Детская книга войны краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Детская книга войны - Дневники 1941-1945: краткое содержание, описание и аннотация
авторов Коллектив: другие книги автора
Кто написал Детская книга войны - Дневники 1941-1945? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Детская книга войны - Дневники 1941-1945 — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Детская книга войны - Дневники 1941-1945
Вообще у них, у наших героев, всё – впервые. Впервые дневник, впервые - война, у них нет опыта старших поколений, нет прививки жизни, у них всё – на живую нитку, взаправду, и нам кажется, что их свидетельства – они самые честные в том, что касается внутреннего мира и отражения в себе мира большого.
СЛОВО ДАНИИЛА ГРАНИНА
Дети переносят войну иначе, чем взрослые. И записывают эту войну и всё, что с нею связано, все её ужасы и потрясения они по-другому. Наверное, потому, что дети – безоглядны. Дети наивны, но в то же время они и честны, в первую очередь перед самими собой.
Дневники военных детей – это свидетельства удивительной наблюдательности и беспощадной откровенности, часто невозможной взрослому человеку. Дети замечали явления быта, приметы войны более точно, чем взрослые, лучше реагировали на все происходящие перемены. Их дневники ближе к земле. И потому их свидетельства, их доказательства подчас горазда важнее для историков, чем дневники взрослых.
Участие в проекте приняли самые авторитетные деятели культуры, телеведущие, спортсмены, космонавты — Владимир Познер и Денис Мацуев, Алексей Леонов и Ирина Роднина, Чулпан Хаматова и Константин Хабенский, Никита Михалков и Владимир Спиваков, Иван Ургант и Владимир Хотиненко, Николай Цискаридзе и Светлана Захарова и многие-многие другие. Кто-то, зачитывая те строки, что писали дети, умирая от голода в блокадном Ленинграде или корчась от побоев в концлагере, не мог удержаться от слез. Кто-то превращал страницы дневника в мини-спектакль. Но равнодушным не остался никто.
Мы собрали всё, что могли. Архивные документы, семейные реликвии, уже видевшие свет книги. Их оказалось 35. Тридцать пять дневников советских детей. Ни один не похож на другие. Из тыла, с оккупированных территорий, из гетто и концлагерей, из блокадного Ленинграда и из нацистской Герма нии. Тридцать пять разных войн…
Вообще у них, у наших героев, всё - впервые. Впервые дневник, впервые - война, у них нет опыта старших поколений, нет прививки жизни, у них всё - на живую нитку, взаправду, и нам кажется, что их свидетельства – они самые честные в том, что касается внутреннего мира и отражения в себе мира большого.
Пусть мир живет и расцветает,
О человек! Послушай голос мой,
Пусть мир улыбками сияет,
И на Земле царит покой.
От ужаса войны дрожит земля,
Кровь проливает смелый народ,
Страдает беззащитное дитя
В пекле мучений и невзгод.
Война, уносит жизни сыновей,
Война, приносит горе матерям,
Война, забирает отцов и детей,
Бросая в глубину холодных ям
О человек! Не начинай войну,
Не превращай наш дом в руины,
Я руку для дружбы протяну,
Любовь и доброта непобедимы!
Лора Пейсинг
Как именно умер Юра, не знает никто. Его дневник случайно попал в руки Ирины Ивановны, она пыталась отыскать брата, потому что хотела верить — он остался жив, а её не стал искать из чувства обиды и гордости.
Декабрь 1941 г.
. Вырваться бы из этих чудовищных объятий смертельного голода, вырваться бы из-под вечного страха за свою жизнь, начать бы новую мирную жизнь где-нибудь в небольшой деревушке среди природы, забыть пережитые страдания. Вот она, моя мечта на сегодня.
. Тупик, я не могу дальше так продолжать жить. Голод. Страшный голод. Рядом мама с Ирой. Я не могу отбирать от них их кусок хлеба. Не могу, ибо знаю, что сейчас даже хлебная крошка. Сегодня, возвращаясь из булочной, я отнял, взял довесок хлеба от мамы и Иры граммов в 25 и также укромно съел. Я скатился в пропасть, названную распущенностью, полнейшим отсутствием совести. Такая тоска, совестно, жалко смотреть на Иру. Есть! Еды!
Январь 1942 г.
Я совсем почти не могу ни ходить, ни работать. Мама тоже еле ходит — теперь она часто меня бьёт, ругает, кричит, с ней происходят бурные нервные припадки, она не может вынести моего никудышного вида — вида слабого от недостатка сил, голодающего, измученного человека, который еле передвигается с места на место.
Царь голод
Лера Игошева эвакуировалась из Ленинграда в 1942 г., пережив самые голодные дни блокады и потеряв за это время папу. Выжить удалось чудом.
. Вторую кошку мы съели уже безо всякого отвращения, довольные, что едим питательное. Затем наступили особенно голодные дни. В магазинах ничего нет, дома тоже почти ничего нет. Кошек, видимо, ели далеко не одни мы. Сейчас на улице не встретишь ни одной, даже самой паршивой и тощей.
Мы его похоронили. Правда, без гробика. Милый Папочка, прости, что мы тебя зашили в одеяло и так похоронили.
. До чего тяжёлые эти проклятые кандалы. Скоро будет месяц, как я их одел, но всё ещё никак не могу привыкнуть да и не привыкну. В обед стали лезть за добавком. Полька со всего размаха бахнула одного белоруса по голове половником. Тот облитый кровью повис на лезущих. Немцы и поляки видя такую картину злобно смеялись называя нас свиньями, потом стали разгонять на работу.
Работаю снова в ночную смену у того же зверя-мастера. Ночью давали суп у кого есть талон, обычно немцам, французам и бельгийцам, итальянцам давали добавок, но русским ничего и прогонял шеф из кантины. Когда я вышел, он ударил меня 2 раза.
Бок о бок со смертью
После освобождения из концлагеря она вернулась в Вильнюс и записала всё, что вытвердила от буквы до буквы, в три толстые тетради. Мария Григорьевна Рольникайте сегодня живёт в Санкт-Петербурге, уже одна. Работает. Пишет. Всегда на одну тему: все её герои — оттуда, из застенков.
. Несу миску. Смотрю — гитлеровец подзывает пальцем. Неужели меня? Несмело подхожу и жду, что он скажет. А он ударяет меня по щеке, по другой. Бьёт кулаками. Норовит по голове. Пытаюсь закрыться мисочкой, но он вырывает её из моих рук и швыряет в угол. И снова бьёт, колотит. Не удержавшись на ногах, падаю. Хочу встать, но не могу — он пинает ногами. Как ни отворачиваюсь — всё перед глазами блеск его сапог. Попал в рот.
. Этот изверг избил всех — от одного конца строя до другого, причесался, поправил вылезшую рубашку и начал считать. Здесь хуже, потому что старший этих блоков — Макс, тот самый, который сейчас избивал. Это дьявол в облике человека. Нескольких он уже забил насмерть. Сам он тоже заключённый, сидит одиннадцатый год за убийство своей жены и детей. Эсэсовцы его любят за неслыханную жестокость.
Надзирательница отобрала восьмерых (в том числе меня) и заявила, что мы будем похоронной командой. До сих пор был большой беспорядок, умершие по нескольку дней лежали в бараках. Теперь мы обязаны умерших сразу раздеть, вырвать золотые зубы, вчетвером вынести и положить у дверей барака.
Словно насмехаясь надо мной, покойница сверкает золотыми зубами. Что делать? Не могу же я их вырвать! Оглянувшись, не видит ли надзирательница, быстро зажимаю плоскогубцами рот. Но надзирательница всё-таки заметила. Она так ударяет меня, что я падаю на труп. Вскакиваю. А она только этого и ждала — начинает колотить какой-то очень тяжёлой палкой. Кажется, что голова треснет пополам. На полу кровь.
Она избивала долго, пока сама не задохнулась.
Фрида, еврейская девочка, школьная подруга. Её имя появляется всего в нескольких записях 15-летнего Ромы Кравченко-Бережного из западноукраинского Кременца. Потом это имя исчезает так же, как исчезает с лица земли его первая любовь.
23-го была созвана в гестапо вся еврейская интеллигенция, их всех там задержали. Теперь часть выпущена, часть расстреляна.
За вчерашний день расстреляны около пяти тысяч человек. У нас за городом — старый окоп, длиной около километра. Там проводят экзекуцию. Грузовик останавливается, обречённые сходят, раздеваются тут же, мужчины и женщины, и по одному движутся ко рву. Ров наполнен телами людей, пересыпанными хлорной известью. На валу сидят два раздетых по пояс гестаповца, в руках пистолеты. Люди спускаются в ров, укладываются на трупы. Раздаются выстрелы. Кончено. Следующие!
Сегодня везли Ф. Не могу отдать себе отчёта в своих чувствах. Очень тяжело, стыдно. За людей, которые смотрят на это с безразличием или злорадством. Чем Ф. хуже вас? Она была хорошая девочка и храбрая. Она ехала стоя, с гордо поднятой головой. Я уверен, она и умирая не опустит голову. Ф., знай, я помню тебя и не забуду и когда-нибудь отомщу!
Когда пишу, из тюрьмы доносятся выстрелы. Вот опять! Может быть, он был предназначен Ф.? В таком случае ей теперь лучше. Нет, ей теперь никак. Не могу представить: Ф., раздетая, тело засыпано хлоркой. Раны. Привалена кучей таких же тел. Ужас, какой ужас.
Город удручён. На улицах ни души. Все ждут: вот — моя очередь. Все теперь, даже самые ярые враги, питаются единственной надеждой — дождаться прихода большевиков. Но как дожить? Рассказывают, что там, откуда немцы отступают, не остаётся живой души. И мы не будем исключением.
Аня Арацкая вела свой дневник под пулями, едва ли не на линии фронта. Её семья, где было 9 детей, жила в Сталинграде, на поливаемой огнём улице. Потом папу убили, и они стали скитаться по голодной и холодной волжской степи. Выжили не все.
Так мы и сидели, с мёртвым Папой, без еды, воды и сна 2 дня. Много погибло людей в этот день, самый первый погиб наш Папа. Погибли наши соседи, здесь же, рядом с окопом, было много убитых бойцов.
. Пока мы добрались до переправы, мы пережили страшную бомбёжку и миномётный обстрел. Осень началась в этом году рано, пошли холодные со снегом дожди, а надеть нам было нечего. Переночевать нас никто не пускал, да и что мы могли дать за ночлег? Так мы дрожали и мокли под ледяным дождём.
Дневники печатаются с сокращениями, орфография авторов сохранена.
авторов Коллектив - Детская книга войны - Дневники 1941-1945 краткое содержание
Детская книга войны - Дневники 1941-1945 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Здесь, бывало, вертелся патефон, раздавался веселый смех, ставилась огромная, до потолка елка, зажигались свечи, приезжала Тина, приходил Мишка, на столе лежали груды бутербродов (с чем их только не было!), на елке висели десятки конфет, пряников (никто их не ел), чего только не было! А ныне здесь, пусто (кажется, что так), холодно, темно, и незачем мне заглядывать в эту комнату. (. )
Дневник Леры Игошевой
Вместе с мамой она эвакуировалась в 1942 году по Дороге жизни, поступила в Онежскую военную флотилию, затем во фронтовой госпиталь. Закончила математический факультет Ленинградского университета и более полувека преподавала математику в Политехническом институте на Дальнем Востоке.
Дневник Леры Игошевой, который она спасала от воздушных тревог, унося с собой в убежище в кармане, пришитом к изнанке пальто, дневник, в котором описывает, как семья, не глядя друг другу в глаза, ест кошку. а спустя несколько дней ест другую уже почти спокойно, этот дневник несколько лет назад издала небольшим тиражом дочь Татьяна. Сейчас он в нашей книге.
12 августа 1941 года. (. ) Это было 22 июня утром в Москве. Мы: я, Мама и Папа, а также дядя Паля с семьей – мирно завтракали в столовой, собираясь затем все вместе идти гулять. Около одиннадцати часов передали, что скоро будет транслироваться по радио речь В. М. Молотова. Мы очень удивились и приготовились к неожиданности. Но она превзошла все ожидания. В своей речи Вячеслав Михайлович сказал, что Германия без объявления войны напала на СССР в 4 часа утра 22 июня.
С этого момента все и пошло кувырком. Мы быстро собрались и в ту же ночь выехали в Ленинград, т. к. Папе надо было явиться в военкомат.
Новинка - 2015. Страшная книга, устами детей и подростков войны говорит ИСТИНА тех лет. и как же не хочется, чтобы подобная бойня повторилась. ( + цитаты и ФОТО-страницы из книги).
Прежде чем я начну рассказывать об этой поистине страшной книге, мне очень хотелось бы ПОПРОСИТЬ - пожалуйста, беременным и мамочкам с маленькими детьми стоит хорошенько подумать, открывать или не открывать мой отзыв: в нём есть шокирующие вещи с реальными фотографиями военного лихолетья. и впечатлительные люди могут сильно впечатлиться увиденным и прочитанным. но всё-таки, ЭТО нужно знать. Это было. и, к сожалению, некоторые вещи повторяются.
Я давно хотела прочитать эту книгу, *Детскую книгу войны. Дневники 1941-1945*, но раньше как-то не получалось: в большинстве источников книга была в формате pdf, что означало - чтение только через монитор. а мне очень хотелось однажды найти такой привычный и удобный формат fb2 - и пару дней назад моё желание исполнилось.
В книге - 507 страниц, горьких и пронзительных, отчаянных и радостных местами. книга - о детях. Книга - сборник *выжимок* из детских дневников военных лет, и всего этих дневников - 35.
И писали записи в своих дневниках очень разные мальчики и девочки - кто-то из блокадного Ленинграда, кто-то - из оккупированного немцами Крыма, а кто-то - из тыла или из Германии, будучи угнанными туда в качестве рабочей силы. и все они, по сути, дети.
Дети, чьё детство оборвалось в один миг. Очень разные дети - об этом свидетельствуют и строчки из их дневников: кому-то хочется совершить подвиг на благо Родины, а кому-то - просто досыта поесть, кто-то живет *при немцах*, а кто-то - работает в тылу, помогает взрослым как может.
У них очень разная жизнь, разные взгляды на происходящее вокруг. но есть и общее - это дети войны. Дети, не по своей воле оказавшиеся в безжалостной мясорубке Великой Отечественной, дети, которым пришлось быстро распрощаться с детскими иллюзиями и - не жить порой, а - выживать.
И если часть имен из этих дневников мне была знакома, как, например, Тани Савичевой или Лены Мухиной, Юры Рябинкина или Маши Рольникайте, то - чуть ли не половина имен из нашей книги была увидена мною впервые. и это не удивительно: действительно, некоторые дневники были опубликованы впервые в *Детской книге войны*.
И ещё следует знать, что здесь приведены не все дневники полностью, а - *выжимки*, как я их называю, определенные отрывки-фрагменты. в полной мере показывающие весь ужас той жизни.
Жизни, которой, как оказывается, наши дети - герои дневников, искренне верили, что ЭТО - не повторится. Этот ужас, этот кошмар - это же нельзя забывать! Нельзя допускать, чтобы люди вновь оскотинились, опустились до убийств себе подобных по плоти и крови. Но - увы.
История крутится по спирали. некоторые страшные события повторяются вновь. и сильнее всего страдают именно дети. Потому что взрослым, как ни крути, но всё-таки легче приспособиться к обстоятельствам, взрослому человеку легче выжить в военном аду, а ребенку.
Постоянно голодному ребенку, в окружении взрывов и бомбежек, ребенку, оставшемуся в одиночестве - или настоящему сироте у которого умерли все родные и близкие, или ребенку, обреченному на душевное одиночество - от которого просто отвернулись все родные, и даже мама.
Каково это - я даже не берусь представить. а ведь было и это. И об этом можно прочитать в одном из наших дневников. и невозможно судить - кто прав, кто виноват.
Были и другие не менее страшные вещи, например, признание одной девушки в двадцатых числах июня - она боялась, что начавшаяся война с Германией будет быстрой и сокрушительной, всего в несколько дней, и - она просто не успеет совершить свой подвиг во имя родины, и будет её жизнь скучной и обыденной. Откуда ей было тогда знать, что в начале осени замкнется кольцо Блокады и девочка окажется взаперти в осажденном Ленинграде, где будут царить голод и смерть.
А каково было мальчику-подростку, когда он осознал, что девочке, к которой были у него неравнодушные чувства - этой девочке грозит смертельная опасность просто потому, что она - еврейка? И им обоим НЕ повезло оказаться на оккупированной фашистами территории.
А строки девочки из оккупированного Крыма? Её недоумение - как и почему вышло так, что свои бомбят свои же города - Ялту, например? Свои же ранее мучили и истязали своих - почему?! И что может сделать обычная семья при сталинском режиме, когда зверствовали свои же. И только позже они осознали, что *быть под немцем* - это не решение всех проблем, отнюдь.
И это только ма-а-алюсенькие фрагменты, на деле таких моментов, переворачивающих сознание, душераздирающих в своей искренности и невозможности хоть что-то изменить - что они могли сделать, дети-школьники, дети-подростки. И зачастую они писали свои строки, даже не надеясь выжить.
Каково им было учиться, когда вокруг - нестерпимый голод и неистребимое желание поесть? Причем неважно, где это - в блокадном Ленинграде или в сибирском тылу, везде был голод. И хлеб, который и хлебом-то трудно было назвать из-за различных *посторонних* примесей - от дуранды до древесной муки - сто грамм этого хлеба ценились намного выше, чем горсть конфет.
Они очень хотели жить, эти дети. но не ТАКОЙ жизнью.
И ещё во время чтения книги ты как никогда отчетливо понимаешь, что на деле война срывает покровы, тщательно доселе скрываемые. и на свет белый обнажаются истинные чувства. от осознании которых порой просто жуть берет. Мать-ленинградка, искренне желающая своему ребенку подавиться *уворованными* кусочками хлеба. Отец-немец, доставляющий удовольствие своей 9-летней дочери, на потеху ей убивает детишек, а она кричит - ещё, ещё.
И строки мальчика из оккупированной Украины -
Ну и времена настали, не повторятся больше такие. Надо всё записывать, не то ещё, пожалуй, вспомнишь когда-нибудь - не поверишь. (с).
- поневоле заставляют вздрогнуть. Он искренне верил, что фашизм однажды будет побежден, что восторжествует справедливость. он верил, что всё увиденное и пережитое им станет горьким и жизненным уроком для последующих поколений, примером, к чему могут привести жестокость и необузданность пополам с желанием *поделить* людей на правильных и неправильных.
Ему вторят слова взрослой Марии Рольникайте, некогда девочки из еврейского гетто -
Ведь сколько утекло воды со времен, о которых я рассказываю, а люди не стали друг друга больше любить. Возьмите отношение к гастарбайтерам, возьмите братские народы русских и украинцев! Везде, то вспыхивая, то стихая, бушует вражда. И для меня это больное место - то, что люди продолжают ненавидеть друг друга. Я не знаю, откуда берется эта желчь. Но я должна рассказать! (с).
Она и рассказывает, маленькая Маша Рольникайте, рассказывает о том, чтО ей пришлось пережить в 14 лет и дальше, рассказывает о всех ужасах концентрационного лагеря.
Рассказывают дети и о том, как им жилось в *культурной* Германии, куда они были насильно отправлены, рассказывают о том, как они сомневались - правда ли, что *правильная* и *культурная* Германия позволяет себе с легкостью разделить человечество на две неравные части - господ и рабов, рассказывают о рабочем быте. читаешь и понимаешь - при крепостном праве людям-крестьянам легче жилось, как ни крути.
А помимо ужасов и страданий, помимо нескончаемого, неутолимого чувства голода был и страх - за себя, за ближних своих, за любимых. мальчик, влюбленный в девочку-еврейку, - каково ему было знать, что евреев систематически убивали за городом, расстреливали в ямах. и долго потом шевелилась земля. и однажды туда увели его девочку.
А вот другой мальчик - подросток из селения, которого угнали на работы в Германию, и который знал, что почти рядом - девочка, которой принадлежало его сердце. Удастся ли им вырваться из того ада.
И эти не единственные истории, убеждающие нас в том, что любовь всё-таки была и есть.
Это совершенно НЕ детская книга, эта книга по большей части посвящена именно взрослым - взрослым людям, которым вроде бы положено защищать и оберегать детей, но. не всегда это получается. Одни семьи война сплотила ещё больше, другие - разобщила.
И как результат - одни дети с признательностью и любовью вспоминают своих родителей, как они вместе боролись за жизнь, поддерживали друг друга в трудное время. а другие - хоть и знают, что это неправильно, что нельзя так думать, но - умер ненавистный человек, и смерть его - радость для тебя.
А ещё - не всегда взрослые сильные и бесстрашные, они тоже могут сломаться под тяжелым бременем военных лет. кто-то становится равнодушным и безразличным, кто-то топится в бутылке, а кто-то - чувствует себя обузой для своих детей. и это было.
И поневоле ты задумываешься - действительно, кому война, кому - мать родна. И люди, которые хотят войны, которые всеми силами стараются развязать вооруженные конфликты, горячие точки и зоны. кто они после этого.
Да, немцев-гитлеровцев в книге не любят - их честят-костерят на все лады, либо - осторожненько так сообщают: не совсем нормальные немцы. некоторые сомневаются в актуальности и *правильности* советской власти и её политики, но все единодушны: война - это зло. Война - это плохо.
И зачастую они писали свои строчки в своих дневниках, даже не надеясь выжить. как, например, девочка из Сталинграда в самый момент битв и бомбежек за город на Волге, или - девочка из блокадного Ленинграда, или девочка из оккупированного Крыма, которая написала -
Если меня убьют, мои подруги когда-нибудь узнают, как я жила. Ведь дневники всегда остаются (с).
Они и остались, эти дневники - наглядные свидетельства военных ужасов и не только. Причем - не всегда удалось найти авторов этих дневников, о некоторых мальчиках и девочках - весьма скудная информация или вообще ничего не известно, зато их дневники - есть.
И от этого становится ещё страшнее - подумать только, эти мальчики и девочки писали о себе, своих чувствах и эмоциях, как могли, описывали свой жизненный быт - скупыми словами или подробными описаниями того-сего, но - однажды дневник обрывается.
И что с ними стало потом. Неизвестно.
Повторюсь, здесь приведены выдержки из дневников, в полном виде опубликован только дневник Тани Савичевой, всё, что осталось от целой семьи Савичевых. Девять строк, девять пронзительных, незабываемых строк. Кстати, если вам хочется увидеть каменные страницы дневника Тани Савичевой - ВОТ (по ссылке - мой отзыв на Дорогу Жизни - музей и мемориалы).
Есть и отдельная книга-дневник другой девочки из Ленинграда - Лены Мухиной, чей дневник обрывается внезапно. и у его хозяйки - по-своему интересная судьба.
А ещё есть такая замечательная книга Сергея Ярова - *Повседневная жизнь блокадного Ленинграда* - проделана колоссальная работа, систематизированы множество строчек из разных блокадных дневников, и в результате родилась данная книга, наиболее наглядно повествующая о блокадном Ленинграде, без утайки и прикрас.
И строки из наших дневников детей военных лет - не всегда записи по *живым* следам, сохранившиеся до наших дней: кто-то писал свои воспоминания по памяти, восстанавливая безвозвратно утерянные странички, кто-то вообще не смог вести дневник, но ежедневно заучивал события своей жизни, чтобы при первой возможности перенести их на бумагу - в назидание потомкам, чтобы помнили, чтобы НЕ ЗАБЫВАЛИ.
И, прочитав нашу книгу, я понимаю - она разительно отличается от блокадных воспоминаний Людмилы Пожедаевой (её воспоминания-мемуары оставили во мне неприятное послевкусие. ) - в нашей книге дети искренни, они просто и бесхитростно делятся со своим другом - Дневником - своей болью, страданиями, желанием наесться досыта. они ругают себя за своё безволие или наоборот, жаждут совершить благое дело.
Но никто из них, НИКТО не упивается своими страданиями, недетскими такими страданиями, выпавшими на их долю, никто беспрестанно не твердит, чтО им пришлось пережить. Контраст - разителен.
Книгу к прочтению - советую. Это надо прочитать. Это надо знать. Помнить. И, по возможности, сделать всё допустимое, чтобы война НЕ повторилась. Чтобы не было кроваво-страшных лет, в которых всем будет несладко - и *нашим*, и *вашим*, и тем более - ДЕТЯМ.
Они-то точно ни в чем не виноваты, и политические игрища им зачастую - до лампочки. и они же страдают сильнее всех. Очень хотелось бы верить в хорошее.
Читайте также: