Горпина павловна краткое содержание
Обновлено: 30.06.2024
Советские армии шли на Киев. Первыми переправу через Днепр в районе Киева начали бойцы 51-й гвардейской танковой бригады. Было это южнее Киева у села Великий Букрин. Но и среди этих были свои первые — это рота автоматчиков, которой командовал лейтенант Синашкин. Но и тут среди первых тоже нашлись первые.
Первыми были четыре бойца, четыре комсомольца, четыре гвардейца, четыре друга — Иванов, Петухов, Семёнов и Сысолятин.
И вот левый берег. Друзья провожают героев в путь.
— Удачи! — кричат Иванову.
— Удачи! — кричат Петухову.
Обнимают, хлопают по плечу Семёнова и Сысолятина.
Тронулись в путь бойцы. Ночь. Тишина. Вот-вот проклюнет рассвет на востоке. Плавно лодка идёт по спокойной днепровской глади. В лодке пятеро: четверо бойцов, пятый — местный партизан, проводник и перевозчик Алексей Шаповалов.
Бесшумно, беззвучно гребёт Шаповалов. Опускает в воду без всплеска вёсла. Поднимает без всплеска вёсла. Уключины смазал смолой заранее.
— Лишь бы себя не выдать. Лишь бы пройти незамеченным, — беспокоится за сохранность бойцов Шаповалов.
Всё ближе и ближе правый высокий берег.
Не обнаружили, не заметили фашисты лодку с советскими бойцами. Взмах вёслами. Взмах. Ещё взмах. Вот и уткнулась лодка носом в песчаный берег.
Вышли бойцы на берег. Простился с отважными Шаповалов. Поднялись балкой они на кручи. Завязали с врагами бой. Застрочили огнём пулемёты, заговорили огнём автоматы, полетели со свистом мины.
Решили фашисты: батальон тут, никак не меньше.
Идёт на круче с врагами бой. А в это время там, на Днепре, начинают наши войска переправу. На лодках, на плотах, просто на брёвнах, на досках, на надувных понтонах, на набитых соломой плащ-палатках, просто на связках ветвей и сена устремились солдаты на правый берег. За отделением рвётся вперёд отделение, за взводом стремится взвод, за ротой торопится рота. А вот и батальоны уже пошли. А вот и полки на днепровском марше.
Спохватились фашисты, открыли артиллерийский огонь по Днепру. Вызвали авиацию. Но ни сталь, ни огонь не сдержали напор штурмующих. Всё больше, всё больше советских бойцов на том, на правом, берегу. Всё шире, всё шире плацдарм Букринский. Захватили плацдарм солдаты.
…Река начинается с первых капель. Урожай начинается с первых зёрен. Дом начинается с первого камня. Всё начинается с малого, с первого. Слава великая первому!
Солдаты Иванов, Петухов, Семёнов и Сысолятин на Днепре, под Киевом были первыми. Они положили тогда начало. Все живы остались, все целы. Заслуженно звёзды Героев их грудь украсили. Великая слава первым!
ГОРПИНА ПАВЛОВНА
Было это севернее Киева, у села Лютеж, на одной из переправ через Днепр.
Переправляться на правый берег советским бойцам помогали партизаны и местные жители. Была среди них и колхозница Горпина Павловна Трегуб.
Уважаемым человеком была Горпина Павловна в своём колхозе. Не раз отмечали её за хороший труд. За доброту на селе любили. Двоих сыновей имела. Оба сражались в Советской Армии.
Немолодой уже была Горпина Павловна. Лицо в морщинах, в мозолях руки.
Когда фашисты захватили её родное село Сваромье, Горпина Павловна припрятала лодку. Стояла она за сараем, за поленницей дров. Следила за ней Горпина Павловна, оберегала. Верила: наступит минута — верную службу лодка сослужит советским воинам. Ждала она наших солдат. В нашу победу верила.
Затем шепнула про лодку своей соседке.
— Для наших, — сказала Горпина Павловна.
Подивилась соседка. Потом подумала: так ведь верно — наши придут с востока, с той стороны Днепра, как же наших встречать без лодок.
От соседки пошло к соседке, от дома к дому, от улицы к улице. Вот и у других людей появились лодки. Стояли они в селе за домами, за сараями. Дожидались своей минуты.
Когда началась переправа советских войск у Лютежа, Горпина Павловна в числе первых явилась со своей лодкой к Днепру. Кто был помоложе — к Горпине Павловне:
— Куда же ты, старая?!
— Туда, к нашим, на левый берег.
Села в лодку, взмахнула вёслами, первой приплыла к нашим.
Приплыла, остановилась, поклонилась солдатам в пояс.
— С приходом, родимые. Садитесь, сыночки. За вами прибыла.
Смотрят солдаты — старая женщина.
— Кто же ты такая?
— Мать я солдатская.
Сели солдаты в лодку.
Обратилась к солдатам Горпина Павловна, спрашивает о сыновьях:
— Родимые, Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
— Нет среди наших, — сказали солдаты.
— Понятно, — ответила женщина. — Значит, не время, значит, ещё идут.
Оттолкнулись солдаты от берега. Села Горпина Павловна на вёсла. Кто-то сказал:
— Давай помогнём, мамаша.
— Сидите, сидите, — улыбнулась Горпина Павловна. — Ваше дело там, впереди. — Заработала быстро вёслами. — Лодка меня уже пятьдесят лет как слушается. Кума я Днепру, родимые.
Перевезла женщина первую партию бойцов через Днепр и снова на левый берег. То на левом она берегу, то на правом. То на правом, то вновь на левом.
Встречает женщина наших воинов:
— Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
— Нет среди наших, — опять ответ.
Вздохнёт Горпина Павловна:
— Значит, ещё идут.
И снова за вёсла. И снова на правый, на левый берег.
Солнце клонилось к вечеру. А Горпина Павловна всё с тем же вопросом к солдатам:
— Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
— Знаем! Знаем! — кричат солдаты. — Тут они оба.
Вышли к берегу оба. Красавцы. Гвардейцы. Каждый в саженный рост.
— Родимые! — вскрикнула старая женщина. Упала гвардейцам в слезах на грудь.
Было это севернее Киева, у села Лютеж, на одной из переправ через Днепр.
Переправляться на правый берег советским бойцам помогали партизаны и местные жители. Была среди них и колхозница Горпина Павловна Трегуб.
Уважаемым человеком была Горпина Павловна в своем колхозе. Не раз отмечали ее за хороший труд. За доброту на селе любили. Двоих сыновей имела. Оба сражались в Советской Армии.
Немолодой уже была Горпина Павловна. Лицо в морщинах, в мозолях руки.
Когда фашисты захватили ее родное село Сваромье, Горпина Павловна припрятала лодку. Стояла она за сараем, за поленницей дров. Следила за ней Горпина Павловна, оберегала. Верила: наступит минута – верную службу лодка сослужит советским воинам. Ждала она наших солдат. В нашу победу верила.
Затем шепнула про лодку своей соседке.
– Для наших, – сказала Горпина Павловна.
Подивилась соседка. Потом подумала: так ведь верно – наши придут с востока, с той стороны Днепра, как же наших встречать без лодок.
От соседки пошло к соседке, от дома к дому, от улицы к улице. Вот и у других людей появились лодки. Стояли они в селе за домами, за сараями. Дожидались своей минуты.
Когда началась переправа советских войск у Лютежа, Горпина Павловна в числе первых явилась со своей лодкой к Днепру. Кто помоложе, было к Горпине Павловне:
– Куда же ты, старая?!
– Туда к нашим, на левый берег.
Села в лодку, взмахнула веслами, первой приплыла к нашим.
Приплыла, остановилась, поклонилась солдатам в пояс.
– С приходом, родимые. Садитесь, сыночки. За вами прибыла.
Смотрят солдаты – старая женщина.
– Кто же ты такая?
– Мать я солдатская.
Сели солдаты в лодку.
Обратилась к солдатам Горпина Павловна:
– Семена Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
– Нет среди наших, – сказали солдаты.
– Понятно, – ответила женщина. – Значит, еще идут.
Оттолкнулись солдаты от берега. Села Горпина Павловна на весла. Кто-то сказал:
– Давай помогу, мамаша.
– Сиди, сиди, – улыбнулась Горпина Павловна. – Ваше дело там, впереди. – И добавила – Лодка меня уже пятьдесят лет как слушается. Кума я Днепру, родимые.
Перевезла женщина первую партию бойцов через Днепр и снова на левый берег. То на левом она берегу, то на правом. То на правом, то вновь на левом.
Встречает женщина наших воинов:
– Семена Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
– Нет среди наших, – опять ответ.
Вздохнет Горпина Павловна:
– Значит, еще идут.
И снова за весла. И снова на правый, на левый берег.
Солнце клонилось к вечеру. А Горпина Павловна все с тем же вопросом к солдатам.
– Семена Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете?
– Знаем! Знаем! – кричат солдаты. – Тут они оба.
Вышли к берегу оба. Красавцы. Гвардейцы. Каждый в саженный рост.
– Родимые! – вскрикнула старая женщина. Упала гвардейцам в слезах на грудь.
– Мать тут. Матерь пришла солдатская.
Закончилась переправа. Потом, уже на том берегу, солдаты друг друга спрашивали:
– Ты с кем переправился?
– С Горпиной Павловной.
– С ней же, с Горпиной Павловной.
– Значит, выходит – крестники!
– Крестники! – смеются солдаты.
Много оказалось крестников у Горпины Павловны. И вправду – матерь она солдатская.
Советские армии шли на Киев. Первыми переправу через Днепр в районе Киева начали бойцы 51-й гвардейской танковой бригады. Было это южнее Киева у села Великий Букрин.
Было это во время боёв на Украине. Переправлялись наши войска севернее Киева, у села Лютеж, через Днепр. Переправляться на правый берег советским бойцам помогали партизаны и местные жители. Была среди них и Горпина Павловна Трегуб. Уважаемым человеком была Горпина Павловна в своём колхозе. Не раз отмечали её за хороший труд. За доброту на селе любили. Двоих сыновей имела. Оба сражались в Советской армии. Немолодой уже была Горпина Павловна. Лицо в морщинах, в мозолях руки. Когда фашисты захватили её родное село Сваромье, Горпина Павловна припрятала лодку. Стояла она за сараем, за поленницей дров. Следила за ней Горпина Павловна, оберегала. Верила: наступит минута — верную службу лодка сослужит советским воинам. Ждала она наших солдат. В нашу победу верила. Затем шепнула про лодку своей соседке. — Для наших, — сказала Горпина Павловна. Подивилась соседка. Потом подумала: так ведь верно — наши придут с востока, с той стороны Днепра, как же наших встречать без лодок. От соседки пошло к соседке, от дома к дому, от улицы к улице. Вот и у других людей появились лодки. Стояли они в селе за домами, за сараями. Дожидались своей минуты. Дождались. Когда началась переправа советских войск у Лютежа, Горпина Павловна в числе первых явилась со своей лодкой к Днепру. Кто был помоложе — к Горпине Павловне: — Куда же ты, старая?! — Туда, к нашим, на левый берег. Села в лодку, взмахнула вёслами, первой приплыла к нашим. Приплыла, остановилась, поклонилась солдатам в пояс. — С приходом, родимые. Садитесь, сыночки. За вами прибыла. Смотрят солдаты — старая женщина. — Кто же ты такая? — Мать я солдатская. Сели солдаты в лодку. Обратилась к солдатам Горпина Павловна, спрашивает о сыновьях: — Родимые, Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете? — Нет среди наших, — сказали солдаты. — Понятно, — ответила женщина. — Значит, не время, значит, ещё идут. Оттолкнулись солдаты от берега. Села Горпина Павловна на вёсла. Кто-то сказал: — Давай помогнём, мамаша. — Сидите, сидите, — улыбнулась Горпина Павловна. — Ваше дело там, впереди. — Заработала быстро вёслами. — Лодка меня уже пятьдесят лет как слушается. Кума я Днепру, родимые. Перевезла женщина первую партию бойцов через Днепр и снова на левый берег. То на левoм она берегу, то на правом. То на правом, то вновь на левом. Встречает женщина наших воинов: — Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете? — Нет среди наших, — опять ответ. Вздохнёт Горпина Павловна: — Значит, ещё идут. И снова за вёсла. И снова на правый, на левый берег. Солнце клонилось к вечеру. А Горпина Павловна всё с тем же вопросом к солдатам: — Семёна Трегуба не знаете? Антона Трегуба не знаете? И вдруг: — Знаем! Знаем! — кричат солдаты. — Тут они оба. Вышли к берегу оба. Красавцы. Гвардейцы. Каждый в саженный рост. — Родимые! — вскрикнула старая женщина. Упала гвардейцам в слезах на грудь. Пробегал офицер: — Почему задержка? Слышит в ответ: — Мать тут. Мать пришла солдатская. Закончилась переправа. Потом, уже на том берегу, солдаты друг друга спрашивали: — Как переправился? — С Горпиной Павловной. — А ты? — С ней же, с Горпиной Павловной! — Значит, выходит, крестники! Много оказалось крестников у Горпины Павловны. И вправду — мать она солдатская. Фото: фрагмент из фильма "Баллада о солдате "
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Горпина: краткое содержание, описание и аннотация
Москва, 1957 год. Издательство "Известия". Приложение к журналу "Дружба народов". Издательские переплеты. Сохранность хорошая. В сокровищнице отечественной культуры литературное наследие писательницы Марко Вовчок (1833-1907) занимает почетное место. Свыше пятидесяти лет своей жизни она посвятила литературному творчеству. В настоящий трехтомник выдающейся украинской писательницы включены вошли избранные произведения. Том I Том II Том III Рассказы из украинского быта ("Сестра", "Казачка", "Отец Андрей" и др.) Рассказы из русского народного быта ("Надежда", "Катерина", "Купеческая дочка" и др.) Повести ("Институтка", "Червонный король", "Тюленевая баба" и др.) Сказки ("Невольница", "Кармелюк", "Совершенная курица" и др.) Романы ("Записки причетника", "В глуши")
Марко Вовчок: другие книги автора
Кто написал Горпина? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Горпина — читать онлайн ознакомительный отрывок
Старий Якименко оженив сина та таку-то вже невісточку собі взяв, що й не сказати! Білолиця, гарна й весела, а прудка, як зайчик; і в хаті й на дворі в'ється, порядкує, господарює, і співає, і сміється, аж геть чутно її голосок дзвенячий. Аби на світ благословилось, уже вона й прокинулась, як рання пташка, і клопочеться, й бігає. І свекру догодить-услужить, і чоловіка пожалує, і діло не стоїть — зроблено все. Живуть щасливо, любенько; старий, на їх глядячи, тільки бога милосердного дякує.
Одно й журило їх, що діток господь не дає. Вона, було, як де попаде чужу дитинку, то вже й цілує, й милує, а сама зітхне тяжко.
Аж ось послав їм господь, — уродилась дівчинка. Так-то вже кохає та пестить Горпина свою первичку, і з рук не спускає; аби прокинулось, аби поворухнулось — уже вона й коло колиски, і хрестить, і цілує, і колише, і співає над нею. На панщину поженуть, — дитинку за собою несе та вже й моститься там з нею; сама робить, а око біжить до дитинки.
Ото, було, молодиці й жартують:
— А що, — кажуть, — ваша дочка, Горпино? Вона й почне:
— Та вже всміхається, сестриці-голубоньки, і рученята до мене простягає; вже знає мене; ні до кого не йде, тільки до мене. Свекор бубликом манив — не хоче! І в долонечки вже плеще! Вийду я з хати та з-за дверей і дивлюсь, а воно й водить оченятами — шукає мене!
— Розумна, розумна зросла, — кажуть. — Готуй лишень посаг та рушники: хутко й свататимуть!
А дівчинка, справді, як та квіточка розпукується; таке славне дитяточко, веселе й здорове, на пречудо!
Тим врем'ям помер наш пан; почав молодий господарювати. І старий був недобрий, а сей такий лихий, що нехай господь боронить! Так людей жене, гірш як тих волів.
Отеє три дні панські одбудем, а четвертий за подушне, п'ятниця й субота якісь толочні повидумували. А яка толока? Не то страви, та й хліба не дають. День при дні, день при дні робимо. Перше все сподівались: молодий пан буде добрий, та й дождали собі доброго! Він був не дуже багатий, а жити пишно, у розкоші великій хотів, по-панськи! Що йому до того, що люди, було, на ниві падають? Він собі то коней заведе таких, що як змії, то коляску купить новеньку, то у місто поїде — там стратиться. А нам іще, було, кажуть сусідні панки (вони заходять часто з чужими людьми в розмову, а своє, то б'ють так, як і великі пани — аби рука досягла); то й кажуть було: «Десь у вас тепереньки пан добрий дуже! Так говорить, що аж лихо! Що мужикїв треба й наукам учити, і жалувати, і невіть-що!
А се справді перше говорив, що й хати нові поставлю у три віконця, а потім — то й старі розвалились! Може, його на добре й учено, та, мабуть, панську істоту не переробиш!
Все село як за стіну засунулось, такі смутні всі, що сумно й глянуть! Тільки Горпина трохи веселенька, тішитьея малою донечкою та й про громадське лихо забуває. Та не минула й її лиха година! Занедужала дитинка, кричить, плаче.
Горпина й сама плаче над нею, та нічого не врадить. Бігав старий свекор до лікарки — нема дома, та навіть і з молодиць нема нікого: всі на панщині. Далі й за Горпиною прийшли:
— В мене дитина нездужає, - каже вона плачучи.
— Панові треба робити, а про твою дитину байдуже. Мусила йти. Узяла дитину, обгорнула та й пішла. А воно, біднесеньке, кричить та кричить. Дойшли, пан стрічає сам, такий гнівний, крий мати божа! Почав її словами картати, а дитиночка на руках так і пручається — кричить. Пан іще гірш розгнівався:
— Геть ту дитину! — гукнув, — геть! Треба мені робити, а не з дитиною панькатись!
Звелів десятнику додому однести.
— Ой, паночку, голубчику! — благає його Горпина плачуща. — Нехай же я хоч однесу сама! Паночку мій! Будьте милостиві! Се моя дитинка єдина!
— Неси, неси, — каже десятнику, — а ти роби діло, коли не хочеш кари здобути.
Понесли дитинку полем. Іще довго Горпина чула дитячий плач, жалкий та болізний; далі все тихш, а там і зовсім затихло.
Як уже вона там робила сей день, — увечері прибігла додому, аж дух їй захватило:
— Дитинко моя! Донечко! Чи ви ж доглядали її, батеньку? Скажіть же бо, що й як?
— Та годі побиватись, дочко, — каже старий свекор, — дякувати господові, втихла трохи.
Читайте также: