Безумная евдокия читать полное содержание
Обновлено: 08.07.2024
Порою, чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают где-то за поворотом. Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны остаться и чувства.
А у нас-то с Надюшей где был тот роковой поворот? Сейчас, когда несчастье заставило оглянуться назад, я его, кажется, разглядел. И если когда-нибудь Надя вернется.
Мысленно я все время готовлюсь к тому разговору. Это, я думаю, еще не стало болезнью, но стало моей бессонницей, неотступностью. Ночами я веду диалог, в котором участвуем мы оба: Надя и я. Сюжет диалога всегда одинаков: это наша с ней жизнь.
Так сейчас происходит со мной.
Но почему все, о чем я теперь вспоминаю, так долго не обнаруживало себя?
Я должен восстановить разрозненные детали. Быть может, собравшись вместе, они создадут нечто цельное?
— Одним человеком меньше, одним больше. — стал убеждать представитель дирекции.
— Это смотря какой человек! — сказала Надюша.
Потом, возникая из-за своей чертежной доски, словно из-за ширмы кукольного театра, я нарочно встречался с Надей глазами и улыбался, чтобы она поверила, что я человек неплохой. С той же целью я пригласил ее однажды на концерт знаменитой певицы.
— Пойдемте. Я тоже пою! — сказала она. И добавила: — Правда, есть одно затруднение: у меня насморк и кашель. Таких зрителей очень не любят.
— У вас нет платка? Мой абсолютно промок. Вот уж не ожидала от своего маленького носа такой бурной активности!
Она напоминала ребенка, который в присутствии гостей, повергая родителей в ужас, может поведать обо всех своих намерениях и выдать любые тайны семьи.
Покоряющей. Ее синонимом была честность. Я-то ведь не отважился сообщить ей, что сочиняю фантастические рассказы, которые никто не печатает! Тем более что, как я узнал окольным путем, она этот жанр не любила:
— Столько фантастики в реалистических произведениях. А когда я сказал Надюше, что мечтаю на ней жениться, она ответила:
— Только учтите, у меня есть приданое: порок сердца и запрет иметь детей.
— В вас самой столько детского! — растерянно пошутил я.
— С годами это может стать неестественным и противным, — ответила
Надя. — Представьте себе пожилую даму с розовым бантиком в волосах!
— Но ведь можно, в конце концов, и без.
— Нет, нельзя, — перебила она. — Представляете, какая у нас с вами была бы дочь!
С той поры иметь дочь стало нашим главным желанием. Будущие родители обычно мечтают о сыновьях, а мы ждали дочь.
— Почти всех женщин беременность украшает. На ком ты женился? говорила Надюша, разглядывая себя в зеркале по утрам.
С этой фразы, я думаю, все началось. Эта фраза перекинула мост и в тот страшный день, который разлучил нас с Надюшей. Мост длиною в шестнадцать лет и два месяца.
Надя вместе с картошкой, которую она чистила, переместилась поближе к приемнику.
— Не пою сама, так хоть послушаю, как поют другие, — сказала она.
— А разве ты уже. не поешь? — удивился я.
— А разве ты не заметил?
— Я как-то. Пожалуйста, не сердись.
— Наоборот, я горжусь: незаметно уйти со сцены — это искусство.
Надя любила подтрунивать над собой. Я знал, что на это способны только хорошие и умные люди.
Жизнерадостные голоса, женский и мужской, попеременно, как бы забегая из радиоприемника к нам в комнату, желали, чтобы утро для всех было ясным и добрым.
В дверь постучали.
— Звонок не работает, — сказала Надюша. — Пробки, что ли, перегорели?
Стоило мне прикоснуться к замку, как по ту сторону двери вскрикнули:
Я увидел на пороге Евдокию Савельевну, классную руководительницу нашей Оленьки, и двух Олиных одноклассников — Люсю и Борю.
— Вырос Боря нам На горе! — пошутила однажды Оленька.
Она часто и легко переходила на рифмы.
Боря был самым высоким в классе и всегда что-нибудь или кого-нибудь собой загораживал. А тут он хотел, чтобы Евдокия Савельевна сама его от меня заслонила, и поэтому неестественно пригибался.
Хрупкая Люся тоже пряталась за громоздкой, но очень подвижной фигурой своей классной руководительницы.
Евдокия Савельевна была в брюках, старомодной шляпе с обвислыми полями и с рюкзаком за спиной.
— Оля дома? — повторила она.
— Она не вернулась?!
— Как. нет?! Что вы говорите?
— Она же ушла вместе с вами. В поход.
— Это так. Это. безусловно, так. Но вчера вечером она куда-то исчезла.
Я почувствовал, что сзади, за мной, стоит Надя. Она не сказала ни слова. Но я почувствовал, что она сзади. — И ночью Оленьки не было? полушепотом-полукриком спросил я.
Они молчали. Это было ответом, который заставил Надюшу за моей спиной произнести:
— Где же она теперь?
Я не узнал Надиного голоса. Не уловил привычных для меня интонаций.
Трудное умение взглянуть на события собственной жизни со стороны, спокойное чувство юмора всегда помогали Наде удерживать себя и меня от радостной или горестной истерии.
— Ты бы одолжила мне свое чувство юмора, — как-то попросил я ее.
— У меня. юмор? Смешно! — сказала она. — Но свой собственный сбереги. Он помогает смягчать крайние человеческие проявления.
— Эти проявления всегда очень опасны, — сказала она в другой раз. -
Потому что отрывают человека от людей и делают его одиноким.
— Не понимаю, — сознался я.
— Значит, виноват объяснявший! Мы часто излагаем то, о чем размышляли целые годы, так, будто и наш собеседник размышлял вместе с нами. И еще удивляемся: почему он не понимает нас с полуслова.
— Верней, о бестактности их, — сказала она. — Это как раз очень ясно.
Например. Когда слишком уж бурно ликуешь, не мешало бы вовремя спохватиться и подумать о том, что кому-то сейчас впору заплакать. А упиваясь собственным горем, не мешает подумать, что у кого-то в душе праздник, который, может быть, не повторится. Надо считаться с людьми!
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 172
- КНИГИ 669 720
- СЕРИИ 25 792
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 028
Порою, чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают где-то за поворотом… Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны остаться и чувства.
А у нас-то с Надюшей где был тот роковой поворот? Сейчас, когда несчастье заставило оглянуться назад, я его, кажется, разглядел. И если когда-нибудь Надя вернется…
Мысленно я все время готовлюсь к тому разговору. Это, я думаю, еще не стало болезнью, но стало моей бессонницей, неотступностью. Ночами я веду диалог, в котором участвуем мы оба: Надя и я. Сюжет диалога всегда одинаков: это наша с ней жизнь.
Так сейчас происходит со мной.
Но почему все, о чем я теперь вспоминаю, так долго не обнаруживало себя?
Я должен восстановить разрозненные детали. Быть может, собравшись вместе, они создадут нечто цельное?
– Одним человеком меньше, одним больше… – стал убеждать представитель дирекции.
– Это смотря какой человек! – сказала Надюша.
Потом, возникая из-за своей чертежной доски, словно из-за ширмы кукольного театра, я нарочно встречался с Надей глазами и улыбался, чтобы она поверила, что я человек неплохой. С той же целью я пригласил ее однажды на концерт знаменитой певицы.
– Пойдемте… Я тоже пою! – сказала она. И добавила: – Правда, есть одно затруднение: у меня насморк и кашель. Таких зрителей очень не любят.
– У вас нет платка? Мой абсолютно промок. Вот уж не ожидала от своего маленького носа такой бурной активности!
Она напоминала ребенка, который в присутствии гостей, повергая родителей в ужас, может поведать обо всех своих намерениях и выдать любые тайны семьи.
Покоряющей… Ее синонимом была честность. Я-то ведь не отважился сообщить ей, что сочиняю фантастические рассказы, которые никто не печатает! Тем более что, как я узнал окольным путем, она этот жанр не любила:
– Столько фантастики в реалистических произведениях.
А когда я сказал Надюше, что мечтаю на ней жениться, она ответила:
– Только учтите, у меня есть приданое: порок сердца и запрет иметь детей.
– В вас самой столько детского! – растерянно пошутил я.
– С годами это может стать неестественным и противным, – ответила Надя. – Представьте себе пожилую даму с розовым бантиком в волосах!
– Но ведь можно, в конце концов, и без…
– Нет, нельзя, – перебила она. – Представляете, какая у нас с вами была бы дочь!
С той поры иметь дочь стало нашим главным желанием. Будущие родители обычно мечтают о сыновьях, а мы ждали дочь.
– Почти всех женщин беременность украшает. На ком ты женился? – говорила Надюша, разглядывая себя в зеркале по утрам.
Другие мечтали о сыновьях. А мы ждали Оленьку. И она родилась.
С этой фразы, я думаю, все началось. Эта фраза перекинула мост и в тот страшный день, который разлучил нас с Надюшей. Мост длиною в шестнадцать лет и два месяца…
Надя вместе с картошкой, которую она чистила, переместилась поближе к приемнику.
– Не пою сама, так хоть послушаю, как поют другие, – сказала она.
– А разве ты уже… не поешь? – удивился я.
– А разве ты не заметил?
– Я как-то… Пожалуйста, не сердись.
– Наоборот, я горжусь: незаметно уйти со сцены – это искусство.
Надя любила подтрунивать над собой. Я знал, что на это способны только хорошие и умные люди.
Жизнерадостные голоса, женский и мужской, попеременно, как бы забегая из радиоприемника к нам в комнату, желали, чтобы утро для всех было ясным и добрым.
В дверь постучали.
– Звонок не работает, – сказала Надюша. – Пробки, что ли, перегорели?
Стоило мне прикоснуться к замку, как по ту сторону двери вскрикнули:
Я увидел на пороге Евдокию Савельевну, классную руководительницу нашей Оленьки, и двух Олиных одноклассников – Люсю и Борю.
– Вырос Боря нам на горе! – пошутила однажды Оленька.
Она часто и легко переходила на рифмы.
Боря был самым высоким в классе и всегда что-нибудь или кого-нибудь собой загораживал. А тут он хотел, чтобы Евдокия Савельевна сама его от меня заслонила, и поэтому неестественно пригибался.
Конец ознакомительного фрагмента.
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Порою, чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают где-то за поворотом… Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны остаться и чувства.
А у нас-то с Надюшей где был тот роковой поворот? Сейчас, когда несчастье заставило оглянуться назад, я его, кажется, разглядел. И если когда-нибудь Надя вернется…
Мысленно я все время готовлюсь к тому разговору. Это, я думаю, еще не стало болезнью, но стало моей бессонницей, неотступностью. Ночами я веду диалог, в котором участвуем мы оба: Надя и я. Сюжет диалога всегда одинаков: это наша с ней жизнь.
Так сейчас происходит со мной.
Но почему все, о чем я теперь вспоминаю, так долго не обнаруживало себя?
Я должен восстановить разрозненные детали. Быть может, собравшись вместе, они создадут нечто цельное?
– Одним человеком меньше, одним больше… – стал убеждать представитель дирекции.
– Это смотря какой человек! – сказала Надюша.
Потом, возникая из-за своей чертежной доски, словно из-за ширмы кукольного театра, я нарочно встречался с Надей глазами и улыбался, чтобы она поверила, что я человек неплохой. С той же целью я пригласил ее однажды на концерт знаменитой певицы.
– Пойдемте… Я тоже пою! – сказала она. И добавила: – Правда, есть одно затруднение: у меня насморк и кашель. Таких зрителей очень не любят.
– У вас нет платка? Мой абсолютно промок. Вот уж не ожидала от своего маленького носа такой бурной активности!
Она напоминала ребенка, который в присутствии гостей, повергая родителей в ужас, может поведать обо всех своих намерениях и выдать любые тайны семьи.
Покоряющей… Ее синонимом была честность. Я-то ведь не отважился сообщить ей, что сочиняю фантастические рассказы, которые никто не печатает! Тем более что, как я узнал окольным путем, она этот жанр не любила:
– Столько фантастики в реалистических произведениях!. .
А когда я сказал Надюше, что мечтаю на ней жениться, она ответила:
– Только учтите, у меня есть приданое: порок сердца и запрет иметь детей.
– В вас самой столько детского! – растерянно пошутил я.
– С годами это может стать неестественным и противным, – ответила Надя. – Представьте себе пожилую даму с розовым бантиком в волосах!
Тут можно читать бесплатно Безумная Евдокия - Алексин Анатолий Георгиевич. Жанр: Детская проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Безумная Евдокия - Алексин Анатолий Георгиевич краткое содержание
Безумная Евдокия - Алексин Анатолий Георгиевич - описание и краткое содержание, автор Алексин Анатолий Георгиевич , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Безумная Евдокия читать онлайн бесплатно
Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 8
Порою, чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают где-то за поворотом. Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны остаться и чувства.
А у нас-то с Надюшей где был тот роковой поворот? Сейчас, когда несчастье заставило оглянуться назад, я его, кажется, разглядел. И если когда-нибудь Надя вернется.
Мысленно я все время готовлюсь к тому разговору. Это, я думаю, еще не стало болезнью, но стало моей бессонницей, неотступностью. Ночами я веду диалог, в котором участвуем мы оба: Надя и я. Сюжет диалога всегда одинаков: это наша с ней жизнь.
Так сейчас происходит со мной.
Но почему все, о чем я теперь вспоминаю, так долго не обнаруживало себя?
Я должен восстановить разрозненные детали. Быть может, собравшись вместе, они создадут нечто цельное?
— Одним человеком меньше, одним больше. — стал убеждать представитель дирекции.
— Это смотря какой человек! — сказала Надюша.
Потом, возникая из-за своей чертежной доски, словно из-за ширмы кукольного театра, я нарочно встречался с Надей глазами и улыбался, чтобы она поверила, что я человек неплохой. С той же целью я пригласил ее однажды на концерт знаменитой певицы.
— Пойдемте. Я тоже пою! — сказала она. И добавила: — Правда, есть одно затруднение: у меня насморк и кашель. Таких зрителей очень не любят.
— У вас нет платка? Мой абсолютно промок. Вот уж не ожидала от своего маленького носа такой бурной активности!
Она напоминала ребенка, который в присутствии гостей, повергая родителей в ужас, может поведать обо всех своих намерениях и выдать любые тайны семьи.
Покоряющей. Ее синонимом была честность. Я-то ведь не отважился сообщить ей, что сочиняю фантастические рассказы, которые никто не печатает! Тем более что, как я узнал окольным путем, она этот жанр не любила:
— Столько фантастики в реалистических произведениях. А когда я сказал Надюше, что мечтаю на ней жениться, она ответила:
— Только учтите, у меня есть приданое: порок сердца и запрет иметь детей.
— В вас самой столько детского! — растерянно пошутил я.
— С годами это может стать неестественным и противным, — ответила
Надя. — Представьте себе пожилую даму с розовым бантиком в волосах!
— Но ведь можно, в конце концов, и без.
— Нет, нельзя, — перебила она. — Представляете, какая у нас с вами была бы дочь!
С той поры иметь дочь стало нашим главным желанием. Будущие родители обычно мечтают о сыновьях, а мы ждали дочь.
— Почти всех женщин беременность украшает. На ком ты женился? говорила Надюша, разглядывая себя в зеркале по утрам.
С этой фразы, я думаю, все началось. Эта фраза перекинула мост и в тот страшный день, который разлучил нас с Надюшей. Мост длиною в шестнадцать лет и два месяца.
Надя вместе с картошкой, которую она чистила, переместилась поближе к приемнику.
— Не пою сама, так хоть послушаю, как поют другие, — сказала она.
— А разве ты уже. не поешь? — удивился я.
— А разве ты не заметил?
— Я как-то. Пожалуйста, не сердись.
— Наоборот, я горжусь: незаметно уйти со сцены — это искусство.
Надя любила подтрунивать над собой. Я знал, что на это способны только хорошие и умные люди.
Жизнерадостные голоса, женский и мужской, попеременно, как бы забегая из радиоприемника к нам в комнату, желали, чтобы утро для всех было ясным и добрым.
В дверь постучали.
— Звонок не работает, — сказала Надюша. — Пробки, что ли, перегорели?
Стоило мне прикоснуться к замку, как по ту сторону двери вскрикнули:
Я увидел на пороге Евдокию Савельевну, классную руководительницу нашей Оленьки, и двух Олиных одноклассников — Люсю и Борю.
— Вырос Боря нам На горе! — пошутила однажды Оленька.
Она часто и легко переходила на рифмы.
Боря был самым высоким в классе и всегда что-нибудь или кого-нибудь собой загораживал. А тут он хотел, чтобы Евдокия Савельевна сама его от меня заслонила, и поэтому неестественно пригибался.
Хрупкая Люся тоже пряталась за громоздкой, но очень подвижной фигурой своей классной руководительницы.
Евдокия Савельевна была в брюках, старомодной шляпе с обвислыми полями и с рюкзаком за спиной.
— Оля дома? — повторила она.
— Она не вернулась?!
— Как. нет?! Что вы говорите?
— Она же ушла вместе с вами. В поход.
— Это так. Это. безусловно, так. Но вчера вечером она куда-то исчезла.
Я почувствовал, что сзади, за мной, стоит Надя. Она не сказала ни слова. Но я почувствовал, что она сзади. — И ночью Оленьки не было? полушепотом-полукриком спросил я.
Они молчали. Это было ответом, который заставил Надюшу за моей спиной произнести:
— Где же она теперь?
Я не узнал Надиного голоса. Не уловил привычных для меня интонаций.
Трудное умение взглянуть на события собственной жизни со стороны, спокойное чувство юмора всегда помогали Наде удерживать себя и меня от радостной или горестной истерии.
— Ты бы одолжила мне свое чувство юмора, — как-то попросил я ее.
— У меня. юмор? Смешно! — сказала она. — Но свой собственный сбереги. Он помогает смягчать крайние человеческие проявления.
— Эти проявления всегда очень опасны, — сказала она в другой раз. -
Потому что отрывают человека от людей и делают его одиноким.
— Не понимаю, — сознался я.
— Значит, виноват объяснявший! Мы часто излагаем то, о чем размышляли целые годы, так, будто и наш собеседник размышлял вместе с нами. И еще удивляемся: почему он не понимает нас с полуслова.
— Верней, о бестактности их, — сказала она. — Это как раз очень ясно.
Например. Когда слишком уж бурно ликуешь, не мешало бы вовремя спохватиться и подумать о том, что кому-то сейчас впору заплакать. А упиваясь собственным горем, не мешает подумать, что у кого-то в душе праздник, который, может быть, не повторится. Надо считаться с людьми!
Читайте также: