Касатка толстой краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Пьеса Толстого - не шедевр мировой драматургии, но не такая уж пустая, как может показаться. Когда я только начинал интересоваться спектаклями и пьесами, мне попался сборник драматургии начала 20 века, где "Касатка" замыкала подборку из "Живого трупа", "Вишневого сада", "Варваров" и т.п. И из всего это набора мне именно по ней захотелось написать нечто вроде сочинения (читал я не по программе, а для себя, но, как и сейчас, записывал свои впечатления, только в тетрадку, потому что интернета тогда еще не было). Потом был спектакль в Театре им. Ермоловой - может, он и сейчас там идет, не знаю, я его смотрел около десяти лет назад, средненький такой спектакль, но забавный. Постановка Иванова не дает понять даже того, что "Касатка" - это комедия. И не просто авантюрная, хотя основной сюжет, конечно, связан с двойной романтической интригой (промотавшийся князь приезжает со своей спутницей, дамой полусвета, в имение тетки Варвары, где встречает простую девушку Раю и влюбляется в нее, а жених Раи, воспитанник тетки, в свою очередь, увлекается любовницей князя, то и другое - взаимно). Но и сатирическая составляющая в "Касатке" важна. Конечно, "Касатка" - это не "На дне" и даже не "Дети Ванюшина", но, скажем, о вырождении дворянства (а эта тема для будущего красного графа Толстого была совсем не праздной) в ней определенно, пускай косвенно, идет речь: тетка Варвара - "старосветская помещица", ее племянник еще сохраняет родовой титул, но разорен, потрепан и в чем только его душа держится, ну а друг его, Абрам Желтухин, хоть и называет себя поминутно дворянином - и гол как сокол, похлеще Счастливцева с Несчастливцевым, и такой же шут, и неизвестно еще, какого он в самом деле происхождения, но ясно только, что проходимец, впрочем, в чем-то более обаятельный, чем старорежимная тетка Варвара. Кроме этого, можно предположить, что Илья Ильич, воспитанник Варвары Ивановны, на самом деле - ее побочный сын, так трогательно она вспоминает о его покойном отце, так переживает за судьбу самого Ильи, так хочет сделать его своим наследником через женитьбу на Раечке. Однако "крепкий хозяйственник" Илья тянется не к простушке Раечке, а к богемной Касатке, потасканный же князь - наоборот, к Раисе, девушке простой, "земной" и, что немаловажно, в отличие от Касатки, совсем неопытной.

Режиссер напрочь не прочитывает в пьесе ничего такого. Но еще хуже, что он не чувствует толстовского юмора и иронии - как будто ставит не "Касатку", а еще один вариант "Власти тьмы" совсем другого Толстого. И дело не в серьезности подхода Виталия Иванова к материалу, а в банальной неспособности работать с текстом. Все пущено на самотек. В результате Александр Коршунов, играющий князя, совсем потерялся, пытается что-то изображать и очень старается, но природе ему ближе образы народных юродивый, а циничный аристократ от него ускользает, его Анатолий должен быть облезлым, но барином, а этот просто облезлый. Илья и Раиса - работы совершенно невыразительные, а Раиса (Ольга Жевакина) - еще и неприятная, непривлекательная. Совсем плохо дело обстоит с теткой Варварой - самый комический персонаж, она сыграна Лебедевой с дурной суровостью, вообще я такой грубо бездарной актерской игры уже довольно давно не видел.

Лишь к третьему акту (у Толстого он четвертый) режиссер и актеры запоздало вспоминают, что имеют дело с комедией. На счастье, появляется еще один персонаж - смотритель пристани Панкрат, эпизодический, но яркий и по-настоящему смешной. Кое-как "просыпается" наконец-то и Коршунов - но уже поздно, ведь до третьего акта надо два с половиной часа просидеть. Впрочем, Елена Харитонова в главной роли при некоторой прямолинейности все-таки неплохо смотрится, особенно на фоне остальных. В принципе, пьеса многого и не требует - она достаточно легкая и эффектная при любом режиссерско-актерском решении, достаточно добавить романсов под гитару - и спектакль "сделан". Но Иванов и тут на ровном месте спотыкается: дорогие массивные декорации (имение - это увитые плющом беседки с разноцветными стеклышками, деревянные постройки у кулис и задник с сельским пейзажем, пристань - практически в натуральную величину, даже речные волны намечены блестящими флажками, нанизанными на ряд веревочек) требуют перемен для каждой картины, для этого необходимы два антракта - после первого и после третьего действий, а для того, чтобы как-то уравновесить первое действие со вторым, вдвое длиннее, в первом приходится тянуть время, второе, напротив, гнать.

Алексей Толстой - Касатка краткое содержание

Касатка - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Комедия в четырех действиях

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Анатолий Петрович – князь Бельский.

Варвара Ивановна Долгова – его тетка.

Илья Ильич Быков – ее воспитанник.

Раиса Глебовна – невеста Быкова.

Маша. Марья Семеновна Косарева – Касатка.

Абрам Алексеевич Желтухин.

Анна Аполлосовна – двоюродная тетка князя.

Вера – ее дочь.

Стивинский.

Уранов.

Дуняша – горничная.

Панкрат – матрос.

Первое действие в Петрограде; остальное – в имении Долговой и на Волге.

Комната в гостинице. У карточного стола сидит Князь, Уранов и Стивинский стоят на уходе. Напротив, на диване сидит Маша и, подперев подбородок, смотрит на игроков. В комнате накурено, беспорядок, пустые бутылки, остатки еды.

Уранов. Говорю вам, хочу спать. Надоело.

Стивинский. Действительно – шестой час. Хорош я буду завтра. Нет, как я буду завтра петь?

Князь. Детское время. Я прикажу подать еще бутылку шампанского. В конце концов ужасно глупо – я совершенно проигрался. Для моего спокойствия хотя бы сядьте, и я промечу последний банк.

Уранов. На орехи, что ли, будем играть. Эх, князь, ложитесь-ка спать лучше.

Стивинский. У меня трещит лоб, трещит затылок, голова как пепельница с окурками. А голос – вы послушайте… (Берет ноту.) Это соль? Петушиный вопль. Я погиб!

Князь. Прекрасный голос. Дивное соль. Запишем на мелок, я отдам. (Благородно.) Честное слово. Я вас прошу наконец… Маша, скажи им, чтобы они это… ну, как это… Я не могу заснуть, если не промечу.

Маша. И не спи, никто не заплачет.

Уранов. Денежки, денежки надо показать, тогда о чем угодно просить можно. Так уж на свете устроено.

Князь. Ужасно неприятно.

Уранов. Эх, князек… Сегодня я у вас выиграл, а вчера меня на бирже взяли за рога. Едва жив ушел. Все мы, как говорится, сегодня князь, а завтра мразь.

Стивинский. Ну, я пошел. (Маше.) Касатка, красота моя, прощайте, богиня. Хотел бы я как-нибудь прийти, помузицировать, вспомнить старые времена.

Маша. Подождите. (Идет к столу.) Алексей Иванович, ну? (Снимает с пальца кольцо.) Сколько стоит?

Уранов. Вещица!

Стивинский. Шикарная штучка. Какая вода!

Маша. Сколько даешь, я спрашиваю?

Князь. Моя милая, это последний ресурс.

Уранов. Тысячу рублей дам, ей-богу, только что это вы.

Маша. Тысячу за это кольцо? Все равно садись, мечи.

Уранов. Идет. (Садится, берет карты.)

Все стоят около.

Маша. Король треф.

Уранов. Идет. (Начинает класть карты направо и налево.)

Князь. Подумать, что какой-то король треф сейчас распоряжается нашей судьбой.

Стивинский. Вы любитель сильных ощущений, князь?

Князь. О нет, я склонен к меланхолической и чистой жизни. Но, к сожалению, мне ничего больше не остается, как испытывать сильные ощущения.

Маша (Уранову). Сдавайте расторопнее.

Уранов. Сдаю, как умею.

Стивинский. У него слишком толстые пальцы.

Князь. Такое чувство, что эти пальцы шевелятся у меня в мозгу.

Стивинский. Остались четыре карты.

Князь. Вот случай!

Уранов. В банке тысяча?

Маша. Да, ва-банк!

Уранов. Король треф бит.

Маша. Бит! (Князю.) Король бит. (Уранову.) Иду на все. Десятка пик.

Князь. Маша!

Уранов. Идет. В банке две тысячи. (Мечет направо, налево.)

Стивинский (Уранову). Ты, брат, паук, биржевик. А жаль кольца.

Уранов. Бита.

Маша. Бита!

Стивинский. Бита!

Князь. Не везет.

Маша. В банке четыре тысячи… На все, хотите?

Уранов. Ой ли?

Князь (Маше). Ты сошла с ума!

Маша. Пусти ты меня. (Уранову.) Мечи.

Князь. Моя милая, в конце концов мне придется платить своей шкурой.

Маша. Много дадут за твою шкуру. Своей расплачусь.

Уранов. Идет, идет. Шкурка дорогая.

Князь. Черт знает какая нелепость!

Маша. Девятка червей.

Стивинский. Резня!

Князь (Стивинскому). В такие минуты я чувствую себя ужасно одиноким. Никогда не нужно отыгрываться. Это закон. Мы попали в роковую полосу. Два раза я выплывал, но на этот раз…

Уранов. Бита! (Встает.) Игра кончена. (Надевает на палец кольцо.) За вами семь тысчонок. Когда прикажете получить?

Маша. Я не знаю… На днях… Когда-нибудь… Я отдам…

Стивинский. Расскажи – никто не поверит.

Уранов. А из чего платить будете? Милая дамочка, жалко, жалко мне вас. Марья Семеновна, на два слова.

Маша. Да… вы о чем?

Уранов. Пожалуйста в коридор или лучше всего ко мне в комнату. Сейчас и порешим, чтобы потом не было оглядки.

Маша (слабо). Я не хочу.

Стивинский (у стола проверяет карты.) Все верно. Удивительный случай.

Маша (Уранову). Не могу. (Со слезами.) Отстань. (Князю.) Что же ты молчишь?

Князь (Уранову). Вы, кажется, намерены простить мне долг? Ни за что! Карточный долг – долг чести. Я не плачу моему портному потому, что такого рода долги наказуемы государством. В душе я анархист, как это ни странно. Когда я еду занимать деньги, то даю себе честное слово не платить. Этим я протестую. Но долги за зеленым столом не подлежат охране закона, поэтому я их плачу. Этим я тоже протестую.

Уранов. Когда прикажете получить?

Князь. На днях.

Уранов (вынимает вексель). Векселек нетрудно будет подписать?

С. Барковский (Желтухин), Н. Суркова (Марья Семеновна), М. Черняк (Анатолий, князь Бельский). Фото В. Постнова

В этом спектакле органично выражен режиссерский дар Семена Спивака в счастливом единомыслии с замечательным сценографом Мартом Китаевым, художником по костюмам Михаилом Воробейчиком, музыкальным руководителем постановки Иваном Благодером и ансамблем актеров, с их чувством жанровой природы представления.

Театр рассказывает историю любви четырех, за непредсказуемыми комическими поворотами которой дает ощутить немалый смысл. Каждый познает себя, отказываясь от неподлинного, обретает подлинное. Спектакль поэтичный, добрый, не без лукавства, озорного и нежного одновременно. Веселый, но с отсветом грусти. (Нет, нет и проскользнет тут, пусть мимолетно, нерадостная мысль о жизни.) Он весь в звучаниях пленительной музыки Эммы Чаплин и мотивах жестоких романсов. В иронически меняющихся ритмах и тональностях. В них душевная тоска и зовущие вдаль мелодии стремительной пляски. Торжество раздолья и любви. Но при этом и непременная усмешка в адрес героев, правда, понимающая, ласковая…

…Петроград. Гостиничный номер в стиле модерн. Изысканное сочетание желтых и холодновато-зеленых тонов. Капризно изогнутые стебли огромных тюльпанов и широченная тахта на их фоне. — Все с легким призвуком иронии. — И романс, который с усталым заученным надрывом поет прелестная женщина, лежащая на тахте. Черные вьющиеся пряди волос выбиваются из-под шарфа, обтягивающего голову. Длинные подвески серег. Звенящее запястье. Свободный домашний наряд. Это эстрадная певичка по прозвищу Касатка, Мария Семеновна Косарева. (Как выяснится, она из простых, деревенских.) А подле нее — мужчины: любовник князь Анатолий, поклонники. Вино, карты и дружеская непринужденность. Однако все они будто порознь в тесноте гостиничного номера — режиссер и художник намеренно разместили действие на небольшой фуре. И словно маета разлита в атмосфере, окружающей героев. И взгляд у красавицы потерянный. Впрочем, во всем, что здесь происходит, — некий трагикомический смысл.

Сцена из спектакля. Фото В. Постнова

Артистка Наталья Суркова играет беззащитность за чуть рискованным кокетством. Раздражение и тревогу — за едва скрываемой напускной бравадой. Ее Касатка простодушна и вульгарна. А в яростных гневных вспышках ее — истинное отчаяние. Но она может устроить притворную истерику (явно привычную), нарочито и протяжно всхлипывая, точно дитя малое. Да, тут все неблагополучно.

И попадают они все трое в рай. И мы, зрители, вместе с ними. (Низкий поклон Марту Китаеву.)

Распахнутая сцена. Белые барашки кружевных облаков на белом тюле задника. Стол из некрашеного дерева под белой вязаной скатертью. Яблоня в несколько обхватов (будто баобаб), на раскидистых ветвях которой огромные красные яблоки. Сияние летнего дня, такого прекрасного, что, кажется, ощущаешь его божественный, напоенный солнцем воздух, и нежных пастельных тонов одежды здешних обитателей, крупной кружевной домашней вязки пелеринки, накидки, наколочки из некрашеных ниток.

А вот и добрая фея этих мест — тетушка. У артистки Татьяны Григорьевой она очаровательная чудачка, живая и любящая душа, воплощение простодушия и внутренней грации. Хлопотунья, поглощенная радостными заботами о своих питомцах, племяннице Раисе и воспитаннике Илье — невесте и женихе. Она то и дело наставляет их и журит любовно, а слезы у нее мешаются со смехом. Волнений и тревог ей еще прибавилось в связи с приездом обожаемого князя Анатолия со странной спутницей — близким человеком, как он ее аттестует.

Именно стоя у дерева, Илья (в отличие от хрупкого князя крепкий, ладный, с непокорной русой шевелюрой) будет вглядываться в приезжую красавицу, с нарастающим тяжелым напряжением узнавая в ней Касатку, в которую был без памяти и совершенно безнадежно влюблен еще студентом в Петербурге. Но сейчас их роли поменялись. Герой Строева великолепен и одновременно комичен в борьбе с собой: выстоять, сохранить независимость и честь порядочного мужчины (ведь нынче свадьба), но в прищуре узких глаз, в каждом пружинистом шаге — тяга к ней, первой, сумасшедшей, мальчишеской любви. И чем сильнее эта тяга, тем беспощадней он гонит ее от себя. И мается, и бесится, и грубит все понимающей тетушке. Наконец срывается — убегает прямо из-под венца. К ней-единственной. И они будут опасно и дерзко — друг другу под стать — играть бичами. Такое вот у них венчание. И словно сама природа торжествующе и грозно славит победу освобожденного чувства, молодых сил, жизни с ее неизбывными страстями. Во внезапной темноте, в потоке ликующей музыки — таинственные всполохи, высвечивающие дерево, осыпающиеся с него яблоки и тех двоих, раскинувшихся на его ветвях. Теперь уже связанных неразрывно… А вслед им будут смотреть брошенная прямо у алтаря невеста в подвенечном уборе, князь Анатолий, плачущая тетушка и гости, приглашенные на свадьбу, растерянно сжимающие в руках зажженные свечи. (Семен Спивак не боится подчеркнуть театральный прием в решении кульминационной сцены спектакля, достигая при этом захватывающего эмоционального воздействия.)

Покинутая тетушка пригласит наконец Абрама Желтухина, тоже осиротелого, беднягу, остаться у нее в именьице. А уж он-то, обаятельный плут — ни кола, ни двора — так безмерно будет счастлив. И благодарен, точно добрый, потерявшийся песик, обретший пристанище. И неважно, что добродетельная тетушка и жуликоватый любитель приложиться к рюмочке и славно закусить вроде бы несочетаемы. Тут ведь встретились и объединились два одиночества. И это утешает. Если не думать, правда, что подстерегает тетушку, дворянку, с ее, пусть небогатым, именьицем…

Нина РАБИНЯНЦ
Май 1999 г.

А. Строев (Илья Ильич Быков), О. Лысенкова (Анна Аполлосовна). Фото В. Постнова

Но это лишь мгновения, живущие отдельно от всего спектакля.

Не получилось ли, что предисловие о муках и сомнениях театральных критиков оказалось более развернутым, чем собственно рецензия. Может быть. Менять сложившееся соотношение не входит в мои намерения. Пожалуй, оно характеризует не только автора, но и спектакль.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже: