Составьте сообщение о поэзии рудаки

Обновлено: 19.05.2024

Абу Абдаллах (по некоторым источникам — Абуль Хасан, то есть сын Хасана) Рудаки — основоположник великой литературы на языке фарси (персидский язык). Некоторые биографы поэта утверждают, что настоящее имя Рудаки звучало как Абдулла Джафар ибн Мухаммед. Другие предпочитают называть Джафар ибн Мухаммад ибн Хаким ибн Абдуррахмон ибн Адам. Персы вообще прозвали его Одам-аш-шуаро — Адам поэтов. Ныне общепризнанное имя Абу Абдаллах (Абдулло) Джафар Рудаки* он получил уже будучи прославленным поэтом.

Джафар родился между 858 и 860 годами в горном селении Панджруд (иногда пишут Панджрудак) близ города Пенджикента в Зеравшанской долине (Таджикистан). Имя Рудаки, которым поэт пользовался в своих стихах, является нисбой. О родителях Рудаки сведений не сохранилось, впрочем, как и о семье поэта вообще.

Ранние биографы утверждают, что Рудаки был слеп от рождения. В более поздней историографии утвердилась точка зрения, что поэта ослепили. Выдающийся советский учёный М.М. Герасимов, исследовавший череп Рудаки и восстановивший его внешность, подтвердил, что поэта лишили зрения в зрелом возрасте.

Уже восьмилетний Джафар писал стихи, сам же сочинял музыку и был исполнителем своих произведений. Творчество давалось ему легко, и земляки по достоинству оценили таланты юного земляка. По легенде, однажды в селение пришли ширинхононы (сладкопоющие) — бродячие музыканты. Возглавлял их прославленный в веках певец и композитор Абулабак Бахтияр (Абулаббас Бахтиёр). Задорный Джафар предложил им посоревноваться. Бахтияр был столь поражён музыкальностью и голосом юного певца, что подарил ему свой инструмент — по одним источникам чанг, по другим — барбат*. На краткое время юноша стал учеником прославленного музыканта и бродил с ширинхононами по селениям, услаждая слух людей музыкой.

* Чанг — узбекский и таджикский струнный музыкальный инструмент, род цимбал. Играют на чанге, ударяя по струнам двумя эластичными деревянными или бамбуковыми палочками. Барбат — напоминает гитару с изогнутым грифом и грушевидной основой.

Однако вскоре жажда знаний привела Джафара в Самарканд, где он учился в медресе и прославился своими талантами.

* Эмир — князь в мусульманских обществах.
** Государство Саманидов в X веке включало Мавераннахр, Хорезм, собственно Хорасан (Западный — с Нишапуром, Гератом, Балхом; и Северный — с Мервом), а также Сеистан и Гурган (это основные территории Афганистана).

Богатства поэта увеличились до огромных размеров. У него было двести рабов; четыреста верблюдов шли, нагруженные его поклажей. После Рудаки никто из поэтов Востока не имел такого богатства, и такого счастья не выпадало ни на чью долю.

В IX веке Арабский халифат переживал кризис и начал распадаться. Одним из первых от него отделилось государство династии Саманидов*. Хотя происхождение Саманидов до сих пор точно не известно, многие исследователи утверждают, что они были персами. Сами Саманиды вели свой род от последней доарабской династии Сасанидов и своё влияние на аристократию и народ основывали на возобновлении древних иранских традиций. Столица Саманидов, Бухара, быстро стала одним из крупнейших городов мусульманского мира. В Хорасане главным городом был Нишапур, там сидел наместник всех владений Саманидов к югу от Амударьи.

* Династия Саманидов правила в 819—1005 годах.

Саманиды культивировали родной язык — фарси — и содействовали его развитию. Официальным (государственным) языком стал обычный иранский разговорный язык того времени, называемый дари или дарие-фарси. На фарси стала формироваться и новая иранская литература. Надо отдать должное, аристократия во главе с монархом оценила роль поэзии, пользовавшейся огромной популярностью в народе, как средства укрепления своего могущества и влияния.

Существуют две легенды о происхождении поэзии на языке фарси.

* Шахиншах — царь царей; впервые этот титул приняли повелители государства династии Сасанидов, которая правила в 224—651 годах. От титула шахиншах произошёл сокращённый титул монарха в ряде восточных государств — шах, т.е. царь.

Считается, что он разработал все формы классической фарсиязычной поэзии, сумел сплести в едином орнаменте народные традиции с арабским и персидским литературным наследием. Рудаки писал и великолепные оды-касыды, и чеканные четверостишия — рубаи.

О воздействии на слушателей поэзии Рудаки рассказывает знаменитое предание. Однажды эмир Наср со свитой отправились в путешествие в Герат. Ехали на несколько месяцев, но эмиру так понравилось в тех местах, что задержались на четыре года! Сколько свитские ни уговаривали эмира вернуться домой, никак не мог он расстаться с таким уютным благодатным краем. Тогда за помощью обратились к Рудаки. Одним прекрасным утром поэт, аккомпанируя себе на чанге, стал петь касыду о садах Бухары. Это была импровизация, но сила её оказалась такова, что вся свита рыдала, а эмир Наср вскочил на коня и помчался в сторону переправы через Амударью. Он даже не успел переодеть домашние туфли и только на втором перегоне обул сапоги и надел шальвары…

В великом богатстве и почёте жил Рудаки и при преемниках Насра I — эмирах Исмаиле I ибн Ахмаде Самани (892—907), который утвердил Бухару столицей своего государства, и Ахмаде Самани (907—914). Поэт никогда не женился, был одинок и не имел детей.

Ситуация изменилась в годы правления эмира Насра II ибн Ахмада Самани (914—942).
Рудаки не только попал в опалу, его ослепили, лишили всего имущества и сослали в родную деревню, где поэт и скончался глубоким стариком и в ужасной нужде.

Причина опалы точно не известна. Учёные выдвигают различные версии. Скорее всего, определённую роль сыграло сочувственное отношение Рудаки к одному из народных мятежей в Бухаре, который был связан с еретическим движением в шиизме — карматами (исмаилитами), утверждавшими равенство всех людей. Впоследствии опыт секты исмаилитов по организации тайного общества широко использовали европейские масоны.

Согласно сведениям ранних биографов, Рудаки оставил огромное поэтическое наследие — около миллиона трёхсот тысяч поэтических строк. До наших дней дошла лишь малая часть их. К примеру, всего две полные касыды. Принято считать, что рукописи стихов Рудаки, подобно многим, составленным и переписанным в X—XII веках и хранившимся в дворцовых библиотеках Хорасана и Мавераннахра, погибли во время монгольского нашествия.

В 1940 году в кишлаке Рудак-и-Панджруд известным таджикским писателем и учёным Садриддином Айни была обнаружена могила великого поэта. В советское время над нею возвели великолепный мавзолей.

Лучшие переводы творений Рудаки на русский язык сделал Вильгельм Вениаминович Левик (1907—1982).

Перевод В.В. Левика

Рудаки. Поэт недоступной простоты

Рудаки – классический поэт, родоначальник персидской поэзии, начавший писать на новоперсидском языке. Существовавший до этого персидский язык после стремительного завоевания Ирана арабами и распространения Ислама вынужден был видоизмениться, стал использовать арабскую графику.

Рудаки, жившему на сломе эпох, удалось в своем творчестве слить воедино и доисламские музыкально-поэтические традиции, и иранские песенные, и новые для всех нормы арабского стихосложения. Имя Рудаки прославлялось от границ Китая до Аравийских пустынь.

Родился Рудаки около 860 года и получил при рождении имя Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммад. По другому преданию его звали Абуль Хасан, но вязал с собой в жизненный путь иное имя – Рудаки, происходящее от названия родного селения поэта, что в переводе означает ручеек.

Прошло время, и люди дали ему еще одно имя – Адам поэтов, то есть праотец поэтов. Он "в стихотворчестве из камня создал подробный шелку стих".

Древнее предание рассказывает нам, что Рудаки родился слепым и был озарен лишь внутренним светом. Однако "его взор видит так ясно, что мы подвергаем сомнению правдивость легенды, ибо неожиданно крупную роль играют краски, и нам кажется, что он… слишком уже забывает про свою слепоту" (Дж. Дармстетер).

Совсем еще незрелым юнцом Рудаки покидает родимый дом и в стоптанных башмаках направляется в сторону великой Бухары.

В Бухаре Рудаки получает образование. Он трудится словно "шелкопряд, который, соткав себе саван, погиб, но шелк его превратился в чудесный наряд". А наряд этот – чудесные знания.

Днем юноша учится, а по вечерам поет свои песни. И вот пришло время, когда его мотивы достигли слуха эмира Насра. Он уважал и ценил родной язык и его традиции. Так постепенно под защитой властей на основе народных поэтических традиций возникла поэзия таджиков и персов. Эта поэзия получила название "Фарси". Рудаки стал ее основоположником, но это в будущем.

Эмир любит Рудаки и советуется с ним по любому поводу, но не о важных государственных делах, а об искусстве, поэзии, музыке.

Рудаки на долгие годы стал придворным поэтом Саманидов – династии иранских шахов, в VII веке завоеванных арабами. В адрес поэта веял ароматный дым восхвалений, все произносили славу учителю. Он был султаном поэтов и в то же время он всегда был простым. Но его простота недоступна пониманию. Его стихи просты, и всякому кажется, что он мог бы написать лучше. И все-таки никто не может написать так, как он. Его стихи недоступны в своей простоте.

Но пока поэт не думает об этом. Ему легко и свободно живется при дворе. Он словно молодое деревце, орошаемое обильным золотым дождем. Но Рудаки не только празднует счастливые дни своей юной жизни, он видит все.

За свое счастье Рудаки знает, кого благодарить:

Всевышний спас меня от горя,
четыре качества мне дав:
Прославленное имя, разум,
здоровье и хороший нрав.
Любой, кому даны Всевышним
четыре качества такие,
Пройдет свой путь без горя,
людских печалей не узнав.

Так и жил поэт, творил, дружил, любил, одаривал всех доброжелателей приязнью, при этом никогда не забывал о своей жажде приобретения знаний и сам себе говорил:

Ученье – лучший клад,
его ты множишь:
Копи сокровища,
пока ты можешь.

Письменная поэзия в то время была только при дворе. В начале своей деятельности во дворце Саманидов Рудаки был окружен почетом и богатством, но придворные летописцы сохранили предания о том, что Рудаки впал потом в немилость и его изгнали из дворца. Такую трагедию переживали все старые иранские поэты.

Причина опалы Рудаки неизвестна. Можно лишь предполагать, что определенную роль сыграло его сочувственное отношение к одному из народных мятежей в Бухаре. Великий поэт умер в 941 году в родном селении.

Из его двустиший до нас дошли лишь отдельные стихотворения и фрагменты. Сохранились отрывки семи дидактических поэм-маснави, известны названия двух из них: "Солнцеворот" – поэтическое изложение "Синдбаднаме", "Калила и Димна".

О ком бы ни писал Рудаки – о высоких покровителях, о самом себе, о своих героях, он всегда открывает новую грань обыкновенной человеческой личности. Поэт часто использует образы, взятые из повседневной жизни, из быта. Рудаки не приспосабливался к правилам панегирической поэзии, а подчинил ее своим законам. Автобиографическая касыда "О старости" потрясает тем, что это не печальная повесть о старости, а гимн молодости, вечной красоте и радости жизни. Именно эта контрастность, внутренняя противоречивость, мгновенные переходы от упоения молодостью и радостных воспоминаний к скорби и безнадежности составляют суть трагического оптимизма Рудаки.

Рудаки не был философом, объясняющим мир, он был поэтом, чувствовавшим мир и мечтавшим о его совершенствовании. Под его воздействием творила плеяда поэтов.

Рудаки был необычайно плодовит. Он разработал едва ли не все поэтические формы того времени: касыда, газель, рубаи, месневи. Его произведения в течение столетий служили образцами при дальнейшем развитии этих стихотворных форм. Его традиции продолжали Фирдоуси, Хафиз и другие поэты.

Гениальная поэзия Рудаки до сих пор живет в душах народов мира. Еще в начале XII века Рамизин Самарканди писал:

Если кто-либо добьется господства в мире хорошим стихотворством,
То Рудаки подобает главенство над всеми этими поэтами…

Будучи редкостным счастливчиком, поэт не черствеет душой, он распахивает ее настежь миру и просит все человечество:

На мир взгляни разумным оком,
Не так, как прежде ты глядел.
Мир – это море. Плыть желаешь?
Построй корабль из добрых дел.

Абу Абдаллах Рудаки (перс. ابو عبدالله رودکی‎, тадж. Абӯабдуллоҳ Ҷаъфар Рӯдакӣ, по другим данным, Абуль Хасан Джафар (ок. 858, с. Панджрудак, ныне Таджикистан - 941, там же) - таджикский и персидский поэт.

Выдающийся поэт,основоположник персидской классической поэзии-Абу Абдаллах Джафар Ибн Мухаммад (по другим источникам – Абуль Хасан) родился в 858 году в селении Панджруд (в переводе с таджикского "пять ручьёв") (ныне кишлак Панджруд Пенджикентского района Согдийской области Республики Таджикистан) неподалеку от знаменитого городища Пенджикент. Рудак означает ручеёк, отсюда и псевдоним поэта Рудаки (то есть из Панджруда, иными словами рожденный в Панджруде).

Рудаки является основателем персидской литературы, родоначальником поэзии на фарси-дари, основоположник поэтических жанровых форм.

Рано прославился как певец и музыкант-рапсод, а также как поэт. Получил хорошее схоластическое образование, хорошо знал арабский язык, а также Коран.

Факт слепости Рудаки от рождения опровергает советский ученый Герасимов М.М., автор методики восстановления внешнего облика человека на основе скелетных остатков, утверждая, что ослепление наступило не ранее 60 лет.

Иранский ученый Саид Нафиси, который утверждает, что Рудаки и Амир Наср Сомони (правитель из династии Саманиды) были исмаилитами и в 940 году было большое восстание против исмаилитов. По совету визиря, который ненавидел Рудаки, Амир Наср приказал ослепить поэта и конфисковать его имущество. После того, как другой придворный поэт, ранее завидовавший Рудаки, пристыдил Амир Насра тем, что "В истории, ты запомнишься как правитель ослепивший великого поэта". Амир Наср, сильно пожалев о содеянном, велел казнить визиря и щедро одарить Рудаки, но поэт отказался от щедрых даров и умер в нищете в родной деревне Панджруд, оставив не только великолепные стихи и прозу, но и красивый язык дари (новоперсидский язык), который породил не менее великих поэтов и писателей таких как, Фирдоуси, Хайям, Саади, Хафиз, Руми, Низами, Джами, Насир Хосров, Камол Худжанди, Ас-Самарканди, Бедиль и многие другие, которые внесли огромный вклад в развитие литературы Большого Ирана (Иран, Таджикистан и Афганистан).

Рудаки свыше 40 лет возглавлял плеяду поэтов при дворе саманидских правителей Бухары, достигнув большой славы.

Наряду с хвалебной и анакреонтической темами в стихах Рудаки звучит вера в силу человеческого разума, призыв к знанию, добродетели, активному воздействию на жизнь. Простота поэтических средств, доступность и яркость образов в поэзии Рудаки и его современников характеризуют созданный ими хорасанский, или туркестанский стиль, сохранявшийся до конца XII века.

Выдающийся поэт,основоположник персидско-таджиской классической поэзии-Абу Абдаллах Джафар Ибн Мухаммад (по другим источникам – Абуль Хасан) родился в 858 году в селении Панджруд (в переводе с таджикского "пять ручьёв") (ныне кишлак Панджруд Пенджикентского района Согдийской области Республики Таджикистан) неподалеку от знаменитого городища Пенджикент. Рудак означает ручеёк, отсюда и псевдоним поэта Рудаки (то есть из Панджруда, иными словами рожденный в Панджруде).

Рудаки является основателем персидской литературы, родоначальником поэзии на фарси-дари, основоположник поэтических жанровых форм. Рано прославился как певец и музыкант-рапсод, а также как поэт. Получил хорошее схоластическое образование, хорошо знал арабский язык, а также Коран. Факт слепости Рудаки от рождения опровергает советский ученый Герасимов М.М., автор методики восстановления внешнего облика человека на основе скелетных остатков, утверждая, что ослепление наступило не ранее 60 лет. Иранский ученый Саид Нафиси, который утверждает, что Рудаки и Амир Наср Сомони (правитель из династии Саманиды) были исмаилитами и в 940 году было большое восстание против исмаилитов.

По совету визиря, который ненавидел Рудаки, Амир Наср приказал ослепить поэта и конфисковать его имущество. После того, как другой придворный поэт, ранее завидовавший Рудаки, пристыдил Амир Насра тем, что "В истории, ты запомнишься как правитель ослепивший великого поэта".

Амир Наср, сильно пожалев о содеянном, велел казнить визиря и щедро одарить Рудаки, но поэт отказался от щедрых даров и умер в нищете в родной деревне Панджруд, оставив не только великолепные стихи и прозу, но и красивый язык дари (новоперсидский язык), который породил не менее великих поэтов и писателей таких как, Фирдоуси, Хайям, Саади, Хафиз, Руми, Низами, Джами, Насир Хосров, Камол Худжанди, Ас-Самарканди, Бедиль и многие другие, которые внесли огромный вклад в развитие литературы Большого Ирана (Иран, Таджикистан и Афганистан).

Все зубы выпали мои, и понял я впервые,
Что были прежде у меня светильники живые.
То были слитки серебра, и перлы, и кораллы,
То были звезды на заре и капли дождевые.
Все зубы выпали мои. Откуда же злосчастье?
Быть может, мне нанес Кейван удары роковые?
О нет, не виноват Кейван. А кто? Тебе отвечу:
То сделал бог, и таковы законы вековые.
Так мир устроен, чей удел – вращенъе и круженье,
Подвижно время, как родник, как струи водяные.
Что ныне снадобьем слывет, то завтра станет ядом,
И что ж? Лекарством этот яд опять сочтут больные.
Ты видишь: время старит все, что нам казалось новым,
Но время также молодит деяния былые.
Да, превратились цветники в безлюдные пустыни,
Но и пустыни расцвели, как цветники густые.
Ты знаешь ли, моя любовь, чьи кудри, словно мускус,
О том, каким твой пленник был во времена иные?
Теперь его чаруешь ты прелестными кудрями, –
Ты кудри видела его в те годы молодые?
Прошли те дни, когда, как шелк, упруги были щеки,
Прошли, исчезли эти дни – и кудри смоляные.
Прошли те дни, когда он был, как гость желанный, дорог;
Он, видно, слишком дорог был – взамен пришли другие.
Толпа красавиц на него смотрела с изумленьем,
И самого его влекли их чары колдовские.
Прошли те дни, когда он был беспечен, весел, счастлив,
Он радости большие знал, печали – небольшие.
Деньгами всюду он сорил, тюрчанке с нежной грудью
Он в этом городе дарил дирхемы золотые.
Желали насладиться с ним прекрасные рабыни,
Спешили, крадучись, к нему тайком в часы ночные.
Затем, что опасались днем являться на свиданье:
Хозяева страшили их, темницы городские!

Что было трудным для других, легко мне доставалось:
Прелестный лик, и стройный стан, и вина дорогие.
Я сердце превратил свое в сокровищницу песен,
Моя печать, мое тавро – мои стихи простые.
Я сердце превратил свое в ристалище веселья,
Не знал я, что такое грусть, томления пустые.
Я в мягкий шелк преображал горячими стихами
Окаменевшие сердца, холодные и злые.
Мой слух всегда был обращен к великим словотворцам,
Мой взор красавицы влекли, шалуньи озорные.
Забот не знал я о жене, о детях, о семействе.
Я вольно жил, я не слыхал про тяготы такие.
О, если б, Мадж, в числе повес меня б тогда ты видел,
А не теперь, когда я стар и дни пришли плохие.
О, если б видел, слышал ты, как соловьем звенел я
В то дни, когда мой конь топтал просторы луговые,
Тогда я был слугой царям и многим – близким другом,
Теперь я растерял друзей, вокруг – одни чужие.
Теперь стихи мои живут во всех чертогах царских,
В моих стихах цари живут, дела их боевые.
Заслушивался Хорасан твореньями поэта,
Их переписывал весь мир, чужие и родные.
Куда бы я ни приходил в жилища благородных,
Я всюду яства находил и кошели тугие.
Я не служил другим царям, я только от Саманов*,
Обрел величье, и добро, и радости мирские,
Мне сорок тысяч подарил властитель Хорасана,
Пять тысяч дал эмир Макан – даренья недурные.
У слуг царя по мелочам набрал я восемь тысяч,
Счастливый, песни я слагал правдивые, прямые.
Лишь должное воздал эмир мне щедростью подобной,
А слуги, следуя царю, раскрыли кладовые,
Но изменились времена, и сам я изменился,
Дай посох: с посохом, с сумой должны брести седые.

Фирдоуси писал Шахнаме в течение 35 лет. За это время политическая ситуация в стране резко изменилась. На смену правящей династии Саманидов пришел султан Махмуд, турок по происхождению. Это создало ряд сложностей для Фирдоуси. Шах-Наме – чисто иранская поэма, прославляющая иранскую культуру и иранский народ, ставящая Иран в центре мироздания. Основная мысль поэмы заключается в том, что лишь наследственные носители царской власти имеют на неё право. Естественно, что подобная поэма не могла понравиться новой власти. Султана Махмуда более устраивала мысль о правомерности силы, а не наследственности. По известной легенде, не имеющей точных подтверждений, султан отказался заплатить Фирдоуси за поэму. Это сильно рассердило поэта, и он написал сатиру, в которой упрекал султана происхождением от раба. В результате султанского гнева Фирдоуси был вынужден бежать из страны и скитаться в бедности до конца жизни. Другая легенда была поэтически обработана великим немецким романтиком Генрихом Гейне.Согласно этой легенде, султан обещал поэту заплатить за каждое двустишие по золотой монете. Но Махмуд жестоко обманул его. Когда прибыл караван от султана и развязали тюки, оказалось, что золото заменено серебром. Оскорбленный поэт, который, по преданию, будто бы находился в бане, разделил эти деньги на три части: одну вручил банщику, другую — людям каравана, а на третью купил прохладительные напитки. Это был явный и прямой вызов деспотичному правителю. Султан приказал наказать поэта — бросить его под ноги слону. Фирдоуси бежал из родных мест и много лет провел в скитаниях. Лишь в старости он решил вернуться ыа родину. Однажды главный министр в присутствии Махмуда произнес двустишие из великой поэмы. Султан, сменив гнев на милость, решил вознаградить поэта. Когда караван с дарами входил в ворота города, из противоположных ворот вынесли носилки с телом умершего Фирдоуси.

Обе эти легенды выглядят крайне сомнительно. Более того, не сохранилось ни одного достоверного письменного источника, подтверждающего эти легенды.

Стих из Шахнаме

Рождение

При дворе Саманидов

Слуга твой с далёкого пути, на коне, юным и богатым

Прибыл к тебе, о благе твоём помышляя, блага тебе желая.

Слепота?

Творчество

(Из послания, приложенногок дарственному кувшину с вином)

Перевод Вильгельма Левика

Сначала мать вина приносим в жертву мы,

Потом само дитя ввергаем в мрак тюрьмы.

Немыслимо дитя у матери отнять,

Покуда не убьешь и не растопчешь мать.

Но мудрость нам велит (ее закон блюди!)

Дитя не отнимать до срока от груди.

Семь месяцев ему питаться молоком

Со дня, как расцвели цветы весны кругом.

Когда же осени обильной минут дни,

Сажай дитя в тюрьму, а мать его казни.

И вот в узилище дитя заключено.

Семь дней, смятенное, безмолвствует оно;

Потом опомнится — припомнит боль обид,

Из глубины души застонет, закипит

И шумно прянет вверх, подняв протяжный вой,

И снова вниз и вверх — о стены головой.

В плавильне золото, когда кипит оно,

Не так свирепствует, как пленное вино.

Пир будет царственный. Укрась цветами стол,

Чтоб он жасминами меж роз и лилий цвел.

Ковры цветные здесь, там чанг, а там барбут.

Там ноги стройные влюбленный взор влекут.

Эмиры — первый ряд, и Балъами средь них;

Азаты — ряд второй, средь них — дехкан Салих.

На троне выше всех сидит, возглавив пир,

Сам Хорасана царь, эмиров всех эмир.

И тюрок тысячи вокруг царя стоят,

Как полная луна, сверкает их наряд,

Пурпурный, как вино, румянец на щеках,

И волосы, как хмель, в душистых завитках.

И кравчий за столом красив, приветлив, юн,

Отец его — хакан и мать его — хатун.

Кипучий сок разлит, и царь внезапно встал

И, тюрком поданный, смеясь, берет фиал.

И возглашает царь с улыбкой на устах:

Худойназаров Бобоназар – студент 2-го курса энергетического факультет

Читайте также:

Составьте сообщение о поэзии рудаки

Войти

Рудаки. Поэт недоступной простоты

Стих из Шахнаме