Образ правителя в сказках народов россии сообщение

Обновлено: 19.05.2024

Аннотация. В статье мы рассмотрели личные качества Владимира Мономаха, учившего ближних нравственности и мудрости, Дмитрия Донского, защитившего русский народ от порабощения, и неоднозначный образ Влада Цепеша. Во второй части мы взглянули на стили правления разных князей с политологической точки зрения.

Ключевые слова: Древнерусская литература, политология, князья, Владимир Мономах, Дмитрий Донской, Влад Цепеш.

Период предвыборной гонки за место лидера нашей великой страны побудил меня задуматься над вопросом: каков образ идеального правителя? В древнерусской литературе мы можем найти примеры разных характеров и судеб людей, которые обладали могущественной властью. Для более глубокого познания настоящего принято обращаться к прошлому. Поэтому предлагаю Вам взглянуть на князей, которые прославились в свое время и вошли в историю.

Образ Владимира Мономаха создан положительный, в то же время мы видим, что он преувеличивает значение божественного промысла в своей жизни и судьбе. Самокритика – признак развивающегося человека, который занят самосовершенствованием. Он дал наставление князьям всё делать самим или проверять, что делают подопечные. Это признак ответственного правителя. Любовь к сыновьям (а для патриархальной Руси это и любовь к жителям княжества), почитание традиций, пришедших от отцов, смирение – всё это показывает нам, что Владимир Мономах наделен многими добродетелями – именно таким его образ дошел до нас в памятниках древнерусской литературы.

Для нас победа Дмитрия Донского имеет историческое значение. Сложно сказать, как скоро нашелся бы другой князь, не будь Дмитрия Ивановича, как скоро бы Русь освободилась от позорного унижения перед Золотой Ордой. Важно также, что Дмитрию Донскому удалось сплотить русский народ, собрать войско из населения, которое было ослаблено и подавлено безбожными размерами дани. Мало сплотить – с десятками мелких князей была разработана успешная тактика ведения боя.

Сочетание положительных и отрицательных качеств – всегда сложная система, заставляющая подчас менять свое мнение в противоположную сторону. Личность человека полна противоречий. Но древнерусской литературой механизм изображения противоречивой личности был еще не освоен. Однако в руках анонимных авторов уже тогда появилась могущественная сила пропаганды: они могли изображать того или иного правителя, подчеркивая нужные факты и редуцируя нежелательные. Поэтому и по сей день существует проблема образа правителя. Мы не можем точно знать, насколько автор с нами честен и какова доля преувеличения положительных черт князя.

Мы видим, что при авторитарно жестоком режиме Влада Цепеша в головах граждан установился порядок. Невзирая на положение любого человека, оказавшегося на территории его княжества, Дракула судил его строго и – сложно отрицать – по справедливости, хотя чрезмерно кровожадно.

Устремим теперь наш взгляд на теоретическую политологию и соотнесем наши соображения об образах правителей с теорией.

Согласно типологии политического лидерства, выдвинутой социологом Максом Вебером, можно сказать, что древнерусские правители совмещали в стиле своего правления три типа, однако преобладал традиционный тип. Колоссальное влияние религии обязывало к следованию установленным традициям во всех сферах жизни, политической в том числе.

Профессор Н.А. Баранов отметил, что политический лидер ценен последовательностью, сознательностью, умением выражать интересы народа [1, гл. 5]. Американский социолог Э. Богардус называл такие качества политического лидера, как ум, энергия, способность предвидеть, твердый характер и др. Таковыми качествами обладали три русских правителя, представленные в статье. Они служили своему народу в разные периоды развития общества по-разному: в эпоху внутренней раздробленности и в эпоху сплочения перед лицом врага.

Кроме того, структура личных качеств Мономаха соотносима с личными качествами, деятельностью и задачами его подчиненных. Бихевиористы рассматривали феномен власти как подчинение; это вполне свойственно Цепешу. Организационное управление, представляющее собой сочетание двух противоположных критериев эффективности, бихевиористы определили как оптимальное [3, гл. 6].

Подводя итог, нужно сказать, что мы сегодня рассмотрели нескольких ярких личностей, стоявших в свое время у руля правления в средневековых княжествах. Конечно, за пределами данной работы остались и другие интересные лидеры. Однако, литературно-политологическое знакомство с князьями Руси и зарубежья дало почву для размышлений о современной России, ведь многое познается в сравнении.

The regents' figures in old russian literature

Izotov K.S.,
the bachelor 2 on the second year, The Moscow City University, Moscow

Research supervisor:
Raykova Irina Nikolaevna,
Deputy Director for Scientific Work, Professor, Department of Russian Literature, Institute of Humanitarian sciences of The Moscow City University, Candidate of Philological sciences, Associate Professor

Annotation. In the article we have considered the personalities of Vladimir Monomah, who taught his neighbours to be moral and wise, of Dmitry Donskoy, who defended Russian nation against enslavers, and the ambiguous figure of Vlad Tepes. The second part will focus on the styles of different princes' rules from point of view of political theory.
Keywords: Old Russian literature, Political Sience, princes, Vladimir Monomah, Dmitry

Ключевые слова: народная мысль, сказка, народная русская сказка, архетип, политический образ, образ правителя, царь, политическая культура

Keywords: People’s conception, fairy tale, Russian folk fairy tale, archetype, political image, the image of the ruler, tsar, political culture

The article analyses the political images from the magic fairy tales by A.N. Afanasyev and singles out the character traits given to the ruler by the people. According to the author’s conclusion, the people’s conscience unites the characters of “tsar” (“king”) and of “tsar’s son” (“king’s son”) into one sacral personality, who functions as a hero-warrior and a wise father-ruler. The conclusion is made about the fairy political image of a ruler being reproduced in the conscience and behavior of modern Russians, both politicians and ordinary citizens.

Позволим уточнить и, в определённой степени, оспорить приведённое выше высказывание применительно к предмету нашего исследования. Во-первых, как представляется, сакрализацией правильнее называть не уподобление правителя Богу (сверхъестественному существу), но веру в связь власть имущего с миром сверхъестественного 10 . Во-вторых, в русском фольклоре сакральный характер имеет не власть и не титул, а личность правителя. Волшебные сказки со всей очевидностью демонстрируют ту самую персонификацию политической власти в России, о которой пишут современные исследователи 11 . Правитель в сказках обладает сверхъестественными способностями (харизмой) не потому, что он царь, но он царь, потому, что у него есть харизма.

Образ царя как сакральной личности вырастает из наиболее древних, архаичных родоплеменных представлений о вожде как о маге, умеющем договориться с Иным миром (богами и духами) об удачной военной экспедиции, успешной охоте, хорошем урожае, прекращении эпидемии и т.п. Сверхъестественные способности являются, следовательно, обязательным условием правления. Государь, утративший связь с Иным миром, оказывается бесполезен для племени, а потому закономерно утрачивает власть. При внимательном изучении народных волшебных сказок мы видим, что фабула многих из них – это рассказ о потере харизмы старым правителем и обретении её новым героем, в конечном счёте, занимающим трон.

Но наиболее сложным типом испытаний является путешествие претендента в Иное царство (Страну мертвых) за похищенной матерью, женой или волшебной вещью (живой водой, молодильными яблоками и т.п.). Именно в этом походе раскрываются все сверхъестественные способности царевича. У камня на перепутье он интуитивно выбирает правильную дорогу, что не удается его братьям, обычным людям. Затем, дойдя до границы Иного царства, без труда в него попадает, произнеся нужные слова (заклинания), разворачивающие в правильном направлении избушку на курьих ножках. После этого царевич заручается поддержкой стража границы иномирья – Бабы-яги, и, узнав от неё дорогу, оказывается, наконец, лицом к лицу с главным сверхъестественным противником: многоглавым чудом-юдом, Змеем-Горынычем или Кощеем Бессмертным. Следует поединок, в ходе которого герой убивает злодея и с освобождённой матерью, невестой/женой и волшебными трофеями торжественно возвращается на Русь.

Триумф, впрочем, на некоторое время откладывается из-за ревности старших братьев. Недовольные тем, что их младший родственник выполнил задания отца и, вероятно, получит престол вопреки принципу старшинства, братья убивают Ивана. Однако здесь связь претендента на престол с миром сверхъестественного раскрывается во всей полноте: при содействии волшебных помощников Иван-царевич возвращается с того света, вскрывает правду и мстит обидчикам (171-178).

Подведём итоги. Изучение политических образов в волшебных народных русских сказках приводит нас к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: в лице царя и царевича мы видим не две самостоятельных личности, но один, рассеченный надвое образ. В этом смысле волшебные сказки похожи на кинофильм, который начинается с финала, а затем содержит рассказ о том, как и почему этот финал стал возможен. Судьба царевича, как предыстория жизни царя, есть рассказ об обретении харизмы, раскрытии сверхъестественных способностей, необходимых для будущего правления. В народном сознании возникают следующие требования по отношению к власть имущему: он должен быть бесстрашным воителем, способным победить врагов (в том числе и кажущихся непобедимыми) и хранителем правды-справедливости среди детей-подданных. Таким образом, в царе должны сочетаться образы героя-воина и мудрого отца-государя. Прозорливость правителя, в частности, должна проявляться в том, чтобы, утрачивая былую сакральность, готовить себе преемника, способствуя раскрытию его харизмы.

Как видно, указанные политические образы и практики, зафиксированные в волшебных сказках, продолжают жить и поныне, определяя политическое сознание и поведение как рядовых российских граждан, так и политиков.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

Андреева Л.А., Бондаренко Д.М., Коротаев А.В., Немировский А.А. Введение // Сакрализация власти в истории цивилизаций. Ч. I / Ред. Д.М. Бондаренко. М.: Институт Африки РАН, 2005. С. 5–32. [Andreeva L.A., Bondarenko D.M., Korotaev A.V., Nemirovskij A.A. Vvedenie // Sakralizaciya vlasti v istorii civilizacij. Ch. I / Red. D.M. Bondarenko. M.: CCRI RAN, 2005. S. 5–32.].

Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер // Вопросы философии. 1995. № 6. С.112–114. [Vysheslavcev B.P. Russkij nacional'nyj harakter // Voprosy filosofii. 1995. №6. S.112–114.].

Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. М., СПб: Академия Исследований культуры, Традиция, 2005. 240 с. [Meletinskij E.M. Geroj volshebnoj skazki. M., SPb: Akademiya Issledovanij kul'tury, Tradiciya, 2005. 240 s.].

Пропп В.Я. Исторические корни Волшебной Сказки. М.: Лабиринт, 2000. 336 с. [Propp V.YA. Istoricheskie korni Volshebnoj Skazki. M.: Labirint, 2000. 336 s.].

Репина Л.П. Историческая память и национальная идентичность подходы и методы исследования // Диалог со временем. 2016. № 54. С. 9-15. [Repina L.P. Istoricheskaya pamyat' i nacional'naya identichnost' podhody i metody issledovaniya // Dialog so vremenem. 2016. № 54. S. 9-15.]

Романович Н.А. К вопросу о персонификации власти в России // Власть. 2009. №9. С. 13-16. [Romanovich N.A. K voprosu o personifikacii vlasti v Rossii // Vlast'. 2009. № 9. S. 13-16.].

Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1994. 608 с. [Rybakov B.A. Yazychestvo drevnih slavyan. M.: Nauka, 1994. 608 s.].

Сергеева А.А. Дорога в тридесятое царство: Славянские архетипы в мифах и сказках: В 2-х тт. М.: Клуб Касталия, 2016. [Sergeeva A.A. Doroga v tridesyatoe carstvo: Slavyanskie arhetipy v mifah i skazkah: V 2-h tt. M.: Klub Kastaliya, 2016.].

Стрелкова О.В. Образ власти в русских народных сказках // Социологические исследования. 2011. № 11. С. 131-136. [Strelkova O.V. Obraz vlasti v russkih narodnyh skazkah // Sociologicheskie issledovaniya. 2011. № 11. S. 131–136.].

Шестопал Е.Б. Политическая психология. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Аспект Пресс, 2007. 427 с. [Shestopal E.B. Politicheskaya psihologiya. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Aspekt Press, 2007. 427 s.].

Штемберг А.С. Герои русских народных сказок: кто они и почему ведут себя так, а не иначе? // Пространство и Время. 2012. № 1. С. 207–214. [Shtemberg A.S. Geroi russkih narodnyh skazok: kto oni i pochemu vedut sebya tak, a ne inache? // Prostranstvo i Vremya. 2012. № 1. S. 207–214.].

Юнг К. Душа и миф: шесть архетипов. Киев: Государственная библиотека Украины для юношества, 1996. 384 с. [Yung K. Dusha i mif: shest' arhetipov. Kiev: Gosudarstvennaya biblioteka Ukrainy dlya yunoshestva, 1996. 384 s.].

Рыбаков 1994: 590-596; Пропп 2000; Мелетинский 2005. ↩

Юнг 1996; Сергеева 2016. ↩

Шестопал 2007: 352. ↩

См., напр.: Трубецкой 1990; Вышеславцев 1995; Стрелкова 2011; Лобачева 2019. ↩

Народные русские сказки А.Н. Афанасьева 1984–1985. ↩

Здесь и далее в круглых скобках приведены номера, под которыми сказки раз-мещаются в собрании А.Н. Афанасьева. ↩

Император Пётр Великий — одна из самых ярких и неоднозначных фигур отечественной истории. Между тем образ царя, на протяжении столетий существовавший в народном сознании, имел мало общего с его реальной биографией. Многие крестьяне ничего не знали о петровских реформах, зато могли рассказать, как Пётр I соблазнил дочь Меншикова или разделался с разбойниками в лесу…

Справедливый правитель

Император-распутник

Государь против разбойников

Журнал: Загадки истории №7, февраль 2020 года
Рубрика: Мистика и факты
Автор: Тимур Сагдиев

К старости часто становится склонен решать самые простые житейские вопросы самым сказочным образом; Например, чтобы женить своих трех сыновей велит им пустить стрелы в разные стороны. Хорошо еще, что в сказках стрелы летят куда надо: к боярской дочери, к купеческой, к Царевне-Лягушке (смотри Лягушка). А если бы братья промахнулись?

Царь – одна из главных сказочных фигур. От его поведения зависит какой будет сказка – страшной или веселой, счастливой или грустной. Впрочем, это не только в сказках, это везде так.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

СЕМИРАМИДА — ЦАРЬ НИН

СЕМИРАМИДА — ЦАРЬ НИН Семирамида (ассирийское имя Шаммурамат) правила Ассирией в конце IX века до н. э. Эта царица известна не только своей красотой и завоевательными войнами, но согласно преданию, специально для неё было возведено знаменитое чудо света — «Висячие сады

Царь-врачеватель

Царь-врачеватель Как известно, Петр I был очень многогранной личностью. Его интересовали различные стороны человеческой жизни. Все новое, необычное привлекало царя. Многое он стремился изучить и применять на практике.Одной из таких сфер деятельности была медицина.

Где находятся Царь-пушка и Царь-колокол?

Где находятся Царь-пушка и Царь-колокол? Все, кто впервые посещает Московский Кремль, прежде всего спешат посмотреть на знаменитые Царь-пушку и Царь-колокол. Обе достопримечательности находятся рядом и поражают своей величиной. Что же мы знаем о них?Царь-пушка была

Морской царь

Морской царь То же самое, что и черт (смотри черт) только подводный, морской. В сказках сначала делает вид, что помогает главному герою выйти из безвыходного положения (и правда, помогает), но потом требует за это, чтобы или сам герой, или его сын за услугу спустился к нему на

Царь-девица

Морской царь

Морской царь Морской царь — владыка всех вод, омывающих землю. По древним славянским преданиям, все моря и океаны — это кровь Морского царя, а реки — его дочери. Когда он веселится в своих пышных подводных чертогах, то разыгрывается непогода и бушующая стихия топит

Царь-Горох

Царь Огненный щит

Царь Огненный щит Персонаж фольклора. Сказочный богатырь, обладающий волшебным свойством испускать из себя пламя и пожигать врагов. Он защищает свой народ и землю от врагов на земле и на море, так как в воде не тонет и в огне не

Огонь-царь

Огонь-царь Огонь-царь – в славянских мифах сын Молоньи-царицы и Велеса. По преданьям, однажды, бог Велес похитил Молонью-царицу и овладел ей. После этого родился Огонь-царь, который стал мстить отцу за мать. Огонь-царь вместе с Молоньей-царицей преследовал Велеса, и

Огонь-царь

Царь Царь (от лат. Caesar — цезарь, титул римских императоров), в России и Болгарии официальное название (титул) монархов. В России титул Ц. впервые принял Иван IV Грозный в 1547. С 1721 русские Ц. приняли титул императоров. В Болгарии монархи носили титул Ц. с конца 19 в. до

Я царь или не царь?

"Поэт и царь "

"Поэт и царь " Из записки Николая I, переданной Жуковским: "Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки". Распоряжения, отданные императором:

М. Е. Салтыков-Щедрин выступал непримиримым критиком самодержавия. В его сказках перед читателем возникают знакомые образы старой России: правители-самодуры (“Бедный волк”, “Медведь на воеводстве”), жестокие эксплуататоры (“Дикий помещик”, “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”), смирившиеся обыватели (“Премудрый пескарь”, “Самоотверженный заяц”), беспощадные и тупые властители (“Богатырь”, “Орел-меценат”) и, наконец, образ великого и многострадального русского народа (“Коняга”,

“Баран непомнящий”, “Ворон-челобитчик”). Маски животных не скрывают истинного лица, сущности этих излюбленных щедринских образов, а, наоборот, обнажают ее.

Одним из важнейших приемов при характеристике социальных типов в сказках Салтыкова-Щедрина является аллегория. Писатель ориентируется на народную сказочную и басенную традицию, использует привычные читателям образы. Хозяева жизни представлены в образах хищников: медведей, орлов, волков.

Собирательные образы обладают удивительными свойствами: они включают в себя целые социальные пласты, слои и прослойки общественного организма.

Почти во всех сказках образ русского мужика обрисован автором с любовью, наполнен несокрушимой мощью, благородством. Мужик у Щедрина честен, прям, добр, сметлив и умен. Он может все: раздобыть пропитание, сшить одежду.

Он покоряет природную стихию, шутя переплывает “океан-море”.

Генералы из сказки “Как один мужик двух генералов прокормил” выглядят жалкими ничтожествами по сравнению с великаном мужиком. Для их изображения сатирик использует совсем иные краски. Они “ничего не понимают”, они убоги духовно и физически, они трусливы и беспомощны, жадны и глупы.

Устами своих героев Щедрин прямо излагает собственное представление о современном ему социальном устройстве: “Орлы хищны и плотоядны – живут всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают”. С этих слов начинается сказка об “Орле-меценате”, они как бы сразу раскрывают перед читателем характерные обстоятельства из жизни царственного орла и дают понять, что речь идет совсем не о птицах. Орел “нарядил в кандалы” и “заточил в дупло навечно” грамотея-дятла, уничтожил соловья за его вольные песни, разорил ворон-мужиков.

Это привело к тому, что вороны взбунтовались и оставили орла умирать голодной смертью. “Сие да послужит орлам уроком”, – многозначительно заключает сатирик.

Царя, министров и губернаторов высмеивает сказка “Медведь на воеводстве”. В ней описаны трое Топтыгиных, последовательно сменявших друг друга на воеводстве, куда они были посланы львом, чтобы “усмирить внутренних супостатов”. Первые два Топтыгина занимались разного рода “злодействами”: один – мелкими, “срамными” (“чижика съел”), другой – крупными, “блестящими” (задрал у крестьянина лошадь, корову, свинью и пару овец, но сбежались мужики и убили его). Третий Топтыгин не жаждал “кровопролитиев”.

Наученный опытом истории, он повел либеральную политику. В течение многих лет получал от тружеников поросят, кур, мед, но в конце концов лопнуло терпение мужиков – и они расправились с “воеводой”.

Погибли все, кто, избегая борьбы, всю жизнь прятался от неумолимого врага или покорно подчинялся, – гибнут и самоотверженный заяц, и карась-идеалист, и премудрый пескарь.

Сказки писателя полны сетований, что народ слишком терпелив, забит и темен. Он старается показать, что силы, стоящие над народом, жестокие, но не такие уж страшные.

Салтыков-Щедрин показывает, что сопротивление возможно. Особенно ясно это прослеживается в сказке “Медведь на воеводстве”, когда Правитель Топтыгин своими бесконечными погромами вывел мужиков из терпения – и они посадили его на рогатину, “содрали шкуру”. М. Е. Салтыков-Щедрин пытается найти истоки освобождения в самом народе, но сомневается в том, что народ сумеет осознать свою силу, а главное – использовать ее себе на благо.

Читайте также: