Связь гумилева с костромским краем сообщение
Обновлено: 05.07.2024
Николай Степанович Гумилев родился 3 (15) апреля 1886 года в Кронштадте, где проживала семья старшего экипажного врача 6-го флотского экипажа коллежского советника Степана Яковлевича Гумилева (1836–1910).
В 1895 году Н. С. Гумилев учился в подготовительном классе Николаевской Царскосельской гимназии, в 1896-1900 годах – в гимназии Я. Г. Гуревича в Санкт-Петербурге, в 1900-1901 годах - во 2-й Тифлисской гимназии, в 1901-1903 годах – в 1-й Тифлисской гимназии, в 1903-1906 годах – вновь в Николаевской Царскосельской гимназии.
В апреле-сентябре 1913 года Н. С. Гумилев возглавлял экспедицию в Африку, организованную Императорской Академии наук. Ее целью было пополнение коллекций Этнографического музея.
В феврале 1916 года Н. С. Гумилев был произведен в прапорщики, в марте - переведен в 5-й Гусарский Александрийский полк. В марте 1917 года он был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
В мае 1917 года Н. С. Гумилев добился своей отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникском фронте. В пути он задержался во Франции, где оставался в распоряжении представителя Временного правительства при русских войсках генералом М. А. Занкевичем до января 1918 года. Посетив по пути Англию, поэт вернулся в Советскую Россию в апреле 1918 года.
Имеет отношение к населенным пунктам:
Родился в Кронштадте 3 (15) апреля 1886 года. В тот же день был крещен в Кронштадтской Морской Военной Госпитальной Александро-Невской церкви.
Проживал в усадьбе Слепнево Бежецкого уезда Тверской губернии (ныне пустошь близ села Градницы) – имении Львовых (родителей матери) летом 1886 года, приезжал сюда летом 1908 года, жил в усадьбе в июне-июле и в августе-сентябре 1911 года, в мае-июле 1912 года, а также в мае-июне и в июле 1914 года, в мае и декабре 1916 года. В 1935 году в село Градницы был перенесен усадебный дом из Слепнева.
Пять писем Федора Сологуба
Кострома, расположенная в самом сердце России, становилась пристанищем или прибежищем для многих деятелей, оставивших след в русской культуре. Порой в наш край те или иные деятели культуры перебирались вынужденно, оказавшись здесь в ссылке или эвакуации.
Очевидно, что в творческой биографии любого художника изгнание, ссылка или эвакуация играет особую роль. Талант, вырванный из родной почвы, получает новые впечатления, служащие, как правило, источником вдохновения, обогащения новым жизненным опытом, перерабатываемым талантом художника в материал для новых произведений.
Не стало исключением и бурное время начала XX века, когда революционная круговерть забросила в Костромской край известного поэта-символиста Федора Сологуба, получившего широкую известность в столичных кругах.
Привязанность поэта к даче, расположенной под Костромой, прямо высказывается в четвертом письме [4], датированном 30 июля 1921 года, и направленном в Президиум Костромского Губисполкома. В этом письме Сологуб говорит о своем желании закрепить право пожизненного пользования дачей за собой, в то время как эту дачу летом 1921 года предоставили школе.
В заключительном пятом письме [5] Федор Сологуб просит о возможности выезда из Костромы в Петроград у Александра Ивановича Муравьева. По всей видимости, речь идет о первом секретаре РКП(б) Костромской губернии, занимавшем этот пост с декабря 1921 по май 1922 года.
Таким образом, пять костромских писем Федора Сологуба дают возможность воочию почувствовать меру отчаяния поэта, понять, что стоит за коротким строчками из официальной биографии, в которых говорится о тяжелой жизни поэта в послереволюционные годы.
Стихи Николая Гумилева, поэта, критика и переводчика, советская цензура изъяла из обращения уже во второй половине 20-х годов прошлого века. Этот человек был литературным теоретиком, искренне верившим, что художественное слово не только влияет на умы людей, но и способно менять окружающую действительность в лучшую сторону.
Гумилева называют настоящей легендой Серебряного века. Творчество этого поэта всегда находилось в прямой зависимости от его мировоззрения. Николай Степанович полагал, что дух должен торжествовать над плотью. Чтобы испытать ни с чем несравнимое творческое вдохновение и обрести возможность писать, он проделывал над собой жестокие опыты. Гумилев преднамеренно загонял себя в сложные жизненные ситуации, поскольку лишь в пиковый момент крушения всех надежд на него снисходило желанное вдохновение.
Детство
Николай Гумилев родился в Кронштадте 15 апреля 1886 года. Его отец, Степан Яковлевич, был корабельным врачом. Он вышел в отставку, когда Коле было девять лет. После этого семейство Гумилевых поселилось в Петербурге. В детстве Коля доставлял много тревог и хлопот своим родителям. Он был очень болезненным, высокочувствительным и ранимым ребенком. Мальчик страдал от ежедневных головных болей, доводивших его до настоящего исступления. У него наблюдалась еще одно особенность – повышенная чувствительность к резким запахам, громким звукам и вкусам. Все это очень осложняло жизнь маленького Коли и его мамы, Анны Ивановны.
Когда мальчику исполнилось 8 лет, пришло время для учебы в гимназии. Она располагалась в Царском Селе, но посещал ее Гумилев всего лишь два месяца.
Его болезненный вид стал причиной для насмешек. Крепкие, бойкие сверстники обижали мальчика, и родители решили перевести его на домашнее обучение. Они опасались за психику ребенка, которую и без того нельзя было назвать стабильной.
В 1903 году Гумилевы возвратились в Царское Село, где Николай стал посещать гимназию. Он не был прилежным учеником. Многие педагоги были удивлены полным отсутствием интереса к учебе у этого мальчика. К гуманитарным наукам будущий поэт был так же равнодушен, как и к точным. Зато его увлекала философия, а точнее – творчество Ницше, за чтением которого юноша проводил все свое время.
Неправильно расставленные жизненные приоритеты очень мешали юноше. Он быстро попал в список отстающих учеников, и получил аттестат зрелости только благодаря протекции директора гимназии, поэта-декадента И. Анненского. Директор благосклонно относился к Николаю, считая его своим собратом по перу. И хотя Гумилев был одним из кандидатов на отчисление из гимназии, директор дал ему возможность окончить учебное заведение. Он по своему опыту знал, что творческие люди ранимы и требуют к себе особого отношения.
Литература
Есть сведения, что самодержец подарил драгоценную находку особе, к которой он всегда был неравнодушен. Речь идет о балерине Матильде Кшесинской. У некоторых ученых сложилось мнение, что гребень до настоящей поры хранится в тайниках знаменитого особняка балерины, расположенного в северной столице.
Через некоторое время литератор познакомился с удивительным человеком, одержимым фанатиком, исследователем Черного континента. Это был этнолог, академик Василий Радлов, который после долгих уговоров включил поэта в состав Абиссинской экспедиции. Гумилев отправился в дальнее путешествие в качестве помощника Радлова.
Пришло время, когда Гумилев стал считать свое образование недостаточным. Он поступает учиться на историко-филологический факультет Петербургского университета. Литератора интересует старофранцузская поэзия, и он с увлечением занимается ее изучением. Но с началом Первой мировой войны все планы писателя были разрушены.
Вместе с братом Дмитрием он уходит на фронт. В одном из боев Дмитрий получил контузию, которая и стала причиной его ранней смерти. Он пережил своего младшего брата всего на один год. Николай же стал настоящим героем, из вольноопределяющегося его быстро произвели в офицеры. Отважный воин был награжден двумя Георгиевскими крестами.
Вернувшись с фронта, поэт возобновил свою литературную деятельность. В начале 1921 года он был избран председателем Петроградского отдела Всероссийского союза поэтов. Летом этого же года Гумилев был задержан по подозрению в принадлежности к контрреволюционной организации Таганцева.
В ночь на 26 августа 1921 года где-то на краю Ржевского полигона под Петербургом чекисты выстроили своих жертв. Мужчины, женщины, профессора, офицеры, артисты, поэты. Изможденные и полуодетые они стояли рядом с уже вырытой для них могилой.
Может быть последний рассвет Гумилева выглядел именно так. Может перед нами еще одна из окружавших жизнь и смерть Гумилева легенд. А таковых было множество при недостатке достоверной информации. Мы лишь недавно узнали точную дату расстрела. Нет полной уверенности в его месте и, тем более, никто не знает где поэта закопали.
Впрочем еще до потрясений 1917 года Гумилев представлял собой удивительное явление на фоне большей части тогдашней интеллигенции — последовательный монархист, строгий приверженец церковного православия, пламенный русский патриот, без колебаний ушедший добровольцем на войну, а в литературе противник мистической туманности символизма, не терпевший презрения к реальной жизни и конкретным вещам.
Я вежлив с жизнью современною ,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.
Победа, слава, подвиг — бледные
Слова, затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне.
Когда в 1905 году началась революция и у царя шантажом вырвали Манифест 17 октября, то одна радостно приветствующая революцию дама попросила Гумилева написать по случаю знаменательного празднества что-то в её альбом. И Гумилев написал. одно из самых убийственно саркастичных антиреволюционных стихотворений в русской поэзии.
Захотелось жабе черной
Заползти на царский трон,
Яд жестокий, яд упорный
В жабе черной затаен.
Кто такие конкистадоры? Это воины испанской католической империи, империи очень консервативной, это воины Христа, несшие крест в новооткрытые языческие земли. И Гумилев пишет именно о конквистадорах, рыцарях, королях, императорах.
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Манит прозрачность глубоких озер ,
Смотрит с укором заря.
Тягостен, тягостен этот позор —
Жить, потерявши царя!
В 1918 году ему пришлось пережить страшный день, когда пророчество сбылось. Вот что вспоминает Ирина Кунина:
Вернувшийся из Парижа в Петербург разорвавший с оккультизмом и декадентством Гумилев ясно осознает свое призвание — развернуть русскую поэзию от туманной революционной иррациональности символизма к четкости, трезвости, вещности, к приятию жизни и мира, что на политическом уровне приведет и к приятию России как она есть. На смену прикидывающейся Прекрасной Дамой кровавой незнакомке-революции должна прийти любимая и родная своя Россия как часть реального и живого мира в котором есть яростное кипение жизни, есть экзотика, как в любимой им Африке, есть место и человеку, с его земной любовью и есть место Богу, важнейшее из всех.
Литературовед Константин Мочульский так резюмировал поэтическую позицию возглавленного Гумилевым литературного течения - акмеизма.
И мечтаю я, чтоб сказали
О России, стране равнин:
— Вот страна прекраснейших женщин
И отважнейших мужчин.
Крест над церковью взнесен,
Символ власти ясной, Отеческой,
И гудит малиновый звон
Речью мудрою, человеческой.
Гумилев влюблен в Российскую Империю, но он отнюдь не колониалист. Ещё он влюблен в Абиссинскую Империю в Африке. Решившийся противостоять итальянским колонизаторам негус Менелик II получил неожиданную поддержку из России.
В 1894 году в Эфиопию прибыл казачий есаул Николай Степанович Леонтьев , который оказал огромную поддержку Менелику в организации армии и налаживании сопротивления итальянцам. Именно благодаря советам Леонтьева абиссинцы выиграли у итальянцев решающую битву при Адуа в 1895 году, на десятилетия гарантировав свою независимость. В следующем году он организовал доставку в Эфиопию из России 30 000 винтовок и 5 тысяч сабель. Понятно, что такая огромная партия могла быть отправлена только с согласия высшей русской власти, которая была уверена, что сильная тяготеющая к православию африканская империя будет добрым другом России.
Абиссинец поет, и рыдает багана,
Воскрешая минувшее, полное чар;
Было время, когда перед озером Тана
Королевской столицей взносился Гондар.
Под платанами спорил о Боге ученый,
Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,
Живописцы писали царя Соломона
Меж царицею Савской и ласковым львом.
Но, поверив Шоанской изысканной лести,
Из старинной отчизны поэтов и роз
Мудрый слон Абиссинии, негус Негести,
В каменистую Шоа свой трон перенес.
В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,
Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж,
Любят слушать одни барабаны да трубы,
Мазать маслом ружье, да оттачивать меч.
Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей,
Людоедов и карликов в чаще лесов
Своему Менелику они покорили,
Устелили дворец его шкурами львов.
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Сам Гумилев в конце сентября 1914 был назначен в лейб-гвардии уланский полк , действовавший на гораздо менее победоносном направлении, в Восточной Пруссии и Польше. Тем не менее, и там было немало славных ратных дел — главной задачей кавалерии была разведка и обеспечение соприкосновения между собой пехотных частей. Кавалеристы были тем цементом, который скреплял русскую армию на бескрайних просторах, её глазами и ушами. В декабре 1914 Гумилев повышен до ефрейтора и удостоен первого Георгиевского креста за храбрость за участие в рискованной разведке.
В тяжелый 1915 год, когда Германия обрушилась на Россию всей своей мощью Гумилев вновь проявил себя героем. Кавалеристы теперь прикрывали отход русской армии, сдерживая немецкое наступление на Буге. Героизм уланов был массовым, на них пролился целый дождь георгиевских крестов, один из которых получил и Гумилев, за спасение ротного пулемета.
Нехватка офицеров потребовала массового назначения их из образованных рядовых, и Гумилев получил офицерское назначение. А двойной Георгий дал ему право получить офицерское звание без дополнительного образования и экзаменов. В марте 1916 прапорщик Гумилев получает назначение в блестящий Александрийский гусарский полк, элиту кавалерии, находившуюся под шефством самой императрицы.
С началом войны Государыня разворачивает под своим патронажем целую систему санитарных поездов и госпиталей, спасших десятки жизней. Под руководством знаменитой женщины-хирурга Веры Гедройц Александра Федоровна постигает мастерство операционной медсестры. До войны Гедройц писала стихи и входила в круг Цеха Поэтов, она-то и познакомила Гумилева с императрицей.
7 июня 1916 Гумилев пишет великолепное стихотворное посвящение императрице. И в нем снова причудливо переплетаются патриотически-монархические мотивы и удивительное гумилевское предвидение о трудном часе, который предстоит Государыне, хотя всю скорбь этого часа поэт вряд ли мог себе представить.
Пока бросает ураганами
Державный Вождь свои полки,
Вы наклоняетесь над ранами
С глазами полными тоски.
И имя Вашего Величества
Не позабудется доколь
Смиряет смерть любви владычество
И ласка утешает боль.
Несчастных кроткая заступница,
России милая сестра,
Где Вы проходите как путница,
Там от цветов земля пестра.
Мы молим: сделай Бог Вас радостной,
А в трудный час и скорбный час
Да снизойдет к Вам Ангел благостный,
Как Вы нисходите до нас.
В этом возвращении много загадочного — с большевиками Гумилев не был совместим совершенно. К белым, в Добровольческую армию или к Юденичу он не отправился. Основной причиной видимо было то, что у него на руках была большая семья, которую он еще больше расширил женившись на Анне Энгельгардт, и у них родилась дочь Елена — обе умерли потом в блокадном Ленинграде.
При этом Гумилев с его подчеркнутым и даже демонстративным монархизмом спокойно работал в советских учреждениях, читал лекции поэтам пролеткультовцам, дружил с начальником петроградской милиции. Однако продолжал подчеркивать свой монархизм, истово крестился на каждую церковь, не скрывал своего неприятия большевиков. Вспоминает его ученица Ирина Одоевцева:
«Однажды на вечере поэзии у балтфлотцев, читая свои африканские стихи, он особенно громко и отчетливо проскандировал:
По залу прокатился протестующий ропот. Несколько матросов вскочило. Гумилев продолжал читать спокойно и громко, будто не замечая, не удостаивая вниманием возмущенных слушателей.
Кончив стихотворение, он скрестил руки на груди и спокойно обвел зал своими косыми глазами, ожидая аплодисментов.
Гумилев ждал и смотрел на матросов, матросы смотрели на него.
И аплодисменты вдруг прорвались, загремели, загрохотали. Всем стало ясно: Гумилев победил. Так ему здесь еще никогда не аплодировали.
Я сидела в первом ряду между двумя балтфлотцами. И так испугалась, что у меня, несмотря на жару в зале, похолодели ноги и руки. Но я не думала, что и Гумилеву было страшно.
— И даже очень страшно, — подтвердил Гумилев. — А как же иначе? Только болван не видит опасности и не боится ее. Храбрость и бесстрашие не синонимы. Нельзя не бояться того, что страшно. Но необходимо уметь преодолеть страх, а главное, не показывать вида, что боишься. Этим я сегодня и подчинил их себе. И до чего приятно. Будто я в Африке на львов поохотился. Давно я так легко и приятно не чувствовал себя.
Несколько дней теплилась надежда, что, может быть, народная стихия сделает то, чего не сумели сделать белые армии — свергнет большевиков. Гумилев сочинял какие-то политические прокламации и намеревался их распечатать на технике использовавшейся для издания поэтического журнала. Однако последовала стремительная и чрезвычайно кровавая расправа над кронштадтцами, возглавленная Троцким и Тухачевским, а Ленин оперативно вел в стране НЭП и дал русскому мужику немного подкормиться. В Петрограде начались массовые зачистки чекистами неблагонадежных.
Очень кстати пришлась возможность поехать на Юг, на Кавказ и в Крым под покровительством начальника морских сил советской России адмирала Немица. В Петроград Гумилев вернулся тогда, когда уже был арестован профессор-почвовед Владимир Таганцев, одним из тех, с кем он был связан по антибольшевистскому подполью. Таганцев под пытками раскололся, начал ездить с чекистами в машине, указывая им те дома, где не запомнил точного адреса, хотя роль Гумилева он в своих показаниях старался всячески преуменьшить. Погибли, отстреливаясь от чекистов, представители генерала Юденича полковники Герман и Шведов, с которыми Гумилев был тесно связан. В Петрограде появился зловещий спецуполномоченный ВЧК Яков Агранов, явно с установкой сделать что-то такое, что навсегда раздавит и запугает антибольшевистски настроенную интеллигенцию.
3 августа его арестовали. Единственный вопрос, который он при этом задал:
Протоколы допросов Гумилева производят странное впечатление. Видно, что Гумилев стремится преуменьшить свою роль в деле Таганцева, а чекистов не очень интересует более точная информация. Фото из дела говорит со всей определенностью, что Гумилева били, но никаких имен, того же Сильверсвана, он не назвал.
Он не напрашивался на расстрел, но и не пытался купить себе жизнь — не выдал никого из своей подпольной пятерки, не умолял о милости. Он знал, что его смерть, гордая и неуступчивая, станет тем камнем на дороге, об который споткнется Красное Колесо и на этом колесе появится крохотная трещинка. Потом еще одна, еще одна, и вот оно уже развалилось практически ровно в семидесятую годовщину расстрела поэта.
Сегодня Гумилев оказался неожиданно актуальным поэтом, говорящем именно о том, что сегодня важно и интересно русскому человеку. Но мне кажется, это еще не предел гумилевской славы. Поэт мужества и чести стоит на границе не только русского, но вселенского признания.
Почти покинувшее Россию, будем надеяться, Красное Колесо, теперь катится оставляя красные и черные следы по всему миру. Теперь принято стыдиться мужественности. Теперь принято скрывать женскую красоту. Теперь принято оплевывать любое отечество, любую нацию и любой патриотизм.
Но все-таки не все в мире хотят сходить с ума, как не все хотели сходить с ума сто лет назад в России. И я думаю именно Гумилеву предстоит стать поэтом всемирного сопротивления новому революционному безумию. Поэтом, не принимающим постмодернистского словоблудия и политкорректного двоемыслия, поэтом мужественности воспевающим женскую красоту, поэтом консерватизма и верности традиции, поэтом любви к нации и веры в Бога.
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
Если вам интересно — подписывайтесь на мой канал ,а также читайте другую мою публикацию про :
Читайте также: