Цицерон об обязанностях краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Марк Туллий Цицерон - выдающийся римский юрист и государственный деятель, избирался консулом, был провозглашен сенатом отцом отечества, а воинами вверенной ему провинции - императором. Однако в памяти потомков он остался прежде всего как замечательный оратор и ученый-просветитель. В книге собраны не потерявшие актуальности философские трактаты Цицерона: "О старости", "О дружбе" и "Об обязанностях". Автор убедительно доказывает, что истинная философия укрепляет дружбу, способствует нравственному совершенствованию, а также наполняет новым смыслом неизбежные тяготы жизни: старость, боль утрат, потерю близких и ожидание собственной кончины.
Какова же была в это время политическая обстановка в Риме и как ее оценивал Цицерон? Мартовские иды пробудили в нем сначала большие с. 160 надежды. Убийство тиранна, — а теперь Цицерон называет Цезаря не иначе, как тиранном или царем (rex), — должно было привести к восстановлению res publica libera и, следовательно, к восстановлению руководящего положения самого Цицерона в государстве.
Цицерон провел лето 44 г. в своих поместьях. Он колебался между двумя противоположными намерениями: вернуться в Рим или отправиться в Грецию, в Афины, где в это время находился его сын. Обстановка в Риме тем временем существенно изменилась. С одной стороны, положение Марка Антония весьма окрепло: он, ссылаясь на волю покойного диктатора, издавал самовластные распоряжения, имел вооруженную охрану из 6 тысяч человек, ожидал прибытия из Македонии поступающих в его распоряжение легионов и претендовал, по истечении срока своего консулата, на управление Галлией; с другой стороны, наметился раскол внутри единого до сих пор лагеря цезарианцев, росла оппозиция новому тиранну, которая приобрела особую силу и значение в связи с появлением в Риме наследника Цезаря — Гая Октавия. Общая ситуация все более усложнялась.
Цицерон вернулся в Рим к 1 сентября 44 г. В этот же день состоялось заседание сената, на котором по инициативе Антония были утверждены новые почести в память убитого диктатора. Цицерон уклонился от участия в этом заседании. Сославшись на усталость после поездки и на общее недомогание, он с утра известил Антония о своем намерении не являться в сенат. Однако Антоний воспринял это как личное оскорбление и заявил, что велит привести Цицерона силой или прикажет разрушить его дом. Конечно, он не исполнил своей угрозы, хотя подобный выпад уже сам по себе был равносилен объявлению войны.
Первая речь против Антония носила еще весьма сдержанный характер. Цицерон занял пока довольно осторожную позицию. Начало речи он посвятил объяснению своего поведения: изложил причины, побуждавшие его принять решение о том, чтобы на время уехать из Италии, а также причины, в силу которых он изменил это решение (Филиппики [2] , 1, 6— 11). Затем, заявив, что во имя мира и спокойствия он предлагает сохранить в силе распоряжения Цезаря, подразумевая под ними те законы, которые Цезарь успел провести еще при жизни, он одновременно доказывал, что проекты новых законов, вносимые Антонием, противоречат прежним цезаревым распоряжениям (Phil., 1, 10— 21).
После своего выступления Цицерон снова уезжает из Рима (в свою усадьбу в Путеолах). Антоний же назначает на 19 сентября новое заседание сената, на котором выступает с большой речью, направленной прямо и резко против Цицерона. Антоний обвиняет Цицерона в том, что тот в свое время вынудил сенат вынести ряд противозаконных смертных приговоров (заговор Катилины), что он был подстрекателем убийства Клодия и поссорил Помпея с Цезарем и, наконец, — самое главное обвинение, — что Цицерон — идейный вдохновитель расправы над Цезарем (Phil., 2, 16— 18). Обвинения были достаточно тяжкими: бралась под сомнение вся политическая репутация Цицерона. Становилось ясно, что начинается борьба не на жизнь, а на смерть.
Цицерон отвечал на это выступление Антония новой речью (вторая филиппика), с. 163 которая построена так, будто она произносилась непосредственно за речью Антония. На самом же деле это был политический памфлет, написанный в путеольской усадьбе в конце октября. Письма к Аттику, в которых Цицерон упоминает об этой речи, свидетельствуют о том, насколько тщательно он работал над ее отделкой (Att., 15, 13, 1— 2; 16, 11, 1).
Вторая филиппика — типичная для римских политических нравов инвектива. Цицерон здесь уже не стесняется в выражениях и широко пользуется, как это было в те времена принято, обвинениями сугубо личного характера. Марк Антоний обвиняется в пьянстве, разврате, называется наглецом, негодяем, глупцом и даже трусом. Что касается содержания этой инвективы по существу, то она построена в основном на опровержении тех обвинений, которые были выдвинуты Антонием против Цицерона в его сенатской речи 19 сентября, и на встречных обвинениях самого Цицерона. Он грозит Антонию судьбой Катилины и Клодия и уверяет, что Антоний, подобно Цезарю, который, кстати, намного превосходил его во всех отношениях, погибнет смертью, подобающей тираннам (Phil., 2, 114— 117).
В самом начале декабря 44 г. Цицерон снова возвращается в Рим.
В первых двух филиппиках еще нет прямого призыва к вооруженной борьбе, нет в них и упоминаний об Октавиане, но вскоре оба эти фактора, т. е. неизбежность гражданской войны и роль Октавиана в ней, который может быть успешно противопоставлен Антонию, становятся лейтмотивами всех выступлений и всех действий Цицерона.
В том-то и состоял политический опыт Цицерона, что он наконец понял недостаточность и бесперспективность одной лишь сенатской оппозиции. Именно поэтому он уже не считал возможным в данной ситуации какой бы то ни было компромисс, примирение, как, скажем, это казалось ему приемлемым выходом в конфликте между Цезарем и Помпеем. Наоборот, он предвидел теперь неизбежность новой гражданской войны и шел ей навстречу. А если так, то силе должна быть противопоставлена сила, войску — войско.
Конечно, в этой характеристике налицо определенная переоценка значения Цицерона и его могущества. Однако он действительно в то время был бесспорным лидером не одной только сенатской оппозиции: все те, кто в той или иной форме выступал против Антония (в том числе и Октавиан со своим войском), признавали его главой движения. Насколько мог быть прочным блок сенатских кругов с военными вождями-цезарианцами (а тем более с самими ветеранами Цезаря), показало весьма недалекое будущее. Но это уже иной вопрос (кстати сказать, гораздо более ясный для нас, кто судит о нем через две тысячи лет, чем для тех, кого он интересовал и близко касался в начале 43 г. до н. э.).
Как бы то ни было, но с конца декабря 44 г. Цицерон в развернувшихся событиях принимал такое деятельное и страстное участие, что ни о каких философских штудиях, ни о какой работе над тем или иным философским трактатом не могло быть и речи.
Каково же построение трактата? Самим автором он разделен на три книги. В первой анализируется понятие нравственно-прекрасного (honestum), во второй обсуждается вопрос о полезном (utile) и в третьей — о конфликте нравственно-прекрасного с полезным, о конфликте, в результате которого всегда должно торжествовать нравственно-прекрасное.
Но если структура произведения ясна и прозрачна, то не столь прост вопрос о его источниках, хотя на первый взгляд и он не представляет особых затруднений. Дело в том, что упоминавшееся выше письмо к Аттику, да и неоднократные ссылки Цицерона в самом произведении, совершенно ясно указывают на два основных источника: для первой и второй книг трактата — Панэтий, для третьей книги — Посидоний. Но можно ли ограничиться только этими бесспорными и лежащими, так сказать, на поверхности источниками?
На наш взгляд, образ такого идеального (и вместе с тем рядового) гражданина, рисуемый в трактате, — одна из ведущих идей произведения в целом. Более того, образ vir bonus, со всеми связанными с этим идеалом обязанностями и нормами поведения (officia), со всеми его характерными чертами и качествами (virtutes), может рассматриваться как некое своеобразное политическое завещание Цицерона, завещание умудренного жизненным и государственным опытом деятеля, оставляемое им современникам и потомству в один из наиболее напряженных моментов как его личной судьбы, так и судьбы всего римского государства.
В основе учения Цицерона об обязанностях vir bonus лежит представление о высшем благе (summum bonum) как о нравственно-прекрасном (греческий термин τόκαλόν , в переводе Цицерона — honestum). В самом начале своего трактата Цицерон подчеркивает, что любой области жизни и деятельности соответствуют свои обязанности, в исполнении которых и состоит нравственный смысл всей жизни (honestas omnis vitae). Затем идет полемика с теми, кто считает, что высшее благо не имеет ничего общего с добродетелью, и потому измеряет все своими удобствами (suis commodis), а не моральным критерием (honestate). На такой основе невозможно создать учение об обязанностях; это способны сделать лишь те, кто находит, что только нравственно-прекрасное должно быть предметом наших стремлений, или же те, кто находит, что оно должно быть целью наших стремлений хотя бы по преимуществу (Off., 1, 5; 6). На этом с. 168 примере нетрудно проследить перекрещивание влияний Стои и Академии. Те, кто назван вначале (т. е. только honestas), — стоики; те, кто упомянут в конце (т. е. по преимуществу) , — академики, причем буквально несколькими строками ниже Цицерон заявляет, что он хоть и будет в основном следовать стоикам, но имеет в виду также и академиков, и перипатетиков (ibid.). Таково рассуждение Цицерона, дающее обоснование ведущему тезису трактата: все обязанности должны иметь своим источником стремление к нравственно-прекрасному, к высшему благу.
Такова интерпретация двух основных понятий интересующего нас трактата: нравственно-прекрасное (honestum) и должное, обязанность (officium). Каково же соотношение этих двух понятий?
Частной собственности от природы не бывает, говорит Цицерон, она возникает либо путем оккупации незаселенных земель, либо вследствие победы на войне, либо благодаря законам, договорам, жеребьевке. Государство и собственность изначала связаны друг с другом, и охрана собственности, как учил еще Панэтий, есть причина образования государства. И частная, и государственная собственность закрепляются тем или иным историческим актом, приобретающим затем силу закона. Кто завладевает чужой собственностью, утверждает Цицерон, тот нарушает и оскверняет права человеческой общности (Off., 1, 21).
Далее Цицерон переходит к рассуждению о двух видах несправедливости. С его точки зрения, существует несправедливость не только тех, кто ее причиняет, но и тех, кто не оказывает помощи потерпевшим несправедливость. Для борьбы с несправедливостью надо понимать причины зла. Обычно причинами проявления несправедливости бывают страх, жадность к деньгам, честолюбие, жажда славы. Однако забота о своем имуществе, — снова подчеркивает Цицерон, — если только она не вредит другому, вовсе не порок. Обдуманная несправедливость должна караться более сурово, чем внезапный аффект. Мотивы, мешающие борьбе с несправедливостью, бывают, как правило, узкоэгоистического характера, это — леность, нерадение, боязнь неприятностей, нежелание участвовать в общественной деятельности (Off., 1, 23— 39). Таким образом, в основе учения Цицерона о справедливости и несправедливости лежит некое представление о неприкосновенности собственности, и потому с. 171 первейшая обязанность заключается в соблюдении и охране этой неприкосновенности. Вот почему Цицерон был всегда ярым противником всяких tabulae novae (кассация долгов), всяких аграрных законов и вообще всяких вторжений в священную область собственности.
После этого Цицерон приступает к развитию затронутой выше мысли: жизнь наша проходит в обществе. Подчеркивается, что общество связывает людей союзом, разумом, речью (societas, ratio, oratio); этим люди и отличаются от зверей. Человек обязан помогать человеку, но средства отдельных лиц невелики, и потому необходима градация благотворительной деятельности. Она должна быть установлена в соответствии с существующими степенями общности людей. Таких степеней несколько. Не говоря уже о понятии человечества в целом, можно указать на такие более тесные связи: общность племени, происхождения, языка, затем — гражданской общины. Еще более тесной связью следует считать семью. Это первоначальная ячейка общества; из нее вырастает государство. Тезис о развитии государства из семьи был со времени Аристотеля locus classicus, и Цицерон тоже представляет себе государство как некий естественно образовавшийся и разросшийся организм (Off., 1, 50— 53. cf. 3, 22).
В заключение очень коротко о политических тенденциях трактата. Несомненно обстановка, сложившаяся в Риме после убийства Цезаря, нашла в трактате свое отражение. Для трактата характерна достаточно явная и резкая антицезарианская направленность. Об Антонии здесь нет еще ни слова, но это и понятно: произведение Цицерона было завершено (или оставлено), по существу, в самом начале развертывающейся борьбы, накануне решающих событий. Тем не менее новые опасения автора отражены в трактате: речь должна идти, по-видимому, не только и даже не столько о его антицезарианской направленности (в персонифицированном смысле), сколько об общих антитираннических тенденциях. В этом и выразился прежде всего поворот в настроении и оценке ситуации самим Цицероном: от кратковременных радужных надежд, через разочарование и скепсис — к страху перед неизбежностью новой тираннии.
Во второй книге положение римского государства рисуется самыми мрачными красками. Цезарь постоянно именуется тиранном, поправшим и законы, и свободу, гибель его вполне заслужена, в некотором отношении с. 174 он даже хуже Суллы, ибо вел войну по несправедливой и недопустимой причине, а после своей отвратительной победы не только лишил имущества отдельных граждан, но и целые общины. Вот почему если и сохранились еще стены великого Города, то государство (res publica) было утрачено полностью (Off., 2, 26— 29). А раз государство погибло, перестало существовать, то уже нет места ни праву, ни красноречию, нет возможности принимать участие в общественной жизни. Именно по этим причинам пришлось автору трактата — дабы не предаться тоске или, наоборот, недостойным наслаждениям — заняться философией (Off., 2, 2— 4; ср. 2, 65— 67).
Крайне резко осуждает Цицерон и программу популяров, вождем которых столь недавно выступал Цезарь. В соответствии с требованиями этой программы подрывались самые основы государства: так, например, землевладельцы несправедливо сгонялись с занимаемых ими участков; особенно же нетерпимы были неоднократные попытки разрешить долговую проблему путем кассации долгов (Off., 2, 78; 84).
был написан в сравнительно короткие сроки в октябре – декабре 44 г. до н. э. Цицерон посвятил этот свой последний философский трактат сыну Марку, желая дать ему философское образование и тем самым обеспечить ему политическую карьеру.
Согласно Цицерону обязанности различаются и согласно возрастным особенностями: одни обязанности для молодых людей, другие – для старых.
Так, к обязанностям юношей относятся «чтить старших годами, а из них избирать наилучших и самых уважаемых, дабы опираться на их мудрость и авторитет. Ибо неосведомленность ранней молодости нуждается в дальновидности стариков, чтобы на ней основываться и ею руководствоваться [там же, 199].
Старшее поколение имеет высокие обязанности перед молодежью в научении и передаче знаний и опыта, а также в усвоении последними того, что «в каждом начинании надо соблюдать три правила: во-первых, подчинять свои стремления разуму, а это более чем что-либо другое способствует соблюдению человеком своих обязанностей; во-вторых, принимать во внимание, сколь важно то, что мы хотим совершить, дабы не брать на себя забот и трудов ни больших, ни меньших, чем требует дело; в-третьих, соблюдать меру во всем том, что относится к внешнему впечатлению благородства и к достоинству. Ведь лучшая мера – придерживаться именно подобающего, о котором мы говорили ранее, и не выходить за его пределы.
Цицерон жил в такое время, когда граждане Рима «стали чужды государству, потому что они не находили в нем объективного удовлетворения…
Значительно огромно влияние трудов Цицерона на более позднее время и даже эпохи. Известно, что христианский писатель Иероним (340–419 гг.) увлечено читал философские труды Цицерона и был под сильным их впечатлением.
Трактат "Об обязанностях" - последнее философское произведение Марка Туллия Цицерона. Его этика оказала огромное влияние и даже в какой-то мере легла в основу христианского учения о морали.
Трактат разделен на три книги. В первой анализируется понятие нравственно-прекрасного, во второй обсуждается вопрос о полезном и в третьей - о конфликте нравственно-прекрасного с полезным, о конфликте, в результате которого всегда должно торжествовать нравственно-прекрасное.
данный трактат представляет собой наставление сыну. Этот жанр предопределил в значительной мере своеобразие трактата. Здесь речь идет об обязанностях, приложимых ко всем людям, ко всем, у кого имеется хоть какая-либо "склонность к доблести"; ориентирован на молодого римлянина (изначально), достойного гражданина, вступающего на путь государственной карьеры.
В основе учения Цицерона об обязанностях лежит представление о высшем благе как о нравственно-прекрасном. Цицерон отмечает, что любой области жизни и деятельности соответствуют свои обязанности, в исполнении которых и состоит нравственный смысл всей жизни. Отсюда следует, что все обязанности должны иметь своим источником стремление к нравственно-прекрасному, к высшему благу.
Согласно греческим философским учениям Старой Стои только нравственно-прекрасное и соответствующие ему действия есть благо, только порок и соответствующие ему действия - есть единственное зло, все же остальное, что лежит между ними - безразлично. Цицерон же ставит между идолом "блаженного" и "порочного" человека ставит человека "стремящегося", а между благими действиями и пороками - надлежащий поступок, "должное", так называемые "средние действия".
По мнению Цицерона, существует четыре источника, или четыре "части", того, что считается нравственно-прекрасным. В его интерпретации они выглядят следующим образом: на первом месте стоит познание истины, затем следует "двуединая" добродетель - справедливость и благотворительность, затем величие духа и, наконец, благопристойность и умеренность. Из каждой этой добродетели вытекают определенные обязанности, предписываемые стремлением к главной и конечной цели - к высшему благу. Цицерон считает, что обязанности гражданина вытекают из "двуединой" добродетели (справедливости и благотворительности).
существа справедливости- "никому не наносить вреда, если только тебя не вызвали на это несправедливостью; затем в том, чтобы пользоваться общественной собственностью как общественной, а частной - как своей".
С его точки зрения, существует несправедливость не только тех, кто ее причиняет, но и тех, кто не оказывает помощи потерпевшим несправедливость. Обычно причинами проявления несправедливости бывают страх, жадность к деньгам, честолюбие, жажда славы. Однако забота о своем имуществе, - подчеркивает Цицерон, - если только она не вредит другому, вовсе не порок.
Из понятий справедливости вытекают обязанности "военной морали". Причина подобных войн только одна: оборона своего государства, цель же их - прочный мир. В обращении с побежденными следует проявлять человечность; сдавшиеся на милость победителя безусловно имеют право на пощаду. Однако он допускает войны, которые ведутся ради укрепления власти и славы.
к рабам следует относиться как к "наемникам", т.е. требовать от них работу и предоставлять то, что им "полагается". Здесь можно выявить еще одну обязанность - обязанность "справедливого" хозяина, владельца рабов.
Другой "частью", или стороной, социальной добродетели следует считать благотворительность, которую также можно определить как доброту или щедрость.
Человек обязан помогать человеку, но средства отдельных лиц невелики, и потому необходима градация благотворительной деятельности. Она должна быть установлена в соответствии с существующими степенями общности людей.
Так к характерным чертам и обязанностям идеального гражданина прибавляется еще одна (это наиболее специфическая римская черта) - особое отношение к отечеству, семье, близким.
Таковы нравственные нормы и вытекающие из них обязанности, присущие идеальному гражданину. При этом рассматривая их применение в сфере "полезного", Цицерон нашел, что противопоставление "нравственно-прекрасного" и полезного есть величайшее заблуждение, т.е. "что нравственно-прекрасно, то, тем самым, уже и полезно". А "кто захочет снискать истинную славу справедливого человека, тот должен выполнять обязанности, налагаемые справедливостью. "
Многие критики считают, что образ идеального гражданина, со всеми связанными с этим идеалом обязанностями и нормами поведения, со всеми его характерными чертами и качествами, "может рассматриваться как некое своеобразное политическое завещание Цицерона, завещание умудренного жизненным и государственным опытом деятеля, оставляемое им современникам и потомству в один из наиболее напряженных моментов как его личной судьбы, так и судьбы всего римского государства".
Дороги нам родители, дороги дети, родственники, близкие, друзья, но отечество одно охватило все привязанности всех людей. Какой честный человек поколеблется пойти за него на смерть, если он этим принесет ему пользу? . Но если этот душевный подъем, который бывает виден в опасностях и в трудах, чужд справедливости и борется не за общее благо, а ради своей выгоды, то он порочен. . Гражданин строгих правил, храбрый и достойный первенства в государстве. всецело посвятит себя служению государству, не станет добиваться богатств и могущества и будет оберегать государство в целом, заботясь обо всех гражданах; он не станет вызывать ненависть или зависть к кому бы то ни было, прибегая к ложным обвинениям, и вообще будет держаться справедливости и нравственной красоты.
. Мы должны сдерживать и успокаивать все свои стремления и развивать в себе внимание и тщательность, дабы ничего не делать ни опрометчиво и случайно, ни необдуманно и беспечно.
Ведь природа породила нас с тем, чтобы мы казались созданными не для развлечений и шуток, но для суровости и, так сказать, для более важных и значительных стремлений. Развлечения и шутки нам, конечно, дозволены, но так же, как сон и другие виды отдыха: тогда, когда мы уже совершили более важные и ответственные дела. . Плотское наслаждение недостаточно достойно человека, стоящего выше животных, и наслаждение это надлежит презирать и отвергать; если же кто-нибудь несколько склонен к наслаждению, то он должен тщательно со-
1 Процессуальное право — правила, которыми определяется судопроизводство.
блюдать меру в нем. Итак, пища и уход за телом должны быть направлены на сохранение здоровья и сил, а не на наслаждение. И если мы, кроме того, захотим рассмотреть, в чем заключается превосходство и достоинство человеческой природы, то мы поймем, как позорно погрязнуть в разврате и жить роскошно и изнеженно и как прекрасно в нравственном отношении жить бережливо, воздержанно, строго и трезво.
Читайте также: