Гранин однофамилец краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
В однотомник произведений Даниила Гранина вошли известные повести писателя: "Дождь в чужом городе", "Обратный билет", "Однофамилец", "Кто-то должен", рассказ-притча "Место для памятника", рассказы, навеянные воспоминаниями военных лет: "Наш комбат", "Пленные", "Дом на Фонтанке" .
Издательство: "Советская Россия" (1983)
Формат: 84x108/32, 448 стр.
Другие книги автора:
| Книга | Описание | Год | Цена | Тип книги |
|---|---|---|---|---|
| Искатели | Ленинград, 1955 год. Советский писатель. Издательский переплет. Советский писатель. В романе "Искатели", изображая историю создания локатора, автор не описывает технологические процессы, а вводит нас… — Советский писатель. Ленинградское отделение, (формат: 84x108/32, 470 стр.) Подробнее. | 1955 | 130 | бумажная книга |
| Искатели | Ленинград, 1957 год. ЛЕНИЗДАТ. Иллюстрированное издание. Издательский переплет. Сохранно c ть издания хорошая. В романе "Искатели", изображая историю создания локатора, автор не описывает… — Лениздат, (формат: 84x108/32, 444 стр.) Подробнее. | 1957 | 240 | бумажная книга |
| Мой лейтенант | Кто готовится увидеть очередную глянцевую картинку войны - с победными маршами, патриотическими настроениями и громкими подвигами - может сразу отложить эту книгу. Новый роман Даниила Гранина - это… — Олма Медиа Групп, (формат: 84x108/32, 320 стр.) Подробнее. | 2012 | 280 | бумажная книга |
| Иду на грозу | Роман Даниила Гранина рассказывает об исследователях и созидателях, о людях интеллектуального, творческого труда, наших современниках — Художественная литература. Москва, (формат: 84x108/32, 360 стр.) Подробнее. | 1973 | 180 | бумажная книга |
| Иду на грозу | Роман "Иду на грозу" хорошо известен читателям. Это книга об ученых-физиках, чья профессия уже сама по себе требует огромных усилий, незаурядного мужества, таланта. Сложный переплет страстей, любви… — Известия, (формат: 84x108/32, 400 стр.) Библиотека "Пятьдесят лет советского романа" Подробнее. | 1967 | 110 | бумажная книга |
| Река времен | В книге собраны очерки, статьи, публицистические повести известного советского писателя Даниила Гранина, написанные в разные годы (1957-1984). В этих произведениях отражается история человеческих… — Правда, Подробнее. | 1985 | 70 | бумажная книга |
| Выбор цели | Книга Д. Гранина включает документально-художественную повесть "Выбор цели" и публицистику писателя, сосредоточенную вокруг проблем войны и мира — Советский писатель. Ленинградское отделение, (формат: 84x108/32, 400 стр.) Подробнее. | 1986 | 70 | бумажная книга |
| Зубр | Новая документально-художественная повесть Даниила Гранина рассказывает о сложной и противоречивой судьбе выдающегося русского ученого-генетика Н. В. Тимофеева-Ресовского. Взяться за перо автора… — Книжная палата, (формат: 60x90/16, 272 стр.) Популярная библиотека Подробнее. | 1988 | 210 | бумажная книга |
| Иду на грозу. Клавдия Вилор | Широко известный роман "Иду на грозу", лауреата Государственной премии, посвящен жизни технической интеллигенции. В основу повести "Клавдия Вилор" положена судьба женщины, прошедшей ад гитлеровских… — Советская Россия, (формат: 84x108/32, 448 стр.) Подробнее. | 1989 | 140 | бумажная книга |
| Тринадцать ступенек | В книгу Даниила Гранина включены литературные эссе, посвященные русским классикам (А. С. Пушкину, Ф. М. Достоевскому, Л. Н. Толстому, А. М. Горькому, И. А. Бунину), а также автобиографическая повесть… — Советский писатель. Ленинградское отделение, (формат: 70x108/32, 304 стр.) Подробнее. | 1984 | 80 | бумажная книга |
| Примечания к путеводителю | Записки Даниила Гранина о посещении им разных городов и стран — Советский писатель. Ленинградское отделение, (формат: 70x108/32, 290 стр.) Подробнее. | 1967 | 130 | бумажная книга |
| Картина | Действие романа "Картина" происходит в небольшом среднерусском городке. Главный герой романа, председатель горисполкома Лосев, попадает в трудную ситуацию, связанную со сложным комплексом современных… — Советский писатель. Москва, (формат: 60x90/16, 368 стр.) Подробнее. | 1988 | 140 | бумажная книга |
| Даниил Гранин. Собрание сочинений в 4 томах (комплект из 4 книг) | Даниил Александрович Гранин (Герман) - автор множества романов, повестей и эссе, которые отличаются тематическим разнообразием. Он пишет об ученых, писателях, художниках. О реальных исторических… — Художественная литература. Ленинградское отделение, (формат: 84x108/32, 2564 стр.) Даниил Гранин. Собрание сочинений в 4 томах Подробнее. | 1978 | 890 | бумажная книга |
| Искатели | Москва, 1959 год. Государственное издательство художественной литературы ГОСЛИТИЗДАТ. Издательский переплет. Сохранность хорошая. Роман создан в 1954 г. Его герой - ученый. Став во главе лаборатории… — Государственное издательство художественной литературы, (формат: 84x108/32, 438 стр.) Подробнее. | 1959 | 90 | бумажная книга |
| Зубр | В сборник произведений крупнейшего современного прозаика, ветерана Великой Отечественной войны Даниила Гранина вошли лучшие его произведения разных лет: "Зубр", "Иду на грозу", "Выбор цели" — Картя Молдовеняскэ, (формат: 84x108/32, 864 стр.) Подробнее. | 1989 | 380 | бумажная книга |
Даниил Гранин
Даниил Александрович Герман
Дании́л Алекса́ндрович Гра́нин (псевдоним; настоящая фамилия Ге́рман; род. 1 января 1919, Вольск Саратовской губернии, по другим сведениям — Волынь Курской области) — русский советский писатель и общественный деятель; Герой Социалистического Труда (1989), Почётный гражданин Санкт-Петербурга (2005), лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии России, а также премии Президента РФ в области литературы и искусства, премии Правительства Санкт-Петербурга в области литературы, искусства и архитектуры, премии Гейне и других премий.
Содержание
Биография
Творчество
Печататься начал в 1949 года. Основная тема произведений Гранина — реализм и поэзия научно-технического творчества, борьба между ищущими, принципиальными учёными и людьми недаровитыми, карьеристами, бюрократами.
Библиография
Награды и звания
Д. А. Гранин: Владимир Владимирович, я Вас от души поздравляю с Днем рождения!
В. В. Путин: Спасибо.
Д. А. Гранин: Очень хорошо, что Вы родились здесь и связаны с нашим городом. Я хочу сказать вот о чем. Прекрасно, что, наконец, Дума и Правительство разрешились законом о борьбе с коррупцией. Это великое дело. Наконец, набрались духу и возможности начать всеобъемлющую, такую тотальную борьбу с коррупцией.
Но я хотел также сказать по поводу Вашего замечания. А где у нас подготавливают человека к порядочной жизни? Где у нас преподают верность честному слову? Где преподают честь семьи, учтивость, вежливость? Это вещи, с которыми человек должен выходить в жизнь. Это вещи, которые могут усваиваться только еще в школьном возрасте, дальше — уже трудно. Это надо преподавать. Этому надо учить. Этим должны заниматься. Коррупция — это, во многом, следствие. А первопричина — та, что морально человек не чувствует своей чести и своей совести, обязанным сохранять свою порядочность и свое честное имя. Вот что я хотел сказать.
В. В. Путин: Замечательное окончание. Спасибо.
В центре сюжета повести находится личность Павла Кузьмина. Он, будучи молодым и талантливым специалистом в области математики, в свое время придумал решение непростой задачи.
За минуту
Павел Кузьмин – руководитель СМУ (в прошлом талантливый математик), во время прогулки рядом со зданием, в котором проходит математическая конференция, случайно в одном из окон заметил свою знакомую. Он неуверенно заходит в здание и абсолютно внезапно находит в списке среди участников собрания собственную фамилию. Кузьмин, недолго думая, решает воспользоваться моментом и присоединяется к участию в конференции.
Доклад одного из молодых ученых производит на участников собрания сенсационное впечатление, так как он нашел способ практического освоения космических технологий. Этот способ основан на неизвестном “уравнении Кузьмина”, которое было придумано три десятка лет назад.
В свое время главный герой повести бросил науку и решил уехать на работу в Сибирь. И сейчас ему поступило предложение вернуться в научную сферу от бывших коллег, поскольку, по их словам, перед ним открываются невероятные перспективы.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Однофамилец: краткое содержание, описание и аннотация
Герой повести, инженер, встречает некоего молодого человека — будто бы самого себя, но в юности, когда он подвергался несправедливой критике…
Даниил Гранин: другие книги автора
Кто написал Однофамилец? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Однофамилец — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
— Павлик, если б вы знали, Павлик, кем вы были для меня все эти годы. Вы всегда присутствовали. Папа перед смертью тоже просил, чтобы я помогла вам. Я знаю, я недостойна, но я втайне верила, честное слово, я так ждала, что этот день придёт…
Слова её ударялись в его щеку, уходили вглубь сотрясением, болью. Было чувство полной власти над этой женщиной — как будто на миг она лишилась судьбы и очутилась на границе между привычным и неизвестным. Она жаждала самопожертвования, достаточно было одного движения, одного слова.
— …Мне от вас ничего не нужно, Павлик, не бойтесь, я не покушаюсь… Стыдно, что я так надеялась…
— …И ничего не могу найти из того, что оставила.
— Но это же смешно, Аля, я не могу отвечать на твои детские фантазии.
— Вот именно — фантазии. Как просто вы разделались, Павлик.
— Посмотри: я другой, совсем другой человек. Того уже нет, как ты не можешь этого понять. И Корольков другой, и Лаптев, мы все стали другие, не хуже, не лучше, а другие. Это получается незаметно…
— Почему же, я поняла. Вы, Павлик, всегда были другой. Не тот, за кого вас принимали. Вы оказались куда меньше своего таланта, — при этом она не отстранилась, она продолжала всё тем же ласково-льнущим голосом, только плечи её закаменели. — Не тому было отпущено. Ошиблись. И я ошиблась, я любила… ах, Павлик, если б вы знали, кого я любила все эти годы. Какой он был, ваш тёзка… Талант у вас, Павлик, не стал призванием, вы нисколечко не пожертвовали ради него. Вы доказали, что талант — это излишество, ненужный отросток. Избавились и счастливы. Всё было правильно. За одним только исключением, Павлик: будущее-то ваше — оно позади. У вас впереди не остаётся ничего. Но это мелочь. Вы прекрасно обойдётесь своей капустой. Вместо будущего у вас перспективный план по капусте. — Она отстранилась и посмотрела на него, обнажив в улыбке белые чистые свои зубы. — Не надо делать такое лицо, ничего, переключите свою злость на производственные показатели…
Никакой злости он не чувствовал. Сырая одежда тяжело навалилась на плечи, тянула его к земле. Он закрыл глаза, асфальт мягко качнулся под ногами. Площадь могла опрокинуться на него вместе с фонарями, газонами и гранитным парапетом. Он крепко взял Алю под руку.
— Со мною надо постепенно… — сказал он, но слова были горькие, связывали рот, и Кузьмин замолчал.
Такси не было. Время тянулось без звуков, движения, тусклая пелена тумана поглощала всё. Где-то неслышно, как стрелки часов, ползли тени машин, взбираясь на мост.
Какими извилистыми путями жизнь вывела его к этому вечеру. Он стоял на развилке судьбы. Аля, Лазарев, Корольков… Замкнулось в кольцо то, что он считал незначащим эпизодом своей юности, навсегда смытым, стёртым… Ан нет, давние, казалось бы, случайные слова, встречи — все они жили, дожидаясь своего часа, разрослись…
— Что, по-твоему, выше, — вдруг спросил он, — жизнь или судьба?
Она равнодушно пожала плечами.
— Жизнь выше, — сам себе ответил Кузьмин.
— Вы что же, Павлик, окончательно простили Лаптева? — спросила Аля.
— Я его даже поблагодарил. Думаю, что так будет лучше.
— Всем, нам всем, и тебе тоже, — предостерегающе сказал он. — Твой отец, несмотря ни на что, чтил Лаптева, он сам говорил мне.
Ничего подобного Лазарев не говорил. Но какое это имело значение? Не стоило Але копаться в прошлом, во всяком случае ни к чему ей сталкиваться с Лаптевым. Ради отца и ради Лаптева. Потому что Лаптев в этом вопросе фанатик, он может зайтись и не пощадить её чувств к отцу, и оба они затерзают друг друга. Ложь, правда — когда-то это было так ясно: ложь дурно, правда — хорошо, всякая правда хороша, правда не может повредить, ложь не может быть оправдана. С годами судить людей стало труднее. Всё перепуталось. А судить надо было. Он понимал одно — с демонами прошлого надо обращаться крайне осторожно.
Зайдя в номер, Аля скинула намокшие туфли, привела себя в порядок, надела лодочки, припудрилась и, как было условлено, спустилась в бар, где сидел Корольков с французскими гостями.
Привычные эти действия, привычная обстановка несколько успокоили её. Французы шумно обрадовались ей, принесли коктейль, она выпила и даже закурила. За столиком обсуждали математиков Бурбаки, потом сравнивали красоту законов Эйлера и Гаусса, смеялись над шуточками Несвицкого. Он, щеголяя своим прононсом, расчёсывал бородку, наслаждаясь всей этой французскостью.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Даниил Гранин - Однофамилец краткое содержание
Однофамилец читать онлайн бесплатно
Можно доказать совершенно точно, что всё произошло случайно. Кузьмин остановился только для того, чтобы пропустить людей, запрудивших дорогу. Они выпрыгивали из автобусов, которые подходили один за другим, бежали наперерез через тротуар. Они торопились под бетонный козырёк подъезда. Падал крупный, тяжёлый снег, и многие из них были одеты легко и были без шапок.
Если бы Кузьмин шёл по другой стороне улицы, ничего не случилось бы. Конечно, событие, которое должно было произойти, когда-нибудь дошло, добралось бы до него в виде слуха, забавной истории.
Итак, он стоял, безучастно провожая глазами этих людей, поскольку ему предстояло идти ещё изрядный кусок до станции метро и лишняя минута, хоть и под мокрым снегом, ничего не значила.
Вот тут-то, находясь в этом устало-тупом состоянии, он почувствовал, что на него смотрят. Почувствовал не сразу, а так, будто его окликнули, сперва тихо, потом громче. Он оглянулся, поискал глазами и увидел наверху, на ступенях подъезда, среди спин и затылков, повёрнутое к нему женское лицо. Сквозь снежную кисею можно было различить только накрашенные губы на белом лице, черты без подробностей, так сказать общий вид. Женщина кивнула ему, успокоенная тем, что он заметил её, кто-то заслонил её, и ещё кто-то, и она неразличимо слилась с толпой, текущей в стеклянную светлую глубину дверей.
Некоторое время Кузьмин ещё стоял, зябко упрятав голову в плечи. Не то, чтобы он волновался, - в его годы, да ещё после тяжёлого рабочего дня, подобные штучки мало действуют, просто он пытался сообразить, кто бы это мог быть. Что-то полузабытое, возможное угадывалось в её лице. Не стёртый годами остаток, слишком малый для узнавания и всё же чем-то беспокойный.
Вскинув руку, он посмотрел на часы, скорее всего, даже не уяснив себе, который час. Что-то мешало ему двигаться дальше. Неожиданно для себя он вдруг повернулся, поднялся по ступеням, вместе с другими прошёл в гардероб, разделся и направился в холл.
У барьера, перед двумя мужчинами с зелёными повязками на рукавах, он очнулся, удивляясь себе, остановился, нарушая течение беспрепятственно входящих, и естественно, что молоденький контролёр с русой бородкой, выставив руку, спросил у него билет.
- Мне надо тут. - начал Кузьмин, не зная, как объяснить. Он полез за удостоверением своего монтажного треста, почему-то уверенный, что его пропустят.
Второй контролёр, бритый, узкоглазый, непонятно усмехнулся, сказал: "Ну что вы, пожалуйста" - и несколько раз кивнул, не то уважительно, не то иронично. И Кузьмин прошёл.
В холле было тепло, тесно от многолюдного кишения. Ярко горели, переливаясь, большие хрустальные люстры. Вспыхивали блицы фотографов, верещали кинокамеры. Подхваченный общим потоком, Кузьмин куда-то двигался мелким шагом, пытаясь с высоты своего роста высмотреть ту женщину. Вскоре его вынесло к столикам, за которыми раздавали программы и регистрировали. Кузьмин взял программу, назвал свою фамилию девушке, которая сидела под буквами "И-М". Сделал он это машинально и тут же засмеялся, увидев, как палец девушки заскользил по списку, - было бы забавно, если бы он там оказался.
- Минуточку, - девушка взяла другой список, написанный от руки. - Всё в порядке, - и поставила крестик против фамилии Кузьмина, последней в столбце.
Он наклонился, стал рассматривать чей-то округлый спокойный почерк: "Кузьмин П. В." И рядом крестик, как тайный знак.
- Это вы написали?
- Что-то неправильно? - поинтересовалась девушка.
У неё было кукольное личико с круглыми матовыми щеками, и на них круглый аккуратный румянец.
- И давно вы этим занимаетесь? - Кузьмин прочертил в воздухе замысловатую фигуру.
Девушка сразу стала холодна и невозмутима, как полярный день.
- Вы телепат? Прекрасно, мне как раз нужны младшие телепаты, - пояснил Кузьмин. - Пойдёте?
- Блокнот, значок получили? - терпеливо, без улыбки спросила она.
Это мне ни к чему. Вы мне лучше скажите, где та женщина, которую я ищу?
Девушка пожала плечами, не принимая шутку. Кузьмин вздохнул, ему было жаль девиц такого сорта, они загадочно взирали на всех с недоступной высоты и боялись оттуда спуститься.
"Господи, ну почему они не могут по-простому? - подумала девушка, глядя вслед Кузьмину. - Если он хочет познакомиться, так бы и сказал".
Он ей понравился. Он был похож на Жана Габена. Стареющий, спокойный и непонятный. Несмотря на заношенный костюм его, с оттопыренными карманами. Несмотря на клетчатую жёлтую ковбойку, что явно не соответствовала всем этим белоснежным рубашкам, голубоватым рубашкам, рубашкам в тонкую полоску, галстукам широким, цветастым, узеньким, уже выходящим из моды, но всё-таки модным. Что-то в нём было. Жаль, что он не обернулся.
Женщин в этой толпе было мало. Медлительно-грузный Кузьмин осторожно двигался сквозь толчею, обходя бурливые группы иностранцев, где знакомились, обменивались визитными карточками и кто-то кого-то узнавал, а кого-то представляли. Маленькие японцы широко и неподвижно улыбались и подолгу раскланивались, наклоняясь всем корпусом. Попадались ему индусы с нежными длинными лицами, плечистые шведы, а может, ирландцы, болгары, черноволосые, весёлые, он их сразу узнавал. У всех на лацканах блестели эмалированные значки какого-то конгресса математиков. Про конгресс Кузьмин вычитал из программки и сейчас, методично проглядывая всех этих людей, он невольно выискивал в них что-то общее, свойственное математикам, какую-то особенность, может быть некоторую отвлечённость, рассеянность, приметы иной жизни, иных страстей, нечто значительное, нездешнее.
Однако особой отвлечённости он не замечал. Вся эта публика держалась свободно, громко смеялась, чувствовалось, что все они так или иначе знают друг друга. Среди них Кузьмин невольно выделялся своей непричастностью. Он это чувствовал. Все бегающие, скользящие, ищущие глаза, натыкаясь на него, вопросительно запинались. Дело тут было не в костюме, не подходящем к этой парадной обстановке. Потому что были тут и молодые люди в затасканных свитерах, и небрежно одетые американцы в вельветовых штанах. Нет, дело было, наверное, в том, что Кузьмин не мог скрыть напряжённости. Он ждал продолжения событий. Судя по всему, происшествие должно было как-то развиваться. Он был готов к тому, что сейчас что-то произойдёт, и сам не замечал, как шаг его стал пружинисто-настороженным.
Курили беспощадно. Дым сигарет, ароматных американских сигарет с отдушкой, и крепкий дым сигар раздражали Кузьмина. Спустя два года, после всех мучений ему впервые нестерпимо захотелось закурить. Он сглотнул слюну и выругался. Ещё эти объятия и поцелуи. Кузьмин попробовал представить целующимися своих монтажников, и от этой нелепой картины красно-обветренное лицо его скривилось. Встречный негр белозубо оскалился, но Кузьмин сразу же понял, что это не ему, а кому-то за его спиной. Он стал сердиться. В этом шумном толповерчении его словно потеряли. Самое глупое было бы, если бы так всё и кончилось и он протолкался бы здесь и ушёл ни с чем.
Мимо него, окружённый французами, прошествовал лысый длинноголовый старичок. Это был не кто иной, как Лаптев, профессор Лаптев. Он сохранился почти в точности, разве что закостенел и несколько усох туловищем. Прикрытые морщинистыми веками жёлтые глаза его были неподвижны, как у ящерицы. Когда Кузьмин попал в их поле зрения, они едва заметно вздрогнули. Узнать его Лаптев не мог, по крайней мере вот так, с ходу. Но у Кузьмина почему-то всё замерло внутри. "Надо же. вот тебе и на. " - бормотал Кузьмин, глядя ему вслед. Ему вдруг начало казаться, что и кроме Лаптева здесь есть люди, которых он когда-то видел, даже знал. Ни разу ему не приходилось бывать на подобных конгрессах. Тем не менее во всём этом было что-то известное.
За колоннами работал буфет. Кузьмин ощутил голод, накопленный за день работы, и направился к стойке. Перед ним уступчиво раздвигались. Может, принимали его за дежурного коменданта или местного монтёра, словом, за персонал. Он и не собирался без очереди, но уступчивость эта его обидела, и, нарочно приговаривая "вы уж позвольте", он вклинился к прилавку.
На длинных блюдах лежали маленькие, ромбиками нарезанные, бутербродики с чёрной и красной икрой и жёлтой розочкой масла. И сёмга тут была толстая, сочно-розовая, с лимонными дольками. И рыбное заливное. Осетрина или судак. Этих математиков неплохо обеспечивали. Кузьмин без стеснения набрал себе полный поднос, взял бутылку воды. Настроение его сразу поднялось. Он любил поесть.
Сидя за столиком, он ощутил своё преимущество - не его разглядывают, а он разглядывает. Заливной судак был хорош. Кузьмин запил нарзаном и пришёл к выводу, что такая еда всё оправдывает. Выигрывает тот, кто терпеливее, а пока можно наслаждаться тем, что есть. Перед ним, как на сцене, шествовала пёстрая причудливая процессия: трудолюбивые худосочные очкарики, измождённые ревнивой гонкой за ещё каким-нибудь интегралом; аккуратные ухоженные старички, бывшие корифеи, авторы толстых монографий и некогда решённых задач; уверенные в себе оппоненты и рецензенты; молодые бородатые гении, ещё мало успевшие, но обуреваемые и исполненные вызова; солидные, преуспевающие доценты, доктора всесторонне развитые, любители музыки, лодочных походов, детективов и альпинизма. Они надписывали оттиски своих статей и преподносили их молодым член-коррам.
Читайте также: