Философские начала цельного знания соловьев краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Цельное знание, цельный разум, целостная истина – это то, что волновало, что искал и что пытался понять гениальный русский философ Владимир Соловьев. Все это вкладывалось в его философскую концепцию всеединства, которую он развивал.

Заимствует идею всеединства Владимир Соловьев от славянофилов, чьими работами он увлекся с ранней юности. Но Соловьев, в чем его гений и трагедия, - космичен. И неправильно отнести его к какому-то одному течению философской мысли. Он соединял воедино, казалось бы несоединимые вещи. Мыслил вселенски.

Владимира Соловьева немало критиковали, находя нераскрытые и противоречивые моменты в его взглядах. Схожее можно обнаружить у немецкого философа и математика Готфрида Вильгельма Лейбница, вселенский гениальный ум которого брался за многие области знания и быстро схватывал корневую суть их. Но, увы, интереса доводить до завершения и работать с деталями ему не хватало. Он терял интерес и энергетику. Увлечение Лейбница славянством и интерес к России, привело к забытию его в родной Германии.

Готфрид Вильгельм Лейбниц, великий математик, физик, философ, друг Петра 1, идейный вдохновитель создания Академии наук в России (1646-1716)

Соловьев, как и Лейбниц, увлекался, загорался быстро и сильно. Он следовал своей мистической интуиции. Он мог, поехав в Лондон, получить мистическое озарение, бросить все и поехать в Египет, Каир, чтобы расследовать некую открывшуюся ему Тайну. Добро или зло было в этом мистическом откровении – трудно сказать. Но Соловьев неосознанно и всем существом своим подчинялся и был влеком им.

Чего (в отличии от Соловьева и Лейбница) не сказать о другом великом гении – английском философе, физике, математике, сэре Исааке Ньютоне, который схватив идею из Космоса Бога, мог педантично и скрупулезно довести ее до конца, с высоким качеством практики и доказательства. И не брался за необъятное. Не изменял своей родной Англии и был высоко почитаем в ней. Возможно, объяснение просто: логика над мистикой (как у Ньютона) или наоборот (как у Соловьева).

Сэр Исаак Ньютон, физик, математик, философ, астроном, Председатель Лондонского королевского общества (Академии наук Англии), директор Королевского монетного двора (1642-1727) (Фото из Яндекс Картинки)

Из идеи всеединства, берет начало системная философия Владимира Соловьева, самое главное его достижение в жизни.

Немного о самом предмете, о котором говорил Соловьев – о цельном знании.

Что такое цельное знание?

Поясню этот предмет простым примером из сегодняшней жизни.

Врач, обладающий узкоспециализированным знанием – смотрит только через призму симптоматики в своей области, подгоняя все под нее. Шаг влево – шаг вправо – вызывает в нем ужас. Он лечит не человека, а симптомы.

Владимир Соловьев называет такие знания не знаниями, а отвлеченными началами.

Что же понимает Соловьев под цельным знанием:

Соловьев говорит, что только знание цельной истины дает смысл и отдельным наукам, окончательно определяет их цель и границы. Наука, считает он, не может быть обособленна, быть сама по себе. Она либо служит Богу, либо мамоне. В первом случае, она открывает полезное людям знание и помогает полезной практике людей и развитию человечества. Во втором, оно работает против людей (оружия, технологии уничтожения людей, технологии фальсификации для политических целей – все это тоже дело рук науки).

Соловьев ищет единства наук, философии, религии и практики.

Преподобный Максим Исповедник, создатель христологического богословия, борец с ересью монофелитов (фото из Яндекс Картинки)

Во всех крупных людях человечества обнаруживается этот феномен: цельности. Крупные и великие люди не мыслят узко и мелочно. Им открывается цельная картина на то, что они делают и создают для людей.

Например, отечественный академик Иван Петрович Павлов видел человека, не как набор рефлексов (хотя занимался исследованием в этой области). Он видел человека и развитие прогресса человечества и старался его приближать. И уже через призму этой картины, шел к локальному и точному исследованию рефлексов головного мозга и деятельности центральной нервной системы.

Иван Петрович Павлов, академик, нобелевский лауреат (1904) в области физиологии или медицины (фото из Яндекс Картинки)

Успех лечения больных святителем и хирургом Лукой Крымским ( в миру - Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий ) в основе имел не лечение отдельной симптоматики, а исцеление всего человека, возвращения ему утраченной цельности, единства с собой, миром и Богом.

И много других примеров.

Владимир Соловьев видит проявление цельного знания на трех уровнях:

Единство науки, философии и теологии.
Единство крупных чувств - художества (как выражение высших эстетических чувств) и мистики, мистических чувств и переживаний.
Единство материального и духовного. Материя неотрывна от духа. Дух воплощаем в ней.

Что ценно в Соловьеве и его взгляде на цельное знание и всеединство.

Он не был философствующим теоретиком. Он переживал сам этот опыт и это единство (или его потерю временами) в себе. При этом мистичность могла уводить его в сферу некоторых утопических представлений. Он доверял беззаветно мистике, не проверяя ее находок логически (от чего оберегают как святые отцы, говоря об осторожности с откровениями и не принятии их сразу же за истину; так и ученые, говоря о необходимости проверки интуиций и озарений на практике)

Но Соловьев (и в этом его мужество, честность и действенность) сам проживал и переживал этот опыт, о котором затем рассуждал в философском ключе.

В мистическом плане – это был опыт видения Владимиром Соловьевым Софии, души мира. Кроме того, он увлекался спиритизмом и Кабаллой, изучал и их. Возможно, это изучение имело скорее негативный характер, чем приносило благо.

В сфере материальной, Соловьев в ранней юности испытал большое влияние материализма. Он отрекался от религиозных корней своей семьи (дед его по отцовской линии был священником, отец – благочестивым христианином) настолько, что выбрасывал из окна иконы. И настолько, что ради увлечения материализмом, он пошел учиться на физмат факультет в Московском университете. Но, ему была неинтересна прикладная физика и математика (он никогда не любил этих наук самих по себе), он перевелся на исторический факультет, занялся историософией, а затем и философией. И реализовался в жизни своей в том, в чем был одарен гением от Бога – в философии. Повлияв на очень многих своих современников.

В советское время Владимир Соловьев, которого считали идеалистом, то есть антиподом того материалистического подхода, который активно развивался в стране, был запрещен. С 1921 года, его работы не публиковали в ней. Но на западе было опубликовано полное собрание его сочинений. Его читали с большим интересом.

Владимир Сергеевич Соловьев, гениальный русский философ, богослов, мистик, поэт, публицист (фото из Яндекс Картинки)

Обзор оригинальной религиозной философии крупнейшего русского философа В.С. Соловьева. Рассмотрение основной идеи трактата: создание целостной мировоззренческой системы связи религиозной и социальной жизни человека. Провозглашение идеи всеединства.

Рубрика	Философия
Вид	контрольная работа
Язык	русский
Дата добавления	02.02.2014
Размер файла	18,5 K

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Содержание

1. Предпосылки философии В.С. Соловьева

Список использованной литературы

Введение

В.С. Соловьев (1853-1900гг.) - крупнейший русский философ, заложивший основы русской религиозной философии. Он пытался создать целостную мировоззренческую систему, которая связала бы воедино запросы религиозной и социальной жизни человека.

Данная контрольная работа состоит из введения, двух параграфов, заключения и списка использованной литературы.

1. Предпосылки философии В.С. Соловьева

религиозная философия всеединство

В основе такого подхода лежит убеждение Соловьева в реальности всеобщего, сформировавшееся у него под воздействием Спинозы и Гегеля, вообще немецких идеалистов, которые, начиная с Фихте, строили монистические системы, исходя из единого первопринципа, - метод, не чуждый и Соловьеву, мастеру диалектического выведения категорий. У Спинозы таким первопринципом является субстанция, у Фихте - абсолютное Я, у Гегеля - абсолютный субъект-объект. Соловьев как раз и воспринял общую для спинозизма и немецкого идеализма пантеистическую посылку, во многом определившую его учение о всеединстве.

После Шопенгауэра Соловьев изучает системы Фихте, Гегеля и Шеллинга - последний оказывает на него наибольшее влияние. С Шеллингом Соловьева сближает романтически-эстетический подход к проблемам религии, своеобразный эротический мистицизм, вылившийся у русского философа в культ Вечной Женственности - души мира. С помощью Шеллинга, а также Бёме, Парацельса, Сведенборга, Дж. Пордеджа, каббалы и гностиков, которых он высоко ценил, Соловьев пытался осмыслить собственный мистический опыт - свои видения Софии.

Значительную роль в формировании воззрений философа сыграл христианский платонизм его учителя, профессора кафедры философии Московского университета П. Д. Юркевича, особенно учение о сердце как средоточии духовной жизни человека. Юркевич видел в воле и душевных аффектах определяющее начало человеческого существа, по своему значению превосходящее теоретическое начало духа, т. е. ум [3].

Все эти многообразные влияния философ органически претворил в своем трактате, создав новое систематическое построение, правда не лишенное ряда трудностей и противоречий. В его сочинении мы находим и трезвую оценку, и глубокую конструктивную критику тех философских концепций, которые в свое время формировали его миросозерцание: Спинозы, Канта, Гегеля, Шеллинга, Шопенгауэра, Конта и др.

Таким образом, Владимир Соловьев в "Философских началах цельного знания" так формулирует (на современном ему философском языке) заветные идеи христианства: "перенести свой умственный центр в ту трансцендентную сферу, где собственным светом сияет истинно-сущее, ибо для истинности познания, очевидно, необходимо, чтобы центр познающего так или иначе совпадал с центром познаваемого". "Перенести свой умственный центр в ту трансцендентную сферу, где собственным светом сияет истинно-сущее" - т. е. совершить поворот ума - "метанойю" - покаяние, обратиться к Богу. "Для истинности познания, очевидно, необходимо, чтобы центр познающего так или иначе совпадал с центром познаваемого" - т. е. соединиться с Богом - обожиться.

Заключение

В.С. Соловьев создал оригинальную религиозную философию, которая оказала огромное влияние на философско-религиозные искания русской интеллигенции в XX веке. Многие идеи философа с трудом воспринимались его современниками, а часть научного наследия мыслителя до сих пор еще требует детального изучения. Ученый оставил огромное научное наследие.

В настоящий момент, когда бег истории ускорился многократно и человеческое сознание часто не успевает за бурно меняющейся действительностью, когда в обществе образовался определённый идейный вакуум и многие теряют нравственные ориентиры, философское наследие Владимира Соловьёва может оказаться весьма востребованным.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. История философии / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова, Д.В. Бугая - М.: Мысль, 2007.

2. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. - М.: Мысль, 2007.

3. Сербиенко В.В. Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева. - М., 2004.

4. Соловьёв В.С. Философские начала цельного знания / Соч.: В 2 т. Т. 2. - М., 2000.

5. Суханов К.Н., Чупров А.С. Знаменитые философы XIX-ХХ веков: Очерки идей и биографий. - Челябинск: Околица, 2008.

Подобные документы

Анализ жизненного пути и философского становления В. Соловьева - выдающегося русского мыслителя. Воздействие его творчества на развитие русской религиозной философии конца XIX–начала ХХ вв. Изучение философии "всеединства", идеи вечного Богочеловечества.

реферат [31,3 K], добавлен 14.08.2010

Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления российского философа второй половины XIX века В.С. Соловьева. Сущность философии всеединства Соловьева, ее отличительные признаки. Этическое учение философа и его место в современной науке.

реферат [17,4 K], добавлен 25.02.2010

Краткая биографическая справка из жизни философа. Сущность всеединства по Соловьеву. Понятие про онтологическую гносеологию. Сущность понятия "смысл". Философская архитектоника идей богочеловечества, всеединства в концепции Владимира Сергеевича Соловьева.

презентация [497,8 K], добавлен 29.04.2012

Историческая тема в творчестве русского религиозного философа XIX в. В. Соловьева. Религиозная этика, проблемы теории познания в социальных и идейно-теоретических истоках ученого. Философия "всеединства" как попытка создания всеобъемлющего мировоззрения.

контрольная работа [30,0 K], добавлен 23.12.2010

Роль русской религиозной философии XX века. Формирование русской религиозной философии XX века. Hовое религиозное сознание. Религиозно-философские собрания. прежней. Духовный ренессанс начала XX века. Его сущность и социальный смысл.

ИСТОРИЯ ЭСТЕТИКИ

Владимира Соловьева: прецедентное начало эстетического

У Вл.Соловьева речь идет, в сущности, о создании варианта спиритуалистической онтологии. Эстетика, в его представлении, участвует в парадоксальном акте преобразования непреобразуемого – вечного содержания христианства, который тем не менее у самого философа отрефлексирован так, что его только со многими оговорками можно представить вписанным в контекст христианского вероучения – ведь он попытается концептуально сочетать пантеистические мотивы, связанные с конструированием всеединства, с христианским учением о непрерывном творении, вменяемом Богу, а не человеку (в этом смысле он ограничен, ибо, как известно, сотворить самого себя человек не в силах). Только при допущении онтологической дуальности апостериоризма тварного и априоризма нетварного мыслима эстетика человеческого акта в мире, – акта относительно творческого, поскольку он ограничен принципом ex nihilo nihil. Что касается эстетики, которая фактически и дает расшифровку смысла творения, то у Вл.Соловьева возникает феномен двойственного эстетического видения: во-первых, эстетики истока творения или свободного творения того, что не может быть другим, чем есть (единственного существования или онтологического, трансцендентного сознания, т.е. Бога), укоренной в матричных состояниях сущего, сущности и бытия, и, во-вторых, эстетики творения мира, который мог бы быть и другим, т.е. творения одного из возможных миров (возможным существованием или трансцендентальным сознанием), укорененной в релятивистских состояниях, например, в присутствующем у художника сознании собственной правоты.

Соловьевская эстетика проявления сущего завязана на проблему оппозиции возможности и действительности, актуального и потенциального. И это не случайно, такой поворот мысли задается соловьевской

С аналогами художественного видения возможного можно встретиться и в современной философии, например у Ж.Делеза, с точки зрения которого актуализация виртуального выступает как настоящее творчество. Надо заметить, что именно потенциализация мира, возведение его структур в ту или иную степень мыслится в западной философии как фундаментальная характеристика изменений современного типа, а наступление виртуального апокалипсиса представляется сущностной чертой нынешнего состояния мира. Одновременно меняются и силовые линии, вдоль которых сходятся эстетические умонастроения двух последних столетий.

того, русский философ исходит из необходимости переосмысления философии тождества Шеллинга, полемики с осуществляемой им эстетизацией абсолютного тождества, т.е. совпадения абсолютной возможности и абсолютной действительности.

У Вл.Соловьева сущее находится над всяким бытием, оттолкнувшись именно от сущего, онтологическая струна накачивает свою силу. Описание этого сущего тут онтично и сверхонтологично, а не онтологично, как у Хайдеггера. А если и вести речь об этом онтологическом измерении сущего, то нужно отдавать себе отчет в том, что Вл.Соловьев, в отличие от Хайдеггера, следует за Шеллингом, который использовал в своем анализе этого измерения концепцию потенцирования.

Уже у раннего Шеллинга потенция есть структура, без которой он не представляет себе диалектическое развертывание тождества. Впоследствии эта структура будет обрастать новыми значениями, связанными прежде всего с трактовкой ее как интенции к онтологически транзитивному, с изображением понятия поистине сущего.

Потенции суть нечто входящее в содержание основания существования Бога, и учение о них Шеллинг использует для решения вопроса о внутреннем онтологическом своеобразии бытия или не-сущего. Потенция, т.е. еще нечто не реальное в сущем, но уже существующее в нем, важна как элемент категориальной структуры для построения развивающего, содержательно наполняющегося субъекта. Она значима и для Фр.Шеллинга, и для Вл.Соловьева прежде всего с точки зрения указанной негативной онтологии, учения об апофатическом динамическом качествовании как бытии сущего.

В представлении Вл.Соловьева сущность и есть непосредственная потенция существования, или – несет существование, то, которое осознает сущий, и потому очень сложно ставить вопрос отдельно о каждом из них. Так Вл.Соловьев подходит к теме истока сознания сущего как божественного субъекта.

Сущность сама по себе есть чистая потенция бытия, именно Логос переводит ее в действительную сущность, которая не только представляется, но и конституируется, воспроизводится волей сущего, становится способной воздействовать на сущее и тем самым с другой стороны определять его бытие, а именно как чувство. Чувство – новая

форма самосознания сущего, отличная от таких его форм, как воля и представление. Чувство есть по определению сознание сверхсущего относительно изменения его собственного состояния, оно держится на воспроизводящей силе абсолютных структур, на гармоническом равновесии воли и представления. Анализируя эту форму, в которой совпадают духовная и телесная чувственность сущего, Вл.Соловьев выходит на старую проблему соотношения разума и чувства, которая по-новому встает в современной интеллектуальной ситуации в связи с феноменом дереализации реальности, т.е. феноменом отсутствия в картине мира, нарисованной разумом с помощью чувственности, каких-либо следов самой чувственности.

Эстетический феномен открывается, как полагает Вл.Соловьев, только через полноту и бесконечность Бога, интуитивное схватывание этой бесконечности более первично в нас, чем восприятие конечного,

I. Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 2. М., 2000; II. Соловьев В.С. Собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 1. М., 1992. Здесь и в дальнейшем первая римская цифра означает соответствующее издание, вторая римская цифра после пробел – номер тома, третья арабская цифра после запятой – страницу, на которой находится цитата.

[2] Шопенгауэр А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1999–2000. Т. 1. С. 194–195.

[3] Музиль Р. Человек без свойств: В 2 т. М., 1984. Т. 1. С. 297.

[4] Суркова О.Е. С Тарковским и о Тарковском. М., 2005. С. 286.

[5] Бычков В.В. Владимир Соловьев и эстетическое сознание Серебряного века // Владимир Соловьев и культура Серебряного века. М., 2005. С. 17.

[6] Whitehead A.N. Adventures of Ideas. N. Y., 1933. P. 230–231.

[7] Музиль Р. Человек без свойств. Т. I. С. 39.

[8] Кант И. Соч. на нем. и рус. яз. М., 2001. Т. 4. С. 639.

[9] Шиллер Фр. Собр. соч.: В 8 т. М., 1950. Т. 6. С. 25.

[10] Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике: В 2 т. СПб., 2001. Т. 1. С. 615.

[11] Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания. Ч. 2 // Вопр. философии. 2003. № 12. С. 91.

[12] Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения: В 2 т. СПб., 2000–2002. Т. 1. С. 78.

[13] Шопенгауэр А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1999–2001. Т. 1. С. 60.

[14] Беседы с Альфредом Шнитке. М., 2003. С. 113.

[15] Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. Т. I. С. 130.

[16] Мамардашвили М. Мой опыт нетипичен. СПб., 2000. С. 308.

[17] Гегель Г.В.Ф. Наука логики: В 3 т. М., 1970–1972. Т. 2. С. 55–56.

[19] Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике: В 2 т. СПб., 2001. Т. 1. С. 163.

[21] Мамардашвили М. Эстетика мышления. М., 2000. С. 31–32.

[22] Там же. С. 268–269.

[23] Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология ХХ века. М., 1997. С. 118.

таким образом, ни в какой степени адекватны самой цельной истине.

Понятно, что достигнуть искомого синтеза можно, отправляясь от любого из

его членов. Ибо так как истинная наука невозможна без философии и

теологии так же, как истинная философия без теологии и положительной

науки и истинная теология без философии и науки, то необходимо каждый из

этих элементов, доведенный до истинной своей полноты, получает

синтетический характер и становится цельным знанием. Так положительная

наука, возведенная в истинную систему или доведенная до своих настоящих

начал и корней, переходит в свободную теософию, ею же становится и

философия, избавленная от своей односторонности, а, наконец, и теология,

освободившись от своей исключительности, необходимо превращается в ту

же свободную теософию; и если эта последняя вообще определяется как

цельное знание, то в особенности она может быть обозначена как цельная

наука, или же как цельная философия, или, наконец, как цельная теология;

различие будет здесь только в исходной точке и в способе изложения,

результаты же и положительное содержание одно и то же. В настоящем

сочинении исходная точка есть философское мышление, свободная теософия

рассматривается здесь как философская система, и мне прежде всего должно

показать, что истинная философия необходимо должна иметь этот

теософический характер или что она может быть только тем, что я называю

свободною теософией или цельным знанием.

значения, но употребляется во многих весьма между собой различных

смыслах. Прежде всего мы встречаемся с двумя главными, равно друг от

друга отличающимися понятиями о философии: по первому философия есть

только теория, есть дело только школы; по второму она есть более чем

теория, есть преимущественно дело жизни, а потом уже и школы. По

первому понятию философия относится исключительно к познавательной

стремлениям человеческой воли, и высшим идеалам человеческого чувства,

имеет, таким образом, не только теоретическое, но также нравственное и

эстетическое значение, находясь во внутреннем взаимодействии с сферами

творчества и практической деятельности, хотя и различаясь от них. Для

философии, соответствующей первому понятию, – для философии школы –

от человека требуется только развитой до известной степени ум,

обогащенный некоторыми познаниями и освобожденный от вульгарных

предрассудков; для философии, соответствующей второму понятию, – для

философии жизни – требуется, кроме того, особенное направление воли, то

есть особенное нравственное настроение, и еще художественное чувство и

смысл, сила воображения, или фантазии. Первая философия, занимаясь

исключительно теоретическими вопросами, не имеет никакой прямой

внутренней связи с жизнью личной и общественной, вторая философия

стремится стать образующею и управляющею силой этой жизни.

Спрашивается, какая из этих двух философий есть истинная? И та и

другая имеют одинаковое притязание на познание истины, но самое это

слово понимается ими совершенно различно: для одной оно имеет только

отвлеченно-теоретическое значение, для другой живое, существенное. Если

для разрешения нашего вопроса мы обратимся к этимологии слова

≪философия≫, то получим ответ в пользу живой философии. Очевидно,

название ≪любомудрие≫, то есть любовь к мудрости (таков смысл греческого

слова φiλοσοφiα), не может применяться к отвлеченной теоретической науке.

Под мудростью разумеется не только полнота знания, но и нравственное

совершенство, внутренняя цельность духа. Таким образом, слово

≪философия≫ означает стремление к духовной цельности человеческого

существа –в таком смысле оно первоначально и употреблялось. Но

разумеется, этот этимологический аргумент сам по себе не имеет важности,

так как слово, взятое из мертвого языка, может впоследствии получить

значение, независимое от его этимологии. Так, например, слово ≪химия≫,

смысле имеет, конечно, очень мало общего с черноземом или с Египтом.

Но относительно философии должно заметить, что и теперь большинством

людей она понимается соответственно своему первоначальному значению.

Общий смысл и его выражение –разговорный язык и доселе видят в

философии более чем отвлеченную науку, в философе –более чем ученого. В

разговорном языке можно назвать философом человека не только

малоученого, но и совсем необразованного, если только он обладает

особенным умственным и нравственным настроением. Таким образом, не

только этимология, но и общее употребление придает этому слову значение,

совершенно не соответствующее школьной философии, но весьма близкое к

тому, что мы назвали философией жизни, что, конечно, составляет уже

большое praejudicium12 в пользу этой последней. Но решающего значения это обстоятельство все-таки не имеет: ходячее понятие о философии может не отвечать требованиям более развитого мышления. Итак, чтобы разрешить

вопрос по существу, нам должно рассмотреть внутренние начала обеих

философий и лишь из собственной состоятельности или несостоятельности

вывести заключение в пользу той или другой.

Все многообразие систем в школьной философии может быть сведено к

двум главным типам или направлениям, причем одни из систем

представляют простые видоизменения этих типов или различные стадии их

развития, другие образуют переходные ступени или промежуточные звенья

от одного типа к другому, третьи, наконец, суть опыты эклектического

Воззрения, принадлежащие к первому типу, полагают основной предмет

философии во внешнем мире, в сфере материальной природы и

соответственно этому настоящим источником познания считают внешний

опыт, то есть тот, который мы имеем посредством нашего обыкновенного

чувственного сознания. По предполагаемому им предмету философии этот

тип может быть назван натурализмом, по признаваемому же им источнику

познания – внешним эмпиризмом.

Признавая настоящим объектом философии природу, данную нам во

внешнем опыте, натурализм, однако, не может приписывать такого значения

непосредственной, окружающей нас действительности во всем сложном и

изменчивом многообразии ее явлений. Если бы искомая философией истина

была тождественна с этою окружающей нас действительностью, если бы она,

таким образом, была у нас под руками, то нечего было бы и искать ее, и

философия как особенный род знания не имела бы причины существовать.

Но в том-то и дело, что эта наша действительность не довлеет себе, что она

представляется как нечто частичное, изменчивое, производное и требует,

таким образом, своего объяснения из другого истинно- сущего как своего

первоначала. Эта феноменальная действительность – то, что мы в

совокупности называем миром, – есть только данный предмет философии, то,

что требуется объяснить, задача для разрешения, загадка, которую нужно

разгадать. Ключ этой задачи и есть искомое философии. Все философские

направления, где бы они ни искали сущей истины, как бы ее ни определяли,

одинаково признают, что она должна представлять характер всеобщности и

неизменности, отличающий ее от преходящей и раздробленной

действительности явлений. Это признает и натурализм как философское

воззрение и потому считает истинно-сущим природу не в смысле простой

явлений в их видимом многообразии, а в смысле общей реальной основы или

материи этих явлений. Определяя эту основу, натурализм проходит три

ступени развития. Первая, младенческая фаза натуралистической философии

(представляемая, например, древней ионийской школой) может быть названа

элементарным или стихийным материализмом; за основу или начало (άρχη)

принимается здесь одна из так называемых стихий,

и все остальное признается за ее видоизменение. Но легко видеть, что каждая

стихия, как ограниченная, отличающаяся от другого реальность, не может

быть настоящим первоначалом; им может быть только общая

неопределенная стихия или общая основа всех стихий (τό απειρον

Диалектика есть один из трех основных философских методов; два

других суть анализ и синтез. Так как я употребляю эти термины в несколько

ином значении, чем какое им обыкновенно приписывается, то я должен дать

здесь их общее определение. Под диалектикой я разумею такое мышление,

которое из общего принципа в форме понятия выводит его конкретное

содержание; так как это содержание, очевидно, должно уже заключаться в

общем принципе (ибо иначе мышление было бы творчеством из ничего), но

заключаться только потенциально, то акт диалектического мышления

состоит именно в переведении этого потенциального содержания в

актуальность, так что начальное понятие является как некоторое зерно или

семя, последовательно развивающееся в идеальный организм.

Под анализом я разумею такое мышление, которое от данного

конкретного бытия как факта восходит к его первым общим началам.

Под синтезом я разумею такое мышление, которое исходя из двух

различных сфер конкретного бытия через определение их внутренних

отношений приводит к их высшему единству.

Из этих трех диалектика есть по преимуществу метод органической

логики, анализ – органической метафизики, а синтез – органической этики. О

двух последних мы скажем больше на своем месте, а теперь еще несколько

слов о диалектическом методе.

Диалектика как определенный вид философского мышления является

впервые у элеатов, затем у Горгия. Здесь она имеет характер чисто

отрицательный, служит только средством доказательства или опровержения

и притом лишена всякой систематичности. Так, Горгий, выводя из известных

общих понятий (бытия, познания) их конкретные определения

и указывая противоречие этих определений, заключал к несостоятельности

доказывал три положения: 1) что ничего не существует, 2) что если что-

нибудь существует, то оно непознаваемо, 3) что если существует и

познаваемо, то не может быть выражено. Платон дал идею истинной

диалектики как чистого, изнутри развивающегося мышления, но не

осуществил ее. Еще менее Аристотель, хотя у обоих мы находим богатый

материал для нашей логики. Первое действительное применение диалектики

как мыслительного процесса, выводящего целую систему определений из

одного общего понятия, мы находим у Гегеля. Поэтому нам должно указать

отношение его рационалистической диалектики к нашей (которую мы в

отличие назовем положительной) и существенные различия между ними.

Гегель отождествляет имманентную диалектику нашего мышления с

трансцендентным логосом самого сущего (не по сущности или объективному

содержанию только, но и по существованию) или, собственно, совсем

отрицает это последнее, так что для него наше диалектическое мышление

является абсолютным творческим процессом. Такое отрицание собственной

трансцендентной действительности сущего ведет, как было показано, к

абсолютному скептицизму и абсурду. Положительная диалектика

отождествляет себя (наше чистое мышление) с логосом сущего лишь по

общей с ущ но ст и или __________ф ор ма ль но а не по с ущ е-с тв ов ан июили м ат ер иа ль но

она признает, что логическое содержание нашего чистого мышления

тождественно с логическим содержанием сущего, другими словами, что те

же самые (точнее, такие же) определения, которые мы диалектически

мыслим, принадлежат и сущему, но совершенно независимо (по

существованию или действительности) от нашего мышления. И не только эти

определения принадлежат сущему самому по себе в его собственной

действительности как его идеи, но даже и нам эти определения доступны в

своей живой действительности первее всякой рефлексии и всякой

диалектики, именно в идеальном умосозерцании; диалектика же наша есть

только связное воспроизведение этих идей в их общих логических схемах.

Ибо поскольку сущее в своей логической форме есть определяющее начало и

нашей отвлеченной рефлексии (как форма тела определяет форму тени),

постольку его определения становятся существующими и для нашего

понятиями; поскольку, другими словами, наш разум есть отраженное

проявление сущего именно в его общих логических определениях, постольку

мы можем иметь и соответствующие, адекватные этим определениям мысли

или понятия. По Гегелю, наше диалектическое мышление есть собственное

сознание сущего или его сознание о себе самом, причем вне этого сознания

сущего и нет совсем. Положительная же диалектика утверждается только как

наше сознание об абсолютном, не имеющее реально никакой непосредствен-

ной связи с его сознанием о себе.

Во -вторых, Гегель за исходную точку всего диалектического раз-вития, за

его логический субъект или основу берет не понятие сущего, а понятие

бытия. Но понятие бытия само по себе не только ничего не со-держит, но и

мыслиться само по себе не может, переходя тотчас же в понятие н ич то В

положительной диалектике логический субъект есть понятие о сущем, у

Гегеля же само понятие вообще как такое, то есть понятие как чистое бытие,

без всякого содержания, без мыслимого и без мыслящего, –двойное

тождество понятия с бытием и бытия с ничто. Очевидно, что задача вывести

все из этого ничто сама по себе, то есть по с од ер жа ни ю своему, может быть

только диалектическим обманом, хотя разрешение ее могло послужить и

действительно послужило у Гегеля к богатому развитию диалектической

В-третьих, так как для Гегеля сущее сводится без остатка к бытию,

а бытие без остатка к диалектическому мышлению, то это мышление должно

исчерпывать собою всю философию, и основанная на нем логика должна

быть единственной философской наукой; и если тем не менее он допустил

еще сверх того философию природы и философию духа, то это была только

уступка общему смыслу или непоследовательность, что доказывается уже

тем способом, каким он переходит от логики к натурфилософии: как было

уже давно замечено и в Германии, это есть не что иное, как логическое salto

mortale. С нашей же точки зрения, по которой мы признаем мышление только

одним из видов или образов проявления сущего, диалектика не может

покрывать собою всего философского познания, и основанная на ней логика

не может быть всей философией: она есть только первая, самая общая и

отвлеченная часть ее, ее остов, который получает тело, жизнь и движение

только в следующих частях философской системы –метафизике и этике.

С ол ов ье в В л. Ф ил ос оф ск иен ач ал а ц ел ьн ог о з на ни я / В С ол ов ье в. С оч ин ен ия

В2 т М: 1988. Т 2. С 179 –181, 227 –229.
Вопросы:

значения, но употребляется во многих весьма между собой различных

Мир (феноменальная действительность) в понимании автора это предмет философии, то, что требуется объяснить, задача для разрешения , загадка, которую нужно разгадать.
4. Что говорит автор о диалектике и ее месте в философском мышлении?