Гирц интерпретация культур краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
К.Гирц - американский антрополог, основатель направления интерпретативной антропологии, представляющей собой синтез традиций американской культурной антропологии с традициями европейской социальной теории и философии XX в.
Сборник "Интерпретация культур" позволяет проследить за становлением общей концепции культуры К.Гирца как сложного семиотического текста. В данной концепции культура рассматривается как паутина смыслов, а ее анализ - не как экспериментальный, нацеленный на поиск закона, а как диалогический, понимающий, интерпретативный, предполагающий поиск значений и раскрытие социальных механизмов, формирующих человеческий опыт.
Книга рассчитана на специалистов в области культурологии, антропологии и всех, интересующихся проблемами культуры.
В книгу вошли теоретические исследования А. Турена - известного французского социолога, критика классической социологии.
Жалобы и предложения
Напишите нам свои впечатления о библиотеке Университета и свои предложения по ее улучшению [email protected] .
| Произведения | 4 911 |
| Биографии | 2 004 |
| Библиографии | 10 251 |
| Словари | 161 |
| Словарные статьи | 1 244 715 |
Клиффорд Гирц: интерпретация культур
Карьера Гирца как ученого была связана с рядом замечательных и в своем роде уникальных научных организаций: с ныне несуществующей Гарвардской кафедрой социальных отношений, с также несуществующей сегодня Комиссией по сравнительному изучению новых наций в Чикагском университете и с продолжающим благополучно существовать Прин-стонским институтом высших исследований. Гарвардская кафедра социальных отношений, на которой Гирц учился в аспирантуре и впоследствии преподавал (1950—1957), оказала определяющее воздействие на взгляды начинающего антрополога, и много лет спустя Гирц продолжал вспоминать о кафедре как об экстраординарной группе ученых. Организованная в 1946 г . по инициативе Толкотта Парсонса и Клайда Клакхона, кафедра возникла как смелый междисциплинарный эксперимент и собрала целый ряд авторитетных исследователей, недовольных косностью традиционной системы университетской науки и образования. Одухотворяющим кредо на кафедре была идея движения к общему языку во всех социальных науках.
В 1970 г . Гирц принял приглашение возглавить новообразованную Школу социальных наук в Принстонском институте высших исследований. В этом уникальном исследовательском институте, деятельность которого связана с плеядой таких выдающихся мыслителей, как Альберт Эйнштейн, Джордж Кеннан, Джон фон Нейман или Эрвин Панофски, Гирц продолжает работать до сегодняшнего дня. Несколько лет назад он снял с себя полномочия заведующего и официально вышел в отставку, но остается вовлечен в дела Школы как Professor Emeritus , заслуженный профессор. На протяжении своей долгой научной карьеры Гирц удостаивался множества почестей в академических кругах самых различных стран мира. Его чествовали в Японии и Индонезии, приглашали читать юбилейные лекции в Оксфорде и Вене, он является постоянным членом Американской академии наук и искусств, членом-корреспондентом Британской академии наук и почетным членом Королевского антропологического института Великобритании и Ирландии.
Символические механизмы культуры могут быть различными. На одном уровне с религией, например, действует идеология. Гирц называет идеологию метафорой реальности. Он рассуждает о том, как Сукарно в своей политике, чтобы вовлечь людей в процесс общественного строительства, намеренно превращает положения идеологии в ряд общезначимых символов. Особенности культуры, старается показать антрополог, могут заключаться в особенностях использования людьми символов. В таком рассуждении о культуре Гирцем намечен перспективный отход и от структуралистских теорий. Гирц продолжает настаивать на прочной и обязательной связи символа с социальным действием, тогда как в трактовках структуралистов, так же как и сторонников когнитивной антропологии на американском континенте, символические формы по преимуществу рассматривались вне социального действия, в сфере, так сказать, их собственного бытия. Источник влияний тут, очевидно, за пределами антропологии -в частности, в философии Лангер и Бёрка, утверждавших, что символичен не столько человек, сколько его творчество; а также в социологии Парсонса, указывавшего на то, что мотивации людей всегда оказываются символически опосредствованными.
Эти идеи были легко восприняты Гирцем не только потому, что он, как уже отмечалось, и сам сблизился с герменевтикой в своих исследованиях (об этом сближении, впрочем, можно говорить лишь в условном смысле, как мы заметим далее), но, несомненно, потому, что Гирцу как ученому, воспитанному в школе Парсонса, не могло не импонировать обоснование Рикёром социальности человеческого действия. Хотя сам Гирц и отказался от идеи, что социальное действие прямо и непосредственно определяет культурную форму, он тем не менее никогда не открещивался от самого этого понятия как от базовой категории, лежащей в основе теории развития и функционирования общества.
Культура, согласно Гирцу, есть знаковая система, но знаки эти и производит, и читает сам человек. Они не существуют вне его деятельности. Анализ знаков - в любом случае анализ человеческого действия и человеческого восприятия, но, во-первых, это не экспериментальный, а понимающий, интерпретирующий анализ; а во-вторых, это анализ не односторонний (т.е. подобный экзегезе или процессу расшифровывания немого текста), но анализ диалогического характера, где в раскрытии истины участвуют как субъект, так и объект познания. Знание о культурах всегда является результатом определенного межкультурного консенсуса. Это первая и важнейшая особенность культурного анализа. (Именно на ней и покоится то самое, что в антропологии часто именуется либерально-релятивистской позицией.)
Макротеория Парсонса, взятая в целом, была, конечно же, чрезвычайно громоздкой, и не успели закончиться 1960-е гг., как она стала терять позиции, подвергнувшись сильной критике за чрезмерную функциональную детерминированность. Марвин Харрис (антрополог-материалист, сам не чуждый детерминистских настроений) объявил теорию Парсонса догматической и идеалистической. Среди антропологов, как замечали впоследствии некоторые ученые, только Клиффорд Гирц и Дэвид Шнейдер сумели взять перспективные положения теории Парсонса и отсечь от нее все то, что делало анализ концептуально усложненным и методологически трудновыполнимым.
Гирц положил вышеприведенный постулат Парсонса (в числе некоторых других) в основу культурно-антропологического анализа. Отказавшись от анализа культуры как неделимой и статичной модели, он стал развивать концепцию динамичных и взаимопроникающих культурных систем. В каждом обществе, согласно концепции Гирца, сфера культуры состоит из целого ряда культурных систем, число которых тем больше, чем сложнее и дифференцированнее общество. Конкретный состав таких систем варьируется от общества к обществу. Но наблюдаются более или менее типичный набор культурных систем, а также связей между ними, которые повторяются в большинстве обществ. Данные культурные системы — это, например, религия, идеология, политика, наука, искусство. В простейшем обществе, где культурные системы слабо дифференцированы, они являются более всеохватывающими по характеру. Инициационные ритуалы австралийцев, комплексная мифология маори, шаманизм эскимосов фундаментальным образом суммируют все, что народ знает о жизни. В сложных обществах, где наблюдается усложнение структуры, дифференциации и взаимодействия культурных систем, последние становятся менее всеохватывающими и менее самодостаточными. Ни одна из них, взятая в отдельности, уже не может организовать опыт человека достаточным образом, т. е. так, чтобы обеспечить нормальное существование индивида в социуме.
целый ряд сторон , не согласующих ся с тем , что мо жно было бы строго назвать герменевтической моделью .
облегчающего задачу понимания культуры ; и , что еще более важно , ни эмпатия , ни текстовая экзегеза , по
Гирцу , не могут обеспечить какое - либо при емл емое решение этой задачи . Основная роль в ее решении , как
уже было указано , принадлежит процессу диалога ; а следовательно , упор опять и опять делается на элемент
Культура , согласно Гирцу , есть знаковая система , но знаки эти и произ вод ит , и читает сам человек . Они не
человеческого восприятия , но , во - пер вых , это не экспериментальный , а понимающий , интерпретирующий
анализ ; а во - вторых , это анализ не односторонний ( т . е . подобный экзегезе или процессу расшифровывания
немого текста ), но анализ диалогического характера , где в раскрытии истины участвуют как субъект , так и
консенсуса . Это первая и важнейшая особенность культурного анализа . ( Именно на ней и покоится то самое ,
Вторая особенность заключается в том , что , анализируя культуру на уровне по левого опыта , антроп олог
Текст , уже независимо от записавшего , может вводит ься в социальное обращение в разн ых конца х света и в
разных культурах , и , таким образом , возн икает опасность либо ух ода от первоначал ьного значения , либо
К данной задаче вплотную примыкает другая , уже отмеченная ранее , - не отдаляться от фактов и избегать
никогда не подходит к работе полностью свободным от убеждений , т . е . без первоначально принятой теории
и первоначальн о усвоенных мнений об изучаемом объекте , тем не менее его обязан ность - прислушиваться
к многообраз ию фактов , а не сводить все наблюдаемое к какой - либо интересной теоретической устано вке .
Игнорирован ие этого правила , полагает Гирц , всегда уво дил о от верного понимания культуры и нередко
бихевиористс кое сведение культуры к явлениям , наблюдаемым , фактически , в одной общественной группе .
хи в современ ной антропологии , - добавляет ученый , - является концепция , возникшая в ответ на них
всегда присущ а неполнота . « И , что еще хуже , — удивляется Гирц , — чем глубже он уходи т , тем менее
полным он предстает . Странная это наука , где . сделать какие - либо выводы из материала , имеющегося
их ; подменять ее институтами и классифици ровать их ; подме нять ее структурами и играть с ними . Но
других , казалось бы самы х отдаленных , связей . « Именно таким образом , — заключает Гирц , - я писал о
что не заметили этнографы , вп рочем , за метили внимательные историки . Рональд Уолтере , в частности ,
Торо , что не стоит объезжать вокруг света , чтобы пересчитать кошек в Занзиб аре . Подхо д Гирца , если
тие молекулярной ген етики , биологии , неврологии , кибернетики и других областей знания , рассуждает
закончиться 1960- е гг ., как она стала терят ь позиции , подвер гнувши сь сильной крити ке за чрезмерную
функциональную детерминированн ость . Марвин Харри с ( антрополог - материал ист , сам не чуждый де -
культурные системы — это , например , религия , идеология , политика , наука , искусство . В просте йшем
оглала , и сопоставляет эти наблюдения с собственным анализом роли театра теней на Яве . Театр теней ,
системы ( религия , идеолог ия , наука , искусство и др .) в известной мере являются попытками выйти за
казаться неадекватной и неверной . Тогда человек , сознательно или несознательн о , начинает исправлять
в действительности имеет место ( к примеру , в храме , как и на петушином ринг е , социальные статусы
собой некую целостную неде лимую модель , а потому , что она составляется из ряда культурных систем ,
зрения , - выражает Гирц суть своего подхода в простых словах , — религия интер есна не потом у , что ,
Гирца очень широко и притягивает к себе интер ес социологов , политологов , историков , п равоведов ,
Гирц работал над проблем ами религии и национализма , экологии и экон омического развития , искусст -
' Geertz C. The Religion of Java. Glencoe, 1960; Он же . Agricultural Involution. Berkeley, 1963; Он же . The Social
Культура в понимании Гирца — это “стратифицированная иерархия значимых структур; она состоит из действий, символов и знаков. Анализ культуры, то есть, этнографическое описание, сделанное антропологами, — это интерпретация интерпретации, вторичная интерпретация мира, который уже постоянно описывается и интерпретируется людьми, которые его создают.”[4] Существование культуры — это процесс ее интерпретации, быть носителем культуры — означает ее интерпретировать.
Гирц понимал культуру как символическую сеть, и был близок к семиотическому подходу. “Понятие культуры, - писал он, - по существу является семиотическим. Признавая, вместе с Максом Вебером, что человек является существом, обвешанным паутиной значений, которую он сам сплел, я рассматриваю культуру как эту паутину, и анализ ее, поэтому, должен осуществляться не экспериментальной наукой, исследующей общие закономерности, а методом интерпретации исследуемых значений.”[5] Этнографическая практика, по мнению Гирца, укоренена в живых контекстах человеческих обществ, а не “в бескровных универсалиях”.[6] “Он ищет оценок всех аспектов культуры от родства, религии и политики до экономики, обращаясь к социальному действию ума одновременно в форме сознательного и бессознательного. Этот последний феномен, бессознательное, ставит его в отношении к психоанализу и структурализму, но опять он отмечает свое отличие, которое заключается в методе.”[7] Гирц рекомендует изучать культурные феномены посредством эмпирическим полевым исследованием, а этнографию (Гирц обычно использует термин этнография, а не антропология) не как серию технических приемов, а как отношение, установку. Он стремится к пониманию значения символа людей, которые их используют (то есть, использует “emic”-подход в противоположность к “etic”-анализу). По Гирцу, “культура является не источником причинности, а контекстом понимания. Гирц называет свой метод “плотным описанием”, которое выходит за пределы описания “происходящего” и стремится к объяснению структур значения, внутри которых “случающееся” является значимым.”[8]
Поскольку Гирц понимает культуру как “паутину значений”, систему смыслов, которую человек создал и которая позволяет ему ориентироваться в окружающем мире, Гирц не согласен с мнением тех ученых, которые видят в культуре замкнутую на себе, оторванную от человека “сверхорганическую” реальность. Не удовлетворяет его и бихевиористский взгляд на культуру как совокупность моделей поведения, непосредственно наблюдаемых в том или ином сообществе. Главный же источник теоретической путаницы в антропологии Гирц видит в весьма распространенном понимании культуры, которое можно сформулировать словами У.Гуднафа: “культура сосредоточена в умах и сердцах людей”. Этот взгляд К.Гирц считает соединением предельного субъективизма и предельного формализма. Исходя из семиотического понимания культуры, Гирц утверждает, что цель этнографа состоит не в простой фиксации наблюдаемых фактов (“тонком” описании) или в попытках проникнуть в познавательные процессы носителей изучаемой культуры (которые он как минимум до днвяностых годов считал бесплодными), а заключается во вхождении в систему ее смыслов и интерпретации их. Этнограф должен понять систему смыслов культуры с точки зрения ее носителей (“emic”-подход), зафиксировать свой опыт, выработать словарь для передачи понятого. “Плотное” описание, сделанное этнографом, может стать опорой для построения антропологических теорий, Особенность антропологического знания, по Гирцу, состоит в том, что теоретические выкладки тесно связаны с интерпретациями культурных явлений; при отрыве от них теория становится слишком абстрактной и пустой. В области антропологического знания разница между описанием и объяснением проявляется как разница между “плотным” описанием и “диагнозом”, между установлением того, какое значение имеет действие для того, кто его совершает, и определением того, что полученное таким образом знание может рассказать о жизни данного общества и социальной жизни в целом. Интерпретативная наука делает понятным то, что кроется под “непонятными” в силу своей необычности для человека, не принадлежащего данной культуре, явлениями. Если же установлено понимание между представителями разных культур, становится возможным общение между ними. Итак, цель этнографии - интерпретация, “плотное” описание культуры как системы смыслов, цель антропологии - расширение человеческого дискурса.
Символическая концепция культуры имеет своей отправной точкой, так называемый, конструктивный подход к исследованию культурных феноменов, состоящий в изучении общественных связей и отношений между социальными институциями. Но слабость символистское понимание культуры, проявившаяся, в частности, и в работах классика символической антропологии Гирца, состоит в особом вниманием к тем символам, которые вырабатывались в ходе взаимодействия индивидов, социальных структур и институций, в то время как сами социальные структуры и институции относительно мало интересовали исследователей. Культурные феномены, согласно символистскому пониманию культуры, являются “символическими формами в структурированном контексте”, а “культурный анализ” (так антропологи-символисты называют свой исследовательский метод, связанный с интерпретацией культурных элементов) представляет собой изучение значимых конструкций и социальных контекстуализаций символических форм.[9]
Вопрос 3
Когда в 1919 г. вышла в свет книга голландского историка и философа Й. Хейзинги Осень средневековья, современники полностью не смогли оценить ее значения для развития общественных наук. Проходили десятилетия, а книга Хейзинги не старела, она становилась все более и более современной. В послесловии к ее русскому изданию A.B.Михайлов пишет, что уникальное качество этой книги состоит в способности погружать читателя в чтение якобы увлекательного романа и в то же время заставить его постоянно осознавать, что он изучает труд кропотливейшего исследователя. А.В.Михайлов показывает, что Й.Хейзинга идет по пути рассказа, а не по пути навязчивого толкования фактов. Й.Хейзинга открыл окно в XV в. Европы, в век жестокий и кровавый, он стремился обрисовать истинное отношение людей позднего средневековья к искусству. Стоит отметить, что Й.Хейзинга не ставил своей целью всестороннее изучение народного менталитета, хотя в его книге и содержатся ценные наблюдения по истории народной культуры. Преимущественно ее содержание посвящено менталитету высших слоев общества и интеллигенции XV в. Безусловно, читателю конца XX в., знакомому с последними достижениями исторической психологии, многое покажется несколько наивным в книге Й.Хейзинги. Однако, следует помнить, что именно блестящая попытка голландского ученого описать специфические черты мышления людей средневековья подвигла последующие поколения историков на решение узловых задач исторической психологии. Й. Хейзинга предлагает свое видение истории культуры. Для него важно понять, как жили люди в те отдаленные времена, о чем думали, к чему стремились, что считали ценным. Он хочет представить &quo ;живое прошлое&quo ;, по крупицам восстановить &quo ;Дом истории&quo ;. Задача весьма заманчивая, но необычайно трудная. Ведь нередко бывало так, что прошлое изображалось как &quo ;плохо развитое настоящее&quo ;, полное невежества и суеверий. Тогда история заслуживала лишь снисхождения. Й.Хейзинга принципиально придерживается иной точки зрения. Для него важен диалог с прошлым, понимание умонастроений, потому в подзаголовке его главного труда &quo ;Осень Средневековья&quo ; следуют очень важные уточнения - &quo ;исследования форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. Й. Хейзинга ставит в исследовании мировой культуры задачу особой сложности: увидеть средневековую культуру на последней жизненной фазе и представить новые побеги, постепенно набирающие силу. &quo ;Закат&quo ; и &quo ;Восход&quo ; - вот общий контур этой концепции истории культуры. Это две картины мира, существующие в целостной системе культуры. Они вступают в диалог между собой. Обращаясь ко времени, которое на пять веков моложе нашего, &quo ;нам хочется знать, - пишет И. Хейзинга, - как зародились и расцвели те новые идеи и формы жизненного уклада, сияние которых впоследствии достигло своего полного блеска&quo ;. Изучение прошлого вселяет в нас надежду рассмотреть в нем &quo ;скрытое обещание&quo ; того, что исполнится в будущем. Для него интересна &quo ;драматургия форм человеческого существования&quo ;: страдание и радость, злосчастие и удача, церковные таинства и блестящие мистерии; церемонии и ритуалы, сопровождавшие рождение, брак, смерть; деловое и дружеское общение; перезвон колоколов, возвещавших о пожарах и казнях, нашествиях и праздниках.
Социальная структура общества была стабильна, закреплена профессиональными занятиями, положением в системе господства и подчинения, наследовалась от поколения к поколению, имела предписание в одежде и поведении. Духовенство, аристократия и третье сословие, составляли незыблемую основу общества. Кроме того, существовало еще, по крайней мере, двенадцать категорий: состояние в браке, наряду с сохранением девства; пребывание в состоянии греха; четыре Придворные группы - хлебодар, кравчий, стольник, кухмейстер; служители церкви - священник, диакон, служки; монашеские и рыцарские ордена. Аристократии надлежало осуществлять высшие задачи управления, заботу о благе; духовенству - вершить дело веры; бюргерам - возделывать землю, заниматься ремеслом и торговлей. Но третье сословие еще только набирало силу, поэтому ему не отводится значительного места в культуре Общественным мнением Средневековья владеет &quo ;рыцарская идея&quo ;. С ней связывают предназначение аристократии, добродетели и героические подвиги, романтическую любовь к Прекрасной даме, далекие походы и турниры, доспехи и воинские доблести, риск для жизни, верность и самоотверженность. Конечно, в рыцарском идеале было немало далекого от реальности, изобилующей примерами жестокости, высокомерия, вероломства, корыстолюбия. Но это был эстетический идеал, сотканный из возвышенных чувств и пестрых фантазий, освобожденный от своих греховных истоков. Именно рыцарскому идеалу средневековое мышление отводит почетное место, он запечатлен в хрониках, романах, поэзии и житиях. Рыцарский идеал соединялся с ценностями религиозного сознания - состраданием и милосердием, справедливостью и верностью долгу, защитой веры и аскетизмом. Странствующий рыцарь свободен, беден, не располагает ничем, кроме собственной жизни Но есть еще одна черта, необычайно важная для понимания рыцарства как стиля жизни Это - романтическая Любовь Рыцарь и его дама сердца, благородные подвиги во имя любви, преодоление страданий и препятствий, демонстрация силы и преданности, способность переносить боль в состязании и поединке, когда наградой был платок возлюбленной, - все эти сюжеты отмечены в литературе того времени &quo ;Эротический характер турнира требовал кровавой неистовости&quo ;, - писал И. Хейзинга Это был апофеоз мужской силы и мужественности, женской слабости и гордости, и таким он прошел через века. Изысканная вежливость, преклонение перед женщиной, не претендующее на плотские наслаждения, делает мужчину чистым и добродетельным. Возникает эротическая форма мышления с избыточным этическим содержанием, отмечает И Хейзинга &quo ;Любовь стала полем, на котором можно выращивать всевозможные эстетические и нравственные совершенства&quo ;, - пишет он в главе &quo ;Стилизация любви&quo ;. Благородная, возвышенная любовь получила название &quo ;куртуазной&quo ;, в ней сочетались все христианские добродетели. Но облагороженная эротика не была единственной формой любви. Наряду с ней в жизни и литературе существовал и иной стиль, который И Хейзинга называет &quo ;эпиталамическим&quo ;. Он обладал более древними корнями и не меньшей жизненной силой Для него были характерны страстная безудержность на грани бесстыдства, двусмысленность и непристойность, фаллическая символика и насмешки над любовными отношениями, скабрезные аллегории, доходящие до грубости Этот эротический натурализм отразился в комическом жанре повествований, песенок, фарса, баллад и сказаний Искусство любви, соединявшее чувственность и символику, определялось целой системой установленных норм, ритуалов и церемоний Особое значение придавалось символике костюма, оттенкам цветов и украшений Это был язык любви, который лишь комментировался различными высказываниями.
Вопрос 4
Н.Элиас считал, что задачей социальных наук является установление закономерностей в долговременных рядах изменений.
Вопрос 4
Вопрос 5
Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни.
Читайте также: