Темы и жанры библии в произведениях русских поэтов 19 века сообщение

Обновлено: 04.07.2024

Дата в истории

1 ноября 2014 г. - 150-летие со дня рождения прмц.вел.кнг. Елисаветы Феодоровны

Фотогалерея

Электронный журнал "Православный поклонник на Святой Земле"

Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Дорогие посетители, приглашаем вас к сотрудничеству в нашем интернет-проекте. Те, кто посетил Святую Землю, могут присылать свои путевые заметки, воспоминания, фотографии. Мы будем рады и тематическим материалам, которые могут пополнить разделы нашего сайта. Материалы можно присылать на наш почтовый ящик

Итак, дорогие друзья, мы почти заканчиваем наш краткий и беглый обзор. В последние наши встречи он будет особенно беглым, потому что, как ни странно, именно в ХIХ и в ХХ вв. духовная проблематика и библейские сюжеты особенно прочно входят в ткань европейской, русской и всей мировой литературы. Если попытаться только перечислить названия стихотворений, поэм, драм, повестей, которые за истекшие двести лет были посвящены библейской проблематике, то подобное перечисление заняло бы очень много времени, даже без характеристики и цитат. Но наша задача — не исследовать все тщательно, а поговорить лишь об основных вехах.

Русская литература ХIХ в. в этом отношении выгодно отличается от литературы западной. Потому что на всем протяжении столетия, от Василия Жуковского до Александра Блока, она всегда была сосредоточена на жгучих нравственных проблемах, хотя и подходила к ним с разных точек зрения. Она всегда волновалась этими проблемами и редко могла остановиться только на бытописании. Писатели, которые ограничивались житейскими сложностями, оказывались оттесненными к периферии. В центре всегда были писатели, тревожащиеся проблемами вечного.

Не освещая эту тему во всей полноте, отметим лишь несколько вех.

Первая из них — В. А. Жуковский. Он еще подходил к Священному Писанию с кротостью и простодушием старинного человека. Человека, находившегося под влиянием немецкого пиетизма, благочестия, который перелагал, не мудрствуя лукаво, библейские сюжеты.

Пушкин дополняет пророка, он передает ему свой внутренний опыт. И это не просто опыт поэта, это опыт ясновидца. У Исайи не сказано:

И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.

И вот это космическое чувство, когда душа человека становится проводником всех влияний мира, всех нитей, которые связывают мироздание: божественное начало, природу живую и неживую, — уникальный опыт. Каждый человек в какой-то степени, в какой-то момент своей жизни его переживает или к нему прикасается. И пушкинское:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей, —

это по-библейски, это согласуется с Ветхим Заветом: Бог повелел Исайе и другим пророкам жечь сердца людей, вести их к покаянию и богопознанию. Но тут, я еще раз подчеркиваю, мы встречаем включение линии самого Пушкина, его интимного переживания. Это уже не парафраз поэтических строк пророка, а то, что Пушкин пережил сам.

Пушкину было тридцать лет. Это тот возраст в жизни человека, когда очень часто, особенно у людей одаренных, заметных, происходит как бы столкновение с иной реальностью. Один известный канадский психиатр, доктор Бекк, в конце прошлого века занялся исследованием биографий великих основателей религий, мистиков и философов и установил, что внутренний переворот происходил у всех примерно в том же самом возрасте, как у Пушкина. Даже Христос, как мы знаем из Евангелия, вышел на проповедь, когда Ему было около тридцати лет. Значит, этот возраст не случайный, а важный во внутреннем становлении человека.

Почему это так? Разница глубокая. У Пушкина это было ясновидение Бога и мира, мгновение, которое переживал пророк; у Лермонтова — другая тема: ясновидение человеческого греха. Это горький дар, который отравляет пророку жизнь на Земле. Это тоже соответствует библейской модели, потому что пророки видели зло мира и обличали его беспощадно.

Все эти фигуры — бессмертные, классические, для нас известные. А сегодня я хотел бы остановиться на личности, которая не всем в равной мере известна, но очень значительна, на человеке, который тоже прожил не очень долгую жизнь. Это Алексей Степанович Хомяков.

Хомяков был сельским хозяином, увлеченным помещиком, который изобретал различные новшества. Он был универсальным человеком: в какой бы области ни брался он за дело — всюду проявлялась его талантливость. Он изучал Библию, много писал о ней в своих публицистических, историософских, богословских работах, он даже перевел с греческого языка некоторые Послания из Нового Завета, писал рецензии на библейские труды, выходившие на Западе. Сейчас я хочу обратить ваше внимание на два-три его стихотворения. Думаю, что немногие из вас знают эти стихотворения, очень глубокие и интересные.

После освящения храма Хомяков, читая Библию, 49-й псалом, написал такое стихотворение:

Это было написано в 1858 г. Содержание стихотворения точно передает содержание псалма. Дух древних пророков как бы почил на русском поэте XIX века.

В час полночный, близ потока,
Ты взгляни на небеса:
Совершаются далеко
В горнем мире чудеса.
Ночи вечные лампады
Невидимы в блеске дня,
Стройно ходят там громады
Негасимого огня.
Но впивайся в них очами —
И увидишь, что вдали,
За ближайшими звездами,
Тьмами звезды в ночь ушли.
Вновь вглядись — и тьмы за тьмами
Утомят твой робкий взгляд:
Все звездами, все огнями
Бездны синие горят.

В час полночного молчанья,
Отогнав обманы снов,
Ты вглядись душой в писанья
Галилейских рыбаков, —
И в объеме книги тесной
Развернется пред тобой
Бесконечный свод небесный
Лучезарною красой.

Узришь — звезды мыслей водят
Тайный хор свой вкруг земли;
Вновь вглядись — другие всходят,
Вновь вглядись — и там, вдали,
Звезды мыслей, тьмы за тьмами,
Всходят, всходят без числа,
И зажжется их огнями
Сердца дремлющая мгла.

Стихотворение написано не случайно, это не игра воображения. Каждый, кто читал строки Нового Завета, знает о волшебном свойстве этого текста. Я читаю его уже много лет, много десятилетий, и каждый раз открываю в нем новое и новое: такое впечатление, что читаешь в первый раз.

Два полюса четко намечены. Они были в евангельские времена, они остаются и сегодня. Это один из главных стержневых моментов Библии — свобода и насилие. И Хомяков точно их определяет.

Почему оно связано с Библией? Потому что Авраам, отец верующих, шел против течения. Потому что Моисей, дарователь Закона, шел против течения. Потому что пророки Божии шли против течения. И Сам Господь Иисус и Его апостолы шли против течения. В своей поэме А. К. Толстой связывает это с современной ему борьбой утилитаристов против искусства, литературы, он выступает против утилитаристов, которые призывали писать только на практические гражданские темы.

Мы не можем, конечно, обойти и его великого однофамильца, графа Льва Николаевича Толстого. Когда Лев Толстой преподавал в школе, он писал, что не надо детям пересказывать Библию: это книга человечества, ее надо читать такой, как она есть. Но потом он не устоял — слишком творческий был человек — и он начал создавать свою религию, свое Евангелие. Он отбросил Ветхий Завет, потом отбросил Послания апостолов, потом из Евангелия выкинул все то, что не умещалось в рамки рационального, поверхностно понимаемого, научно объяснимого (хотя он сам науку презирал, но тут почему-то под гипнозом научности сдался). И получилось поразительное явление: книга, написанная непрофессионалами (евангелисты ведь были непрофессионалы), оказалась несоизмеримо выше того, что написал великий мировой гений литературы. Евангелие Толстого так же мало похоже на подлинное Евангелие, как бледная тень на великий шедевр. Помню, я когда-то просматривал книгу ХIХ в. по истории искусства. Тогда еще не было фотогравюр, а были контурные рисунки. Там я увидел Сикстинскую Мадонну в виде контуров. Представляете себе, что такое контурный рисуночек Сикстинской Мадонны и сама она в подлиннике? Это чуть-чуть напоминает то, что сделал Толстой с Евангелием.

Я надеюсь, что в скором времени будут издавать религиозные книги Толстого. Почему я говорю, что надеюсь? Потому что истина не боится встречи лицом к лицу со своими оппонентами. И то, что Толстого с его религиозным учением долго прятали, означало, что его боялись. До революции цензура была одна, у нас — другая; впрочем, до революции религиозно-философские книги Толстого все-таки печатались, пусть с огромными купюрами, причем на месте купюр ставили точки, чтобы каждый грамотный человек понимал, что здесь исключено какое-то количество страниц. В наше время эти труды вошли в академическое издание Толстого в 90 томах, которое практически было и остается недоступным для широкого читателя.

Для учеников 1-11 классов и дошкольников
Бесплатные сертификаты учителям и участникам

(Кугарчинский район, с. Мраково. МБОУ СОШ №1 с. Мраково)

Будущее каждой страны зависит от того, какими будут наши дети, поэтому на уроках литературы мы должны говорить о духовно-нравственном воспитании нового поколения. И первой главной книгой, которая учит христианским истинам, нормам жизни, началам нравственности, является Библия, или Книга книг ( так говорят о Библии).

Сейчас Библия вернулась в семьи, школы, библиотеки, стало ясно, что духовная связь с нею не утрачена. И прежде всего об этом напомнил сам русский язык, в котором крылатые библейские слова устояли против натиска канцелярской мертвечины, безудержного сквернословия и помогли сберечь дух, разум и благозвучие родной речи.

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрие мне в сердце оживи.

Добровольный скиталец и пилигрим, Гумилев исколесил и исходил тысячи верст, побывал в непроходимых джунглях Центральной Африки, пробирался сквозь чащи мадагаскарского леса, изнемогал от жажды в песках Сахары… Духовной опорой поэта в его скитаниях и лишениях было глубокое религиозное чувство и любовь к ближнему.

Я в лес бежал из городов,

В пустыню от людей бежал…

Теперь молиться я готов,

Рыдать, как прежде не рыдал.

Не случайно значительную часть поэтического наследия Гумилева составляют стихотворения и поэмы, наполненные евангельскими сюжетами и образами, проникнутые любовью к Иисусу Христу:

Он идет путем жемчужным

По садам береговым,

Люди заняты ненужным,

Люди заняты земным.

Вас зову я навсегда…

…И идут пастух и рыбарь

За искателем небес.

Я не прожил, я протомился

Половину жизни земной,

И, господь, вот ты мне явился

Невозможной такой мечтой…

В мой самый лучший светлый день,

В тот день Христова Воскресенья,

Мне вдруг примнилось искупленье,

Какого я искал везде.

Таким образом, библейские мотивы в творчестве русских писателей – сложное, многоплановое явление. Их употребление рассчитано на знакомого с Библией читателя, потому что нельзя понять философию жизни этих писателей, осмыслить, прочувствовать без знания Библии.

Библейские мотивы и образы в произведениях писателей и поэтов служили иллюстрациями для размышлений о трагических судьбах мира и России как части мировой цивилизации.

Мы видим, что поэты и писатели не утратили способность быть пророками и прозреть будущее России. Как они и предсказывали, предвидели, после долгих лет мрака, чудовищных злодеяний против Руси и Бога, уничтожения миллионов лучших людей, когда, казалось, не оставалось уже никакой надежды на возрождение, снова высится над Москвой светлый храм Христа Спасителя. Они видят пути, ведущие к оздоровлению общества, к смягчению нравов, к терпимости и милосердию.

1. Безродный М.В. Из истории русского христианства. – М.: Логос, 1992, 120 с.;

2. Давыдова Н.В. Евангелие и древнерусская литература: Учеб. пособие для учащихся среднего возраста. –М., 1992;

3. Качурин М.Г. Библия и русская литература. – СПб, 1995;

4.Кирилова И. Литературное и жизненное воплощение образа Христа.//Вопросы литературы,- 1991. -№4.- с. 62;

5. Пороль О.А. Изучение произведений с библейскими мотивами. //Литература в школе, - 2007. -№ 6. – с.23.

Знаете, очень приятно получать ваши отзывы и знать, что мои статьи приносят кому-то пользу! Я всегда прошу оставлять в комментариях свои вопросы и предлагать темы для следующих публикаций. И сегодняшняя статья будет посвящена вопросу, который просила поднять наша читательница в комментариях к прошлой статье . Мы будем говорить о библейских мотивах в русской прозе, а также частично объединим эту тему с вопросом: "В каких произведениях русской классической литературы герои переживают духовное "перерождение" благодаря обращению к Богу".

Сначала хочу кое-что прояснить, так как неоднократно сталкивалась с непониманием учащимися структуры Библии (ее частей). Библия (по другому можно сказать Священное Писание) состоит из Ветхого Завета и Нового Завета . В Ветхом Завете речь идет о периоде времени от сотворения мира до рождения Христа. Новый Завет повествует о том, что происходило с момента рождения Иисуса Христа. Если говорить упрощенно, то вокруг Ветхого Завета строится религия иудаизм . А христианство строится в большей степени вокруг Нового Завета, частью которого является Евангелие (повествования о рождении, жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа). В русской литературе можно встретить отсылки как к более древним текстам Ветхого Завета (Адам и Ева, десять заповедей, мудрый правитель Соломон, город греха Вавилон, Содом и Гоморра и т.д.), так и к Евангелию (притчи, заповеди Христа, сцены из Откровения Иоанна Богослова, так называемого Апокалипсиса, и т.д.) – к Новому Завету все-таки чаще.

1. "Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского

Сам Достоевский был очень религиозным человеком, поэтому нет ничего удивительного в том, что в его романе много аллюзий ( намеков на какой-нибудь предмет, не названный прямо ) на библейские тексты и реминисценций ( неявных цитат, цитат без кавычек ) из Священного Писания.

В жизни и творчестве писателя важную роль играло именно Евангелие. Именно поэтому книга неоднократно появляется на страницах "Преступления и наказания". Вот Раскольников пришел в комнату к Соне:

На комоде лежала какая-то книга. Он каждый раз, проходя взад и вперед, замечал ее; теперь же взял и посмотрел. Это был Новый завет в русском переводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете.

Так Соня и убитая Раскольниковым Лизавета объединены общей верой в Бога, они сестры во Христе . Родион Романович просит девушку прочитать ему про воскрешение Лазаря.

Итак, дорогие друзья, мы почти заканчиваем наш краткий и беглый обзор. В последние наши встречи он будет особенно беглым, потому что, как ни странно, именно в XIX и в XX вв. духовная проблематика и библейские сюжеты особенно прочно входят в ткань европейской, русской и всей мировой литературы. Если попытаться только перечислить названия стихотворений, поэм, драм, повестей, которые за истекшие двести лет были посвящены библейской проблематике, то подобное перечисление заняло бы очень много времени, даже без характеристики и цитат. Но наша задача — не исследовать все тщательно, а поговорить лишь об основных вехах.

Русская литература XIX в. в этом отношении выгодно отличается от литературы западной. Потому что на всем протяжении столетия, от Василия Жуковского до Александра Блока, она всегда была сосредоточена на жгучих нравственных проблемах, хотя и подходила к ним с разных точек зрения. Она всегда волновалась этими проблемами и редко могла остановиться только на бытописании. Писатели, которые ограничивались житейскими сложностями, оказывались оттесненными к периферии. В центре всегда были писатели, тревожащиеся проблемами вечного.

Не освещая эту тему во всей полноте, отметим лишь несколько вех.

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей, —

С тех пор, как вечный Судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

После освящения храма Хомяков, читая Библию, 49-й псалом, написал такое стихотворение:

Земля трепещет; по эфиру

Катится гром из края в край.

То Божий глас; он судит миру:

«Израиль, Мой народ, внимай!

Израиль, ты Мне строишь храмы,

И храмы золотом блестят,

И в них курятся фимиамы,

И день и ночь огни горят.

К чему Мне пышных храмов своды,

Бездушный камень, прах земной?

Я создал небо, создал воды,

Я небо очертил рукой!

Хочу — и словом расширяю

Предел безвестных вам чудес,

И бесконечность созидаю

За бесконечностью небес.

К чему Мне злато? В глубь земную,

В утробу вековечных скал

Я влил, как воду дождевую,

Огнем расплавленный металл.

Он там кипит и рвется, сжатый

В оковах темной глубины;

А ваше серебро и злато —

Лишь всплеск той пламенной волны.

К чему куренья? Предо Мною

Земля, со всех своих концов,

Кадит дыханьем под росою

К чему огни? Не Я ль светила

Зажег над вашей головой?

Не Я ль, как искры из горнила,

Бросаю звезды в мрак ночной?

Твой скуден дар. — Есть дар бесценный,

Дар, нужный Богу твоему;

Ты с ним явись и, примиренный,

Я все дары твои приму:

Мне нужно сердце чище злата,

И воля, крепкая в труде;

Мне нужен брат, любящий брата,

В час полночный, близ потока,

Ты взгляни на небеса:

В горнем мире чудеса.

Ночи вечные лампады

Невидимы в блеске дня,

Стройно ходят там громады

Но впивайся в них очами —

И увидишь, что вдали,

За ближайшими звездами,

Тьмами звезды в ночь ушли.

Вновь вглядись — и тьмы за тьмами

Утомят твой робкий взгляд:

Все звездами, все огнями

Бездны синие горят.

В час полночного молчанья,

Отогнав обманы снов,

Ты вглядись душой в писанья

И в объеме книги тесной

Развернется пред тобой

Бесконечный свод небесный

Узришь — звезды мыслей водят

Тайный хор свой вкруг земли;

Вновь вглядись — другие всходят,

Вновь вглядись — и там, вдали,

Звезды мыслей, тьмы за тьмами,

Всходят, всходят без числа,

И зажжется их огнями

Сердца дремлющая мгла.

Чудной радости полна,

Из ворот Иерусалима

Шла народная волна.

«Ты идешь во имя Бога,

Ты идешь в свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,

Так, внезапно вдохновенный,

Пел народ. Но там один,

Недвижим в толпе подвижной,

Школ воспитанник седой,

Гордый мудростию книжной,

Говорил с усмешкой злой:

«Это ль Царь ваш, слабый, бледный,

Для чего Он в ризе бедной,

И зачем не мчится Он,

Силу Божью обличая,

Весь одеян мрачной мглой,

Пламенея и сверкая

И века прошли чредою,

И Давидов Сын с тех пор,

Тайно правя их судьбою,

Усмиряя буйный спор,

Налагая на волненье

Цепь любовной тишины,

Мир живит, как дуновенье

И в трудах борьбы великой

Им согретые сердца

Узнают шаги Владыки,

Слышат сладкий зов Отца.

Но в своем неверье твердый,

Все, как прежде, книжник гордый

Говорит: «Да где же Он?

И зачем в борьбе смятенной

Он приходит так смиренно,

Так незримо для меня,

А нейдет, как буря злая,

Весь одеян черной мглой,

Пламенея и сверкая

О Царь и Бог мой! Слово силы

Во время оно Ты сказал, —

И сокрушен был плен могилы,

И Лазарь ожил и восстал.

Молю, да слово силы грянет,

И мертвая из гроба встанет

И выйдет в свет Твоих лучей;

И оживет, и величавый

Ее хвалы раздастся глас

Тебе — сиянью Отчей славы,

Тебе — умершему за нас.

Когда Иисус из Назарета вошел в ее дом, она взяла бокал, но, когда Он взглянул на нее, она уронила этот бокал и в ней произошел перелом. Эта поэма говорит о влиянии Слова Божия на внутренний мир человека.

В оные ж дни, после казни Спасителя,

В дни, как апостолы шли вдохновенные,

Шли проповедовать слово Учителя,

Книжники так говорили надменные:

«Распят Мятежник! Нет проку в осмеянном,

Всем ненавистном, безумном учении!

Им ли, убогим, идти галилеянам

Други, гребите! Напрасно хулители

Мнят оскорбить вас своею гордынею —

На берег вскоре мы, волн победители,

Выйдем торжественно с нашей святынею!

Верх над конечным возьмет бесконечное,

Верою в наше святое значение.

Мы же возбудим течение встречное

Так понимал Алексей Константинович Толстой один из центральных мотивов Священного Писания.

Мы не можем, конечно, обойти и его великого однофамильца, графа Льва Николаевича Толстого. Когда Лев Толстой преподавал в школе, он писал, что не надо детям пересказывать Библию: это книга человечества, ее надо читать такой, как она есть. Но потом он не устоял — слишком творческий был человек — и он начал создавать свою религию, свое Евангелие. Он отбросил Ветхий Завет, потом отбросил Послания апостолов, потом из Евангелия выкинул все то, что не умещалось в рамки рационального, поверхностно понимаемого, научно объяснимого (хотя он сам науку презирал, но тут почему-то под гипнозом научности сдался). И получилось поразительное явление: книга, написанная непрофессионалами (евангелисты ведь были непрофессионалы), оказалась несоизмеримо выше того, что написал великий мировой гений литературы. Евангелие Толстого так же мало похоже на подлинное Евангелие, как бледная тень на великий шедевр. Помню, я когда-то просматривал книгу XIX в. по истории искусства. Тогда еще не было фотогравюр, а были контурные рисунки. Там я увидел Сикстинскую Мадонну в виде контуров. Представляете себе, что такое контурный рисуночек Сикстинской Мадонны и сама она в подлиннике? Это чуть-чуть напоминает то, что сделал Толстой с Евангелием.

Библия – это самое загадочное явление в мире. Невозможно найти другой артефакт, который обсуждался бы так же, как Библия. Так что же это такое?

Своеобразие Библии основывается на том, что она дошла до нас как живые традиции народа. Именно из Библии люди могут узнать о том, что и как происходило в прежние времена. Это величайшая книга, сберегающая бездну тайн. Библия являлась во все века ключом к воодушевлению для сотен тысяч православных. В целом, Библия - это свод повествований возникновения жизни на земле и сборник общечеловеческих законов.

По мнению исследователей, сейчас роль Библии в нашей жизни возросла. Многие люди, чтобы получить ответы на свои вопросы, узнать, как правильно им поступить в сложившейся ситуации, обращаются к Евангелию.

Глава 2. Обращение русской литературы к библейским сюжетам

Библейские сюжеты играют неотъемлемую роль для всего творческого сообщества. Огромное количество различных писателей или художников берут за основу своего творчества сюжеты из Библии. Предания о возникновении жизни на Земле, об изгнании из рая Адама и Евы, о Каине и Авеле, миф о всемирном потопе и Ноевом ковчеге, сказание о возведении вавилонской башни, притча о блудном сыне, воскрешении Лазаря, разговор Понтия Пилата с Христом, распятие Иисуса – эти и другие сюжеты из Священного Писания воодушевляли писателей и освещались в их творениях.

Новый этап осмысления библейских сюжетов и образов начинается в русской литературе XIX века. На всем протяжении столетия, от Василия Жуковского до Александра Блока, она всегда была сосредоточена на нравственных проблемах.

В. А. Жуковский, как писатель и поэт старой закалки, просто перелагал библейские сюжеты.

Говоря о писателях XIX века, обращавшимся в своём творчестве к библейским сюжетам, нельзя не сказать о Николае Семеновиче Лескове, создавшем целую серию рассказов, сюжеты которых так или иначе обращаются к Библии.

Глава 5. Заключение

В ходе работы над рефератом я пришла к выводу, что Библия - это величайшая книга в истории человечества, в которой мы можем найти пути решения таких проблем: жизнь и смерть, судьба и душа человека, добро и зло. Библейские сюжеты, несомненно, заслуживают изучения в произведениях. О том, что Библия очень важна и играет большую роль в жизни человека спорить не стоит. Это действительно так. Она оказывает такое воздействие на читателя, что ничего не объясняет, а завораживает своей недосказанностью. По мнению исследователей, сейчас роль Библии в нашей жизни возросла. Многие люди, чтобы получить ответы на свои вопросы, узнать, как правильно им поступить в сложившейся ситуации обращаются именно к этой книге.

Библия повлияла на развитие всей литературы. Великому поэту нашей земли А.С. Пушкину принадлежат следующие замечательные слова: "Есть книга, в которой каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира. Книга сия называется Евангелием - и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному влечению. Библия всемирна. Вот единственная книга в мире: в ней все есть".

1. Архимандрит Михаил. Толковое Евангелие. Книга первая. Евангелие от Матфея. - М., 1870 (репринтное изд.: М., 1993).

3. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. – М., 1993.

4. Давыдова Н.В. Евангелие и древнерусская литература: Учебное пособие для учащихся среднего возраста. – М., 1992.

5. Д. Гатри. Евангелие от Луки

6. Детская Библия, - Стокгольм, 1990.

7. Лесков Н.С.Собр. Соч.: В 12 т. – М.: Правда, 1989. – Т. 7.

8. Притча о пшенице и плевелах // Христианское чтение. – СПб., 1836. – Ч.2.

Читайте также: