль железных орлов, крылья которых победно были распростёрты на запад и подчёркивали устремление немцев к мечте о победе над всей бегущей перед ними Европой. Устремление не одинаково. В зависимости от этого, конечно, не одинаковы и средства. Вавилонянам через то, что на пастбищах туч Оаннес пас быка-солнце, нужна была башня. Русскому же уму через то, что Перун и Даждьбог пели стрелами Стрибога о вселенском дубе, нужен был всего лишь с запрокинутой головой в небо конёк на кровле. Но то, что средства земли принадлежат всем, так же ясно, как всем равно греет солнце, дует ветер и ворожит луна.
Древние певцы, трубадуры, менестрели, сказители и бояны в звуках своих часто старались передавать по тем же законам заставочной образности пение птиц, и недаром народ наш заморского музыканта назвал в песнях своих Соловьём Будимировичем.
Обоготворение сил природы, выписанное лицо ветра именем Стрибога или Борея в мифологиях земного шара есть не что иное, как творческая ориентация наших предков в царстве космических тайн. Это тот же образ, который родит алфавит непрочитанной грамоты. Мысль ставит чему-нибудь непонятному ей рыбачью сеть, уловляет его и облекает в краску имени. Начальная буква в алфавите “а” есть не что иное, как образ человека, ощупывающего на коленях землю. Опершись на руки и устремив на землю глаза, он как бы читает знаки существа её.
Буква “б” представляет из себя ощупывание этим человеком воздуха. Движение его уже идёт от “а” обратно. (Ибо воздух и земля по отношению друг к другу опрокинутость.) Знак сидения на коленях означает то, что между землёй и небом он почувствовал мир пространства. Поднятые руки рисуют как бы небесный свод, а согнутые колени, на которые он присел, — землю.
Прочитав сущность земли и почувствовав над нею прикрытое синим сводом пространство, человек протянул руки и к своей сущности. Пуп есть узел человеческого существа, и поэтому, определяя себя или ощупывая, человек как-то невольно опустил свои руки на эту завязь, и получилась буква “в”.
Дальнейшее следование букв идёт с светом мысли от осознания в мире сущности. Почувствовав себя, человек подымается с колен и, выпрямившись, протягивает руки снова в воздух. Здесь его движения через символы знаков, тех знаков, которыми он ищет своего примирения с воздухом и землею, рождают весь дальнейший порядок алфавита, который так мудро оканчивается фигурою буквы “я”. Эта буква рисует человека, опустившего руки на пуп (знак самопознания), шагающим по земле. Линии, идущие от средины туловища буквы, есть не что иное, как занесённая для шага правая нога и подпирающая корпус левая.
Через этот мудро занесённый шаг, шаг, который оканчивает обретение знаков нашей грамоты, мы видим, что человек ещё окончательно себя не нашёл. Он мудро благословил себя, с скарбом открытых ему сущностей, на вечную дорогу, которая означает движение, движение и только движение вперёд.
Если таким образом мы могли бы разобрать всю творческо-мыслительную значность, то мы увидели бы почти все сплошь составные части в строительстве избы нашего мышления. Мы увидели бы, как лежит бревно на бревне образа, увидели бы, как сочетаются звуки, постигли бы тайну гласных и согласных, в спайке которых скрыта печаль земли по браке с небом. Нам открылась бы тайна, самая многозначная и тончайшая тайна той хижины, в которой крестьянин так нежно и любовно вычерчивает примитивными линиями явления пространства. Мы полюбили бы мир этой хижины со всеми петухами на ставнях, коньками на крышах и голубками на князьках крыльца не простой любовью глаза и чувственным восприятием красивого, а полюбили бы и познали бы самою правдивою тропинкой мудрости, на которой каждый шаг словесного образа делается так же, как узловая завязь самой природы.
Искусство нашего времени не знает этой завязи, ибо то, что она жила в Данте, Гебеле, Шекспире и других художниках слова, для представителей его от сегодняшнего дня прошло мёртвой тенью. Звериные крикуны, абсолютно безграмотная критика и третичный период идиотического состояния городской массы подменили эту завязь безмозглым лязгом железа Америки и рисовой пудрой на выпитых щеках столичных проституток. Единственным расточительным и неряшливым, но всё же хранителем этой тайны была полуразбитая отхожим промыслом и заводами деревня. Мы не будем скрывать, что этот мир крестьянской жизни, который мы посещаем разумом сердца через образы, наши глаза застали, увы, вместе с расцветом на одре смерти. Он умирал, умирал, как живое существо, умирал, как выплеснутая волной на берег земли рыба. В судорожном биении он ловил своими жабрами хоть струйку родного ему воздуха, но вместо воздуха в эти жабры впивался песок и, словно гвозди, разрывал ему кровеносные сосуды.
Мы верим, что чудесное исцеление родит теперь в деревне ещё более просветлённое чувствование новой жизни. Мы верим, что пахарь пробьёт теперь окно не только глазком к Богу, а целым огромным, как шар земной, глазом. Звёздная книга для творческих записей теперь открыта снова. Ключ, обронённый старцем в море, от церкви духа, выплеснут золотыми волнами. Народ не забудет тех, кто взбурлил эти волны, он сумеет отблагодарить их своими песнями, и мы, видевшие жизнь его творчества, умирание и воскресение, услышим снова тот ответный перезвон узловой завязи природы с сущностью человека…
Дорога к этому свету искусства, помимо смываемых препятствий в мире внешней жизни, имеет ещё целые рощи колючих кустов шиповника и крушины в восприятии мысли и образа. Люди должны научиться читать забытые ими знаки. Должны почувствовать, что очаг их есть та самая колесница, которая увозит пророка Илью в облака. Они должны постичь, что предки их не простыми завитками дали нам фиту и ижицу. Они дали их нам как знаки открывающейся книги в книге нашей души.
Наше современное поколение не имеет представления о тайне этих образов. В русской литературе за последнее время произошло невероятнейшее отупение. То, что было выжато и изъедено вплоть до корок рядом предыдущих столетий, теперь собирается по кусочкам, как открытие. Художники наши уже несколько десятков лет подряд живут совершенно без всякой внутренней грамотности. Они стали какими-то ювелирами, рисовальщиками и миниатюристами словесной мертвенности.
Проскочила вслед за незнакомцем в обычную дверь, а оказалась в другом мире? Магия уже не отпустит. Мечтала стать врачом и упорно шла к цели? Судьба решила иначе. Теперь Аделине предстоит обучение в крупнейшей Академии всего Шестимирья, и не стоит грезить о возвращении. Но так ли плоха новая жизнь.
Жизненный план Мэлори Прайс не включал в себя донкихотских подвигов. Но незнакомцы из Варриорс Пик утверждают, что она должна найти ключ, который освободит души, плененные злым богом. Она не знала, что на пути этого поиска она встретит двух новых подруг, любовь всей своей жизни, и опасность, какую.
Дана Стил всю жизнь была влюблена в Джордана Хоука, лучшего друга своего брата. Но талантливый красавец давно уехал в Нью Йорк и стал довольно популярным писателем. А Дана пошла работать в местную библиотеку и перестала мечтать о лучшей доле. И совершенно напрасно! Оказалось, жизнь приготовила ей.
Сюжет прост: это несколько любовных линий. Вся глава – дневник Печорина, где события рассказаны главным героем в хронологическом порядке.
Печорин встречает в Пятигорске знакомого: это юнкер Грушницкий, приехавший восстанавливаться после ранения в ногу. У Печорина быстро появляется обширный круг приятелей. Вскоре в Пятигорск прибывает с супругом Вера – женщина, у которой с Печориным был роман, предмет его давней любви. Прежняя страсть между ними вспыхивает с новой силой.
На курорте лечатся и знатные особы, в том числе княгиня Лиговская с дочерью Мери. Грушницкий без памяти влюбляется в гордую Мери Лиговскую, а Печорин ради забавы и прикрытия собственного романа с замужней женщиной отвлекает внимание Мери на себя, добивается ее любви.
Между офицерами растет неприязнь: Грушницкий ревнует Мери к Печорину. Кульминацией становится поединок Грушницкого и Печорина, во время которого последнему специально подают незаряженный пистолет. Но Печорину удается раскрыть заговор, пистолет при нем заряжают. Дуэль заканчивается гибелью Грушницкого, а Печорина отправляют в далекую крепость как нарушителя закона (дуэли были запрещены).Вера разрывает отношения с Печориным, будучи больше не в силах выдерживать его холодность и эгоизм. Герой остается один.
Главные герои и их характеристика:
Второстепенные герои и их характеристика:
Глава представляет собой дневник Печорина, где под каждой датой он описывает какое-либо важное событие либо записывает собственные мысли.
11 мая.
Печорин приезжает в Пятигорск, снимает квартиру в прелестном месте: из окон дома, где он остановился, видны горы, а если открыть их, в комнату врываются запахи цветущего сада. Великолепие природы не оказывает целебного воздействия на душу героя: Печорин, как всегда, ощущает тоску и скуку. Встретившись на прогулке с давним приятелем Грушницким, он не испытывает особой радости. Грушницкий смешон ему своими претензиями на мудрость, знание жизни, ему претит манерность юнкера. Оба чувствуют, что когда-нибудь пути их пересекутся, и одному из них будет несдобровать.
Грушницкий рассказывает Печорину о здешнем обществе и объявляет о приезде богатой московской княгини Лиговской с симпатичной дочерью. Он уже влюблен в девушку, но Печорина только забавляет вся эта история.
Случайно Печорин становится свидетелем сцены, когда Грушницкий роняет стакан, а поднять не может из-за больной ноги. Стакан быстро поднимает княжна Мери. Печорину ясно: в душе княжны проснулся интерес к Грушницкому.
13 мая.
Автор: Михаил Юрьевич Лермонтов
К Печорину в гости заходит доктор Вернер. Приятели обсуждают общество, собравшееся на водах, и находят, что ничего интересного оно из себя не представляет. Мельком Вернер сообщает некоторые подробности о семье Лиговских: он узнал, что у княгини есть дальняя родственница, она только что приехала на воды. Молодая дама очень хороша, с родинкой на щеке, но очень больна.
В течение вечера этого дня Печорин старается возбудить у княжны ненависть к себе. Он нарочно отвлекает ее обожателей, толпившихся вокруг нее на прогулке, начав рассказывать занимательные истории из своего военного прошлого. Княжна сердита – Печорину этого и надо: он сумел раздразнить ее, заставить думать о себе. Это первая часть его коварного плана.
16 мая.
Печорин продолжает следовать выбранной тактике: он всеми путями старается вызвать у княжны Мери неприязнь к себе, зная на опыте, что вслед за этим чувством в ее сердце вспыхнет любопытство, а там и до любви недалеко. Он, например, знает, что ей очень хотелось бы иметь дорогой ковер, продающийся на местном рынке.
Повысив цену, Печорин специально покупает этот ковер буквально перед носом Лиговских, после чего демонстрирует Мери свое приобретение: покрывает ковром коня, которого проводит под окнами княжны. Печорин веселит общество молодых офицеров, угощает их обедами, чтобы они чаще бывали у него, чем у Лиговских – это тоже часть его продуманной тактики.
Печорин все еще любит ее, и не скрывает этого. Они страстно целуются. Печорин понимает, что отношения не завершены, что оба тянутся друг к другу. При этом он с грустью думает о том, что принес Вере одни несчастья, но, возможно, именно за это она его и полюбила. Вера просит Печорина поухаживать за княжной для вида, чтобы никто не заподозрил об их романе. Печорин соглашается.
Расставшись с Верой, Печорин бросается в степь вскачь. За ним с удивлением наблюдают казаки. В конце прогулки он встречает юнкера Грушницкого, ведущего с Мери сентиментальный разговор. Печорин дерзит княжне. Та возмущена, ее интерес к своенравному офицеру разгорается, что впоследствии сыграет против Грушницкого.
Грушницкий вечером того же дня поверяет Печорину свою тайну: он безумно влюблен в княжну, но не может иметь никаких надежд, ведь она богата и знатна. Печорин посмеивается над приятелем и уверяет его: когда княжне наскучит Грушницкий, она переключит внимание на Печорина, хотя последний никаких усилий для этого не предпринимает.
21 мая.
Печорин наконец принимает решение познакомиться с Лиговскими, так как хочет иметь возможность встречаться с Верой.
22 мая.
В Благородном собрании состоялся бал, во время которого Печорин танцевал с Мери. Гордая девушка дала ему понять, что никогда двери дома ее матери не откроются перед ним. Но в дело вмешался случай: к Мери начал приставать пьяный офицер, и Печорин вступился за девушку. Тотчас он был вознагражден: к нему подошла княгиня, разговорилась, пригласила в гости. Княжна одарила его лучистым благодарным взглядом.
Молодые люди с удовольствием поговорили и расстались дружески.
23 мая.
Отношения между Печориным и княжной становятся напряженнее. Стараясь вызвать интерес странного молодого человека, на вечере у себя в доме Мери поет (все признают, что голос ее прекрасен), а затем пытается пробудить в нем ревность. Она ведет с Грушницким продолжительную беседу, выказывая внешне полную поглощенность ею.
Однако до Печорина долетают обрывки разговора, и он понимает: княжна на самом деле нисколько не увлечена Грушницким, замечания ее невпопад, смех не к месту. Он предугадывает дальнейшие события: княжна вскоре влюбится в него, совершенно забыв Грушницкого.
29 мая.
Печорин отмечает, что княжне Мери начинает нравиться его разговор, его манеры, она уже решительно отличает его среди других. Тактика сработала:
Печорин решает еще пару дней отстраняться от девушки, чтобы чувство к нему в ее груди разгорелось сильнее.
3 июня.
4 июня.
Печорин и Вера видятся украдкой. Мучимая ревностью Вера (княжна сделала ее наперсницей своих сердечных тайн и рассказывает о зарождающемся чувстве к Печорину) в разговоре сообщает Печорину о том, что вскоре с мужем переедет в Кисловодск. Она просит Печорина поскорее приехать также в Кисловодск следом за нею, если он ее любит. Печорин обещает. В тот же день он отправляет посыльного снять квартиру в Кисловодске.
5 июня.
Грушницкий приготовился к балу. Он явился к Печорину в офицерской шинели, с эполетами, облитый модными духами с ног до головы.
На балу княжна совершенно не отличала Грушницкого вниманием. Напротив, его волшебное превращение в офицера не произвело на нее никакого впечатления. Она искала взглядом Печорина и наконец, увидев его, вспыхнула от радости.
Грушницкий надоедал ей, постоянно приглашал на танцы, в конце вечера она устала от него. Печорин же искусно подогревал ее интерес к себе, оставаясь внешне безучастным. В конце вечера он тайно поцеловал ей руку.
Грушницкий возненавидел Печорина, который начал ощущать, что вокруг него составляется какой-то заговор.
6 июня.
Княжна заболела от нервного напряжения. Грушницкий бросал на Печорина воинственные взгляды, встречая на прогулках. Вера мучилась от недостатка внимания Печорина. Григорий ощущает, что в его сердце вновь пробуждается искра любви к Вере. Стараясь подтолкнуть бывшую возлюбленную к решительному шагу (то есть свиданию наедине в отсутствие мужа), Печорин подогревает ее ревность, выказывая интерес к княжне.
7 июня.
Печорину удается поговорить с Мери наедине. Она плачет, она влюблена. Мери спрашивает Печорина, испытывает ли он к ней любовь или, напротив, не уважает ее? Офицер просит прощения за свое поведение, но не пытается уверить девушку в своей любви к ней. По-своему он честен с ней. Она велит ему уйти и плачет.
К Печорину заходит Вернер, который предупреждает: в городе начали распускать слухи, будто Печорин вскоре женится на княжне. Григорий уверяет Вернера в обратном. Он убежден: слухи о свадьбе – дело рук Грушницкого и его шайки.
10 июня.
Печорин вслед за Верой переезжает в Кисловодск. Вере становится лучше, на щеках появляется румянец. Как пишет в своем дневнике Печорин, воздух Кисловодска целебный. Влюбленные регулярно видятся, оба испытывают прилив радости, в особенности Вера. Между тем Печорин понимает, что ему хотелось бы, чтобы в Кисловодск приехала и княжна. И вот Лиговские в Кисловодске. Здесь же и Грушницкий со своей бандой заговорщиков. Он постоянно пребывает в трактире, взъерошен и возбужден, успел поссориться с несколькими курортниками из-за пустяков. Что-то назревает – Печорин это ясно чувствует.
11 июня.
Печорин записывает в дневник свои наблюдения за окружающими, рассуждает о любви, в частности о том, чем мужская любовь отличается от женской.
12 июня.
Именно это и происходит с княжной Мери, коня которой ведет Печорин. Григорий поддерживает девушку, а затем, улучив момент, целует ее. Княжна крайне взволнована, она фактически признается ему в любви. Однако он по-прежнему холоден: его сердце молчит, и он сообщает об этом девушке. Та приходит в отчаяние, демонстрируя окружающим показную нервическую веселость.
14 июня.
Печорин ведет дневниковые записи, честно признается самому себе, что поступки его часто некрасивы, что он зол и равнодушен. А причина – возможно, в глубоко скрытом страхе перед женщинами, маскируемом презрением.
15 июня.
Муж Веры уехал в Пятигорск. Теперь влюбленные могут встретиться наедине в ее доме, и они устраивают свидание. Вера пытается выяснить у возлюбленного, как он относится к княжне Мери, не собирается ли делать ей предложение.
Вера выдает Печорину сердечную тайну московской княжны: она влюблена в бравого молодого офицера до безумия. После свидания Печорин выбирается от Веры через окно, а окно комнаты княжны – рядом.
Не выдержав, Печорин из любопытства заглядывает в комнату княжны, оставаясь незамеченным ею. Он видит девушку сидящей над книгой, но мысли ее далеко: она не читает, а просто смотрит на страницу.
Печорин спрыгивает в сад, надеясь уйти никем не замеченным. Но его уже подкарауливают в саду Грушницкий и драгунский капитан, нападают на него. Ему удается вырваться и убежать. Через пару минут он уже дома.
Драгунский капитан с Грушницким прибегают к его дому, стучатся, надеясь выяснить, дома ли он, чтобы точно увериться, что на ночной потасовке в саду был именно Печорин. Печорин отвечает, что у него насморк, и он к ним не выйдет.
16 июня.
Это уже практически убийство безоружного человека. Поколебавшись, Грушницкий идет на подлость, соглашается. Печорин знает, что пуля теперь только в одном пистолете – у противника, но решает испытать Грушницкого до конца. Он хочет понять, будет ли Грушницкому стыдно убить безоружного. Но при этом Печорин решает не раскрывать соперникам, что знает их коварный план. Он сообщает об этом Вернеру и проводит бессонную ночь в размышлениях, готовясь к поединку.
Утром Печорин поплавал в бассейне с целебной водой – и вот он уже готов к схватке.
Противники встречаются. Печорин хочет дать Грушницкому последний шанс поступить по совести. Сначала он предлагает мир, с условием, что Грушницкий извинится, а имя Мери публично будет очищено от клеветы. Противник отказывается.
Тогда Печорин предлагает устроить дуэль в таком месте, где проигравший точно погибнет: возле крутого обрыва. Любое легкое ранение приведет к тому, что человек покачнется и упадет в ущелье. пулю доктор вынет – убитого отнесут за счет черкесов, чтобы не пострадали секунданты и победитель.
В этом случае на совести Грушницкого точно будет настоящее убийство: он на расстоянии шести шагов не промахнется, и Печорин, безоружный, даже будучи легко раненым, разобьется о камни и погибнет в пропасти.
Грушницкий начинает испытывать сомнения. Он отзывает капитана в сторону, что-то пылко объясняет ему. Печорин с любопытством ждет, какое решение в итоге примет Грушницкий.
Грушницкий все же не раскрывает подлый замысел и соглашается на условия Печорина. Приходят на место дуэли. Печорин дает противнику последний шанс сознаться: предлагает жребий. Жребий брошен, первым стреляет Грушницкий, попадает Печорину в ногу. Тому удается устоять на месте. В душе его теперь кипит ярость.
Он во всеуслышание объявляет, что в его пистолете нет пули. Заговор раскрыт! Пистолет Печорина заряжают. И он вновь предлагает Грушницкому извиниться, так как считает себя удовлетворенным. Тогда противник будет избавлен от смерти, а совесть его очистится. Но Грушницкий резко отказывается. Печорин стреляет – Грушницкий падает с обрыва, погибает.
С тяжелым сердцем Печорин возвращается домой, где ему подают записку от Вернера, сообщающего, что дело будет улажено, никого не накажут, и от Веры. Вера пишет, что во всем созналась мужу. Супруги поссорились и спешно покидают Пятигорск. Печорин пытается увидеть ее еще хоть раз, мчится так быстро, что до смерти загоняет коня. Но уже поздно.
Княгиня Лиговская приглашает Печорина на серьезный разговор и предлагает ему руку своей дочери. Но офицеру княжна Мери не нужна, он и не собирался жениться. Княжна Мери всерьез заболевает из-за тяжелого нервного потрясения.
О дуэли все же становится известно начальству, и Печорина ссылают в дальнюю крепость. Там он посреди скучной однообразной жизни предается печальным воспоминаниям в одиночестве.
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
І. Организационный момент.
-Запишите число и тему урока.
9 ноября.
II. Россия – многонациональная, многоликая страна. И каждый её уголок имеет свои неповторимые черты. Об одном из этих уголков Ф. А. Абрамов писал:
Это русский Север. Поморье. Или еще — Двинское Заволочье, как его в старину называли новгородцы, первые русские насельники здешних мест
Учитель: Что вы знаете о Ф. А. Абрамове? (писатель Русского Севера)
- Кто является главным героем произведения? (простой деревенский народ)
- Ваше домашнее задание заключалось в прочтении рассказа Ф. А. Абрамова.
- О ком эти рассказы? Откуда Фёдор Александрович берёт сюжеты своих рассказов? (о людях деревни, простых, открытых, тонко переживающих..)
- При прочтении герои вам показались знакомыми? Кого они вам напомнили? (возможно своих близких, а может и себя?)
- Легко ли пришлось в жизни героям рассказа? Сильные ли это люди? Почему? Ответить письменно!
— Обратимся к образу Егорши. Что было в его жизни за последние двадцать лет?
(Сибирь, Дальний Восток, Колыма — это география его поездок по стране. Алмазы добывал, нефть, целину распахивал — это его занятия, работа. "Я всю Сибирь солдатами засеял! Кумекаешь, нет? Один роту солдат настрогал. А может, и батальон ”.)
— Многое было в его жизни. А чего не было?
(Не было дома, семьи, пристанища, очага, детей.)
— Что привело его в Пекашино?
(Любил, оказывается, одну Лизу, да и дом здесь, а дома, как известно, и стены помогают.)
— Как пытается его вразумить Евсей Мошкин? (Обращаемся к тексту, см. Приложение.)
(Евсей недвусмысленно говорит о том, что нет дома у Егорши, поэтому жизнь его мало что стоит, потому и ходит он неприкаянный по деревне. Не хватало ему в жизни радости.)
— Каким видим мы Егоршу в конце романа? (Читаем текст.)
(Егорша начинает понимать, какое счастье он упустил, проездил. Решение приходит внезапно: оставить старый дом Степана Андреяновича, не продавать его, но. уже поздно — "дом разрубили”.)
— У Михаила, напротив, всё есть в жизни, как сказал Евсей: дом, дети, жизнь "на большом ходу”. Почему же в его душе разлад? (Читаем текст.)
(Нет лада в его душе, так как вся семья "наособицу”. Это его мучает.)
— О Лизе и говорить нечего. Она пережила за эти годы многое, но душа её не очерствела. Лиза не отгородилась от брата, от Татьяны, вознёсшейся высоко. Она любит всех. Такою она была всегда, за всех душа болела и болит. "На Лизавете земля держится”, — так сказал Евсей Мошкин о Лизе. Она вся на земле, кровно связана с нею, даже понятие красоты у неё связано с землёй. Почему выкошенный луг для неё — это самая большая краса на земле? (Читаем текст.)
(Луг красив не сам по себе, а потому, что убирали его все вместе, когда мир и лад были в семье.)
Русский человек - романтик, мечтатель, мыслитель; несмотря на всю внешнюю суровость, человек тонкой организации, душевный, тонко чувствующий природу и душу другого человека.
Вывод-обобщение
Герои прочитанных произведений — люди неравнодушные. Их глубоко волнует то, что в жизни является "жаждой жизни сущей”. Каждый из них несёт в душе дом, начало которому было положено в детстве, в юности. Ведь из четырёх подпорок главной является дом с семьёй. Рухнет одна — и рухнут династии, империи, общества, и вся жизнь "внаклон пойдёт”. Чтобы этого не случилось, надо хранить и беречь дом в семье и в душе своей. Мы должны помнить об этом.
Домашнее задание: придумайте продолжение к рассказу. Выслать на почту AAzmuhanova @ s 37. ru
Читайте также: