Химик камай сообщение на татарском
Обновлено: 05.07.2024
Понятно, сторонником какой власти он остался на всю жизнь. Так что в эти годы Камай начинает и свою агитационную деятельность. За свои выступления получает прозвище Кзыл авыз (Красная глотка), которым очень гордится. В 1918 году одним из первых в Татарской республике вступил в ряды РКСМ. В 1920-м, после окончания учительской семинарии, был призван в ряды Красной армии и участвовал в штурме Перекопа. В этом же году вступает в ряды РКП(б). В 1922-м по путевке ЦК партии Камай поступает на химическое отделение физмата Томского университета, но на стипендию проучиться было трудно, поэтому он совмещал учебу с работой грузчика, потом заведующего детским домом, а затем даже руководителя педтехникума.
Энергия аспиранта Камая позволяла ему успевать во всем. Он преподавал в Татарском коммунистическом университете общую химию, переводил на татарский язык учебник по химии, составлял татарский химический словарь, изучал оригинальную литературу по химии.
Научный коллектив университета в те годы составлял (сегодня это трудно представить!) 250 человек. Слабое финансирование научной работы не давало возможности развернуть в должных масштабах исследовательскую деятельность. Не было иностранного оборудования и научной литературы. Плохими были бытовые условия студентов и аспирантов. И результаты оказались соответствующими: из окончивших аспирантуру в 1935 году 59 человек защитили диссертации только двое. Ректору Камаю приходилось много внимания уделять хозяйственной деятельности, завершать начатые Векслиным и начинать новые стройки. В 1935 году заканчивалось строительство общежития для студентов на 250 мест на улице Гоголя. В те же годы началось возведение еще одного общежития на улице Красная Позиция, но завершить стройку при ректоре Камае было не суждено: 3 августа 1937 года он был снят с должности, а 7 сентября 1937 года арестован.
До сих пор неизвестно, как возникло „дело Камая“. Причина ведь была не только в каком-то доносе завистника, которых у него было немало. Судя по материалам следственного дела, речь шла о попытке создать целую „вражескую группу из ученых-химиков“. Их обвиняли в том, что якобы по заданию гестапо они должны были организовать химическую атаку на Казань во время нападения Германии и половину населения города изничтожить. Глупость несусветная! Во-первых, какое отношение к внешней разведке могло иметь гестапо, которое занималось своими внутренними проблемами безопасности? Это скорее было делом Абвера. Но нашим следователем было все равно, лишь бы обвинение предъявить. Во-вторых, Камая обвинили в том, что он, будучи в Германии, передал своему немецкому руководителю секретные материалы и приборы, в частности колбу Арбузова. Но ничего секретного в этой колбе Арбузова не было, она хорошо была известна химикам! Да, несколько экземпляров такой колбы, а еще оттиски нескольких научных и вполне открытых публикаций он передал известному химику Мейзингеймеру, к которому поехал на стажировку. И сделал это по просьбе самого Александра Арбузова, своего научного руководителя, который полагал, что это поможет налаживанию научных связей. Камай также обвинялся в связи с врагом народа Габидуллиным, бывшим председателем Татсонаркома. Ему вменялось в вину наличие родственника-эмигранта в Китае, оказание помощи в поступлении в КХТИ родственнице Мирсаида Султан-Галиева, какое-то членство в фашистском химическом обществе и так далее. Что касается „поддерживания преступной связи“ с немецким шефом Камая, то вскоре выяснилось, что тот уже четыре года как умер.
И все-таки главной фигурой следствия по „делу казанских химиков“ был именно Камай — не только видный ученый, но и, самое главное, ректор университета, который мог возглавить шпионскую работу в пользу Германии через подобранные им кадры. Кроме того, ему можно было приписать связь с националистами и султангалиевцами.
Не забудем, что в августе 1937 года по приказу наркома Ежова, утвержденному Политбюро и предварительно просмотренному Сталиным, каждая республика и область получили контрольные цифры „плана“ по репрессиям. Татарская республика по этому списку должна была обеспечить до декабря 1937 году расстрел 500 человек и заключение на разные сроки 1500 человек. Это указание Политбюро подлежало обязательному выполнению. Работники НКВД, не обеспечившие достижение контрольных цифр, или, как еще их называли, „лимитов“, подлежали наказанию. Вот, очевидно, и „дело Камая“ и других казанских химиков, втянутых в его орбиту, входило в этот „лимит“.
Судя по следственному делу, допросы начались на третий день после ареста. Первоначально ответы Камая были откровенны и несколько наивны. Как ректор, он был постоянно связан с Габидуллиным, бывшим руководителем правительства Татарской республики.
Конечно, такое простое объяснение не удовлетворило следователей. Началось физическое выбивание признаний. Колбы Арбузова были переданы на заключение двум химикам. Выводы, очевидно, подсказанные следователями, были весьма зловещими. Из них следовало, что Камай, по существу, разрешил проблему разработки таких веществ, которые можно применять в качестве отравляющих. Передав указанные колбы, он дал возможность использовать эти средства в борьбе против Советского Союза. Вот во что превратились колбы, переданные Арбузовым для Мейзингеймера.
В „заговорщическую группу Камая“ постепенно включили и других химиков. В конце 1938 года число арестованных дошло до 18 человек. В их число вошли и сын Александра Арбузова Борис, профессор Разумов и другие представители химической науки и производственники. Началось активное выбивание признаний. Камай был лишен сна на 126 часов. Не стеснялись в применении пыток и с другими. Из Камая выбивали показания главным образом на отца и сына Арбузовых и Мейзингеймера. О Габидуллине, а также о руководителях республики не спрашивали. Большинство из арестованных были расстреляны в начале мая 1938 года. „Дело химиков“ все больше приобретало „научно-вредительский“ характер. В этой обстановке широко применялись оговоры и самооговоры.
Очевидно, „дело химиков“ завершилось бы судебным процессом с вынесением нескольких смертных приговоров, но неожиданно изменилась политическая обстановка. В конце ноября 1938 года был снят с должности Николай Ежов.
Наступила так называемая бериевская оттепель. Сталин приказал Берии, чтобы тех, кто еще не осужден, выпустили. Об этом мы пока почти не упоминаем, мало пишем, а ведь в тот период около 200 тысяч человек выпустили. Интересно, что в те времена Хрущев, который командовал на Украине, об этих новых веяниях еще не знал и пожаловался Сталину на Берию, что вот, мол, мы с Украины высылаем в Москву списки подлежащих наказанию, а НКВД в Москве эти списки наполовину сокращает. Это может быть апокрифом, но говорят, что, когда Берию вызвали в Москву и сделали заместителем наркома, якобы он сказал Сталину: „Иосиф Виссарионович, если репрессии у нас будут продолжаться такими же темпами, то скоро половина людей в стране будет сидеть, а другая половина — ее охранять“. Тогда же запретили вербовку партийных, комсомольских и хозработников из числа руководящего состава.
В органах НКВД вскоре были проведены аресты некоторых работников, нарушавших законы и прибегавших к пыткам. На места прибыли работники прокуратуры СССР для проверки ведения следственных дел органами НКВД. В январе 1939 года представитель прокуратуры СССР Коперник вместе с вновь назначенным наркомом внутренних дел ТАССР Ефремом Морозовым встретился прямо в тюрьме с большинством арестованных. Камай мне рассказывал как раз о разговоре с Коперником, о его появлении в „казанской Лубянке“ на „Черном озере“.
Гильм Хайрович сказал, что был неожиданно вызван из камеры, где с трудом приходил в себя после избиений, пытки лишением сна, и удивился, когда незнакомый человек в военной форме с тремя шпалами в петлицах сказал, что имеет поручение Вышинского расследовать дела, возбужденные в Казани и находящиеся на следственном этапе, и попросил подробно рассказать без всякой утайки и боязни, как велись допросы, не было ли избиений. Разговор длился более часа; к удивлению Камая, ему предложили чай и, что особенно запомнилось, шоколадные конфеты, а также печенье. Коперник подарил собеседнику даже пачку папирос „Казбек“. Завершая разговор, он сказал, что об этом „деле химиков“ напишет Вышинскому докладную записку и надеется, что все они будут освобождены, а виновники избиений на допросах понесут наказание. Камай с юмором вспоминал, что после посещения Коперника условия содержания стали „санаторными“: кормили по три раза в день, разрешили передачи, а персонал стал обращаться только на „вы“ вместо привычного „Ну ты, падла, враг народа“ (подробнее читайте на сайте „БИЗНЕС Online“ — прим. ред.).
В течение апреля – мая 1939 года были освобождены все химики. Решение от 22 мая 1939 года по Камаю за подписью военного прокурора Приволжского военного округа Бондаря и наркома внутренних дел ТАССР Морозова звучало так: „За недоказанностью предъявленных обвинений дело по обвинению Камая дальнейшим производством прекратить и Камая из-под стражи освободить“.
Внешне он был окружен почетом, в годы войны за создание нового типа боевых отравляющих веществ награжден. Удостоен различных государственных наград и премий.
Приведем один из примеров использования его открытий в народном хозяйстве. Представим себе судно, идущее из Европы в Америку и обратно. Расход горючего на обратном пути увеличился на 8–10% за счет того, что на подводной части корабля за время рейса прилипли и хорошо прижились ракушки, различные микроорганизмы, разрушающие металл. Они-то и создали дополнительное сопротивление движению корабля. Очистка подводных частей судов — дело хлопотное, трудоемкое и дорогое (поднять на стапель, очищать скребками, красить и т. д.). Когда же подводные части судов стали окрашивать новыми красками, созданными на основе мышьякорганических соединений, моряки были избавлены от ненужной трудоемкой тяжелой работы, а для народного хозяйства сэкономлено несколько миллионов рублей в год.
Это только один из многих примеров, которые характеризуют новизну и значимость научной работы школы Камая и результаты внедрения ее в народное хозяйство. Таких примеров можно привести множество за 45 лет его научной деятельности.
Оставшуюся жизнь Гильм Хайревич проработал заведующим кафедрой Казанского химико-технологического института. На более крупную работу его больше не выдвигали. Смена триумфов и трагедий — так можно определить его жизнь. И таких людей в сталинскую эпоху было немало… Камай скоропостижно скончался на 70-м году жизни и был похоронен на Татарском кладбище в Казани.
Куратор проекта, руководитель рабочей группы – Б.Л. Хамидуллин. Редакционный совет: И.А.Гилязов (председатель), Л.М.Айнутдинова, М.З.Хабибуллин, Б.Л.Хамидуллин, Р.В.Шайдуллин, Ф.Г.Ялалов. Режиссер, продюсер – Р.И.Хабибуллин. Художник – Г.Р.Давлетьянова. Переводчики на татарский язык – Ф.Р.Бадрутдинова, И.Х.Халиуллин. Институт татарской энциклопедии и регионоведения Академии наук РТ
Г.Камай – ученик А.Е.Арбузова. Основатель научного направления по химии мышьяк-органических соединений.
Биография
23 февраля 1901 г., город Тетюши, Казанская губерния – 17 марта 1970 г., Казань.
В 1920-е гг. Г.Камай был агитатором-пропагандистом отдела Востока Политуправления РВС республики, лектором интернационального отделения татаро-башкирской секции Тюркбюро при ЦК РКП(б), организатором комсомольских ячеек в селах.
В рядах Красной Армии участвовал в боях против войск генерал-лейтенанта Г.М.Семёнова, адмирала А.В.Колчака.
В 1926 г. Г.Камай окончил Томский университет.
В 1926–1929 гг. работал в Татарском коммунистическом университете. В 1930 г. был направлен в Тюбингенский университет (Германия) для повышения квалификации.
В 1931–1937 гг. в Казанском университете (с 1935 г. директор). Одновременно в Казанском химико-технологическом институте: заведующий кафедрой промежуточных продуктов и красителей (1931–1937), заместитель директора (1944–1945), заведующий кафедрой основного органического синтеза (1946–1970), руководитель комплексной лаборатории мономеров и полимеров (1958–1970).
В 1937–1939 г. Г.Камай подвергался необоснованным репрессиям.
В 1945–1952 гг. Г.Камай – ученый секретарь КФАН СССР.
Г.Камай имеет 35 авторских свидетельств на изобретения.
Труды
Труды по химии элементоорганических и нитросоединений.
Г.Камай открыл методы синтеза, реакции, оригинальные пути превращения производных органических соединений элементов пятой группы периодической системы элементов Д.И.Менделеева.
В годы Великой Отечественной войны по заданию Государственного Комитета Обороны с группой ведущих химиков под руководством А.Е.Арбузова участвовал в ресинтезировании зарина.
Работы по мышьякорганическим соединениям были начаты Г.Камаем в лаборатории немецкого химика профессора Я.Мейзенгеймера. Продолжением этих исследований было открытие нового класса смешанных фосфор-мышьякорганических соединений, где атом мышьяка непосредственно связан с атомом фосфора.
Г.Камай разработал методы синтеза кислородсодержащих производных мышьяка с различными координационными числами. Доказал, что эфиры кислородных кислот мышьяка легко реагируют с меркаптанами с образованием эфиров тиокислот трехвалентного мышьяка; получил соединения, обладающие противогрибковой активностью.
Г.Камай открыл реакцию взаимодействия триалкилфосфитов с четыреххлористым углеродом (см. Камая реакция), показал, что продукты реакции – трихлорметильные производные различных кислот фосфора – обладают гербицидной и фунгицидной активностью.
Синтезировал аллиловые эфиры кислот фосфора (совместно с В.А.Кухтиным), исследовал их полимеризацию и сополимеризацию, эта задача решалась им (совместно с В.С.Цивуниным) и на алкениловых производных фосфора.
Г.Камай разработал (совместно) реакцию эфиров кислот трехвалентного фосфора с непредельными кислотами и их производными. Изучал (совместно) реакционную способность хлоридов трех- и пятивалентного фосфора с различными непредельными и галогенпроизводными углеводородов.
Работы Г.Камая в области нитросоединений (соединения с высокой энергией) имели большое значение для оборонной промышленности.
Г.Камай – автор работ по технологии основного органического и нефтехимического синтеза, научно-популярных статей о представителях Казанской химической научной школы.
Внес вклад в популяризацию химии и химических технологий среди татар, составил русско-татарский химический словарь, перевел на татарский язык учебник химии.
Награды
За заслуги в научно-исследовательской и общественной деятельности удостоен звания Героя Социалистической Стройки Татарстана (1932).
Лауреат Государственной премии СССР (1952).
Память
В 1994 г. Академия наук РТ учредила Премию им. Г.Х.Камая за лучшие работы в области химии и химических технологий.
Его имя носит одна из улиц Казани.
Сочинения
О реакции получения фосфонуксусного и фосфонмалонового эфира // Журнал общей химии. 1947. Т. 17, вып. 12 (соавт.).
Методы синтеза и реакции эфиров кислот мышьяка // Реакции и методы исследования органических соединений. М., 1964. Кн. 13 (соавт.).
Стереохимия органических соединений фосфора и мышьяка // Успехи химии. 1966. Т. 35, вып. 8 (соавт.).
Мечте навстречу. М.,1970.
Литература
Гильм Камай. Казань, 1982.
Валеева Н.Ш., Вьюгина С.В. Научно-педагогический потенциал химической школы Г.Х.Камая. Казань, 2005.
Доктор химических наук Гильм Хайревич Камай (23.02.1901 - 17.03.1970) — первый учёный-химик среди татар. Яркий представителе Казанской химической школы, основатель школы мышьякорганических соединений, внесший значительный вклад в химию органических производных фосфора.
Слабое финансирование научной работы не давало возможности развернуть в должных масштабах исследовательскую работу. Не было иностранного оборудования и научной литературы. Плохими были бытовые условия студентов аспирантов. И результаты были соответствующие: из окончивших аспирантуру в 1935 г. 59 человек защитили диссертации только двое. Ректору Камаю приходилось много внимания уделять хозяйственной деятельности, завершать начатое Векслиным и начинать новые стройки. В 1935 г. заканчивалось строительство общежития для студентов на 250 мест (ул. Гоголя, д. 15/56). В 1935/36 учебном году на текущий ремонт университетских зданий израсходовано 204 762 руб. В те же годы началось строительство еще одного общежития и закончено в 1938 г. (ул. Кр. Позиция, д. 6). Деятельность Камая была прервана 3 августа 1937 г. - он был с должности директора КГУ, а в сентябре арестован. К осени 1937 г. процесс репрессий в Татарии набрал темпы. Количество арестованных планировалось, и в 1937 г. предполагалось посадить 4 - 5 тысяч человек[9].
Казань становится единственным в СССР научным центром систематических исследований по химии органических производных мышьяка. Было синтезировано большое количество не известных до этого мышьякорганических соединений и изучено их химическое поведение. Г.Х.Камай создал свою научную школу мышьякорганических соединений. 40 его учеников стали кандидатами и 7 - докторами наук. Сегодня результаты исследований школы Камая служат людям. Например, созданные учёными краски с добавлением мышьякорганических соединений предотвращают биообрастание днищ кораблей, подводных лодок и градирен. Г.Х.Камай был страстным пропагандистом достижений химической науки и промышленности. При всей своей занятости он безотказно откликался на просьбы выступить с лекцией перед любой аудиторией, часто выступал в печати, его брошюры и статьи о выдающихся казанских химиках - А.М.Бутлерове, А.М.Зайцеве, А.Е.Арбузове были опубликованы на русском и татарском языках[13].
Т. СОРОКИНА
(Из книги «Ректоры Казанского университета)
[1] См.: Камай Г. Мечте навстречу. М.: Советская Россия, 1970; Гильм Камай. Казань: Таткнигоиздат, 1982.
[2] НАРТ, ф.1337, оп.31, д.128.
[3]НАРТ, ф.1337, оп.31, д.128.
[4] Академик А.Е.Арбузов - каким он был: Сборник воспоминаний. Казань: Таткнигоиздат, 1975. С.50.
В этот день, 120 лет назад, 23 февраля 1901 года родился Гильм Камай — выдающийся татарский учёный, первый из татар профессор-химик.
Гильм Хайревич Камай (23 февраля 1901, Тетюши, Татарстан – 13 марта 1970, Казань, Татарстан) рано начал работать, был погонщиком лошадей, носильщиком ручной клади, подручным у извозчика и т. д. Грамоте учился самостоятельно, а начальное обучение проходил лишь урывками, посещая татарскую школу. С четырнадцати лет работал с артелью рабочих на строительстве Волжско-Бугульминского моста около Симбирска. Накопив немного денег, поехал в Казань, где в 1916 году с большим трудом поступил в татарскую учительскую школу.
В 1922 году Камай поступил на химическое отделение физико-математического факультета Томского университета. Совмещая учёбу с работой, по поручению Сибирского отдела народного образования он организовал Сибирский тюрко-татарский педагогический техникум и заведовал им.
В университете он учился успешно и специализировался по химии ароматических соединений и красящих веществ. После окончания учёбы Камай был направлен в аспирантуру Казанского университета. Татарской республике были нужны свои национальные кадры. Известно, что за весь дореволюционный период существования Императорского Казанского университета в числе его выпускников было всего лишь несколько татар, причем ни одного химика. В годы аспирантуры Камай занимался изучением органических производных тиокислот фосфора.
По окончании аспирантуры и защиты диссертации Гильма Камая избирают заместителем декана физико-математического факультета КГУ, а в 1929 году его направляют за границу. Камай поехал в Германию, в Тюбингенский университет, и там показал себя как хорошо подготовленный к научно-исследовательской работе ученый-химик.
В Казань Гильм Камай вернулся вполне сложившимся научным работником. В это время в Казани, на базе Казанского политехнического института и химического отделения физико-математического факультета КГУ, создается химико-технологический институт, и Г. Камай назначается заведующим учебной частью нового института, а также доцентом кафедры промежуточных продуктов и красителей. Вскоре его избирают профессором. Со свойственной ему энергией и энтузиазмом он принимается за научно-исследовательскую, педагогическую и общественную работу.
С 1935 года по 1937 год Г. Камай был ректором Казанского университета – самым молодым ректором в истории КГУ. Все эти годы он занимался исследованиями в области соединений фосфора и мышьяка.
Активно участвовал в работе казанского Дома учёных, добился предоставления Дому нового здания.
В сентябре 1937 году Камай в числе других казанских ученых был схвачен коммунистами и брошен в застенки, а в 1939 году освобожден. В 1941 году он защитил докторскую диссертацию. В годы войны Г. Камай много и успешно работал в области специальных разделов органического синтеза, имеющих важное промышленное и оборонное значение.
В послевоенные годы научная деятельность Г. Камая значительно расширяется. В 1946 году он становится ученым секретарем Казанского филиала АН СССР, научным руководителем одной из исследовательских групп Химического института КФАН, избирается заведующим кафедрой технологии основного органического синтеза КХТИ. Он добивается значительных успехов в исследовании фосфорорганических соединений: впервые в мире ему удается получить новый тип соединений, содержащих простую связь мышьяк-фосфор. Реакция эта была названа именем Камая. Открытие имело не только теоретический, но и практический интерес, так как могло быть использовано для получения важных для народного хозяйства продуктов — присадок к смазочным маслам, инсектицидов, пластификаторов высокомолекулярных соединений. Результатами его научной деятельности явились 356 публикаций и 35 авторских свидетельств, в Казани была создана научная школа химии мышьякорганических соединений.
Читайте также: