Сообщение на тему стихотворные натюрморты г р державина

Обновлено: 17.05.2024

Для учеников 1-11 классов и дошкольников
Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Выберите документ из архива для просмотра:

Выбранный для просмотра документ Державин Г.Р. Очерк жизни и творчества (9 класс).ppt

Описание презентации по отдельным слайдам:

Цели урока: * 1. Развивать понятие о классицизме на примере литературного наследия Г. Р. Державина. 2. Заострить внимание на проблеме соотношения жизни и творчества поэта. 3. Понаблюдать за реализацией принципа преемственности в литературе. 4. Актуализировать представление о величии и нетленности русской культуры.

Задачи урока: * 1. Познакомить учащихся с биографией Г. Р. Державина. 2. Совершенствовать навык выразительного чтения стихов Г. Р. Державина. 3. Формировать навык аналитического чтения. 4. Развивать интерес к творчеству Г. Р. Державина. 5. Воспитывать чувство гордости за русскую литературу.

* С Державина начинается новый период русской поэзии, и как Ломоносов был первым её именем, так Державин был вторым. В лице Державина поэзия русская сделала великий шаг вперёд. В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VII, с. 117. Г. Р. Державин. Художник В. Л. Боровиковский. 1811 г.

Семья * Родился и провёл детство в деревне Кармачи (по другим сведениям – Сокуры), в 40 км от Казани 3 (14) июля 1743 г. в небогатой дворянской семье. Отец – Роман Николаевич Державин - офицер, служивший в провинциальных гарнизонах. Мать – Фёкла Андреевна Державина - в 5 лет научила сына читать. Он читал ей вслух церковные книги. Наследство – владел клочком земли под Казанью и 10 душами крестьян вместе с братьями.

Образование * 1750 -1754 гг. - пансион немца Иосифа Розе, где Г. Р. Державин проявил способности к рисованию. 1759 -1762 гг. – переезд в Казань, гимназия. В числе лучших учеников. Любил рисование, черчение, музыку. Первые литературные опыты. За удачно нарисованную карту был зачислен в гвардейский полк (привилегия дворянских детей). Казанская гимназия. Художник В. С. Турин

* 1791 г., декабрь – 1793 г. – секретарь Екатерины II. 1793 г., сентябрь – сенатор. 1800 г. - при Павле I государственный казначей. 1802-1803 гг. - при Александре I министр юстиции и генерал-прокурор. 1803 г. - выходит в отставку, отстранён от всех государственных постов. Поселился в имении Званка. Г. Р. Державин. Художник В. Л. Боровиковский. 1795 г.

* Скончался 8 (20) июля 1816 г. в имении Званка, (берег Волхова в 140 верстах к югу-востоку от С.-Петербурга). Похоронен в церкви Варлаамо-Хутынского монастыря близ В. Новгорода. Могила четы Державиных в Преображенском соборе Варлаамо-Хутынского монастыря Плита на могиле

* 1. Богоподобная царевна Киргиз-Кайсацкия орды! Которой мудрость несравненна Открыла верные следы Царевичу младому Хлору Взойти на ту высоку гору, Где роза без шипов растёт, Где добродетель обитает: Она мой дух и ум пленяет, Подай найти её совет. 2. Подай, Фелица! наставленье: Как пышно и правдиво жить, Как укрощать страстей волненье И счастливым на свете быть? Меня твой голос возбуждает, Меня твой сын препровождает; Но им последовать я слаб. Мятясь житейской суетою, Сегодня властвую собою, А завтра прихотям я раб. 3. Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом; Не дорожа твоим покоем, Читаешь, пишешь пред налоем. И всем из твоего пера Блаженство смертным проливаешь; Подобно в карты не играешь, Как я, от утра до утра. 4. Не слишком любишь маскарады, А в клуб не ступишь и ногой; Храня обычаи, обряды, Не донкишотствуешь собой; Коня Парнасска не седлаешь, К духам в собранье не въезжаешь, Не ходишь с трона на Восток; Но кротости ходя стезёю, Благотворящею душою Полезных дней проводишь ток. 5. А я, проспавши до полудни, Курю табак и кофе пью; Преобращая в праздник будни, Кружу в химерах мысль мою: То плен от персов похищаю, То стрелы к туркам обращаю; То, возмечтав, что я султан, Вселенну устрашаю взглядом; То вдруг, прельщаяся нарядом, Скачу к портному по кафтан.

* 6. Или в пиру я пребогатом, Где праздник для меня дают, Где блещет стол сребром и златом, Где тысячи различных блюд: Там славный окорок вестфальской, Там звенья рыбы астраханской, Там плов и пироги стоят, Шампанским вафли запиваю И всё на свете забываю Средь вин, сластей и аромат. 7. Или средь рощицы прекрасной В беседке, где фонтан шумит, При звоне арфы сладкогласной, Где ветерок едва дышит, Где всё мне роскошь представляет, К утехам мысли уловляет, Томит и оживляет кровь… 8. Или великолепным цугом В карете английской, златой, С собакой, шутом или другом, Или с красавицей какой Я под качелями гуляю; В шинки пить мёду заезжаю; Или, как то наскучит мне, По склонности моей к премене, Имея шапку набекрене, Лечу на резвом бегуне. 9. Или музыкой и певцами, Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух; Или, о всех делах заботу Оставя, езжу на охоту И забавляюсь лаем псов; Или над невскими брегами Я тешусь по ночам рогами И греблей удалых гребцов. 10. Иль , сидя дома, я прокажу, Играю в дураки с женой; То с ней на голубятню лажу, То в жмурки резвимся порой; То в свайку с нею веселюся, То ею в голове ищуся; То в книгах рыться я люблю, Мой ум и сердце просвещаю, Полкана и Бову читаю; Над библией, зевая, сплю. 11. Таков, Фелица, я развратен! Но на меня весь свет похож. Кто сколько мудростью ни знатен, Но всякий человек есть ложь…

Декларация о разрыве с Англией дошла и до нас. Тут припоминаю я ваш стих —

Иль в зеркало времен, качая головой,
На страсти, на дела зрю древних, новых веков,
Не видя ничего, кроме любви одной
К себе, — и драки человеков.
(Державин VI, 187) 1

Никакая История не может так поразить внимания человека, как сия карта. Никакая история не возродит в

душе чувственного человека того неизъяснимого чувства скорби, при виде быстрого полета всеразрушающего времени, которое рождается при воззрении вдруг на все перемены Мира. История народов и жребий царств поражает всякого.

(Журнал Российской Словесности, II, 214)

В системе барочной эмблематики оптике отведено особое место. Риторическое устройство эмблемы, позволяющее с помощью образов зримого мира постигать высшие нравственные истины, видеть большое в малом и малое в большом, нередко сравнивалось авторами иконологических лексиконов с тем или иным оптическим приспособлением (Reeves 2007). Противопоставление истинного и мнимого, прямого и искаженного, лежащее в основе многих эмблематических конструкций, находило материальное воплощение в изображениях призм, увеличительных стекол и подзорных труб. Особенно часто на страницах эмблематических сборников встречаются зеркала. Зеркальный образ мимолетен, но мнимость обнажает мнимость, и только зеркало зачастую позволяет отличить истинное от ложного, разглядеть под маской благочестия — коварство.

Монумент милосердию. Человеколюбие, в виде женщины, сидящей на престоле, лучом от зеркала истины поражает тиранство, представленное тоже в виде женщины, но распростертой на земле. Около разбросаны поломанное колесо, веревка, пила и другие орудия муки (II, 520).

Оно есть снисхождение, которое мы имеем к себе самим, и наше ослепление к собственным порокам. Сию слабость свойственную молодым людям, а и наипаче прекрасному полу, представляет молодая женщина, несущая за собой наполненную суму, которую закрывает она того же рукою, в которой держит жезл с Греческою надписью: Philautia, то есть Самолюбие. В другой руке она имеет цветок, Нарциссом именуемый .

(Иконология 1803, 2)

Самолюбие, пружина всех наших действий, подвигает душу; разум сравнивает и взвешивает все на весах своих.

Без самолюбия человек был бы в бездействии; без разума он бы действовал без предмета и конца. Он будет подобен дереву, посажденному в приличной земле, существующему только для произрастания, размножения и согнития, или воздушному метеору, пламенеющему по небесному пространству без всякого направления и разрушающему метеоры другие, а наконец самого себя.

Болховитинов счел необходимым специально остановиться на этом неочевидном, с его точки зрения, рассуждении:

Из вышеположенного описания самолюбия и ума следует, что они клонятся к единой цели, т.е. к человеческому благополучию, хотя и не равно умеют избирать средства к оному. Разность состоит в том, что самолюбие страстно привязывается ко всему тому, что имеет вид добра, а разум изследывает что есть подлинно добро. Сие довольно обнаруживает глупость Схоластиков, которые почитают разум и самолюбие двумя противоположными началами, из коих одно называют они добрым, а другое худым.

Зеркало, будучи всегда безпристрастно и правдиво, показывает глазам зрителя розы юности и морщины старости, без злословия и лести. — Изо всех советников вельмож, только оно говорит им всегда правду.

Сия выгода заставила меня желать, чтобы кто-нибудь изобрел нравственное зеркало (miroir moral), в котором бы все люди могли видеть свои пороки и добродетели. Я даже думал предложить награждение какой-нибудь академии за таковое открытие, как зрелые рассуждения доказали мне невозможность того.

Все суета сует! я воздыхая мню.
Но бросив взор на блеск светила полудневна,
О коль прекрасен мир! Что ж дух мой бременю?
Творцем содержится вселенна.

Зыбкая гармония мира вновь предстает диалогом взглядов, заключенным в крошечную, длиной в одну строфу, оду Творцу:

Да будет на земли и в небесах Его
Единаго во всем вседействующа воля!
Он видит глубину всю сердца моего
И строится моя им доля.

Движение державинской мысли — от горьких раздумий об amour-propre — через безнадежный вздох о суете сует — к выводу о тщетности подобных размышлений и прославлению Создателя — вновь обращает наш взгляд к Поупу:

Вся природа есть неизвестное тебе искусство; всякий случай есть управление, которого ты не можешь приметить; всякая нестройность есть гармония, которой ты не постигаешь; всякое частное зло есть всеобщее благо, и — вопреки твоему надмению, вопреки заблуждающемуся твоему разуму, истина сия несомнительная, что все, что ни есть, все то хорошо.

Что кажется в ней разногласием, то концерт, нами неслышимый; что кажется случаем, то мудрое намерение, нами невидимое, что кажется частным бедствием, то общая выгода. Человек хочет совершенства в обоих мирах, физическом и нравственном. Он хочет, чтобы море было мирно и смертные спокойны, чтобы сердце не имело порока, а воздух — бури. Безумец! Этот кажущийся безпорядок есть мудрейший порядок; это разногласие — восхитительная гармония.

(Галахов 1858, 131) 10

Дворовых между тем, крестьянских рой детей
Сбираются ко мне, не для какой науки,
А взять по нескольку баранок, кренделей,
Чтобы во мне не зрели буки.

Бьет полдня час, рабы служить к столу бегут;
Идет за трапезу гостей хозяйка с хором.
Я озреваю стол — и вижу разных блюд
т1тЦветник, поставленный узором:
Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,
Что смоль, янтарь — икра, и с голубым пером
Там щука пестрая — прекрасны!
Прекрасны потому, что взор манят мой, вкус,
Но не обилием иль чуждых стран приправой,
Но что опрятно все и представляет Русь:
Припас домашний, свежий, здравый.

Как и слова, вещи имеют свои падежи. Чернышевский все видел в именительном. Между тем всякое подлинноновое веяние есть ход коня, перемена теней, сдвиг, смещающий зеркало . Не всели равно, — спрашивал он (у радостно соглашавшегося с ним бахмучанского или новомиргородского читателя), — голубоперая щука или щука с голубым пером (конечно второе, крикнули бы мы, — так оно выделяется лучше, в профиль!).

(Набоков 1990, 216—217)

(Дмитриев 1974 (1895), 37)

Прийди, мой благодетель давний,
Творец чрез двадцать лет добра!
Прийди, — и дом, хоть не нарядный,
Без резьбы, злата и сребра,
Мой посети: его богатство —
Приятный только вкус, опрятство,
И твердый мой, нельстивый нрав.
Прийди отдел попрохладиться,
Поесть, попить, повеселиться
Без вредных здравию приправ.
(Державин I, 666—667)

Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
С курильниц благовонья льются,
Плоды среди корзин смеются,
Не смеют слуги и дохнуть;
Тебя стола в круг ожидая
Хозяйка статная, младая,
Готова руку протянуть.
(Державин I, 665—666)

Примечания

1. В цитате была одна неточность: последняя строчка строфы завершалась восклицательным знаком, отсутствующим в тексте оригинала: восклицание было, видимо, выражением собственных эмоций Евгения осенью 1807 года.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Памятник.

История создания – Стихотворение написано в 1795 году.

Тема стихотворения – Прославление поэтического творчества и утверждение высокого предназначения поэта.

Композиция – Композиция состоит из пяти строф: в первых четырёх автор описывает высокое назначение поэзии и на примере собственной жизни показывает, в чём состоит бессмертие поэта, в пятой – обращается к Музе.

Жанр – Ода.

Стихотворный размер – Шестистопный ямб с перекрёстной рифмой.

История написания

Произведение относится к зрелому этапу творчества поэта, когда он занялся подведением итогов не только своего литературного пути, но и всей жизни. Переосмысливая полученный опыт, Гавриил Романович пытался определить своё место в жизни, в обществе, в литературе.

В своём произведении Гавриил Романович размышляет о влиянии поэзии на общество, о праве поэта на любовь и уважение современников и потомков. Ведь именно литература и искусство мягко и гуманно воспитывают в человеке любовь к прекрасному, желание духовно развиваться, они способны устранять порочные нравы, а потому их значение в социуме трудно переоценить.

Композиция

Стихотворение Державина представлено пятью строфами, каждая из которых состоит из сложных предложений, призванных подчеркнуть серьёзный настрой автора.

В первой строфе поэт делает акцент на бессмертии поэтического искусства, способного пережить даже самый долговечный рукотворный монумент.

Далее следуют размышления о значимости творчества самого автора, которые в полной мере определяются в четвёртой строфе.

В последней же строфе автор обращается в Музе – покровительнице поэзии.

Все произведение имеет форму монолога, поскольку ведётся от первого лица с частым использованием личных местоимений.

Средства выразительности

Державин не ограничился лишь одной новой разновидностью оды. Он преобразовывал, иногда до неузнаваемости, одический жанр по самым разным направлениям. Особенно интересны его опыты в одах, соединяющих в себе прямо противоположные начала: похвальное и сатирическое. Именно такой была его рассмотренная выше знаменитая ода "К Фелице". Соединение в ней "высокого" и "низкого" получилось вполне естественным именно потому, что уже прежде поэтом был найден верный художественный ход. На первый план в произведении выдвигалась не отвлеченно-высокая государственная идея, а живая мысль конкретного человека. Человека, хорошо понимающего реальность, наблюдательного, ироничного, демократичного в своих взглядах, суждениях и оценках. Очень хорошо сказал об этом Г.А. Гуковский: "Но вот появляется похвала императрице, написанная живой речью простого человека, говорящая о простой и подлинной жизни, лирическая без искусственной напряженности, в то же время пересыпанная шутками, сатирическими образами, чертами быта. Это была как будто и похвальная ода и в то же время значительную часть ее занимала как будто сатира на придворных; а в целом это была и не ода и не сатира, а свободная поэтическая речь человека, показывающего жизнь в ее многообразии, с высокими и низкими, лирическими и сатирическими чертами в переплетении – как они переплетаются на самом деле, в действительности".

Небольшие по объему лирические стихотворения Державина также пронизаны новаторским духом. В посланиях, элегиях, идиллиях и эклогах, в песнях и романсах, в этих более мелких, чем ода, лирических жанрах, поэт чувствует себя еще более освобожденным от строгих классицистических канонов. Впрочем, строгого деления на жанры Державин вообще не придерживался. Его лирическая поэзия – это некое единое целое. Оно держится уже не той жанровой логикой, не теми неукоснительными нормами, которыми предписывалось соблюдать соответствия: высокая тема – высокий жанр – высокая лексика; низкая тема – низкий жанр – низкая лексика. Еще недавно подобные соответствия были необходимы молодой русской поэзии. Требовались нормативы и образцы, в противодействии которым всегда заключен импульс для дальнейшего развития поэзии. Другими словами, как никогда нужна была исходная точка, от которой большой художник отталкивается, ища свой собственный путь.

Лирический герой, объединяющий в одно целое стихотворения Державина, – это впервые он сам, конкретный, узнаваемый читателями человек и поэт. Расстояние между автором и лирическим героем в "мелких" поэтических жанрах Державина минимально. Вспомним, что в оде "К Фелице" подобное расстояние оказывалось куда более значительным. Придворный-мурза, сибарит и празднолюбец, – это не труженик Гаврила Романович Державин. Хотя оптимистический взгляд на мир, веселость и благодушие их и очень роднят. С большой точностью о лирических стихотворениях поэта сказано в книге Г.А. Гуковского: "У Державина поэзия вошла в жизнь, а жизнь вошла в поэзию. Быт, подлинный факт, политическое событие, ходячая сплетня вторглись в мир поэзии и расположились в нем, изменив и сместив в нем все привычные, респектабельные и законные соотношения вещей. Тема стихотворения получила принципиально новое бытие Читатель прежде всего должен уверовать, должен осознать, что это говорит о себе именно сам поэт, что поэт – это такой же человек, как те, кто ходят перед его окнами на улице, что он соткан не из слов, а из настоящей плоти и крови. Лирический герой у Державина неотделим от представления о реальном авторе".

В последние два десятилетия своей жизни поэт создает целый ряд лирических стихотворений в анакреонтическом духе. От жанра оды он постепенно отходит. Однако державинская "анакреонтика" мало похожа на ту, что мы встречали в лирике Ломоносова. Ломоносов спорил с древнегреческим поэтом, противопоставляя культу земных радостей и веселья свой идеал служения отечеству, гражданские добродетели и красоту женского самоотвержения во имя долга. Не таков Державин! Он ставит перед собой задачу выразить в стихах "самые нежнейшие чувствования" человека.

Не будем забывать, что идут последние десятилетия века. Почти по всему литературному фронту классицизм с его приоритетом гражданской тематики сдает позиции сентиментализму, художественному методу и направлению, в которых первостепенна тематика личная, нравственная, психологическая. Едва ли стоит напрямую связывать лирику Державина с сентиментализмом. Вопрос этот очень спорный. Ученые-литературоведы решают его по-разному. Одни настаивают на большей близости поэта к классицизму, другие – к сентиментализму. Автор многих трудов по истории русской литературы Г.П. Макогоненко в поэзии Державина обнаруживает явные приметы реализма. Вполне очевидно лишь то, что произведения поэта настолько самобытны и оригинальны, что едва ли возможно прикрепить их к строго определенному художественному методу.

Кроме того, творчество поэта динамично: оно изменялось в пределах даже одного десятилетия. В своей лирике 1790-х годов Державин осваивал новые и новые пласты поэтического языка. Он восхищался гибкостью и богатством русской речи, так хорошо, по его мнению, приспособленной к передаче разнообразнейших оттенков чувства. Подготавливая в 1804 году к печати сборник своих "анакреонтических стихов", поэт заявлял в предисловии о новых стилистических и языковых задачах, стоящих перед ним: "По любви к отечественному слову желал я показать его изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся".

Вольно переделывая на русский лад стихи Анакреона или Горация, Державин вовсе не заботился о точности перевода. "Анакреонтику" он понимал и использовал по-своему. Она была ему нужна для того, чтобы свободнее, красочнее и детальнее показать русский быт, индивидуализировать и подчеркнуть особенности характера ("нрава") русского человека. В стихотворении "Похвала сельской жизни" горожанин рисует в своем воображении картины простого и здорового крестьянского быта:

Не всегда опыты Державина были удачными. Он стремился охватить в единой поэтической концепции два разнородных начала: государственную политику и частную жизнь человека с ее повседневными интересами и заботами. Сделать это было трудно. Поэт ищет, что же может объединить два полюса существования общества: предписания власти и частные, личные интересы людей. Казалось бы, он находит ответ – Искусство и Красота. Перелагая в стихотворении "Рождение Красоты" древнегреческий миф о возникновении из морской пены богини красоты Афродиты (миф в версии Гесиода – Л.Д.), Державин описывает Красоту как вечное примиряющее начало:

Но поэт слишком хорошо знал, как устроена реальная жизнь. Трезвый взгляд на вещи и бескомпромиссность были отличительными свойствами его натуры. И потому в следующем стихотворении "К морю" он уже подвергает сомнению, что в нынешнем "железном веке" Поэзия и Красота смогут одержать верх над победно распространяющейся жаждой богатства и наживы. Чтобы выстоять, человек в этом "железном веке" вынужден сделаться "тверже кремня". Где уж тут "знаться" с Поэзией, с Лирой! И любовь к прекрасному современному человеку все более чужда:

В последний период творчества лирика поэта все больше наполняется национальной тематикой, народнопоэтическими мотивами и приемами. Все отчетливее проступает в ней "глубоко художественный элемент натуры поэта", на который указывал Белинский. Замечательные и самые разные по жанровым признакам, стилю, эмоциональному настроению стихотворения создает Державин в эти годы. "Ласточка" (1792), "Мой истукан" (1794), "Вельможа" (1794), "Приглашение к обеду" (1795), "Памятник" (1796), "Храповицкому" (1797), "Русские девушки" (1799), "Снегирь" (1800), "Лебедь" (1804), "Признание" (1807), "Евгению. Жизнь Званская" (1807), "Река времен…" (1816). А еще "Кружка", "Соловей", "На счастье" и много других.

Проанализируем некоторые из них, обращая внимание прежде всего на их поэтику, то есть тот самый, по выражению критика, "глубоко художественный элемент" творений Державина. Начнем с особенности, сразу же привлекающей к себе внимание: стихи поэта воздействуют на читателя красочно-зримой конкретностью. Державин – мастер живописных картин и описаний. Приведем несколько примеров. Вот начало стихотворения "Видение мурзы":

Перед нами – великолепная живопись словом. В раме окна, словно в раме, окаймляющей картину, видим чудный пейзаж: на темно-голубом бархатном небе, в "серебряной порфире" медленно и торжественно плывет луна. Наполняя комнату таинственным сиянием, рисует лучами своими золотые узоры-отражения. Какая тонкая и прихотливая цветовая гамма! Отсвет лакового пола соединяется с палевым лучом и создает иллюзию "златых стекол".

А вот первая строфа "Приглашения к обеду":

В большом стихотворении "Евгению. Жизнь Званская" Державин доведет прием живописной красочности образа до совершенства. Лирический герой находится "на покое", он отошел от службы, от столичной суеты, от честолюбивых устремлений:

Так и кажется, что повеяло пушкинским стихом из "Евгения Онегина": "Блажен, кто смолоду был молод…" Пушкин хорошо знал стихи Державина, учился у старшего поэта. Много параллелей найдем в их произведениях.

Красочность и зримость деталей "Евгению. Жизни Званской" поражают. Описание накрытого к обеду стола из "домашних, свежих, здравых припасов" так конкретно и натурально, что кажется, протяни руку и дотронься до них:

В исследовательской литературе о поэте существует даже определение "державинский натюрморт". И все-таки свести разговор только к натуральности, естественности изображенных поэтом бытовых сцен и природных пейзажей было бы неверно. Державин часто прибегал и к таким художественным приемам как олицетворение, персонификация отвлеченных понятий и явлений (то есть придание им материальных признаков). Таким образом он добивался высокого мастерства художественной условности. Без нее поэту тоже не обойтись! Она укрупняет образ, делает его по-особому выразительным. В "Приглашении к обеду" находим такой персонифицированный образ – от него мурашки бегут по коже: "И Смерть к нам смотрит чрез забор". А как очеловечена и узнаваема державинская Муза. Она "сквозь окошечко хрустально, склоча волосы, глядит".

Красочные олицетворения встречаются уже у Ломоносова. Вспомним его строки:

Однако нельзя не заметить, что содержание персонифицированного образа здесь совсем иное. Образ Смерти у Ломоносова величественен, монументален, его лексическое оформление торжественно и высокопарно ("отверзает", "простирает"). Смерть всевластна над строем воинов, над целыми полками войск. У Державина же Смерть уподоблена крестьянке, дожидающейся за забором соседа. Но именно из-за этой простоты и обыденности возникает ощущение трагического контраста. Драматизм ситуации достигается без высоких слов.

Державин в своих стихах разный. Его поэтическая палитра многоцветна и многомерна. Н.В. Гоголь упорно доискивался до истоков "гиперболического размаха" державинского творчества. В тридцать первой главе "Выбранных мест из переписки с друзьями", которая называется "В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность", он пишет: "Все у него крупно. Слог у него так крупен, как ни у кого из наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина. Кто бы посмел, кроме его, выразиться так, как выразился он в одном месте о том же своем величественному муже, в ту минуту, когда он все уже исполнил, что нужно на земле:

Кто, кроме Державина, осмелился бы соединить такое дело, как ожиданье смерти, с таким ничтожным действием, каково крученье усов? Но как через это ощутительней видимость самого мужа, и какое меланхолически-глубокое чувство остается в душе!".

Гоголь, несомненно, прав. Суть новаторской манеры Державина именно в том и заключается, что поэт вводит в свои произведения жизненную правду, как он ее понимает. В жизни высокое соседствует с низким, гордость – с чванливостью, искренность – с лицемерием, ум – с глупостью, а добродетель – с подлостью. Сама же жизнь соседствует со смертью.

Столкновением противоположных начал образуется конфликт стихотворения "Вельможа". Это большое лирическое произведение одической формы. В нем двадцать пять строф по восемь строк в каждой. Четкий ритмический рисунок, образованный четырехстопным ямбом и особой рифмовкой (aбaбвггв), выдержан в жанровой традиции оды. Но разрешение поэтического конфликта вовсе не в традициях оды. Сюжетные линии в оде, как правило, не противоречат одна другой. У Державина же они конфликтны, противоположны. Одна линия – вельможи, человека достойного и своего звания, и своего предназначения:

Другая линия – вельможи-осла, которого не украсят ни звания, ни ордена ("звезды"): Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами; Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами. О! тщетно счастия рука, Против естественного чина, Безумца рядит в господина Или в шутиху дурака.

Напрасно было бы ожидать от поэта психологического углубления заявленного конфликта или авторской рефлексии (то есть аналитических размышлений). Это придет в русскую поэзию, но несколько позже. Пока же Державин, едва ли не первый из русских поэтов, прокладывает путь к изображению чувств и поступков людей в повседневной их жизни.

На этом пути много помог поэту тот самый "русский сгиб ума", о котором говорил Белинский. Умерла горячо любимая подруга и жена поэта. Чтобы хоть немного избыть тоску, Державин в стихотворении "На смерть Катерины Яковлевны" обращается словно за поддержкой к ритму народных причитаний:

Ласточка – любимый образ в народных песнях и причитаниях. И неудивительно! Она вьет гнездо вблизи жилья человека, а то и под застрехой. Она рядом с крестьянином, умиляет его и веселит. Своей домовитостью, опрятностью и ласковым щебетанием напоминает поэту "сладкогласная ласточка" его милую подругу. Но ласточка весела и хлопочет. А милую уже ничто не может пробудить от "крепкого сна". "Сокрушенному сердцу" поэта только и остается выплакать горчайшую печаль в стихах, так похожих на народные причитания. И прием параллелизма с миром природы в этом стихотворении как нельзя более впечатляющ и выразителен.

Читайте также: