Дитя шимпанзе и дитя человека краткое содержание

Обновлено: 03.07.2024

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

одинаково могут понимать указательные сигналы, поданные жестом или взглядом экспериментатора, даже если предмет, на который указывается, находится позади детёныша. Только эта способность у детей развивается к 13 месяцам, у шимпанзят – к 20. В опытах с шимпанзятами определяли их способность точно выбрать предмет, на который исследователь указывает пальцем, кивком или взглядом, из двух одинаковых предметов на экране компьютера. В разных вариациях опыта экран находился а) перед детёнышем и б) позади него, а пара предметов на экране 1) была неподвижной, 2) двигалась, в) некто манипулировал с этими предметами. Детёныши хорошо справлялись с задачей, причём в случае б) также легко как в а). Наибольшее внимание шимпанзят привлекали предметы которыми манипулируют, что было связано с минимальным %% ошибок, меньше движущиеся пары, неподвижные – ещё меньше.

Okamoto-Barth S. , Tanaka M., Tomonaga, M., 2004. Looking Back: The “Representational mechanism” of Joint Attention in an infant chimpanzee (Pan troglodytes) // Japanese Psychological Research. Vol. 46 . P. 236-245.

Не зря у антропоидов и обезьян старого Света сильно развита способность по движениям глаз определять не только указания на предметы, но и возможные намерения и действия индивида. Когда антропоидам, или гамадрилам давали фотографии разных частей обезьяньего лица, наибольшим вниманием пользовалась полосочка, включающая глаза. Хорошо снятая лицевая гримаса без глаз, чётко указывающая на эмоцию, по сравнению с ней пользовалась существенно меньшей популярностью. Как я понимаю, именно эти движения глаз используются в практике НЛП?

«Специальные эксперименты показали, что орангутаны и бонобо правильно понимают смысл указующих жестов и используют их разумно, учитывая при этом информированность собеседника.

Когда люди сообщают друг другу какую-то информацию, в том числе при помощи указующих жестов, они обычно учитывают информированность собеседника: нет смысла сообщать то, что и так известно. Уже годовалые дети неплохо разбираются в этих тонкостях. По обезьянам сведения такого рода пока довольно отрывочны (основаны на единичных наблюдениях, к которым нельзя применить статистические критерии, или на опытах с обезьянами, выращенными людьми, а не своими матерями).

Ранее Гомес, работая с орангутанихой Доной, которая выросла среди людей, обнаружил, что животное способно показать экспериментатору, в какой из двух контейнеров была спрятана пища. Обезьяна была отделена от контейнеров прозрачной перегородкой с отверстиями. Естественно, имелось в виду, что экспериментатор, найдя пищу, не сам ее съест, а передаст Доне через отверстие.

Объединив свои усилия с сотрудниками Института эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге, Гомес модифицировал эксперимент и провел его уже с 11 обезьянами, среди которых были и особи, выращенные не людьми, а своими собственными матерями. В опытах приняли участие 5 бонобо и 6 орангутанов возрастом от 6 лет до 31 года.

Как и в опытах с Доной, комната была поделена прозрачной перегородкой на две части: в одной сидела обезьяна, в другой стояли два непрозрачных контейнера. Кроме того, там была коробка, в которой хранился на этот раз не ключ, а длинная вилка, при помощи которой экспериментатор мог достать лакомство (виноградину) из контейнера (без помощи вилки это сделать было невозможно). Еще там находились столы с шестью предметами, под которыми можно было спрятать вилку (кусок материи, пучок соломы, крышка от обувной коробки и т. п.)

После этого начался этап тестирования. Он состоял из нескольких сессий по 8 опытов в каждой. Из восьми опытов шесть были точно такими же, как на этапе привыкания. Седьмой опыт был главным. Он отличался тем, что человек, кладущий виноградину в контейнер, перепрятывал вилку под один из шести предметов на столах. Обезьяна это видела, а экспериментатор — нет. Восьмой опыт отличался от обычного тем, что человек, кладущий виноградину в контейнер, доставал вилку из коробки, показывал ее обезьяне и клал на место. Это делалось для того, чтобы обратить внимание обезьяны на вилку (как в седьмом опыте), но без необходимости указывать ее местоположение экспериментатору. Седьмой и восьмой опыты случайным образом располагались между шестью обычными.

В шести обычных опытах обезьяны вели себя так же, как и на этапе привыкания. Они указывали, где находится пища, а вилку экспериментатор находил сам, потому что она лежала на своем обычном месте в коробке. То же самое наблюдалось и в восьмом эксперименте. В седьмом опыте большинство обезьян уже во время первой или второй сессии начинали показывать экспериментатору, куда спрятана вилка. Этому их никто не учил, они догадывались сами. Сначала они делали это лишь после того, как экспериментатор безуспешно рылся в коробке. Но затем, от сессии к сессии, все больше обезьян, предвидя дальнейшие события, показывали на спрятанную вилку еще до того, как экспериментатор направлялся к коробке. Начиная с 19–20-й сессии так поступало большинство животных.

Как и во всех опытах такого рода, между обезьянами выявились индивидуальные различия. Двое бонобо вообще не поняли, чего от них хотят, и ни разу не помогли человеку найти вилку. Этих тугодумов пришлось отстранить от дальнейших опытов. Орангутаниха Дуня так и не научилась указывать экспериментатору местоположение вилки до того, как он начал искать в коробке. Ее тоже не допустили до третьего этапа. Орангутан Вальтер додумался показать вилку пальцем только на десятой сессии, однако уже начиная с восьмой сессии он указывал экспериментатору местоположение вилки иным способом — просто подходил к предмету, под которым спрятана вилка, и смотрел на него. Но в эксперименте изучалось показывание рукой или пальцем, а не взглядом, поэтому бедное животное виноградины не получало.

Гомес также предполагал, что обезьяны будут активнее помогать экспериментатору в поисках вилки, если прячущий ее человек будет, во-первых, незнакомым, во-вторых, будет вести себя по-воровски (прокрадываться в комнату тайком, тревожно озираться и т. п.). В опытах на маленьких детях было показано, что люди начиная с очень раннего возраста чутко реагируют на внешние признаки обмана, жульничества или асоциального поведения, и это может сильно влиять на их реакции.

Но на обезьянах это не подтвердилось. Возможно, дело в том, что участники эксперимента — обезьяны из Лейпцигского приматологического центра — постоянно видят незнакомых людей, и это их мало волнует. Но не исключено, что особые психологические механизмы, направленные на эффективное выявление обманщиков и злоумышленников, действительно развиты у людей сильнее, чем у орангутанов и бонобо.

Источник: Felizitas Zimmermann, Franziska Zemke, Josep Call, Juan Carlos Gуmez. Orangutans (Pongo pygmaeus) and bonobos (Pan paniscus) point to inform a human about the location of a tool (полный текст ) // Animal Cognition. 2008

Далее, шимпанзе умеют оценивать не только жесты, но и людей – подходят они для выполнения нужной задачи или нет? Из двух помощников, предлагаемых обезьяне, они выбирали именно того, который, как обезьяны видели раньше, легко справлялся с решением задачи, и отвергали того, который то же самое делал дольше, хуже, или вообще показывал беспомощность (Science. 2006. Vol.3111. №5765. Р.1297-1300). Наконец, они легко определяли, есть ли у помощника инструмент, необходимый для открывания проблемного ящика, и требовали дать им именно его, а при выдаче другого похожего настаивали на собственном выборе ( Russel I., Braccini S., 2005. Animal Cognition. Vol.84. P.263-272 ).

Исследование поведения детеныша шимпанзе в 1913–1916 гг. стало определяющим событием научной биографии Н.Н. Ладыгиной-Котс. Полученные в наблюдениях за Иони факты в сущности определили направление научных интересов Надежды Николаевны на всю последующую жизнь. Впервые в истории науки поведение и психика человекообразных обезьян, до этого представлявшие собой сплошное белое пятно, сделались объектом систематического и тщательного наблюдения. За два с половиной года жизни Иони был собран огромный материал. На тысячах страниц дневников и протоколов скрупулезно зафиксированы все особенности поведения и психики шимпанзенка, или, как иногда писала Надежда Николаевна, обезьянчика. Благодаря этим наблюдениям были даны характеристики восприятия, обучения и памяти, а также всех возможных проявлений инстинктов, выразительных движений, игровой деятельности. Исследованы и различные аспекты физиологии, и анатомия, – описана, в частности, дерматоглифика конечностей шимпанзе. Без преувеличений можно сказать, что Ладыгина-Котс стояла у истоков отечественной приматологии.

Этот вывод – важнейший факт научной биографии Н.Н. Ладыгиной-Котс, который, к сожалению, часто остается без внимания. Между тем это было первое в истории экспериментальное доказательство наличия у животных зачатков мышления, т.к. обобщение представляет собой важнейшую из мыслительных операций. Вместе с проведенными в тот же период работами В.Келера, который обнаружил способность шимпанзе к инсайту, выводы Ладыгиной-Котс составили фундамент дальнейшего сравнительного изучения этой базовой психической функции у животных. Работа Надежды Николаевны стала одним из истоков современной когнитивной науки, одним из первых обращений к вопросу о биологических корнях мышления человека.

Изучение орудийной и конструктивной
деятельности шимпанзе Париса
(по Ладыгиной-Котс, 1959)

Один из проектов Н.Н. Ладыгиной-Котс в 1940-е гг. был посвящен вопросу о том, в какой степени приматы способны не только к употреблению, но также к доработке и изготовлению орудий. Для этого Надежда Николаевна провела 674 опыта с шимпанзе Парисом. Каждый раз ему предлагали какой-то новый предмет для добывания приманки, которую на его глазах помещали в середину небольшой трубки. Оказалось, что Парис решает такие задачи и использует для этого любые подходящие орудия: ложку, узкую плоскую дощечку, лучину, узкую полоску толстого картона, пестик, игрушечную проволочную лесенку и другие самые разнообразные предметы.

Как уже упоминалось, наряду с изучением мышления приматов Ладыгина-Котс не теряла интереса и к сравнительному изучению инстинктивного поведения. В 1925 г. появилась еще одна возможность реализовать эту заинтересованность: у супругов Котс родился сын Рудольф (Руди), и его поведение до 5-летнего возраста было изучено и описано столь же скрупулезно и во всех тех же аспектах, что и поведение Иони. Сотни фотографий и рисунков (наряду с тысячами страниц протоколов) запечатлели онтогенез всех форм видоспецифического поведения человека.

Н.Н. Ладыгина-Котс с сыном. 1925 г.

Большие фрагменты монографии были сразу же переведены на ряд европейских языков и вызвали огромный интерес, который сохранялся в мировой науке все прошедшие с тех пор десятилетия. Об этом свидетельствует полный перевод книги на английский язык, выполненный в 2000 г. по инициативе известного американского приматолога Ф. де Ваала, с его предисловием и статьей, а также с предисловием супругов А. и Б.Гарднер.

Часть 1 (описательная). Поведение дитяти шимпанзе

Глава 1. Описание внешнего облика шимпанзе

а) Лицо шимпанзе в статике
б) Руки шимпанзе
в) Ноги шимпанзе
г) Тело шимпанзе в статике
д) Тело шимпанзе в динамике
е) Лицо шимпанзе в динамике

Глава 2. Эмоции шимпанзе, их внешнее выражение и вызывающие их стимулы

а) Эмоция общей возбудимости
б) Эмоция радости
в) Эмоция печали

Глава 3. Инстинкты шимпанзе

а) Инстинкт самоподдержания у здорового и больного шимпанзе
б) Инстинкт питания
в) Инстинкт собственности
г) Инстинкт гнездостроения
д) Половой инстинкт
е) Сон шимпанзе
ж) Свободолюбие и борьба за свободу
з) Инстинкт самосохранения (защиты и нападения)
и) Инстинкт общения

Глава 4. Игры шимпанзе

а) Подвижные игры
б) Психическая активность шимпанзе
в) Развлечение звуками
г) Игры экспериментирования
д) Разрушительные игры

Глава 5. Предусмотрительное поведение шимпанзе (обман, хитрость)
Глава 6. Употребление орудий
Глава 7. Подражание
Глава 8. Память шимпанзе (привычки, условно-рефлекторные акты)
Глава 9. Условный язык (жестов и звуков)
Глава 10. Природные звуки шимпанзе

Во 2-й части книги с той же подробностью описано и проанализировано поведение ребенка.

Характерно, что описание единственного детеныша шимпанзе, находившегося в весьма далеких от видовой нормы условиях содержания в неволе, оказалось исчерпывающе точным. Напомним, что Надежда Николаевна писала этот труд в 1930-е гг., в тот же период, когда этология только начала оформляться как самостоятельная наука, причем об этологии человека речи вообще еще не было. И лишь гораздо позднее, в 1960-е гг., видоспецифическое поведение антропоидов в природной среде обитания, а затем и поведение человека сделались объектом пристального внимания этологов. Дж.Гудолл 6 была первой среди этологов, кто столь же скрупулезно изучал поведение шимпанзе, но уже в природных условиях. За прошедшие с тех пор десятилетия появились еще сотни работ об онтогенезе поведения и психики шимпанзе, в которых данные Надежды Николаевны получили подтверждение и развитие.

Сопоставление наблюдений Н.Н. Ладыгиной-Котс за выразительными движениями у шимпанзе и ребенка с современными этологическими работами проводится в статье Л.Парра (L.Parr) с соавторами, сопровождающей издание монографии Надежды Николаевны на английском языке.

Уход за собой у человека и шимпанзе
(по Ладыгиной-Котс, 1935)

Все это хорошо отражено в подробной таблице в конце книги, где систематизированы обширные сравнительные данные о психике шимпанзе и ребенка. В таблицу включена 51 черта поведения. Все черты поведения разделены на восемь категорий:

• сравнение поз и телодвижений;
• сравнение внешнего выражения эмоций;
• сравнение стимулов, вызывающих основные эмоции;
• сравнение инстинктивных действий;
• сравнение игр
• сравнение волевых черт;
• сравнение интеллектуальных черт;
• сравнение навыков – условных рефлексов.

Таблица. Сходство и различие в характере некоторых игр у шимпанзе и человека

Сравнение игр у шимпанзе и человека

Черты поведения, специфично или преимущественно человеческие

Сходные черты поведения у шимпанзе и у сверстника-человека

Черты поведения, свойственные исключительно или главным образом шимпанзе

Плач при неудачном финише

Соревнование в беге, ловле, отнимание, борьба, предпочтение убегания от сильного, преследование слабого соперника

Злоба при неудачном финише

Предпочитают прятаться, а не искать

Более совершенное прятание

Игры ребенка в прятки
(по Ладыгиной-Котс, 1935)

Видно, что, например, при игре в прятки шимпанзенок маскируется виртуозно, тогда как ребенок прячется чисто символически.

Ладыгина-Котс в своем исследовании первой сравнила реакцию на собственное отражение в зеркале у антропоида и ребенка, выделила 7 сходных стадий раннего развития этой способности и показала, что до 4 лет шимпанзе себя в зеркале не узнает, что вполне совпадает с современными данными. Она же впервые обнаружила, что шимпанзе использует указательный жест.

Использование указательного пальца ребенком и шимпанзе (по Ладыгиной-Котс, 1935)

Продолжая сравнительный анализ психики ребенка и шимпанзе, Н.Н. Ладыгига-Котс пишет: «И, наконец, мы находим у человека такие специфические черты, которых мы совершенно не можем отыскать у шимпанзе и которые выпадают из поля нашего сравнения, это: из группы анатомо-физиологических черт – вертикальная походка и ношение в руках; в области инстинктов – звукоподражание человеческому голосу; в области эмоций – моральное, альтруистическое чувство и чувство комического; в области эгоцентрических инстинктов – легкое уступание собственности; в области социальных инстинктов – мирное организованное общение с ниже себя стоящими существами;.. в области игры – творческие, изобразительные и конструктивные игры; в области интеллекта – воображение, осмысленная логическая речь, счет; в области привычек – усовершенствование жизненно полезных обиходных навыков, присутствие слухо-интеллектуально-звуковых и зрительно-интеллектуально-звуковых условных рефлексов.

Фотографии приводятся с любезного разрешения руководства Государственного Дарвиновского музея.

5 Ладыгина-Котс Н.Н. Различение количества у шимпанзе. – Изд. АН ГССР, 1945. Эта статья была переведена на английский, благодаря этому вклад Ладыгиной-Котс в изучение способности животных к количественным оценкам стал известен за рубежом.

6 Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. – М.: Мир. 1992.

7 См., например, Зорина З.А. Игры животных // Биология, 2005. № 13–14.

Подарила мужу на свадьбу чучело львенка, изучала собственного сына с первого дня его жизни, вдохновила Маяковского на стихи, но осталась к ним равнодушна. Какой была супруга основателя Дарвиновского музея в науке и личной жизни?

Медалистка Надя Ладыгина

Надежда Ладыгина родилась 18 мая 1899 года в городе Кузнецк Саратовской губернии (сейчас он относится к Пензенской области). В том же году семья переехала в Пензу. Мать происходила из купеческой семьи, отец преподавал музыку и пение в художественном училище. Кроме Надежды в семье Ладыгиных было еще четверо детей — три девочки и мальчик.

В 1908 году Надежда с золотой медалью окончила Первую пензенскую гимназию и весной того же года поступила на естественное отделение физико-математического факультета Московских высших женских курсов. Надежда Николаевна обучалась у крупнейших ученых того времени — профессоров Николая Кольцова, Петра Сушкина, Сергея Четверикова.

Музей — дело семейное

С будущим супругом Александром Котсом она познакомилась на Московских высших женских курсах, где молодой профессор вел практические занятия по зоологии и читал лекции по теории Чарльза Дарвина. Рассказы он сопровождал демонстрацией своей обширной коллекции экспонатов, наглядно объясняющих теорию происхождения видов. Незадолго до этой встречи, в 1907 году, Котс перенес свое собрание чучел редких животных в здание курсов в Мерзляковском переулке. Этот год считается датой основания Дарвиновского музея, хотя тогда он занимал несколько комнат и не имел отдельного экспозиционного пространства.

В 1911 году Надежда Ладыгина и Александр Котс поженились. Дарвиновский музей стал общим делом супругов, в него они вкладывали все свое время, силы и средства. Даже на свадьбу Александр преподнес Надежде чучело белого ястреба, а в ответ получил чучело львенка. На подаренные им деньги молодожены приобрели чучела белого и черного волков. И подарки, и первая семейная покупка стали частью коллекции музея.

В 1913 году супруги отправились в свадебное путешествие по Европе. Это была не просто романтическая поездка, а научная: им было нужно осмотреть самые крупные зарубежные зоологические музеи. Они побывали в 20 музеях Германии, Франции, Бельгии, Англии, познакомились с их директорами, заложив фундамент для будущей дружбы и научного обмена, приобрели множество экспонатов в знаменитых лондонских мастерских.

Шимпанзе Иони

В том же 1913-м началась научная карьера Надежды Ладыгиной-Котс. Александр Федорович подарил ей полуторагодовалого шимпанзе по имени Иони. Супруги поселили его в своей квартире, в отдельной комнате. Надежда Николаевна ежедневно вела за ним наблюдения и записывала каждую деталь его поведения.

Иони прожил у Котсов два с половиной года. В 1916 году он заболел и умер от воспаления легких. Это была большая утрата, ведь за это время он стал настоящим членом семьи.

Одно рукопожатие до Белки и Стрелки

Надежда Николаевна проводила исключительно гуманные опыты с животными. Сначала она добивалась их расположения и доверия, а потом, адекватно оценивая их природные возможности, переходила к опытам, никогда не применяла физического воздействия и не наказывала.

Зоопсихология — наука лабораторная. Только ставя животных в ситуации, с которыми они никогда не встречаются в природе, можно изучать их психические процессы. Поэтому специально для исследовательской деятельности Ладыгиной-Котс в Дарвиновском музее была создана зоопсихологическая лаборатория.

Один из экспериментов был нужен, чтобы выяснить, различают ли птицы цвета, параллельно велись наблюдения за их эмоциональным состояниям. Эксперименты проводили над двенадцатью попугаями десяти разных видов с самым красочным оперением. Оказалось, что подопытные различают семь основных цветов спектра, узнают промежуточные цветовые тона, близкие нюансы одного и того же цвета, отличают двойные и тройные сочетания цветов и цветовые рисунки.

Надежда Ладыгина-Котс также активно поддерживала идею создания лаборатории для зоопсихологических исследований при Театре зверей имени Владимира Леонидовича Дурова, который был не только артистом, но и ученым. В этой лаборатории проводила свои исследования Мария Герд, одна из учениц Надежды Николаевны, автор множества работ по дрессировке животных, которая прославилась тем, что готовила к космическому полету собак Белку и Стрелку.

Встреча с поэтом

И все же эта работа увековечилась в печатном слове — правда, поэтическом. Однажды, прогуливаясь по зоосаду, Надежду Николаевну за работой увидел Владимир Маяковский. Увлеченно наблюдая за обитателями парка, она не заметила поэта. Он остался впечатлен встречей и посвятил Ладыгиной-Котс следующие строки:

дорожкой зоологических аллей

она зверей любила —

тоже ступит в сад,

как на карточке в столе.

Впрочем, Надежда Николаевна отнеслась к вниманию поэта равнодушно.

Сын как объект наблюдения

В 1925 году у Котсов родился единственный сын Рудольф, который тоже стал объектом исследований Надежды Николаевны — уже через два часа после его рождения она начала диктовать няне описание поведения новорожденного. Следующие семь лет мать вела ежедневные наблюдения за психическим развитием сына и делала записи. Рудольфу она предлагала те же задания, что когда-то выполнял шимпанзе Иони.

Исследования показали, что детеныш шимпанзе и ребенок некоторое время развиваются одинаково, но примерно в трехлетнем возрасте первый останавливается, а второй продолжает накапливать новые навыки и знания. В отличие от приматов у человека в двух-трехлетнем возрасте проявляются способности к символическому мышлению, абстрагированию, которые тесно связаны с развитием речи.

Несмотря на то, что в поведении человека и шимпанзе удалось выявить много схожего, а в отношении качества эмоций и характера игр Надежда Николаевна установила существенные различия и впервые доказала, что основные психические процессы у человека и шимпанзе качественно отличаются.

У приматов бывают инсайты

Надежда Николаевна ставила опыты на разных животных, но предпочтение в работе отдавала приматам. На рубеже 1940–1950-х годов она провела серию экспериментов со взрослым шимпанзе Парисом.

Животному каждый раз предлагали новый предмет для добывания съедобной приманки, которую на его глазах помещали в середину небольшой трубки. Оказалось, что шимпанзе решает такие задачи и использует любые подходящие орудия — ложку или, например, плоскую дощечку. При обилии выбора Парис отдавал предпочтение самым длинным из предлагаемых предметов или наиболее массивным — к примеру, тяжелым палкам. Парис проявлял способность к конструктивной деятельности — он разгибал и сгибал заготовки, отгрызал лишние ветки, развязывал узлы, раскручивал мотки проволоки, вынимал лишние детали. Но создавать орудия из более мелких предметов шимпанзе не мог. Зоопсихолог связывала это со спецификой и ограниченностью мышления приматов.

Мне повезло — c работами Надежды Николаевны Ладыгиной-Котс (1889-1963) я познакомилась очень давно, лет в 12. Я тогда мало что понимала в науке, хотя считала себя состоявшимся зоологом. Я была кюбзовкой (то есть членом кружка юных зоологов зоопарка) и мне было поручено наблюдать за моржами. И я честно и с огромным удовольствием наблюдала, одно было плохо: зимой я очень мерзла - тогда зимы стояли по-настоящему холодные. Обезьянник был одним из немногих мест, где можно было согреться. А на стенах обезьянника были развешены плакаты, постеры по-нынешнему, повествующие о Надежде Николаевне и ее работе с Йони (детеныш шимпанзе, обезьянчик, как она его называла) и Руди (это ее сын).

Но тогда я не знала, что эта красивая дама с косой - выдающийся ученый, одна из основоположников зоопсихологии, сравнительной и когнитивной психологии. И не могла знать. Ее работы никак не вписывались в господствовавшую тогда в СССР концепцию условных рефлексов; впоследствии, когда я уже была студенткой биофака МГУ, на моей родной кафедре физиологии высшей нервной деятельности я не услышала о ней ни слова.

Надежда Ладыгина родилась под Пензой. Ее отец, преподаватель музыки, был, как бы сейчас сказали, "интеллигентом в первом поколении", а дед был из зажиточных крестьян, он выкупил себя из крепостной зависимости перед самой реформой. Окончив гимназию с золотой медалью, в 1908 году Надя приехала в Москву и поступила на Московские Высшие женские курсы (иногда их называот "Бестужевскими", но это неверно, те были в Петербурге). Курсы в этот период находились в специально построенном большом угловом здании на Малой Царицынской улице (сейчас — Малая Пироговская). Многим посетителям портала Антропогенез.ру, живущим в Москве, этот дом хорошо известен, теперь это главный корпус МПГУ (Московского педагогического государственного университета), в его огромном актовом зале проходят лекции Культурно-просветительского центра Архэ — в частности, здесь читает свой курс и Станислав Дробышевский.

Надежда хотела изучать психиатрию, но не сложилось, не добрала баллов (по-моему, единственный случай в ее жизни). Однако, прочитав книгу В.М.Бехтерева "Психика и жизнь", она решила, что ее стезя - это изучение поведения животных в сравнении с человеком. Она училась на естественном отделении физико-математического факультета. Уровень преподавания на курсах был очень высоким, не ниже университетского, особенно после того, как в 1911 году в результате конфликта в Московском университете туда пришли покинувшие его профессора.

дорожкой зоологических аллей

она зверей любила —

тоже ступит в сад,

как на карточке в столе.

По воспоминаниям ее сына Рудольфа, они обменялись после этого письмами.

По счастью, сохранилось множество портретов Надежды Николаевны. Бесконечно влюбленный в нее муж, Александр Федорович Котс (1880-1964), приглашал лучших фотографов и художников, чтобы запечатлеть ее облик, да и сам стал превосходным фотографом, что потом очень пригодилось и для работы.

Деньги, полученные на ведение домашнего хозяйства, фактически приданое, супруги потратили на приобретение чучел двух волков, белого и черного. Впрочем, домашним хозяйством Надежда Николаевна никогда не интересовалась, ее невозможно было представить на кухне или за вязанием. Но некоторые женские увлечения ей были отнюдь не чужды, она любила общество интересных людей, ученых и художников, в молодости ей нравилась светская жизнь - когда не мешала работе. Особенно роскошествовать супруги себе позволить не могли, практически все деньги уходили на покупку новых экспонатов. Нередко они жили впроголодь, а вместо изящных дамских часиков, которые так понравились Надежде Николаевне, Александр Федорович купил чучело райской птицы. Поэтому, когда появилась возможность приобрести шимпанзе и наконец заняться изучением его поведения, то есть тем, о чем Надежда Николаевна давно мечтала, денег на покупку не оказалось. Выручил Федулов - дал взаймы, и в семье появился воспитанник, полуторагодовалый "обезьянчик" Йони.

Так в 1913 году началась ее работа с Йони - круглосуточное наблюдение и эксперименты. Йони жил в семье Котсов на положении ребенка. Как малое дитя, он цеплялся за "маму", не слушался, устраивал истерики, если она уходила. Его надо было укладывать в постель, как человеческого малыша, и он не засыпал, если возле него кто-нибудь не сидел.

Тем не менее, занятая материнскими заботами, Надежда Николаевна отнюдь не забывала о науке. Ее дневники, которые она вела постоянно, стали основой для нескольких научных трудов, иллюстрированных фотографиями А.Ф.Котса и рисунками В.А.Ватагина. Изучая, как шимпанзе различают цвета, Надежда Николаевна применяла метод "выбора на образец", благодаря которому можно изучать отнюдь не только зрение, но когнитивные способности животных; она ввела этот метод в общепринятую практику, и сейчас он широко применяется этологами. Она была первой исследовательницей, которая дала антропоиду карандаш и бумагу, эту их "рисовальную деятельность" впоследствии изучали Л.А.Фирсов и в наше время - М.А. Ванчатова.

В 1925 году у супругов Котс родился сын, которого назвали Рудольфом. И опять Надежда Николаевна вела круглосуточное наблюдение за малышом - в течение семи лет каждый день она тщательно и подробно описывала становление его поведения. В этой работе ей помогали не только Александр Федорович и другие фотографы, но и пришедшие в музей художники нового поколения. По результатам своих исследований она написала богато иллюстрированную монографию "Дитя шимпанзе и дитя человека", ставшую классикой сравнительной психологии (книга вышла в 1935 году, в 2011 году была переиздана в двух томах Государственным дарвиновским музеем, сейчас существует и электронная версия).

Суммируя свои наблюдения, Надежда Николаевна сделала парадоксальное открытие: «По функциям своих органов чувств, тонкости и остроте их развития дитя шимпанзе превосходит зрелого человека, находящегося в полном расцвете своих жизненных сил… " Человеку трудно смириться с тем, что кто-то из наших ближайших, но находящихся еще на стадии животных, родственников хоть в чем-то нас превосходит. Увы, это так. Например, как показали японские ученые киотской приматологической школы уже в наше время, оперативная память шимпанзе намного превосходит нашу. В частности, обезьяна по имени Аюми может легко вспомнить последовательность, в которой ей показывали на какое-то мгновение числа от 1 до 19. Это и понятно - в тропическом лесу надо ориентироваться очень быстро, принимать мгновенные решения, помнить, где и когда созревают вкусные плоды.

Руди вырос, получил образование и стал работать в Дарвиновском музее, был верным помощником матери. Сохранилась фотография военного времени, запечатлевшая лекцию Надежды Николаевны в госпитале для раненых, ей ассистировал Рудольф Александрович. И тут я не могу не коснуться одного мифа, который "ходит в народе" и снижает значение ее работы. Якобы Йони и Руди появились на свет чуть ли не в один день и в младенчестве находились в одной колыбели, за ними одинаково ухаживали, в результате чего Руди до двух лет не мог ходить вертикально и не произносил человеческие звуки, только мычал. Правда, впоследствии, когда малышей разделили, он вроде бы догнал сверстников. Миф, надо сказать, злой и бьет и по научной репутации Надежды Николаевны, и по этической стороне ее исследований. Я постаралась найти, откуда ноги растут, и нашла один источник. Это мемуары писателя и философа Виктора Кротова. Он вспоминает, как подростком он был на экскурсии в Дарвиновском музее и сам Александр Федорович пригласил к себе в кабинет школьников и много чего им рассказывал (действительно, Котс, будучи директором, часто сам вел экскурсии и общался с посетителями). В частности, он якобы говорил о том, что Руди и Йони родились в одно время и воспитывались вместе. Но не мог он этого говорить! Конечно, детские воспоминания отделены от времени написания мемуаров десятилетиями, но нельзя же так безответственно подходить к материалу, слепо доверяя своей памяти, как оказалось, более чем ненадежной.

Монография "Дитя шимпанзе и дитя человека" оказала столь значительное влияние на развитие науки, что затмила другие достижения Надежды Николаевны, а их было немало. Так, она основала зоопсихологическую лабораторию при Дарвиновском музее, где исследовала особенности мышления различных птиц, врановых и попугаев, в частности, способность к "счету". Это было голодное время, Котсы питались в основном мерзлой картошкой, а у попугаев всегда был свежий фруктовый рацион. В 1920-1923 годах Александр Федорович был одновременно директором Московского зоопарка, и Наталья Николаевна там работала с хищными млекопитающими, изучала, как формируется поведение волков, лис, тигров (она сама выкармливала и приручала детенышей). Она также исследовала цветное зрение волков; это вопрос, к которому биологи возвращаются только сейчас.

Работая у себя в музее, Надежда Николаевна участвовала и в деятельности зоопсихологической лаборатории, которую организовал Владимир Дуров в своем Уголке, а после него возглавляла его дочь Анна. Там она обсуждала эксперименты Дурова вместе с Бехтеревым, вела занятия для дрессировщиков и консультировала. Ее ученица Мария Герд готовила к космическому полету знаменитых Белку и Стрелку. В течение многих лет Ладыгина-Котс читала лекции по зоопсихологии на психологическом отделении философского факультета МГУ. Надо сказать, что при этом она считала, что род ее занятий — вовсе не зоопсихология или сравнительная психология, а эволюционная психология.

С годами и внешний облик Надежды Николаевны становился строже, и сама она стала очень строгой и требовательной — и к себе, и к окружающим. По воспоминаниям тех родных, кто общался с ней в детстве, она учила их не терять время, а все время учиться и работать. И сама она работала беспрерывно; в пожилом возрасте она много болела, но работала даже в постели.

Ее любили ученики, ценили и уважали коллеги. А вот чиновники, которым бурная деятельность основателей музея не давала спокойно жить, недолюбливали. В частности, Котсы требовали постройки нового здания - с момента основания музей так и продолжал существовать в одном крыле Пединститута. Почти всю жизнь они сами жили буквально в музее, в нескольких комнатах рядом с демонстрационными залами. Но, к сожалению, они так и не увидели нового музея - более того, в 1962 году по приказу свыше были уволены и Надежда Николаевна, и Рудольф Александрович. Эта несправедливость подорвала здоровье Надежды Николаевны, и вскоре она умерла (1963); Александр Федорович, остававшийся директором музея до самой смерти, пережил ее ненадолго.

Книга "Дитя шимпанзе и дитя человека" сразу после выхода была частично переведена на английский язык, и эти отрывки смогли прочитать приматологи и этологи за рубежом (полностью она была переведена в 2001 году и вышла в свет в 2002 под наблюдением Франса де Вааля). Работы Ладыгиной-Котс получили мировое признание. Она переписывалась со многими учеными в разных странах мира. В Москву, чтобы познакомиться с ее экспериментами, приезжали ведущие ученые, в том числе Роберт Йеркс, основатель американской приматологической школы (его скульптурный портрет работы Ватагина хранится в фондах музея). Он писал о ее работе с восхищением. Именно из его публикаций выдающийся приматолог современности Франс де Вааль узнал об этой необыкновенной женщине, которая столь многое сделала для познания мира. "Мое увлечение работой этой невоспетой героиней науки привело меня в Москву", - писал он. Это было своего рода паломничество. Для него устроили специальную экскурсию по Дарвиновскому музею, показали архивные фотографии, ее дневники, рисунки, иллюстрировавшие ее эксперименты. Он был поражен тем, что практически никто из этологов не знает про ее опыты с попугаями, например Ирен Пепперберг, воспитавшая знаменитого говорящего жако Алекса, ничего о них не слышала. Де Вааль задался вопросом, почему о работе Котс с шимпанзе, которую она вела одновременно с Вольфгангом Келером, так мало известно на западе? Потому ли, что она была женщиной или из-за публикаций на русском языке? (Думаю, что второе). Уж на родине - то ее любят и ценят, сделал он вывод после посещения музея. По-моему, недостаточно. Конечно, сейчас ее имя известно специалистам, правда, не всем: к моему удивлению, некоторые наши известные биологи и сейчас узнают о ее работах от зарубежных авторов - а вот широкая публика знает о ней, к сожалению, мало. А ведь это наша история. Надеюсь, посетители Антропогенеза оценят работу и личность этой выдающейся женщины.

Надо сказать, что музей, в котором Франс де Вааль знакомился с трудами Надежды Николаевны - это уже не то помещение, в котором она работала, это музей ее и Александра Федоровича мечты. В 1968 году наконец началось строительство нового здания на улице Вавилова, и осенью 1995 года сюда пришли первые посетители. Сейчас Государственный Дарвиновский музей - один из лучших естественно-научных музеев мира, с богатейшей коллекцией, самой современной инфраструктурой и великолепным художественным собранием. И дух Котсов здесь витает. В музее никогда не забывают о своих основоположниках, один из залов посвящен Надежде Николаевне, регулярно проходят выставки, которые знакомят посетителей с ее жизнью и работой. А еще в фондах музея хранится архив Котсов, в том числе тысячи и тысячи страниц, исписанных рукой Надежды Николаевны. Эти архивные материалы имеют отнюдь не только историческую ценность. Сейчас их оцифровкой занимаются специалисты музея и ее внук, Петр Рудольфович, который родился после смерти знаментиой бабушки, но чтит ее память.

Автор благодарит за помощь в написании статьи доктора биологических наук, профессора Зою Александровну Зорину и директора Государственного дарвиновского музея, доктора педагогических наук, заслуженного деятеля искусств РФ Анну Иосифовну Клюкину.

эволюции психики она применяла сравнительно-психологический метод, сопоставляя особенности поведения животных разного филогенетического уровня — высших и низших обезьян, птиц и млекопитающих разных видов, антропоидов, а также детей.По ее инициативе при Дарвиновском музее была организована зоопсихо-

Полуторагодовалый шимпанзе Иони прожил в семье Надежды Николаевны два с половиной года (1910—1913). Благодаря возможности наблюдать за Иони постоянно, был впервые описан поведенческий репертуар детеныша шимпанзе, включающий игровую, исследовательскую и конструктивную деятельность (1923). Особое значение имели наблюдения особенностей восприятия и обучаемости шимпанзе. Иони обнаружил также способность к наглядно-действенному мышлению, к обобщению нескольких признаков и использованию понятия о тождестве (сходстве) стимулов. Последнее он применял не только в ситуации эксперимента, но и в повседневной жизни.

Отмечая многочисленные черты сходства поведения шимпанзе и человека на ранних стадиях онтогенеза, автор указывает на те критические точки, с которых развитие психики ребенка идет принципиально иными темпами и на качественно другом уровне, чем у шимпанзе.

Центральное место в трудах Н. Н. Ладыгиной-Коте занимала проблема элементарного мышления животных как предпосылки человеческого мышления, позволяющего выявить и восстановить предысторию его возникновения в процессе эволюции. Во многом именно благодаря работам Н. Н. Ладыгиной-Коте, ее учеников (Н. Ф. Левыки-ной, А. Я. Марковой, К. Э. Фабри, С. Л. Новоселовой и др.) и коллег стало известно, как шимпанзе воспринимают внешний мир, какова их способность к обобщению и абстрагированию, какие формы наглядно-действенного мышления им доступны. Особое внимание уделя-

лось манипуляционной, орудийной и конструктивной деятельности приматов.

Научное наследие Н. Н. Ладыгиной-Коте продолжает оказывать глубокое влияние на современных исследователей проблемы эволюционных предпосылок мышления человека как в России, так и за рубежом. Это влияние проявляется в разных формах. Так, до настоящего времени многие авторы (и зоопсихологи, и физиологи) продолжают широко цитировать ее труды. Более того, многие современные ученые и целые лаборатории в новых формах и на новом уровне применяют разработанные ею методы и подходы и продолжают изучать некогда затронутые ею проблемы.

Представления Ладыгиной-Коте о наличии у животных элементов мышления нашли многообразные подтверждения. Однако вопрос о степени сходства психики шимпанзе с человеческой существенно пересмотрен. Не подлежит сомнению, что пропасть между возможностями их психики не столь глубока, как считалось прежде. Даже по уровню понимания речи человека и овладения его языком шимпанзе все же достигают уровня двухлетнего ребенка.

Итак, значение работ Н. Н. Ладыгиной-Коте состоит в том, что:

был описан онтогенез поведения шимпанзе, сопоставлены особенности познавательной деятельности приматов и человека;

показано наличие у шимпанзе способности к обобщению и абстрагированию как одной из основных характеристик элементарного мышления;

проведено сравнительное исследование орудийной и конструктивной деятельности приматов;

сделан вывод о наличии у животных зачатков мышления как предпосылки мышления человека.

Читайте также: