Алексеев рой краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 343
Активный словарный запас: чуть выше среднего (2989 уникальных слов на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 60 знаков — на редкость ниже среднего (81)!
Доля диалогов в тексте: 26%, что гораздо ниже среднего (37%)
Похожие произведения:
Доступность в электронном виде:
Стронций 88, 17 мая 2020 г.
Кто-то тут сказал, про Айтматова на русский лад. Мне на какие-то мгновения тоже напомнило Айтматова, но отхлынуло тут же. Айтматов на русский лад? Ведь это совсем разные вещи. Они может быть похожи по умению обращаться со словом, по художественному мастерству. Но даже присутствие медведя тут (которое и напомнило на мгновение Айтматова) иное. У Айтматова вокруг какого-нибудь животного (например, иноходца), как вокруг кола крутится история, отражаясь в нёй человека. Здесь же медведь – это самостоятельная линия, и в то же время тонкий символ самой природы – мощной, имеющей свои законы и порядки, хозяина этих мест. И недаром жизнь его с пасечниками – соседство, пусть и не совсем приятное, но честное; а с хозяйничающими нефтевиками – уже сшибка, как с варварской не признающей ничего силой. И к нему же возвращается дог, как к своей исконной природе, природе зверя, отдельного от человека. И сюжетная роль медведя в истории, хоть и невидная в начале, прорывается ролью в жизни Стремянки, заминая очередной из множеств этапов её.
Здесь много символов, и радует, что они не навязчивы, тонки, а иногда и слегка завораживающие. Здесь много переплетений судьбы, и хотя они и не масштабны, но от этого как-то ещё более действенны. И во всём чувствуется правдивость, так как без прикрас или преувеличений. И без политики, в отличие от того же Айтматова в ранние годы яро советского, а в поздние антисоветского. Тут всё как-то без пафоса и со своей правдой. И история Стремянки тому самое больше подтверждение. Гражданская война – одни агитаторы приходят, другие приходят, а всё об одном, да и то, для местных не так уж и жизненно, никого над ними и так нет, да и обществом живут давно. И даже возмутивший момент со школьниками и пожаром, вдруг перекликается с сожжённой общей избой вятских поселенцев; и не зря же дед Заварзина был единственным, кто возмутился сожжению общей избы тогда, предвещая, как и внук его, беды за такой поступок. А нефтяники, которые всюду, куда ни придут, как хозяева, а вокруг колония, а не Россия, что сила это новая и жадно-неодолимая (вот и браконьеры у них как официанты, икра грузовиками) – сейчас ли это не актуально, когда вся Россия у нефтяных тузов в кармане? Да и сами стремянсике, богатеющие на мёде так, что в середине 80-х мотаются в Китай за телевизорами и магнитофонами – мне кажется, в те годы описывать такое было непринято. Однако местные не вызывают какого-то негатива, так как каждый персонаж, хоть третьестепенный, описан выпукло, живо, характерно, что привыкаешь к ним, как к соседям. Что уж говорить о самих героях, что раскрываются, вроде и по чуть-чуть, но в итоге выворачивает их как ком земли плугом, со всей их сложностью, со всеми ошибками и неподдельностью – и все они вдруг как родные; и немного страшно за них – нет-нет, да возникает над ними чувства рока.
И роман этот, как настоящий большой роман, имея, основную линию, о многом – многое в нём отражается, многое в нём видится.
Из минусов – скорее из таких маленьких придирок – заметил только: как Артюша умудрился пальнуть из ружья, если у него вроде баёк снят, хотя возможно, он достал где-то другое? Да ещё уж слишком навязчив был образ старца Алёшки с фонарём средь бела дня – ну не хочешь, да вспомнишь Диогена. Хотя фонарь этот и подарил в самом конце наиболее мистическое явление.
Я последнее время привык, что романы обычно стараются доводить до точки, как до вбитого гвоздя, завершая всё, приводя всё к чему-то одному. А тут – концовка открытая. Я поначалу удивился, разогнавшись, ждал чего-то ещё. Но тут же понял, что иначе и нельзя, что именно так – правильно. Что роман сам как жизнь, а жизнь не ставит точек, она не даёт одного итога, за ним опуская занавес. И за последним словом романа жизнь будет продолжаться. И многие ещё будут проблемы, и многие мысли; да и старые ещё не решены, а у самой Стремянки будет какой-то новый этап, и что это будет за этап – кто уж знает. Но вместе с тем, каждый из героев пришёл к чему-то своему, а вместе к главному – к возвращению к корням, а в этом человек, пожалуй, и не похож на пчёл (то главная аналогия романа – семья и род, имея ввиду общество вятских переселенцев, как пчелиный рой), ему важно вернуться домой, пусть даже дома этого уже нет, как русской Стремянки, но и чувствуя это, душу тянет вернуться, вон даже Сергея, который до поры до времени ничего такого не ощущал. И если вычленять главное из многих тем и многих смыслов, как жилы под кожей напряжённых в этом, казалось бы, не самом масштабном романе, то я выделю это – возвращение домой, возвращение к истокам, как вечная тяга, вечная сила в каждой, даже самой бродячей, даже в самой холодной русской душе.
FirstZurg, 23 февраля 2020 г.
Ладно, кто я такой чтобы рассуждать столь глобально и делать такие далеко идущие выводы. Я лишь выражаю своё личное мнение. Лучше скажу о другом, что также мне безумно понравилось. Снова возвращаясь к жанровому определению. Казалось бы, на первый взгляд, здесь всё предельно ясно, это классический реализм. А что ещё? Ну, не фантастика же, в самом деле?
Тиань, 10 августа 2012 г.
Тоскливо безумно. Но при этом правдиво. Люди теряют друг друга, теряют цели, дело, смысл. И даже своих собак теряют, потому что не способны по отношению к ним оставаться людьми.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Рой: краткое содержание, описание и аннотация
Сергей Алексеев: другие книги автора
Кто написал Рой? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Рой — читать онлайн ознакомительный отрывок
Собаки в свою очередь хоть и проявляли рвение и азарт, когда он забредал на пасеки, хоть и хрипели от ярости, но тоже щадили его и не особенно-то старались остановить, закружить в буреломнике и подставить под выстрел хозяину. Недюжинным собачьим чутьем они понимали, что на смену старому знакомцу придет чужой, бог весть какого нрава и характера, скорее всего молодой, гонористый и дурной. Свято место пусто не бывает не только среди людей, но и в природе. Слишком мало оставалось в лесах таких малолюдных и медовых мест, чтобы пустовать ему. Человек по своей самоуверенности считал, что преданней собаки никого нет на белом свете, но, как всегда, ошибался, потому что любой, даже самый захудалый пес все-таки оставался зверем и подчинялся звериным законам.
То было тайное соглашение, своего рода договор о добрососедстве на паритетных началах, достигнутый в глубокой древности и вживленный в звериное сознание на уровне инстинкта.
Медведь был старый, не раз стрелянный. Первую пулю он заработал еще пестуном, когда их с маткой подняли из берлоги. Она сидела в мышце у правой лопатки, давно уже обволоклась жиром и теперь беспокоила лишь вёснами, когда он, голодный, вонючий и полуоблезлый, выбирался на свет божий. От пули болела лопатка, спина; тугая, ноющая боль стреляла в лапу, мозжило подушечки пальцев. Зверь, ковыляя на трех, быстро уставал, часто садился по-человечески на колодину и качал перед мордой больную лапу, будто дитя. Однако скоро нагуливал жир, и боль утихала до следующей весны.
Тогда он получил третью пулю в мякоть задней ноги. Пуля прошла навылет, однако кровь на снегу возбудила в людях какой-то нечеловеческий азарт. Лишь от великого голода он мог гнать добычу так, как гнали его в тот раз. Всю ночь он кружил по буреломникам, останавливаясь, чтобы полизать кровоточащую рану. И победил — ушел.
И всю ту долгую зиму у него болела первая, детская рана у правой лопатки.
Тут можно читать бесплатно Рой - Алексеев Сергей Трофимович. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Рой - Алексеев Сергей Трофимович краткое содержание
Рой - Алексеев Сергей Трофимович - описание и краткое содержание, автор Алексеев Сергей Трофимович , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Рой читать онлайн бесплатно
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 83
Собаки в свою очередь хоть и проявляли рвение и азарт, когда он забредал на пасеки, хоть и хрипели от ярости, но тоже щадили его и не особенно-то старались остановить, закружить в буреломнике и подставить под выстрел хозяину. Недюжинным собачьим чутьем они понимали, что на смену старому знакомцу придет чужой, бог весть какого нрава и характера, скорее всего молодой, гонористый и дурной. Свято место пусто не бывает не только среди людей, но и в природе. Слишком мало оставалось в лесах таких малолюдных и медовых мест, чтобы пустовать ему. Человек по своей самоуверенности считал, что преданней собаки никого нет на белом свете, но, как всегда, ошибался, потому что любой, даже самый захудалый пес все-таки оставался зверем и подчинялся звериным законам.
То было тайное соглашение, своего рода договор о добрососедстве на паритетных началах, достигнутый в глубокой древности и вживленный в звериное сознание на уровне инстинкта.
Медведь был старый, не раз стрелянный. Первую пулю он заработал еще пестуном, когда их с маткой подняли из берлоги. Она сидела в мышце у правой лопатки, давно уже обволоклась жиром и теперь беспокоила лишь вёснами, когда он, голодный, вонючий и полуоблезлый, выбирался на свет божий. От пули болела лопатка, спина; тугая, ноющая боль стреляла в лапу, мозжило подушечки пальцев. Зверь, ковыляя на трех, быстро уставал, часто садился по-человечески на колодину и качал перед мордой больную лапу, будто дитя. Однако скоро нагуливал жир, и боль утихала до следующей весны.
Тогда он получил третью пулю в мякоть задней ноги. Пуля прошла навылет, однако кровь на снегу возбудила в людях какой-то нечеловеческий азарт. Лишь от великого голода он мог гнать добычу так, как гнали его в тот раз. Всю ночь он кружил по буреломникам, останавливаясь, чтобы полизать кровоточащую рану. И победил – ушел.
И всю ту долгую зиму у него болела первая, детская рана у правой лопатки.
На зиму он ложился в берлогу, отрытую несколько лет назад в заповедной и труднопроходимой части тайги. Сюда не забредали ни люди, ни собаки; тайга на многие десятки километров была сухостойная, мертвая. Когда-то сибирский шелкопряд начисто свел огромные площади кедрачей и ельников, иссушил их на корню, в два года уничтожив хвою на деревьях. Отсюда ушли звери, улетели птицы, и лишь весной в мертвую тайгу во множестве собирались дятлы – добывать червя-подкорника. Полуголодный медведь бродил по сухостойной, пустой, как бубен, тайге-шелкопряднику, ел траву, ягоды и корни – пищу легкую и не очень-то пригодную, чтобы нагулять жиру на зиму. Однако все равно не покинул бы своей территории, не начнись тут великие и бесконечные пожары. Прошатавшись лето на чужбине, он вернулся на свою землю и не узнал ее. Шелкопрядники во многих местах выгорели так, что исчезли последние обитатели – мыши. На пожарище с черными высокими пнями ветер поднимал золу и пылил ею по всему белому свету. И все-таки он вырыл берлогу.
Спустя год, когда на гарях появились молодые осинники, стали заходить лосихи, понемногу начали возвращаться зайцы, а потом откуда-то хлынуло воронье. Стаи этих птиц носились над землей – изуродованной, обожженной, и крик их было слышно за многие версты.
Потом гари бурно заросли кипреем-медоносом, и скоро на законной и многострадальной территории зверя, в разных ее местах, возникло полтора десятка избушек с пасеками, и с каждым годом количество их прирастало, расширялись левады с ульями, натаптывались тропы и дороги, отвоевывая у медведя жизненное пространство. Но вместе с пасеками, с беспокойством от собак и людей настали благодатные, медовые времена. Все лето он кормился возле пчел, как издревле повелось в его медвежьем роду, а на зиму ложился в берлогу.
Неделю он жил возле туши. Нажравшись, убредал к краю гари, где стояла изба нового соседа, прятался в чаще и подолгу наблюдал. Человек с утра до ночи копошился возле дома, рубил лес, строгал, потом выставлял пасеку. Жажда поесть меду была велика, но медведь знал, что в ульях почти пусто. Изредка собака чуяла его, поднимала лай, и тогда он спокойно уходил со своего поста к туше.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Сергей Алексеев - Рой краткое содержание
Рой читать онлайн бесплатно
Собаки, в свою очередь, хоть и проявляли рвение и азарт, когда он забредал на пасеки, хоть и хрипели от ярости, но тоже щадили его и не особенно-то старались остановить, закружить в буреломнике и подставить под выстрел хозяину. Недюжинным собачьим чутьем они понимали, что на смену старому знакомцу придет чужой, бог весть какого нрава и характера, скорее всего молодой, гонористый и дурной. Свято место пусто не бывает не только среди людей, но и в природе. Слишком мало оставалось в лесах таких малолюдных и медовых мест, чтобы пустовать ему. Человек по своей самоуверенности считал, что преданней собаки никого нет на белом свете, но, как всегда, ошибался, потому что любой, даже самый захудалый пес все-таки оставался зверем и подчинялся звериным законам.
То было тайное соглашение, своего рода договор о добрососедстве на паритетных началах, достигнутый в глубокой древности и вживленный в звериное сознание на уровне инстинкта.
Медведь был старый, не раз стрелянный. Первую пулю он заработал еще пестуном, когда их с маткой подняли из берлоги. Она сидела в мышце у правой лопатки, давно уже обволоклась жиром и теперь беспокоила лишь вёснами, когда он, голодный, вонючий и полуоблезлый, выбирался на свет божий. От пули болела лопатка, спина; тугая, ноющая боль стреляла в лапу, мозжило подушечки пальцев. Зверь, ковыляя на трех, быстро уставал, часто садился по-человечески на колодину и качал перед мордой больную лапу, будто дитя. Однако скоро нагуливал жир, и боль утихала до следующей весны.
Тогда он получил третью пулю в мякоть задней ноги. Пуля прошла навылет, однако кровь на снегу возбудила в людях какой-то нечеловеческий азарт. Лишь от великого голода он мог гнать добычу так, как гнали его в тот раз. Всю ночь он кружил по буреломникам, останавливаясь, чтобы полизать кровоточащую рану. И победил — ушел.
И всю ту долгую зиму у него болела первая, детская рана у правой лопатки.
На зиму он ложился в берлогу, отрытую несколько лет назад в заповедной и труднопроходимой части тайги. Сюда не забредали ни люди, ни собаки; тайга на многие десятки километров была сухостойная, мертвая. Когда-то сибирский шелкопряд начисто свел огромные площади кедрачей и ельников, иссушил их на корню, в два года уничтожив хвою на деревьях. Отсюда ушли звери, улетели птицы, и лишь весной в мертвую тайгу во множестве собирались дятлы — добывать червя-подкорника. Полуголодный медведь бродил по сухостойной, пустой, как бубен, тайге-шелкопряднику, ел траву, ягоды и корни — пищу легкую и не очень-то пригодную, чтобы нагулять жиру на зиму. Однако все равно не покинул бы своей территории, не начнись тут великие и бесконечные пожары. Прошатавшись лето на чужбине, он вернулся на свою землю и не узнал ее. Шелкопрядники во многих местах выгорели так, что исчезли последние обитатели — мыши. На пожарище с черными высокими пнями ветер поднимал золу и пылил ею по всему белому свету. И все-таки он вырыл берлогу.
Спустя год, когда на гарях появились молодые осинники, стали заходить лосихи, понемногу начали возвращаться зайцы, а потом откуда-то хлынуло воронье. Стаи этих птиц носились над землей — изуродованной, обожженной, и крик их было слышно за многие версты.
Потом гари бурно заросли кипреем-медоносом, и скоро на законной и многострадальной территории зверя, в разных ее местах, возникло полтора десятка избушек с пасеками, и с каждым годом количество их прирастало, расширялись левады с ульями, натаптывались тропы и дороги, отвоевывая у медведя жизненное пространство. Но вместе с пасеками, с беспокойством от собак и людей настали благодатные, медовые времена. Все лето он кормился возле пчел, как издревле повелось в его медвежьем роду, а на зиму ложился в берлогу.
Читайте также: