Агафья краткое содержание для читательского дневника
Обновлено: 02.07.2024
Краткое содержание — Женитьба — Н.В.Гоголь
Автор, жанр, год издания, главные герои
Автор: Н.В.Гоголь
Год написания: 1833
Жанр произведения: пьеса
Главные герои: Агафья Тихоновна, Иван Кузьмич Подколесин, сваха Фёкла Ивановна, приятель жениха Кочкарёв
Краткое содержание
Агафья дочь купца, засидевшаяся в невестах. У неё 6 женихов на выбор. Процесс сватовства проходит под контролем свахи. Невеста определяется в пользу Подколесина, которому уже давно пора обзавестись семьёй. Других кандидатов Агафья выгоняет прочь.
Будущий жених сомневается в необходимости связывать себя узами брака. С одной стороны годы идут, с другой — он страшится семейной жизни. Невеста нравится герою, но, в конечном счёте, предложение Агафье за него делает друг Кочкарёв.
Оставшись в одиночестве, пока будущая супруга готовится к выходу, Подколесин понимает, что жениться все-таки не готов, и убегает через окно. Все бросаются на поиски беглеца. Агафья остаётся в дураках — выбранный ею жених удрал, а остальных она выгнала.
Главная мысль (вывод, мнение)
Чем закончилась история, читатель может додумать. Автор оставил пьесе открытый конец. Главная мысль повествования — каждый человек должен нести ответственность за свои решения и деяния.
Антон Чехов - Агафья краткое содержание
Агафья - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Чехов Антон Павлович
Антон Павлович Чехов
В бытность мою в С-м уезде мне часто приходилось бывать на Дубовских огородах у огородника Саввы Стукача, или попросту Савки. Эти огороды были моим излюбленным местом для так называемой "генеральной" рыбной ловли, когда, уходя из дому, не знаешь дня и часа, в которые вернешься, забираешь с собой все до одной рыболовные снасти и запасаешься провизией. Собственно говоря, меня не так занимала рыбная ловля, как безмятежное шатанье, еда не вовремя, беседа с Савкой и продолжительные очные ставки с тихими летними ночами. Савка был парень лет 25, рослый, красивый, здоровый, как кремень. Слыл он за человека рассудительного и толкового, был грамотен, водку пил редко, но как работник этот молодой и сильный человек не стоил и гроша медного. Рядом с силой в его крепких, как веревка, мышцах разливалась тяжелая, непобедимая лень. Жил он, как и все, на деревне, в собственной избе, пользовался наделом, но не пахал, не сеял и никаким ремеслом не занимался. Старуха мать его побиралась под окнами, и сам он жил, как птица небесная: утром не знал, что будет есть в полдень. Не то, чтобы у него не хватало воли, энергии или жалости к матери, а просто так, не чувствовалось охоты к труду и не сознавалась польза его. От всей фигуры так и веяло безмятежностью, врожденной, почти артистической страстью к житью зря, спустя рукава. Когда же молодое, здоровое тело Савки физиологически потягивало к мышечной работе, то парень ненадолго весь отдавался какой-нибудь свободной, но вздорной профессии вроде точения ни к чему не нужных колышков или беганья с бабами наперегонку. Самым любимым его положением была сосредоточенная неподвижность. Он был в состоянии простаивать целые часы на одном месте, не шевелясь и глядя в одну точку. Двигался же по вдохновению и то только, когда представлялся случай сделать какое-нибудь быстрое, порывистое движение: ухватить бегущую собаку за хвост, сорвать с бабы платок, перескочить широкую яму. Само собою разумеется, что при такой скупости на движения Савка был гол как сокол и жил хуже всякого бобыля. С течением времени должна была накопиться недоимка, и он, здоровый и молодой, был послан миром на стариковское место, в сторожа и пугало общественных огородов. Как ни смеялись над ним по поводу его преждевременной старости, но он и в ус не дул. Это место, тихое, удобное для неподвижного созерцания, было как раз по его натуре.
Случилось мне быть у этого самого Савки в один из хороших майских вечеров. Помню, я лежал на рваной, затасканной полости почти у самого шалаша, от которого шел густой и душный запах сухих трав. Подложив руки под голову, я глядел вперед себя. У ног моих лежали деревянные вилы. За ними черным пятном резалась в глаза собачонка Савки - Кутька, а не дальше, как сажени на две от Кутьки, земля обрывалась в крутой берег речки. Лежа я не мог видеть реки. Я видел только верхушки лозняка, теснившегося на этом берегу, да извилистый, словно обгрызенный край противоположного берега. Далеко за берегом, на темном бугре, как испуганные молодые куропатки, жались друг к другу избы деревни, в которой жил мой Савка. За бугром догорала вечерняя заря. Осталась одна только бледно-багровая полоска, да и та стала подергиваться мелкими облачками, как уголья пеплом.
Направо от огорода, тихо пошёптывая и изредка вздрагивая от невзначай налетавшего ветра, темнела ольховая роща, налево тянулось необозримое поле. Там, где глаз не мог уж отличить в потемках поле от неба, ярко мерцал огонек. Поодаль от меня сидел Савка. Поджав под себя по-турецки ноги и свесив голову, он задумчиво глядел на Кутьку. Наши крючки с живцами давно уже стояли в реке, и нам ничего не оставалось делать, как только предаваться отдыху, который так любил никогда не утомлявшийся и вечно отдыхавший Савка. Заря еще не совсем погасла, а летняя ночь уж охватывала своей нежащей, усыпляющей лаской природу.
Всё замирало в первом, глубоком сне, лишь какая-то не известная мне ночная птица протяжно и лениво произносила в роще длинный членораздельный звук, похожий на фразу: "Ты Ни-ки-ту видел?" и тотчас же отвечала сама себе: "Видел! видел! видел!"
- Отчего это нынче соловьи не поют? - спросил я Савку.
Тот медленно повернулся ко мне. Черты лица его были крупны, но ясны, выразительны и мягки, как у женщины. Затем он взглянул своими кроткими, задумчивыми глазами на рощу, на лозняк, медленно вытащил из кармана дудочку, вложил ее в рот и запискал соловьихой. И тотчас же, точно в ответ на его писканье, на противоположном берегу задергал коростель.
- Вот вам и соловей. - усмехнулся Савка. - Дерг-дерг! Дерг-дерг! Словно за крючок дергает, а ведь небось тоже думает, что поет.
- Мне нравится эта птица. - сказал я. - Ты знаешь? Во время перелета коростель не летит, а по земле бежит. Перелетает только через реки и моря, а то всё пешком.
- Ишь ты, собака. - пробормотал Савка, поглядев с уважением в сторону кричавшего коростеля.
Зная, каким любителем был Савка послушать, я рассказал ему всё, что знал о коростеле из охотничьих книг. С коростеля я незаметно перешел на перелет. Савка слушал меня внимательно, не мигая глазами, и всё время улыбался от удовольствия.
- А какой край для птиц роднее? - спросил он. - Наш или тамошний?
- Конечно, наш. Тут птица и сама родится, и детей выводит, здесь у нее родина, а туда она летит только затем, чтобы не замерзнуть.
- Любопытно! - потянулся Савка. - Про что ни говори, всё любопытно. Птица таперя, человек ли. камешек ли этот взять - во всем своя умственность. Эх, кабы знатье, барин, что вы придете, не велел бы я нынче бабе сюда приходить. Просилась одна нынче придтить.
- Ах, сделай милость, я мешать не стану! - сказал я. - Я могу и в роще лечь.
- Ну, вот еще! Не умерла б, коли завтра пришла. Ежели б она села тут да разговоры слушала, а то ведь только слюни распустит. При ней не поговоришь толком.
- Ты Дарью ждешь? - спросил я, помолчав.
- Нет. Нынче новая просилась. Агафья Стрельчиха.
Савка произнес это своим обычным, бесстрастным, несколько глухим голосом, точно говорил о табаке или каше, я же привскочил от удивления. Стрельчиху Агафью я знал. Это была совсем еще молодая бабенка, лет 19-20, не далее как год тому назад вышедшая замуж за железнодорожного стрелочника, молодого и бравого парня. Жила она на деревне, а муж ходил ночевать к ней с линии каждую ночь.
- Плохим, брат, кончатся все эти твои бабьи истории! - вздохнул я.
И, немного подумав, Савка прибавил:
- Я говорил бабам, не слушаются. Им, дурам, и горя мало!
Наступило молчание. Потемки, между тем, всё более сгущались, и предметы теряли свои контуры. Полоска за бугром совсем уже потухла, а звезды становились всё ярче, лучистее. Меланхолически-однообразная трескотня кузнечиков, дерганье коростеля и крик перепела не нарушали ночной тишины, а, напротив, придавали ей еще большую монотонность. Казалось, тихо звучали и чаровали слух не птицы, не насекомые, а звезды, глядевшие на нас с неба.
Место и время действия
Действие пьесы происходит 1830-х годах в Петербурге.
Главные герои
- Иван Кузьмич Подколесин – чиновник, надворный советник, решивший жениться.
- Илья Фомич Кочкарев – друг Подколесина, решивший помочь ему в сватовстве.
- Агафья Тихоновна Купердягина – красивая девушка, невеста, купеческая дочь.
Другие персонажи
- Арина Пантелеймоновна – родная тетка Агафьи Тихоновны.
- Фекла Ивановна – сваха, пронырливая, хитрая женщина.
- Иван Павлович Яичница – чиновник, важный, серьезный мужчина.
- Никанор Иванович Анучкин – отставной пехотный офицер, приятный в общении человек.
- Балтазар Балтазарович Жевакин – отставной моряк, бедный жених.
Краткое содержание
Действие первое
В комнату вбежал Кочкарев. Узнав о предстоящей женитьбе друга, он решил самостоятельно заняться этим вопросом. Он принялся убеждать Подколесина немедленно ехать к невесте, но тот пока не был готов так быстро расстаться с холостой жизнью. Кочкарев принялся уговаривать его, описывая все прелести женитьбы. Ему удалось убедить друга, и они отправились к Купердягиным.
Тем временем Агафья Тихоновна гадала на картах. Она страстно мечтала выйти замуж за дворянина, но тетка Арина Пантелеймоновна напомнила, что ее покойный батюшка презирал тех, кто стыдился своего купеческого звания. Женщина была уверена, что Фекла не найдет племяннице достойного жениха, поскольку она большая лгунья.
Следующим гостем оказался Жевакин, который разговорился с Анучкиным о Сицилии. При знакомстве с Иваном Павловичем Жевакин подумал, что тот перекусил яичницей.
Затем пожаловали Кочкарев и Подколесин. Агафья Тихоновна, сконфузившись, скрылась в своей комнате, а женихи принялись обсуждать достоинства и недостатки невесты. Кочкарев пообещал Подколесину отвадить всех женихов, если тот всерьез решил жениться.
Действие второе
Тяжелее всего пришлось отвадить от невесты Жевакина, которого не смутило даже вранье о ее бедности. Кочкарев пообещал ему найти подходящую девушку, если тот согласиться немедленно покинуть этот дом.
Оставшись наедине с девушкой, Подколесин завязал с ней ни к чему не обязывающий разговор. Ему удалось оказать самое приятное впечатление на Агафью Тихоновну.
Кочкарев был раздосадован: он был уверен, что его друг открыл свое сердце, и влюбленные тут же отправятся под венец. Подколесин в свою очередь не мог так быстро принять важное решение. Кочкарев на коленях принялся умолять его не затягивать с женитьбой. Он помог ему сделать предложение, и Агафья Тихоновна приняла его.
Когда невеста удалилась в свои покои, чтобы переодеться, Подколесин принялся рассуждать о преимуществах семейной жизни. В последний миг он испугался ответственности и скрылся из дома невесты через окно.
Заключение
В своем произведении автор высмеял отношение к женитьбе в современном ему обществе, когда люди создавали семьи исключительно из корыстных соображений.
Агафья, Антон Павлович Чехов - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание
Автор:
Категория:
Классическая и современная проза
О книге
Краткое содержание
"Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно", - это, пожалуй, лаконичная и точная характеристика гениальных рассказов Антона Павловича Чехова, величайшего писателя, публициста и драматурга, которого и по сей день знают и любят во всем мире. Тонкий юмор, язвительный сарказм и вместе с тем трогательная до нежности чуткость ко всякому человеческому переживанию - отличительные черты произведений Чехова, неважно, написаны ли они в форме короткого рассказа или пьесы.
Читайте также: