Лондон в 18 веке сообщение

Обновлено: 02.07.2024

Бешеный рост населения привел к резкому падению качества жизни большинства лондонцев. Надо сказать, что демографическая ситуация в Англии того времени была еще хуже, чем в современной России. Смертность в стране в начале XVIII века вдвое превышала рождаемость. Средняя продолжительность жизни англичанина была 29 лет, а в Лондоне и того меньше. Только один ребенок из четырех в лондонских семьях доживал до совершеннолетия. Население города росло исключительно за счет миграции в столицу разорившихся фермеров со всех уголков страны. Из-за этого большая часть Лондона была погружена в нищету и предавалась беспробудному пьянству. В 1742 году на каждые 75 жителей приходилась одна пивная. От средневековья Лондон унаследовал почти два десятка Грязных переулков, Грязных холмов и Грязных улиц; не обошлось без Чернильного тупика, Поганого переулка и Мертвецкой площади. В городе царили грязь и вонь, канализации не было, помои и экскременты текли по улицам широкой рекой. Окрестные фермеры собирали уличную грязь, чтобы использовать в качестве удобрений на полях. Эпидемии периодически уносили в могилу десятки тысяч жизней.

Улица Лондона

На протяжении XVIII столетия городские власти предпринимали меры для благоустройства Лондона. Прокладывались более широкие улицы, так чтобы два экипажа могли свободно разъехаться, были построены еще 7 мостов через Темзу. В 1734 году в Лондоне появилось уличное освещение. Городские советы с участием предпринимателей зарекомендовали себя отличными управленцами.

Карта Лондона, 1740 год

Лондон в 1760 г.

Конечно, не стоит забывать, что под этими словами могли подписаться только те лондонцы, которых называли джентльменами.

XVIII век — время быстрого и бурного роста Лондона, чему поспособствовало увеличение численности населения страны, зачатки Промышленной революции и роль Лондона как центра развивающейся Британской империи.

В 1707 году был принят Акт, объединивший шотландский и английский парламенты, в результате чего образовалось Королевство Великобритания. Год спустя, в 1708, Собор Святого Павла, творение Кристофера Рена, отпраздновал свой день рождения; однако первая служба прошла ещё 2 декабря 1697 года, то есть более чем 10 годами ранее. Здание заменило оригинальный Собор Святого Павла, полностью разрушенный во время Великого лондонского пожара. Собор считается одним из лучших примеров архитектуры барокко в Великобритании [1] .

В Георгианскую эпоху Лондон распространялся быстрыми темпами за пределы своих бывших границ. В Вест-Энде строились новые районы для состоятельных горожан, такие как Мейфэр, а новые мосты через Темзу ускорили развитие Южного Лондона и Ист-Энда, в то время как Лондонский Порт также расширился вниз по течению. К тому же времени относится восстание американских колоний. В 1780 году в Тауэр был заключён (единственный за всё время его существования) американец, бывший президент Континентального конгресса Генри Лоуренс. В 1779 он по поручению конгресса искал в Голландии поддержку революции. На обратном пути в Америку был захвачен Королевским флотом и обвинён в государственной измене. Из тюрьмы был освобождён 21 декабря 1781 года в обмен на Чарльза Корнуоллиса.

В XVIII веке в Лондоне получили распространение кафе, которые стали популярным местом для обсуждения различных политических и творческих идей. Повышение грамотности населения и распространение типографских станков сделали более доступным быстрое распространение новостей. В течение столетия центром, где зарождалась лондонская пресса, была Флит-стрит [3] .

В XVIII веке повышалась эффективность системы расследования преступлений; в 1750 году была создана профессиональная полиция — Bow Street Runnerss. Наказания за преступления были довольно суровыми, и смертная казнь присуждалась даже за незначительные проступки. В Лондоне были распространены публичные повешения, которые пользовались популярностью и собирали толпы народа.

В 1780 Лондон потряс Бунт лорда Гордона, восстание протестантов против увеличения общественных прав католиков, возглавляемое Джорджем Гордоном. Католическим церквям и домам прихожан был нанесён тяжёлый ущерб; после подавления бунта было казнено 285 человек.

Вплоть до 1750 года единственным мостом через Темзу был Лондонский мост, но в том году был открыт Вестминстерский мост, который, в некотором смысле, стал соперником Лондонского моста.

В XVIII веке произошло отделение американских колоний от Великобритании, а также ряд других трагических событий, что, наряду с Просвещением, изменило жизнь горожан к XIX веку.

В XVIII веке, в эпоху Просвещения получили широкое распространение пресса и литература. С тех пор центром издательской жизни Лондона стала улица Флит-стрит. В том же веке был отмечен рост преступности в столице, из-за чего были ужесточены наказания: даже за незначительное преступление теперь грозила смертная казнь.

В 1707 году Лондон приобрёл статус столицы Великобритании, нового государства, созданного посредством объединения Англии и Шотландии. В том же XVIII веке были построены новый Собор святого Павла и Букингемский дворец — символы современного Лондона, — а также Вестминстерский мост, который стал всего лишь вторым мостом в Лондоне через Темзу. К концу XVIII века население Лондона достигло миллиона человек.

Добавить тему в подборки

Солнце исчезало за горизонтом, оставляя после себя огненный красный след. Я устало подняла голову с плеча брата.
- Ники, - Жалобно шепчу я, - Еще долго?
- Нет, милая, уже совсем чуть-чуть. – Успокоил меня брат. – Поспи.
- Ники, я только и делаю, что и сплю последние два дня.
- Не капризничай.
- Буду. Я не хочу а Англию, я хочу назад, в Париж.
- Тогда надо было выходить за Де Мопассана.
При упоминание об этом болване, мне хотелось рвать и метать.
- Хах, - Гордо вскинув голову, уставилась на брата. – Ник, не смеши, тебе его не жаль?
- Нет, ни капельки. – Брат притянул меня к себе.
- И он безумно скучен, глуп и туп.
Тебе лучше знать.
И он не привлекал меня физически.
- Терри! – Вскрикнул брат.
- Что?! Я ведь живое существо, а не кукла.
- Все, прекратили этот разговор. Спи!
- Не хочу. Я зачахну в Англии.
- Вот приедет Анна, и тебе будет не так скучно.
- Милая Анна, моя единственная надежда. Она обещала вскоре приехать, я так ее жду.
- Я тоже, мы давно не виделись.
- Да, - Протянула я, пытаясь вспомнить, когда мы последний раз виделись. Лет пять назад. Тогда родители еще были живы. Родители, мама и папа… Одно упоминание о них, и сердце сживалось в тиски. Как же мне их не хватает. Я теснее прижалась к брату.
– Ник, я есть хочу.
- Скоро постоялый двор. – Заверяет брат. И правда, вскоре кареты остановилась, и кучер приоткрыл дверь.
- Приехали, принцесса. – Брат вылез из кареты и ухватив за талию вытащил меня. – Сейчас поедим.
Я осмотрела место где брат собирался меня кормить.
- Ники, это место мне не нравится. – Высокомерно заявляю я, - Беря брата под руку.
- Прости дорогая, выбора не много, или тут, или через пару часов в Лондоне.
- Да, не густо.
Вы вошли в ветхое помещение, пропахшее маслом и елеем. Господи, что я тут делаю? Прихватив юбки, шагаю так, чтобы они не касались грязного пола. Все взгляды в заведение устремились на нас.
- Ники, почему они так смотрят?
- Не обращай внимания, Терри. – Указав на столик, - Садись, сейчас поедим и в путь.
- Вряд ли я смогу тут есть. – Стол был накрыт скатертью с бахромой, и украшен жировыми пятнами.
- Мосье Дю Вилль, проблемы с лошадью, она прихрамывает. –
- Сиди тут, - Оглядываясь, предупредил брат, - И я тебя прошу, не натвори чего нибудь, Терри, очень тебя прошу.
Я посмотрела на брата невинным взглядом.
- Ники, ну как я могу.
- Знаю, что можешь. – Потрепав мои волосы, брат пошел за кучером, то и дело, оборачиваясь на меня. Едва он исчез, я убрала с лица ангельскую улыбочку, и осмотрела зал. Ничего тут не привлекло моего внимания. Крестьяне, собравшись кучками, таращились на меня, оглядывая с ног до головы. Под их пристальным взглядом я сняла перчатки, не торопясь, одну за другой. Нежный шелк щекочет кожу. И положила на стол. Женщина что стояла за стойкой принесла мне чай.
- Прошу, мисс.
- Мадмуазель, - Поправила я ее.
- Мадмуазель, - Усмехнувшись, она поставила на стол чашку чая.
- Nom de dieu*! Чай! Как же я могла забыть, мы ж в чопорной Англии. Тут всем напиткам предпочитают чай. – Прошипела я. Мужчина за соседним столиком обернулся, и посмотрела на меня. Я лишь гордо вскинула голову.
- мадмуазель предпочитает, что нибудь покрепче?
- Не ваше дело. – Огрызнулась я, отодвинув чашку.
- Помягче, милочка. Я не привык к такому обращению. – Он был явно задет.
Как страшно!
- Во-первых, для вас я не милочка, а во - вторых, выпить покрепче предлагайте своим местным девкам. И знайте свое место. – Скрестив руки на груди, я наблюдала, как глаза мужчины округлились от возмущения и подобной наглости.
- Да я вас…
- Вейлан, - Другой мужчина, вскочив со стула, попытался его успокоить, - не лезь, она не здешняя.
- Да я этой высокомерной су..
.И он полетел на пол, с грохотом ударившись головой об грязный пол.
- Терри, - Раздался голос брата. – Я же просил, без приключений.
Он смотрел на меня, потирая руку, которой только что вмазал моему обидчику.
Вот так всегда, лишил меня развлечений.
- Ник, он первый начал. – Ник, рывком поставил меня на ноги.
- Конечно, не сомневаюсь. – Вручив мне перчатки и шляпку, потащил к выходу. – Поедим в Лондоне, и не смей мне говори, что проголодалась!
Я вновь надела маску покорности и пошла за братом. Через четыре часа мы были в Лондоне, и я едва не умирала от голода.
___________________
*Черт возьми

В игре с: 13.04.2011

Откуда: Англия, XIX век

Когда зима придёт в феврале
Я смогу жить, не думая о тебе.
И зайдёт по полудни когда луна
Лишь тогда я смогу позабыть тебя.

В игре с: 25.08.2011

Откуда: Англия(XVIII век)

Лондон - столица моей родины, но самое ужастное, что я никогда не была в его центре. Несколько раз заезжая к тетььшке с дядюшкой, которые живут на его окраине, я так и не успела до него добраться. А так бы хотелось окунуться в море интриг, которые царят в великолепных домах. Но вот наконецто, уже замужней женщиной я еду в Лондон, прогуляться со своей сестрой по магазинам и в конечном итоге посетить бал.

Хоть пуля – дура, но штык-то – молодец! (02) ИСТОРИЯ ШТЫКА, ЧАСТЬ 2. ШТЫКИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ .

1МВ: армия Великобритании. Пехота Для того чтобы держать врагов на расстоянии, островная Брит.

Хоть пуля – дура, но штык-то – молодец! (01) ИСТОРИЯ ШТЫКА, ЧАСТЬ 1. На протяжении мног.

1МВ: армия Османской империи в войне Османская армия перед 1-й мировой войной представляла с.

-Видео

Tu es Petrus - Niech mowia ze to nie jes 13.09.2012 --> Смотрели: 28 (3) Клип группы Within Temptation "Stand Ve 12.04.2012 --> Смотрели: 61 (10)

-Фотоальбом

Лагерь 18:58 25.02.2013 Фотографий: 21 шахта 07:07 12.07.2012 Фотографий: 5 Общая 13:18 27.03.2012 Фотографий: 8 ПРАЗДНИКИ 03:00 01.01.1970 Фотографий: 0

-Поиск по дневнику

-Статистика

Городская жизнь

В 1700 году Англия и Уэльс обладали населением около 5,6 миллиона человек. Оно очень незначительно увеличилось к 1750 году, но затем, к концу столетия, стремительно выросло до 8,8 миллиона. В целом, с учётом Ирландии и Шотландии, население составляло около 13 миллионов.

В 1700 году Англия была ещё страной деревенской. В северных областях Англии, в Ланкашире и Западном Йоркшире, и а Западном Мидленде будущие большие города лишь начинали расти. К середине столетия Ливерпуль, Манчестер, Бирмингем, Шеффилд и Лидс стали уже крупными центрами. Но такие новые города продолжали считаться деревнями, и у них не было представителей в парламенте.

Во всех городах стоял отвратительный запах. Не существовало канализации, в качестве отхожих мест использовались улицы, и редко когда убиралась грязь. Фактически люди сами увеличивали её количество, оставляя на улицах отбросы с рынков и из домов. Улицы были грязными и узкими, иногда всего два метра шириной. Немногие из тех, кто выращивал овощи в окрестностях Лондона и других больших городов, забирали нечистоты с улиц для своих полей.

Города были средоточием болезней. В результате лишь четверть детей доживала до взрослости, и именно бедняки умирали молодыми. Их хоронили всех вместе, в больших ямах, вырытых в земле, и не засыпали землёй, пока яма не заполнялась. Едва ли стоит удивляться, что бедняки находили утешение в выпивке и попытках выиграть деньги в карточных играх. Квакеры, шокированные ужасающими последствиями употребления джина, развивали пивоварение, чтобы заменить джин менее разрушительным пивом.

В городах восемнадцатого века было четыре класса людей: зажиточные торговцы, обычные торговцы и спекулянты, умелые ремесленники и огромное количество рабочих, не обладавших умениями и навыками. У них не было никаких гарантий найти постоянную работу.

Богатые

Вероятно, социальные условия в Британии были лучше, чем в любой другой стране Европы. Британские аристократы обладали меньшей властью над беднотой, чем европейские. В 1760 году английский лорд был повешен за убийство слуги. В Европе мало было мест, где могло случиться подобное. Для иностранцев, привыкших к абсолютной власти короля и его знати, английские законы казались примером идеальной справедливости, даже если таковыми в действительности и не были.

Однако разница между богатыми и беднотой могла быть весьма велика. Герцог Ньюкасл, например, получал ежегодный доход в размере 100 000 фунтов стерлингов. А работники на его земле бывали счастливы, если им платили более 15 фунтов стерлингов в год.

Провинция

Культурная жизнь Эдинбурга была полной противоположностью жизни Шотландского Нагорья. Из-за запрета килта и тартана все, родившиеся после 1746 года, носили английскую одежду. Старый способ окраски и создания образцов тартанов на основе местных растений был забыт. К моменту отмены запрета килта и тартана в 1782 году стало уже слишком поздно.

В Англии в восемнадцатом веке провинция изменилась ещё значительнее, чем города. В самом начале столетия фермерство велось так же, как и в прошлые столетия. Вокруг каждой деревни было три или четыре поля, а деревенские жители сообща решали, что им выращивать, хотя отдельные люди продолжали работать на личных маленьких наделах земли.

В восемнадцатом веке большая часть этих земель была огорожена. Огороженные земли использовались не для разведения овец, как это было во времена Тюдоров, а для разведения различных животных и выращивания зерновых. Люди, обладавшие деньгами и влиянием, вроде деревенских сквайров, убеждали своих членов парламента проводить законы, позволяющие им захватывать общинные земли и огораживать их. Члены парламента делали это охотно, ведь землевладельцы часто могли помочь при избрании в следующих выборах, с помощью голосов своих работников.

Одной из основных причин огораживаний было то, что крупные землевладельцы, в том числе и аристократия, могли инвестировать большие деньги. Получали они доходы частично от развития торговли, в частности с Вест-Индией и Индией, от вложений в угольные шахты и рудники, которые составляли растущую долю экономики. И наконец, некоторые аристократы скупили развивающиеся районы на окраинах Лондона, более всего – герцоги Бедфорд и Вестминстер.

Традиционно земле давали отдохнуть каждые три года. Но, выращивая один год корнеплоды, второй – фураж, а третий – зерно, фермеры теперь могли производить намного больше. Выращивание фуража дало возможность содержать животных и зимой. Это стало важным новым шагом в развитии сельского хозяйства. До середины восемнадцатого века большую часть животных забивали до зимы, поскольку для содержания их до следующей весны не хватало кормов. Впервые люди смогли есть свежее мясо круглый год.

Огораживание деревенских фермерских земель в восемнадцатом веке изменило английский ландшафт. Представлен вид на Пэдбери, Бэкингэмшир сверху – можно увидеть как старые наделы фермеров, так и новые изгороди, отмечающие огораживание фермеров-джентри.

Однако эти улучшения было намного сложнее вводить, когда большая часть фермерских земель оставалась в управлении всего деревенского сообщества, как это сложилось столетиями. Ни один фермер, обладавший небольшим земельным наделом, не мог осилить покупку необходимой техники, да и не стоило покупать её ради столь малых клочков земли в трёх разных полях вокруг деревни. Более зажиточные фермеры желали изменить систему, вводя землевладение. При одной крупной площади для каждой фермы новая техника и новые методы обработки земли подходили как нельзя лучше. У богатых были на это средства, и они могли полагаться на помощь сквайров деревни и членов парламента, ведь те были такими же богатыми фермерами, с теми же интересами. У них был сильный экономический аргумент для проведения реформ, ведь было очевидно, что новые методы дадут больше продовольствия с каждого акра земли, чем традиционные. Была и ещё одна веская причина, хотя в то время люди могли её и не осознать. Более быстрыми темпами стало расти население.

Огораживание и усовершенствования в фермерстве, к которым оно привело, обеспечили возможности большего и более эффективного производства продовольствия по сравнению с любой другой страной Европы. Записи крупнейшего мясного рынка Британии – Смитфилда в Лондоне – демонстрируют невероятный прогресс в животноводстве. В 1710 году средний вес быка составлял 168 кг, а к 1795 году – уже 364 кг. За тот же период средний вес овцы в Смитфилде вырос с 17 кг до 36 кг.

Усовершенствованное землепользование дало возможность повсюду выращивать зерно. Впервые каждый, даже бедняк, мог есть белый пшеничный хлеб. Белый хлеб был не столь полезен, как чёрный, но бедноте нравилась сама мысль о том, что они могут позволить себе такой же хлеб, что и богатые. Несмотря на резко возросшее производство продовольствия, к концу столетия Британия не могла прокормить себя. Стал необходим импорт продовольствия из-за границы, чтобы накормить быстро растущее население.
Но в социальном смысле огораживание стало бедствием. Иногда деревенские жители понятия не имели об огораживании до тех пор, пока их не сгоняли с земли. Некоторые из них уже выстроили на общинной земле дома, которые уничтожались. Более тысячи парламентских актов привели к огораживанию около четырёх миллионов акров земли только во второй половине столетия. Многие бедняки считали, что это было ничем не лучше воровства:

Огораживание изменило вид провинции – вместо нескольких больших полей теперь было много маленьких, каждое окружено изгородью, многие – с одиноко стоящими на поле деревьями.

Проблема растущего безземельного класса серьёзно осложнялась быстрым ростом населения во второй половине столетия. Некоторые смогли найти работу у народившегося класса фермеров, другим это не удлось. Из них очень многие вынуждены были полагаться на помощь Закона о Бедности, впервые введённом Елизаветой I.

А многие люди покидали свои деревни и уходили в города в поисках работы. Они обеспечили силу, давшую возможность совершения ещё большей революции, которая изменила лицо Британии.

Семейная жизнь

Однако девочки продолжали оставаться жертвами желания родителей заставить их соответствовать популярному идеалу женской красоты – худощавое тело, тонкая талия и бледный вид. Ради достижения этой цели и увеличения шансов на удачное замужество родители принуждали дочерей носить тесную одежду и недоедать, чтобы избежать немодного здорового вида. Без сомнения, такая практика объясняет как образ, так и реальность хрупкого женского здоровья, унаследованные и девятнадцатым веком.

Рост проявления чувств произошёл частично из-за того, что люди могли обоснованно ожидать более долгой жизни. Это стало результатом, главным образом, улучшения питания и большей гигиеничности хлопкового белья, которое пришло на смену шерстяному. Однако сыграла свою роль и растущая перемена в восприятия доброты. Наверное, впервые люди стали верить, что жестокость к другим людям и животным несправедлива. Конечно, это не избавило от плохих условий на фабриках, но помогло тем, кто старался покончить с рабством. Истоком неприятия жестокости стала идея о том, что каждый человек – личность.

Такой рост индивидуализма проявился в стремлении к уединенности. В семнадцатом веке средний класс и более зажиточные семьи держали слуг, которые слышали их разговоры за едой. Они жили в комнатах, которые вели одна в другую, часто с широкими двойными дверьми. Даже спальни не были отдельными. Но в восемнадцатом веке семьи стали питаться без слуг, предпочитая сами обслужить себя, чем позволить слугам слушать разговоры семьи. Они перестроили дома внутри, сделав коридоры, так что у каждого члена семьи теперь была своя отдельная спальня.

В таком индивидуализме Британия оказалась впереди всей Европы. Почти наверняка это было показателем как политической, так и экономической силы среднего класса, и того, что средний класс легко перемешивался с дворянством и аристократией. Сам индивидуализм был важным фактором для торговли и промышленности.

Наиболее успешными в торговле и промышленности часто оказывались нонконформисты, которые были особенно трудолюбивыми. Они могли быть жёсткими в семье, как и отцы-пуритане столетием раньше. Но у них было честолюбие, и они отправляли сыновей в школы-интернаты в самом раннем возрасте. При запрете на проявление чувств в семьях, подобное образование усиливало индивидуализм. Из-за недостатка эмоциональной жизни многие из этих мальчиков стремились вложить всю свою энергию во власть, либо помогая строить империю, либо выстраивая торговлю и промышленность.

Но для бедных слоев такой индивидуализм был нереален. Там, где женщины и дети могли найти работу в производстве тканей, рабочая семья могла удвоить доходы и неплохо прожить. Но те бедные семьи, где работали только отцы, жили на грани голода.

Использование детского труда в работных домах и на новых фабриках к концу столетия выросло, что вряд ли удивительно. Быстро растущее население привело к появлению целого многочисленного класса детей. Дети бедняков всегда начинали работать тогда же, когда и ходить. От детей из работного дома ожидалось, что с трёх лет они могли учиться каким-то простым вещам, и почти все к шести-семи годам уже работали. И они были особенно полезны для владельцев фабрик, ведь их легко было приучить к дисциплине, в отличие от взрослых, и их труд обходился дешево.

Затем, крайне неожиданно, к концу столетия детский труд стал считаться постыдным явлением. Отчасти это стало результатом растущего неприятия жестокости, но также и того, что тяжёлый труд детей становился более явным и систематическим, поскольку многие работали теперь на фабриках, а не в полях и индивидуальном хозяйстве. Первый удар последовал несколькими годами ранее. Ужаснувшись страданиям детей, принуждаемых чистить каминные трубы, двое мужчин почти тридцать лет вели кампанию с целью провести через парламент Регулирующий Акт, чтобы уменьшить жестокое обращение с детьми; он был принят в 1788 году. В девятнадцатом веке условия жизни детей бедноты стали основной ареной социальных реформ. Это была реакция не просто на то, что именно дети страдали больше всех, но и на то, что их страдания были более очевидными.

В 1707 году был принят Акт, объединивший шотландский и английский парламенты, в результате чего образовалось Королевство Великобритания. Годом спустя, в 1708, Собор Святого Павла, творение Кристофера Рена, отпраздновал свой день рождения; однако первая служба прошла ещё 2 декабря 1697 года, то есть более чем 10 годами ранее. Здание заменило оригинальный Собор СВятого Павла, полностью разрушенный во время Великого лондонского пожара. Собор считается одним из лучших примеров архитектуры барокко в Великобритании [1] .

В 1762 году Георг III приобрёл у герцога Букингемского Букингемский дворец. За следующие 75 лет он был расширен несколькими архитекторами, но основную часть работы выполнил Джон Нэш. Однако постоянной королевской резиденцией дворец стал только в XIX веке, что первоначально не предполагалось [2] . В XVIII веке в Лондоне получили распространение кафе, которые стали популярным местом для обсуждения различных политических и творческих идей. Повышение грамотности населения и распространение типографских станков сделали более доступным быстрое распространение новостей. В течение столетия центром, где зарождалась лондонская пресса, была Флит-стрит [3] .

Напишите отзыв о статье "Лондон XVIII века"

Примечания

Библиография

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лондон XVIII века

Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…

Читайте также: