Чающие движения воды лесков краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Спектакль-хроника, повествующий о двух священниках, одном дьяконе и суетах провинциального Старгорода; о людях добрых и праведных, но бессильных перед доносами, клеветой и чиновничьим идиотизмом; о несоответствии церковной действительности церковным идеалам; о злодеях, вопреки сказочным канонам побеждающих богатырей; и неотвратимом ходе времени, стирающем с карты русского быта патриархальный мир.

Постановка – Евгений Каменькович

Инсценировка – Андрей Тупиков

Сценография – Александр Барменков

Художник по костюмам – Мария Боровская

Художник по свету – Владислав Фролов

В спектакле заняты: Иван Верховых, Николай Орловский, Владимир Свирский, Александра Кесельман, Александр Моровов, Анатолий Анциферов, Вениамин Краснянский, Екатерина Смирнова, Лилия Егорова, Михаил Крылов, Степан Пьянков, Ольга Бодрова, Рифат Аляутдинов, Владислав Ташбулатов, Денис Аврамов, Александр Мичков.

Автор — Николай Лесков
Постановка — Евгений Каменькович
Сценография — Александр Барменков
Художник по костюмам — Мария Боровская
Художник по свету — Владислав Фролов
Инсценировка — Андрей Тупиков
Балетмейстер — Рамуне Ходоркайте
Спектакль ведёт — Юлия Верзунова
Музыкальное оформление — Николай Орловский
Педагоги по мастерству актёра — Иван Верховых , Михаил Крылов
Педагог по речи — Вера Камышникова
Педагог по вокалу — Оксана Глоба
Консультант — Ксения Кутепова

ВНИМАНИЕ! Во время спектакля, выполняя ремарки автора и поставленные режиссёром творческие задачи, артисты курят на сцене. Просим учесть эту информацию, планируя посещение спектакля.

24 февраля, 19:00

Действующие лица и исполнители

Составы
За все время
24 февраля

Действие происходит в Старгороде в середине XIX века.

В спектакле звучат:

В записи фонограмм приняли участие:
А. Соколов (аккордеон), Е. Бреннер (флейта), Е. Рогозинский (альт), А. Малюгов (контрабас) С. Владимиров (перкуссия), Т. Масленникова (скрипка), Т. Анохина (виолончель), Д. Забияка (запись), С. Зверев (запись)

Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, чающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.

Евангелие от Иоанна

В мае 1862 года по Петербургу прокатилась волна пожаров. Горели жилые дома, рынки; и поговаривали, что это дело рук студентов-террористов. Молодой сотрудник "Северной пчелы", Николай Семёнович Лесков, имел неосторожность попросить власти разобраться и проверить, верна ли эта молва. Статья получила широкий резонанс: либералы объявили ее доносом, а какие-то молодчики явились в редакцию, чтобы автора убить. От греха подальше редакция отправила его на некоторое время корреспондентом за границу, но и там Лесков не смог остыть. Вернувшись, он тут же написал свой первый роман "Некуда", где прошелся по всем революционерам, или, как их называли, нигилистам.
Рецензия не заставила себя ждать: "Меня очень интересуют два вопроса, - заголосил Писарев, - 1. Найдется ли теперь в России хоть один журнал, который осмелился бы напечатать что-нибудь выходящее из-под пера господина Стебницкого (это был псевдоним раннего Лескова, который он, разумеется, не скрывал)? И 2. Найдется ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько равнодушным к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами Стебницкого?" Оба вопроса прозвучали как приговор. Прошел слух, что роман проплачен Третьим отделением. Хорошо говорить о Лескове стало дурным тоном. Журналы объявили ему бойкот. "Я как столб, - пишет Николай Семенович, - на который уже и люди и собаки мочатся".
В разгар изгойства он приступает к главному произведению своей жизни. Мы знаем его под названием "Соборяне", но изначально роман был озаглавлен Евангельской строчкой: "Чающие движения воды"

Рецензия не заставила себя ждать: "Меня очень интересуют два вопроса, - заголосил Писарев, - 1. Найдется ли теперь в России хоть один журнал, который осмелился бы напечатать что-нибудь выходящее из-под пера господина Стебницкого (это был псевдоним раннего Лескова, который он, разумеется, не скрывал)? И 2. Найдется ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько равнодушным к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами Стебницкого?" Оба вопроса прозвучали как приговор. Прошел слух, что роман проплачен Третьим отделением. Хорошо говорить о Лескове стало дурным тоном. Журналы объявили ему бойкот. "Я как столб, - пишет Николай Семенович, - на который уже и люди и собаки мочатся".

В разгар изгойства он приступает к главному произведению своей жизни. Мы знаем его под названием "Соборяне", но изначально роман был озаглавлен Евангельской строчкой: "Чающие движения воды".

Был осрамлен до слез и до рыданий. Опять был на меня донос. Как перенести сию низость и неблагородство! Мыслитель и администратор! сложи в просвещенном уме своем, из чего жизнь попа русского сочетавается. Возвращаясь домой, целую дорогу сетовал на себя, что не пошел в академию. Оттоль поступил бы в монашество, как другие; был бы летами архимандритом, архиереем; ездил бы в карете, сам бы командовал, а не мной бы помыкали. Суетой сей злобно себя тешил, но, приехав домой, был нежно обласкан попадьей и возблагодарил Бога, тако устроившего, яко же есть. Из дневника протопопа Савелия Туберозова

Так начинается грустная повесть о Старом городе, погруженном в вековую, лишенную всякого движения тишину. Послужив агентом коммерческой компании, Николай Семёнович объездил едва ли не пол-России, знал ее изнутри, как никто другой, и умиления народников не понимал. В глубине этой патриархальной тишины он видел огромную и дикую силу, которая, с равной вероятностью, может выплеснуться и в подвиг, и в чудовищное преступление.

Когда Лескова спрашивали, откуда у него такие познания о жизни церковной, он признавался, что не знает сам. И дед его, и прадед, и прапрадед служили священниками в Орловской губернии, в селе Лески. Но отец Николая Семёновича традицию прервал, наотрез отказался надевать рясу, за что и был изгнан из дома с 40 копейками, которые подала ему через "задние ворота" мать. Поэтому никакого особенного знания церковности детство Николая Лескова не предполагало. Он рос в орловской усадьбе, и не в родительской, а в дядиной, куда отец с матерью его отдали, потому что сами не имели средств на воспитание. После он учился в гимназии, которую не любил. А вспоминал больше всего пасхальные каникулы, когда возвращался домой, и они с отцом ехали в церковь – верхом на конях, потому что была распутица. И все же, кое-что он знал о своих предках. Тетка Лескова, сестра отца, много рассказывала о деде Дмитрии, который умер еще до рождения внука. И по этим рассказам, слышанным в детстве, Лесков так ясно представлял последнего в их роду священника, что по прошествии многих лет с него стал писать своего героя – протопопа Савелия Туберозова. Свое произведение он называл не романом, а, по-семейному, хроникой. И дата первой записи в дневнике отца Савелия (о его рукоположении в иереи), это день рождения самого Николая Семёновича – 4 февраля 1831 года.

Житие мое провожу в сне и в ядении. Расколу не могу оказывать противодействий ни малым чем, ибо всеми связан, и причтом своим полуголодным и исправником дуже сытым. Негодую, зачем я как бы в посмешище с миссионерскою целию послан: проповедовать - да некому; учить - да не слушают! Доносов требуют.

Владыко мой! к чему сии доносы? Что в них завертывать? А мне, по моему рассуждению, и сан мой не позволяет писать их. Я лучше чистой бумаги пожертвую. Представлял рапортом о дозволении иметь на Пасхе словопрение с раскольниками, в чем и отказано. Вдобавок секретарь, смеючись, отписал приватно, что если скука одолевает, то чтобы к ним проехался. Нет уж, покорнейше спасибо, а не прогневайтесь на здоровье. И без того мой хитон обличает мя, яко несть брачен, да и жена в одной исподнице гуляет. Из дневника протопопа Савелия Туберозова

Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел.

Евангелие от Иоанна

Так же и в сюжете, главный герой священник Савелий Туберозов и его жена Наталья, вместе с двумя другими священнослужителями отцом Захарией и дьяком Ахиллой, живут в городе Старгороде, ревностно и беззаветно служат людям, и все трое являются мишенью для нападок и насмешек со стороны властей и отдельно взятых жителей.

По ходу спектаклю можно заметить, как некоторое недоверие и настороженность к героям сменяются нарастающим вниманием и напряжением. Зрители привыкают и очень близко к сердцу начинают принимать этих людей. Отменные, превосходные актёрские работы!

Правда и простота – первые слова, которые приходят на ум, когда смотришь на Ивана Верховых в роли Туберозова. Но за этой простотой чувствуется достоинство истины, внутренняя серьёзность. Абсолютный пассионарий, о котором писал Лев Гумилев, который свою жизнь он воспринимает как служение людям.
Сила отца Савелия кроется в силе его веры, чистоте её выражения, чистоте душевных помыслов. Во всем облике, манере, характере главное – невероятное благородство, несвойственное нашему дню. При этом он имеет свои слабости, потребности, свой характер, свою личность. Иван Верховых достойно готовит зрителей к катарсической кульминации образа в финале спектакля.

Не сразу становится ясным, что его жена Наталья имеет силу не меньшую, только выраженную по-иному. Роман написан в жанре хроники, и для того, чтобы перенести его на сцену, Александра Кесельман прошла через все возрасты своей героини, начиная с девических лет до старости. Щемящая правда её игры, нежность актёрского рисунка и потрясающая жертвенность её характера, не может заставить не восхищаться созданным ею образом. Молодая актриса поразительно тонко сыграла женщину непостижимой душевной теплоты и привлекательности.

Спектакль дарует понимание, что жизнь без стремления к свету если не мертва, то не достигает того уровня, который необходим для полноты бытия. Главный вопрос не что будет с тобой, а с кем ты – с Богом или Дьяволом, и тогда что имеет большую ценность – чистая совесть или материальные богатства? И точка, поставленная в финале, превращается в многоточие…

Текст: Наталья Анисимова
Фото: Сергей Чалый

Читайте также: