Сообщение о серии портретов воспитанниц смольного института кисти д левицкого
Обновлено: 02.07.2024
В русском искусстве трудно найти более известную серию картин, чем семь портретов воспитанниц Смольного института благородных девиц художника Д.Г. Левицкого. Портреты смолянок, экспонирующиеся в Государственном Русском музее (зал № 10), выделяются в творчестве живописца и предвосхищают портретные образы следующих эпох.
Левицкий первым в русском светском искусстве стал изображать людей на фоне привычных предметов. Барочная мода того времени диктовала многоподробный пышный антураж, окружающий персонажей. А на портретах смолянок предметный мир строг, немногословен, подчеркивает особенности личностей героинь, как в будущем у В. Серова (портреты Орловой, Боткиной, особенно Ермоловой и даже Иды Рубинштейн).
В 1864 г. императрица Екатерина II основала Воспитательное общество для девиц из обедневших дворянских семей (были девочки и из других сословий, за исключением крепостных) в Смольном монастыре (об архитектуре и истории см. “Искусство” № 22/2009). Кельи перестроили в дортуары (общие спальни для 9 человек и приставленной дамы), большой парадный зал предназначался для ассамблей, выпускных торжеств и спектаклей, в саду выкопали пруды для “плескания” воспитанниц.
Согласно учебному плану, воспитанницы изучали русский и иностранные (французский, немецкий, итальянский) языки, математику, географию, историю, химию, физику, рисование, домоводство, закон Божий, риторику и этикет. Вставали в шесть часов утра и посещали шесть–восемь уроков. Общаться с родителями воспитанницам разрешалось в присутствии воспитателей. Родители обязывались не требовать детей обратно, чтобы “не уничтожать усилия педагогов”.
С шестилетнего возраста и до 17–18 лет обязательными были уроки пения, танца, игры на музыкальных инструментах (на арфе обучали играть всех). Раздельных методик обучения любителей и профессионалов в XVIII в. не было, поэтому смолянок готовили как для настоящей сцены. А на музыкальных занятиях учили теории сочинения.
Портрет Екатерины II. 1794
Екатерина II заказывала портреты отличившихся в учебе и искусствах смолянок своему личному секретарю, президенту Императорской академии искусств Ивану Ивановичу Бецкому, а тот уже руководителю портретного класса Д.Г. Левицкому.
А. Рослин. Портрет Ивана Ивановича Бецкого. 1770
Поначалу серия портретов смолянок не имела единого замысла, поводы для их написания были разные.
Первый портрет, Феодосии Степановны Ржевской (справа) и княжны Настасьи Михайловны Давыдовой, появился благодаря их хорошей декламации на экзамене. Давыдова одета в коричневое форменное платье воспитанницы “первого возраста”. Младших поэтому называли “кофейницами”. Ржевская — в голубое платье среднего возраста. (Девочек старшего возраста называли “белыми”, хотя на уроки они ходили в зеленых платьях, а в белых — на балы.)
Портрет Ф.С. Ржевской и кн. Н.М. Давыдовой. 1772
Композиция этого двойного портрета очень хорошо продумана: девочки разного возраста и роста изображены органично благодаря занавесу, который и уравновешивает построение. В то же время взгляд Давыдовой на Ржевскую и жест руки последней придают композиции подвижность. Простота, лаконичность портрета воспринимается здесь как предчувствие гармонии классицизма. А белый цветок в руке Давыдовой и выгнутая ножка столика, на который она опирается, — дань барочной моде.
Следующие по времени портреты — Е.И. Нелидовой и двойной Е.Н. Хрущевой и Е.Н. Хованской — рокайльные, на что указывают манерные позы и движения героинь, пастельный колорит, изысканность изображений смолянок, разыгрывающих театральные сценки. Это самые известные, часто воспроизводимые портреты серии.
Портрет Е.И. Нелидовой. 1773
Театральные представления занимали в институте особое место и поощрялись императрицей, которая выделяла на них большие средства (в 1773 г., например, 1564 руб.). Костюмы привозили из театров или шили специально к спектаклю, в больших количествах доставляли румяна и мушки. В письмах Вольтеру Екатерина рассказывала, что представление готовится всеми воспитанницами, выбирающими роли по вкусу. Потом из них выбирают лучших. “Воспитанницы исполняют свои роли, — писала императрица, — лучше здешних актеров”. Д. Дидро, увидев на сцене Екатерину Нелидову, назвал ее достойной соперницей знаменитых французских актрис и пообещал писать пьесы специально для театра смолянок.
Пятнадцатилетняя Екатерина Нелидова изображена на портрете в роли служанки Серпины, героини оперы-буфф “Служанка-госпожа” Перголези. По всем признакам это парадный портрет, но не Нелидовой, а хитроумной служанки, сумевшей женить на себе богача Пандолфа, переодевшись в платье госпожи и подражая манерам светской кокетки. За эту роль императрица пожаловала воспитаннице тысячу рублей и бриллиантовый перстень. А поэт Алексей Ржевский, последователь А. Сумарокова, посвятил стихи (иногда цитируются как стихи Сумарокова или анонимные):
Как ты, Нелидова, Сербину представляла,
Ты маску Талии самой в лице являла,
И, соглашая глас с движением лица,
Приятность с действием и с чувствиями взоры,
Пандолфу делая то ласки, то укоры,
Пленила пением и мысли, и сердца.
Игра твоя жива, естественна, пристойна;
Ты к зрителям в сердца и к славе путь нашла –
Не лестной славы ты, Нелидова, достойна;
Иль паче всякую хвалу ты превзошла.
(Екатерина Нeлидова, артистичная женщина с твердым характером и острым умом, любимица Екатерины II и многолетняя любовь Павла I, дожила до 82 лет и умерла в стенах Смольного монастыря. Судьба этой “очаровательной дурнушки” интересна и заслуживает отдельного рассказа.)
Стены той части зала, где устраивалась сцена, были расписаны ландшафтами, на этом фоне героини театральных портретов как будто выступают, приближаются к зрителю из темноты задника.
Портрет Е.Н. Хрущевой и кн. Е.Н. Хованской. 1773
На портрете Екатерины Хрущевой (слева) и Екатерины Хованской разыгрывается пасторальная сцена Нинетты и Кола из оперы Киампи “Капризы любви, или Нинетта при дворе” (поначалу мужские роли в Смольном исполняли воспитанницы, позже стали приглашать воспитанников Кадетского корпуса). Хрущевой (на портрете ей десять лет), с крупными чертами лица, удавались мужские роли. Левицкий, не приукрашивая девочку, изобразил ее задорно обаятельной даже в длинном мужском сюртуке. Хочется обратить внимание на то, как написано серебристо-розовое платье с передничком из прозрачной кисеи с мушками Хованской-Нинетты, чтобы еще раз убедиться в мастерстве Левицкого-живописца.
Портрет А.П. Левшиной. 1775
Очень женственной, совсем не семнадцатилетней, изображена остановившаяся в танце среди колонн и ваз Александра Левшина. Фигура героини в пышном театральном платье смотрится богато и солидно на фоне роскошной дворцовой обстановки. Благожелательная полуулыбка, внимательный взгляд девушки дают почувствовать, что годы в Смольном институте не прошли даром: вот она, вышколенная выпускница, достойная золотой медали, места фрейлины императрицы и в будущем — бравого мужа, капитана Измайловского полка П.А. Черкасского.
Портрет Е.И. Молчановой. 1776
Последние три портрета были написаны Левицким так, чтобы при развеске на центральной стене в одной из гостиных Большого Петергофского дворца составить единую композицию (остальные полотна должны были висеть на боковых стенах). Это картины, изображающие лучших воспитанниц первого выпуска: Наталью Борщову, начавшую свой танец под звуки арфы Глафиры Алымовой, и Екатерину Молчанову, которая, услышав музыку, отвлеклась от физических опытов (на столе у нее антлия — воздушно-вакуумный насос).
Портрет Н.С. Борщовой. 1776
Замкнутую композицию трех портретов создают драпировка атласных юбок Молчановой и Алымовой, движения рук смолянок, повороты головы, перекличка поблескивающего грифа арфы и физического прибора. Некоторые исследователи считают, что такая композиция была задумана художником, чтобы показать единство музыки, танца и декламации (если предположить, что в руках у Молчановой томик французской поэзии).
Портрет Г.И. Алымовой. 1776
Что же объединяет портреты смолянок, разнящиеся по стилю, содержанию и задачам, в серию (или сюиту)? Можно назвать ритмичную плавность движений, которая подчеркнута грациозными жестами. И колористическое решение, основанное на сочетании оттенков оливкового, серого, розового, бежевого и других “благородных” тонов. А еще — шуршание драгоценного атласа, неправильные, но обаятельные русские лица и глаза, отражающие душу. Эти молодые особы — мечта государственных мужчин. Они идеальные, но в то же время живые, благовоспитанные девушки. Эксперимент Екатерины II по созданию настоящих граждан (по словам французских просветителей), точнее, матерей будущих граждан в отдельно взятом Смольном институте удался. Это они — настоящие первые эмансипе, образец женщин будущего, а не народоволки и не “синие чулки” конца XIX века.
Смолянок обучали пользоваться главным оружием женщин — “образованной привлекательностью”, что, невзирая на правила и каноны общепринятых стилей, воплотил в портретах Д. Левицкий.
Александра Бенуа. Портретисты XVIII в.
…Если мы изучим все музеи и дворцы Европы, пересмотрим все, что было сделано за вторую половину XVIII столетия, и затем взглянем на произведения Левицкого, то принуждены будем сознаться, что в них лучшим, вернейшим образом отразилось это слегка усталое, помешанное на утонченности и в то же время жаждущее простоты время. Если сопоставить его портреты с любым произведением Вивьена, Рослина, госпожи Лебрён, даже с произведениями англичан, то нас сразу поразит одно чрезвычайно значительное обстоятельство: равные тем по техническим достоинствам, они отличаются еще какой-то особенной серьезностью, вескостью, добросовестной и внимательной правдивостью.
Совершенно бесподобны в этом отношении портреты смолянок в Большом Петергофском дворце и среди них сцена из какой-то, вероятно, приторнейшей пасторали, где ученицы Хованская и Хрущева изображены в виде Use et Colin. Это истинный XVIII век во всем его жеманстве и кокетливой простоте, и положительно этот портрет способен произвести такое же сильное, неизгладимое впечатление, как прогулка по Трианону или Павловску. Очаровательная ложь, очаровательная по совершенству и выдержанности своей системы, а может быть, и по отчаянной жажде правды, природы, которая действительно лежала в основании всего этого ломанья и кое-где проглядывала! В Шёнбрунне, в Трианоне и в Гатчине встречаешь немало картин-портретов с аналогичными сюжетами: какие-то детские спектакли, среди театральных садов вельможи и дамы, не то в маскарадных, не то в церемонных нарядах, пасторали, турниры, карусели, в которых участвуют эрцгерцоги, графы и князья. Обыкновенно эти портреты, исполненные неизвестными художниками, полуремесленниками, производят очень сильное впечатление, несмотря на все убожество их техники, по той непосредственности, которая сквозит из них, по необычайно верному отражению вкусов и самых слабостей того времени, чего не встретишь в хороших вещах, “устроенных” по всем правилам искусства. То же и в портретах Левицкого. Они в высшей степени интересны и занятны, но для любования ими совсем не нужно непременно становиться на такую историческую точку зрения; они действуют прямо и просто, сами по себе, всем своим высокоаристократическим изяществом, великолепием живописи, красочной прелестью (какой аккорд, например, розового с белым платья и серого кафтана travesti в вышеупомянутом портрете!), а та нотка исторической пикантности, не так уж невольно вложенная Левицким в эти вещи, как теми наивными ремесленниками-художниками, лишь обостряет очарование, очень тонко проглядывая в лукавых и простодушных улыбочках, в остроумном пользовании костюмом, в ужимках, позах, поворотах. От пальчика до башмачка – все исполнено жеманной грации, какого-то яда с еле заметной, тончайшей и уместной подчеркнутостью, вполне понятной в здоровом и веселом малороссе, порядочно-таки издевавшемся в душе над всей этой комедией, но способном в то же время оценить художественную ее прелесть.
Среди современных Левицкому иностранных живописцев Антон Графф и Гейнсборо только и могут поспорить с ним, и если Графф не переспорит, то Гейнсборо уже наверное возьмет верх, так как в нем все есть, что и у Левицкого, плюс явная и несомненная сознательность, постоянное превосходство художника над моделью, взгляд на натуру сверху вниз, не в силу какой-либо ходячей эстетики, но прямо по гениальной природе, тогда как в Левицком взгляд хоть и не робкий, не подобострастный, как у Рокотова, слегка даже насмешливый, но и не с высоты превосходства художника над своим предметом, а “дружественный”, простодушно хитроватый. В Левицком отразился современный ему стиль, но не стиль вообще: он стоял вполне на высоте своего времени и общества, но не выше его, и нигде не видно, чтобы он подозревал о возможности таких высот…
На коллаже: портрет А. П. Левшиной (1775, фрагмент), художник Д. Г. Левицкий. Смольный институт (литография, 1823), С.Ф. Галактионов.
Воспитательное общество благородных девиц (позднее – Институт благородных девиц) – любимый благотворительный проект Екатерины II, которыми так богата начальная пора правления этой императрицы, считавшей себя последовательницей французских просветителей.
Оно было основано в мае 1764 года по образцу французского пансиона Сен-Сир, созданного супругой Людовика XV мадам Ментенон. Еще Петр Великий интересовался этим образовательным учреждением и посетил его основательницу во время своего пребывания в Париже в 1717 году. Но только полстолетия спустя аналогичный замысел был осуществлен в Санкт-Петербурге.
Заведение было предназначено для девочек из дворянских семей, которым предлагалось передать свое дитя пяти-шестилетнего возраста на попечение государства, бравшего на себя всю заботу о его воспитании, образовании и содержании в период обучения.
Родители давали согласие не требовать дочь обратно до истечения 12-летнего срока пребывания в Воспитательном обществе, свидания были крайне редки.
Разместилось Воспитательное общество в корпусах недостроенного Смольного монастыря, который знаменитый Растрелли возводил для императрицы Елизаветы Петровны, намеревавшейся провести там остаток лет. Этого не случилось: Елизавета умерла, а Екатерина нашла монастырским зданиям новое применение. (От бывшего на этом месте прежде Смоляного двора и монастырь, и институт переняли свое наименование.)
Заметим, к слову, что, не желая нарушать волю своей предшественницы, Екатерина все же основала здесь и настоящую монашескую общину, сестры которой помогали в уходе за девочками. Из двух малых домовых церквей были освящены две – одна для воспитанниц, другая для монахинь.
Девочек обучали языкам и разным наукам, но главный акцент ставился на искусствах – танце, музыке, театральном мастерстве. Ведь одной из главных сфер приложения сил выпускниц была придворная жизнь: по окончании заведения девушки становились фрейлинами большого и малого дворов.
Наиболее успешные ученицы отмечались шифром – специальным знаком – золотым вензелем императрицы на полосатом банте.
О том, какое значение придавала своему проекту Екатерина, говорит ее личное участие в судьбе заведения и воспитанниц, с некоторыми из которых она состояла в переписке, и беспрецедентный заказ изображений воспитанниц Смольного восходящей звезде русской живописи – Дмитрию Левицкому, недавно возглавившему портретный класс Академии художеств.
Семь портретов, созданных мастером в период с 1772 по 1776 год, являются, пожалуй, самыми знаменитыми образчиками парадного портрета в русской живописи XVIII столетия.
Любимицы императрицы
Екатерина Молчанова (слева, 1776) единственная из всех демонстрирует научные занятия: она показана сидящей за столом рядом с физическим прибором (вакуумным насосом). Справа – Глафира Алымова (1776) в белом бальном шелковом платье музицирует на арфе
С задорной, лукавой улыбкой смотрит малышка Давыдова на свою старшую подругу, которая обращается прямо к зрителю, жестом руки словно приглашая перейти к следующим полотнам, демонстрирующим процесс образования и его плоды.
На втором портрете Екатерина Хрущева и Екатерина Хованская разыгрывают перед зрителем сценку из комической оперы: вальяжный кавалер (Хрущева) ведет шутливый диалог с робкой пастушкой Нинеттой (Хованской), скромно опустившей глаза. Сколько очарования и легкого юмора в этой пасторали, представленной 10-летними воспитанницами! Театру отводилась особая образовательная и воспитательная роль в системе искусств Просвещения, Екатерина сама составляла репертуар для Воспитательного общества.
Слева – Наталья Борщова (1776) в бархатном театральном платье, танцует. Справа – Екатерина Хрущева и Екатерина Хованская (1773) разыгрывают перед зрителем сценку из комической оперы. Художник Д. Г. Левицкий. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Завершающее трио портретов словно являет зрителю живые аллегории Науки, Театра, и Музыки в образах старших воспитанниц. Екатерина Молчанова, отличавшаяся среди подруг серьезностью характера, единственная из всех, демонстрирует научные занятия: она показана сидящей за столом рядом с физическим прибором (вакуумным насосом), с книгой в руке. На девушке белое шелковое парадное платье воспитанниц старшего возраста. Наталья Борщова в бархатном театральном платье, танцует на открытой террасе с видом на регулярный парк. И, наконец, Глафира Алымова в белом бальном шелковом платье, с газовой накидкой на высокой прическе, музицирует на арфе.
Но не одних успехов на придворном поприще вправе ожидать зритель от героинь галантного века, воспитанных на спектаклях, главной интригой которых были любовные перипетии и трудности, преодолеваемые возлюбленными на пути к счастливому браку. Какие роли суждено им было играть в реальной жизни?
Роман века Просвещения. Алымова
Смолянок держали в изоляции от нескромных взоров и вредных влияний, воспитание их было полумонастырским. Однако к заведению и воспитанницам изначально было приковано большое внимание: даже редкие выходы на прогулку в Летний сад или спектакли на отчетных балах становились предметом живого обсуждения в свете, поэты воспевали достоинства воспитанниц в стихах.
Наперсница Павла. Нелидова
Е. И. Нелидова (1770-е), художник неизвестен. Павел I (1880). Художник В. Л. Боровиковский. Михайловский дворец, Санкт-Петербург.
Нелидова умела оказывать благотворное влияние на Павла, спасая многих от вспышек его гнева. Заступничество за императрицу, а также появление при дворе новой фаворитки Анны Лопухиной, привело к тому, что сама Нелидова впала в немилость и удалилась в Смольный. Некоторое время она жила под Ревелем у своей подруги и однокашницы Натальи Алексеевой-Буксгевден, внебрачной дочери Григория Орлова, которая также подверглась в это время опале, затем вновь вернулась в Петербург.
Одна счастливы до старости, другие умерли молодыми
Самую долгую и, по всей видимости, счастливую жизнь прожила Наталья Семеновна Борщова, подруга Нелидовой, бывшая не только фрейлиной и гофмейстериной двора, но доброй супругой и мачехой многочисленного потомства ее мужа-вдовца, Клавдия Мусина-Пушкина. Во втором браке Наталья была замужем за генерал-майором бароном фон дер Ховеном, скончалась в возрасте 84 лет, похоронена на Смоленском кладбище Петербурга.
А вот Александра Петровна Левшина, вышедшая замуж за капитана Измайловского полка Петра Черкасского и уехавшая с ним от двора в Москву, умерла совсем молодой, 26-летней. Ее брак был бездетным. Похоронена на Донском кладбище.
Ржевская, Хрущова и Хованская, смолянки второго выпуска, покинули стены Воспитательного общества в 1779 году. Федосия Степановна Ржевская, в отличие от многих своих подруг, происходивших из малопоместных обедневших дворян, принадлежала от рождения к столичной знати. Названа она была в честь бабки по отцу – Феодосии Наумовны, дочери адмирала Синявина, матери четырех генералов, – на которую внучка была очень похожа. После окончания Смольного Феодосия с сестрой-погодком Прасковьей вернулась в отчий дом. Позже она вышла замуж за Михаила Голицына, ставшего впоследствии ярославским губернатором. Умерла в возрасте всего 30 лет, похоронена вместе с дочерью на кладбище Толгского монастыря.
Меньше всего мы знаем о самой маленькой из героинь портретов Левицкого – Настасье Михайловне Давыдовой, происходившей из княжеского грузинского рода. Ее отец был губернатором Тамбова, когда девушка окончила институт в 1782 году. По некоторым сведениям, она принимала активное участие в местных театральных постановках. Позже ее следы теряются.
За кадром
В столовой. Фото: Карл Булла, 1913.
Среди выпускниц Смольного (в списке первого выпуска числится 54 девушки, второго – 62) были и другие примечательные личности, хотя им и не суждено было стать моделями Левицкого.
Смольный после Екатерины
На уроке бального танца в Смольном институте благородных девиц. 1889. Репродукция фотохроники ТАСС.
В 1796 году Воспитательное общество благородных девиц перешло под начало Марии Федоровны. Императрица ликвидировала самый младший возраст, считая негуманным брать от родителей столь маленьких детей, теперь девочки принимались с 10-летнего возраста, а срок обучения сократился до девяти лет.
В 1806 году институт переехал в новое здание, построенное специально для него Джакомо Кваренги. В XIX веке число женских образовательных учреждений, созданных по образу и подобию первого воспитательного училища, стремительно растет. Менялись времена и образовательные стандарты, но Смольный оставался своеобразной эмблемой женского образования в царской России и закончил свое существование вместе с ней.
Последние смолянки вместе с их начальницей княгиней В. В. Голицыной уехали в октябре 1917 года в Новочеркасск, где вскоре состоялся последний выпуск института. Последние воспитанницы и начальство покинули Россию вместе с Белой армией.
Жизнь смольнянок в начале XX столетия запечатлена на фотографиях Карла Буллы, представленных в небольшом зале ГИМа рядом с портретами Левицкого, – начало и конец большой истории первого российского учебного заведения для женщин.
Судьба портретов
По случаю данного гулянья, а также первых институтских спектаклей, Екатерина заказала Левицкому портреты воспитанниц в полный рост; их надлежало изобразить в театральных костюмах, соответствующих игранным ими ролям. Работа над серией завершилась в 1776 году, что совпало по времени с первым выпуском учениц. Портретисту позировали воспитанницы, отличившиеся особенными успехами в науках и искусствах. По окончании курса большинство изображённых девушек (Нелидова, Левшина, Борщова, Алымова и Молчанова) были предназначены императрицей фрейлинами ко двору супруги наследника престола Павла Петровича, вел. кн. Наталии Алексеевны.
Готовые портреты были помещены в резиденции императрицы — Петергофe : их местопребыванием стала Куропаточная гостиная (или будуар), открывавшая анфиладу женских комнат (в настоящий момент там экспонируются копии).
Цикл поступил в Русский музей из Петергофского дворца после Февральской революции 1917 года. В 2008 году картины были отправлены на капитальную реставрацию в мастерскую реставрации масляной живописи Русского музея. После завершения работ в сентябре 2010 года картины выставлены на постоянной экспозиции Михайловского дворца Русского музея.
Портрет Ф. С. Ржевской и Н. М. Давыдовой ( 1772). Ржевская (справа) изображена в голубом форменном платье, установленном для воспитанниц второго возраста Воспитательного общества благородных девиц; Давыдова (слева) представлена в форменном платье кофейного цвета, установленном для первого (младшего) возраста. Эта маленькая смуглая грузинская княжна держит в руке белую розу — символ юности и добродетели. Девочки демонстрируют свои светские манеры, утверждая тем самым успехи института в воспитании юношества. Первый в серии портрет, вероятно, явился пробным.
Портрет А. П. Левшиной ( 1775). Девушка изображена в танцевальной позе, она представлена в сценическом костюме, судя по всему, в том, в котором она с большим успехом сыграла роль Заиры в одноимённой трагедии Вольтера , которую ставили в Смольном.
Портрет Е. И. Молчановой (1776). Молчанова изображена в белом шёлковом платье, установленном для воспитанниц старшего (четвёртого) возраста Воспитательного общества благородных девиц. Справа на столе — антлия (вакуумный насос ), использовавшийся как пособие при обучении смолянок. В левой руке она держит книгу. Этот атрибут позволяет воспринимать изображение и как Аллегорию Науки (или Декламации). Эти три полотна (Молчанова, Борщова и Алымова), судя по всему, экспонировались в интерьере как триптих .
Коллекция Государственного Русского музея
Смолянки Д.Г.Левицкого
В семидесятые годы XVIII века по заказу Екатерины II Левицкий написал серию "Смолянки", состоящую из семи портретов воспитанниц Смольного института благородных девиц - привилегированного учебного заведения, открытого в Петербурге в 1764 году по указу императрицы.
Дочерей дворян готовили там для придворной службы и светской жизни. В девочках воспитывали таланты, "приятные в обществе", - их учили французскому и немецкому языкам, изящным манерам, а также петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах.
Медиатека
Дмитрий Григорьевич Левицкий — один из лучших портретистов в русской истории живописи. В этом фильме директор Русского музея В.А.Гусев рассказывает о творчестве мастера и об истории его работы над серией портретов воспитанниц Смольного института благородных девиц.
Цикл телевизионных фильмов о наиболее значительных произведениях из коллекции Русского музея, который был записан в 1996—2003 годах для канала ОРТ. Ведущий ‒ актер Виктор Татарский ‒ знакомит с произведениями искусства, с историей их создания и с эпохой, в которую они были написаны.
Читайте также: