Глазковский некрополь иркутск краткое сообщение

Обновлено: 08.07.2024

Глазковский некрополь — редчайший археологический памятник в Иркутске, единственный в мире некрополь эпохи верхнего палеолита, сохранившийся в центре большого города. Здесь обнаружены погребения двух культур — китойской и глазковской. Известен с 1887. Расположен в районе Кайской горы на левом берегу реки Ангары. Основная часть находится на территории парка Парижской коммуны в Свердловском округе Иркутска.

Глазковский некрополь: энциклопедическая справка

Первым исследователем глазковского некрополя был Н.И. Витковский, который в 1887 осмотрел разрушенные при строительстве детского приюта погребения и одно раскопал сам.

В 1929 Б.Э. Петри раскопал погребение на углу ул. Александровской и Могилевской.

До 1980-х считалось, что могильник полностью уничтожен хозяственной деятельностью, однако в последние годы был сделан ряд находок, позволяющих предположить наличие неразрушенных погребений.

Включен в охранную зону № 1 археологиченских памятников г. Иркутска.

Раскопки на территории Глазковского некрополя

По могилам видно имущественное различие захороненных. Например, в одной могиле обнаружено около 200 предметов, которые лежали на дне ямы, а поверх них, вероятно гораздо позже, было положено тело мужчины. Предположительно, тело долго пролежало на поверхности, возможно, зашитое в шкуру, оно служило предметом почитания и поклонения соплеменников.

Академик Окладников предполагал, что у древних людей существовало бытовое рабство, то есть после смерти хозяина убивали слугу или наложницу, чтобы было кому сопровождать покровителя в царство мертвых.

Сохранением Глазковского некрополя занимается Служба по охране объектов культурного наследия Иркутской области. Ведутся проектные работы по созданию музея на месте археологического комплекса Глазковский некрополь.

По всей Иркутской области насчитывается больше 700 интереснейших археологических объектов. Один из самых необычных и уникальных архитектурных памятников это Глазковский некрополь. Это строение старше, чем египетские пирамиды на 2000 лет. Сохранился он в самом центре Иркутска.

История с археологией

Удивительно, но первые археологические находки останков Глазковского некрополя были обнаружены при выкапывании котлована под фундамент постройки. Осенью этого же года консерватору музея Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, Витковскому Н.И. сообщили об обнаружении на этом месте некоторых древних погребений. До приезда Витковского большая часть погребений уже была разрушена рабочими, а кости и останки были выброшены в отвал. И все же он смог собрать некоторые предметы и шесть черепов.

Мнения очевидцев очень разнились: одни говорили, что погребенные были в сидячем положении и лица их были обращены на восток, другие полностью отрицали это. На одной из глинистых стен Витковский обнаружил темные пятна разного диаметра. Он знал, что вероятнее всего, это очажные ямы. Это были ямы округлой формы, в которых находился древесный уголь, а дно было плотно выложено обожженной и закопченной галькой. Вперемешку с углями найдены фрагменты керамической посуды и костей. В одной из очажных ям найдены осколки бивней мамонта. В самой большой полутораметровой яме было обнаружено нетронутое погребение. Направлен скелет вниз по течению реки Ангара. Дно могилы было неровным, а искривленный позвоночник лежал намного ниже ног и черепа с подвесками из клыка кабана. Конечности были сложены в интересные и странные комбинации: правая рука была заложена под голову, а кисть левой на локте правой руки, ноги, согнуты под прямым углом в коленях.

Все, что было найдено в котловане, передали в музей отдела географического общества.
Витковский Н.И. выдающийся археолог - самоучка по призванию. Участвовал в путешествиях по Байкалу и Тунке под руководством Черского. Самостоятельно отправился в путешествие по Ангаре. Заслуженной всероссийской известности добился после многочисленных открытий и раскопок 1880-1881 годов, тщательно проведенных в устье Китоя и образцово зафиксированных материалов, добытых в той местности. Все материалы из могильника Китоя стали главным событием пятого археологического съезда в Тифлисе, также были выставлены в Париже.

Открытия

При выкапывании ямы для установки качелей рабочие нашли захоронение красного цвета (в древности люди часто использовали кровавик – минеральную краску, которая вероятно, была символом крови, как источника жизни и средство для воскрешения умерших). Могилы, обнаруженные на месте, где строилась электрическая подстанция в парке Парижской коммуны, в большинстве своем принадлежали к новокаменному веку. Эти находки выставлялись в краеведческом музее.

Археологи зафиксировали 71 древнюю могилу, в которых располагалось 115 одиночных, парных и коллективных захоронений. Усопших укладывали в прямоугольные и овальные ямы глубиной от 30 см до 2, 5метров, в зависимости от времени года и длиной от 1,5- 2 метров. Погребенные тела были расположены лицом вверх, на спине, голова, посыпанная охрой, повернута на северо-восток.

В могилы клали весь необходимый производственный инвентарь, части животных и украшения. Вероятно, многие из таких вещей были изготовлены специально для захоронений, т.к. в отличие от тех, что найдены на стоянках, они были хорошего качества, не были сломанными, изношенными. Среди таких предметов находили отшлифованные ножи и тесла из нефрита и сланца, наконечники стрел и скребки из кремния, различные ножи и костяные острия, игольники с иглами из трубчатых костей, каменные гарпуны и кирки, а также большое количество рыболовных крючков разных размеров (от 1 до 15 см). Среди украшений обнаружены подвески из кабаньих клыков, из клыков марала, резцов тарбагана. О высокоразвитом древнем искусстве умельцев свидетельствуют скульптурные изображения из кости и сланца голов рыб и сохатых.

Обнаруженным погребальным комплексам примерно 7500-7700 лет. Люди, жившие в этой местности азиаты особой байкальской расы, физически очень сильные. Исследования черепов показало, что их лица были более округлыми и глаза более раскосыми, чем у современных представителей монголоидной расы. Умершим было в среднем около 30 лет, рост от 145 см до 170. Много мужских могил и очень мало детских, что говорит о крайне низкой рождаемости. Возможно, женщины кормили до 3 лет своих детей грудью, и из-за непродолжительности жизни рождали всего одного или двоих детей. Существует гипотеза, о том, что тогда наступил демографический кризис, из-за чего во всем регионе на длительный период люди вообще выродились. В принципе нет точных сведений о тех временах, поэтому очень много предположений, которые не находят веских подтверждений в свою пользу, но и не могут быть опровергнуты.

Немного о судьбе археологического достояния

С момента первых находок прошло уже 120 лет, сменилось несколько поколений ученых искусствоведов и чиновников, а так и неизвестно что будет с древними кладбищами.

За сохранностью Глазковского некрополя следит Служба по охране объектов культурного наследия в Иркутской области. Ожидается, чтот археологический памятник по праву станет объектом Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Кроме того, в будущем комплекс Глазковского некрополя и Кайской рощи Иркутского Ботанического сада станет развлекательно-туристическим объектом левобережья Иркутска.

Фото: Ксения Филимонова Статьи и подробносни, обовсём, что происходит в Приангарье (Иркутской области) и городе Иркутск

Глазковский некрополь — единственный в мире некрополь эпохи верхнего палеолита, сохранившийся в центре большого города. Здесь обнаружены погребения двух культур — китойской и глазковской.

Памятник археологии открыт в 1887 году действительным членом Русского географического общества Николаем Витковским при строительстве Транссибирской магистрали. В погребениях зафиксирован богатый сопроводительный инвентарь, среди которого встречаются каменные топоры, рыболовные крючки, костяные игольники с иглами, наконечники копий, украшения из клыков кабана, марала, белого и зелёного нефрита, скульптурные фигурки голов лосей и рыб.

За весь период раскопок зафиксирована 71 древняя могила, в которых находилось 115 погребённых. Возраст захоронений – около 8 тысяч лет, то есть некрополь на 2 тысячи лет древнее египетских пирамид.

— Почему вас так интересует этот проект?

— Вообще в школе и институте я особенно не любил историю, воспринимал её без энтузиазма, только с возрастом изменил отношение. Когда я узнал об этом месте, то с интересом пролистал материалы, прочитал имеющуюся информацию в интернете. Я понимаю, что здесь есть много недосказанного, неизученного, и что мы как общество остановились в его исследовании, а ведь это настоящий подарок судьбы! Нам история дала самородок, алмаз, который надо огранить. Глубокое изучение этого места поможет изменить представление об истории.

— А как это поможет развитию Иркутска?

— Ну вот смотрите. Иркутск строился и развивался как промышленный город, люди сюда приезжали работать. Также строился Ангарск, Шелехов, это всё кипело на благо страны. Но сегодня этот процесс закончился. В Иркутске нет градообразующих промышленных предприятий.

Мы сейчас учимся в Сколково, где команды из 100 городов, в том числе Иркутска, изучают городское управление, и там нас спросили: для чего сегодня существует город, если у него нет изначального предназначения? Мы не сразу нашли ответ на этот вопрос, но потом поняли, что город у нас для жизни. А для какой жизни?

Мы стоим на пороге четвёртой научно-технической революции, никто точно не знает, какая она будет. Но точно известно, что она сопряжена с высокими технологиями. При этом промышленные революции не происходят в тех же точках, в которых они были раньше. Ожидать, что в Иркутске будет промышленная революция новой формации не приходится, нет предпосылок для этого.

Но у нас есть Байкал, который мы, иркутяне, не используем на всю катушку. Мы плохо смотримся на туристической карте мира, не занимаемся маркетингом территорий, а ведь живём на байкальском берегу, на байкальской воде. Но Бурятия нас обгоняет по всем этим процессам. Мы эту повестку уже упустили.

— То есть ставка на научный туризм?

— Познавательный. Научный туризм узко сегментированный, а познавательный – намного шире.

По результатам исследований, турист, приезжающий в Иркутскую область, в Иркутске проводит меньше суток. Наша задача, чтобы эта цифра увеличилась до 3 суток, средний чек вырос со 100 до 500 долларов. То есть мы хотим, чтобы в иркутский ВВП вовлеклись деньги, которые приносят туристы. Но туристы здесь не остаются. Они остаются на Ольхоне, в той же Листвянке, в Бурятии, но не у нас.

В европейских странах современные музеи – это настоящее достижение науки и техники, потому что это всегда про технологии, которые позволяют чувствовать запахи, ощущать ветерок, температуру. Нам нужно сделать наш объект таким же, непохожим на музей истории города или краеведческий музей.

Я разговаривал с директором музея истории Иркутска Сергеем Дубровиным, который поддержал мой интерес к этой теме. Оказалось, что он жил и рос в этом районе. Он рассказал, что во время строительства расположенных рядом объектов люди находили какие-то нефритовые колечки, бусинки, ещё что-то , это было на поверхности. Но никто значения особо не придавал.

Сегодня существует два основных предпроектных эскиза, один из которых делал Даши Намдаков, они оба дают общее представление о масштабе будущего объекта. Как бы это могло быть? Например, покупаешь программный билет, спускаешься под землю, везде стеклянные стены, видишь, как работают археологи. То есть можно разработать такие сценарии, которые были бы интересными.

— То есть работы будут продолжаться и во время функционирования музея?

— Конечно. Тут работы непочатый край. Если мы будем ждать, когда она завершится, то строительство здесь – это точно уже не при нашей жизни, потому что у археологов всё долго, медленно и основательно.

— Как это может согласовываться между собой, потому что археологические раскопки – это всегда огороженная территория, тяжёлый физический труд, осторожность действий?

— Это очень сложно. Но в парке есть обследованные фрагменты, где уже была выемка, поэтому можно определить пятно застройки. Если мы его определяем в каком-то месте, то там полностью проводятся изыскания, что-то изымается, что-то признаётся малоинтересным. Это проектная деятельность и меньшая из проблем, хотя достаточно ресурсоёмкая.

Сегодня эта территория в собственности РФ, и это основополагающий тормоз именно в процедурном смысле. Мы так глубоко ещё не копнули. Мы просто провели несколько установочных сессий, на которых обозначили остроту вопроса, иркутские археологи сделали в общественной палате города презентацию. И на основании решения общественной палаты направлено обращение губернатору Игорю Кобзеву о том, что очень важно начать заниматься этим вопросом.

Это долгий путь, и его кто-то должен начать. А когда появятся средства на реализацию, это уже будет большое достижение, потому что сегодня в бюджетах ни одного уровня на такие цели нет строчки.

— А губернатор что ответил?

— Губернатор написал письмо в Москву. Сейчас мы ждём обратной реакции, но есть ощущение, что она не возникнет, поэтому будем снова эту историю побуждать. Этот процесс не очень быстрый.

— Может, не только на федеральный бюджет завязываться? Может, есть инвесторы, которым интересно зайти в этот проект?

Сам музей вряд ли может быть суперприбыльным с точки зрения хозяйствующего субъекта. На билетах он вряд ли окупится. Он должен быть, например, планово убыточным, но для города в целом это будет мощный аттрактор, который потащит городскую повестку и городской бюджет. Потому что элементарно малый бизнес будет более активно функционировать за счёт того, что здесь будет поток туристов.

Главное — единый сценарий того, как и что здесь будет происходить. Тупо выкопать яму и увидеть в разрезе кости — это не то. Нужна интересная маркетинговая стратегия, как мы это будем продавать. Очевидно, нам нужно будет привлечь сюда какого-то эксперта международного уровня. Но это на сегодня шаг №2. А шаг №1 – простроить схему реализации проекта.

— Каковы перспективы?

— Если принять во внимание, что год назад этим вообще никто не занимался, то мы идём в достаточно хорошем ритме, но для обывателя, для горожанина он, конечно, незаметен.

Этот объект – не столько городские полномочия, сколько областные, а может, и федеральные. На уровне области мы уже сделали определённые шаги, сейчас надо, чтобы заговорили на федеральном. Если мы сегодня в головах заложим плодородную почву, то завтра появятся ростки.

— Сколько на создание музейного комплекса может потребоваться времени? Десятилетие? Два десятилетия?

— И то есть опасения, правда?

А когда это десятки, а то и сотни людей, у которых есть достаточно весомые аргументы, то обсуждение может затянуться неизвестно насколько.

Но как только мы добьёмся того, что где-то на высоком уровне прозвучит, что есть 2,5 миллиарда рублей, давайте программу реализации и погнали, то всё может очень быстро полететь. То есть условно изыскания, обследования – год-полтора, за это же время проектирование, экспертиза, получение разрешения на строительство, ещё два года — на строительство и отделку. И привет.

— Археологи, с которыми мы общались, сомневаются в целесообразности этого проекта, указывают, например, что людям надо будет представлять потенциально непривлекательный материал, как-то его компоновать, а территория некрополя большая, не всё раскопано…

— Есть главный археолог Иркутской области Михаил Скляревский. Вот вам с ним надо пообщаться, он с нами заодно, он тоже считает, что нужно это достояние предъявить общественности через строительство демонстрационных сооружений.

Археологи, которые работают в службе по охране объектов культурного наследия, подготовили обширный доклад, в котором содержится много интересных фактов. Не все они описаны, потому что исследована не вся территория и даже нет оценки, какая же территория из обследованной потенциально интересна. Но, например, из этого доклада я узнал, что есть захоронение девочки, а позднее, через 500 лет, к ней подзахоронен волк — в холке метр двадцать ростом. Анализ показал, что он питался приготовленной пищей, то есть это будущая собака. И это только маленькие фактики, которые на поверхности лежат.

Понятно, что это будет непросто. Понятно, что хоронили этих людей не для того, чтобы через 8 тысяч лет здесь что-то классно построить, а по каким-то другим принципам.

— 2,5 миллиарда – это условная оценка?

— Да, условная. Это примерный порядок цифр. Потому что мы понимаем, что только обследование может обойтись в несколько сотен миллионов. А строительные работы в этих условиях — в миллиарды. Наверняка, потребуется больше. Но надо понимать, что 2,5 миллиарда – это сумма сопоставимая со строительством современного стадиона, которой в городе в свободном плаванье нету.

— В городе — нету, в области – нету, судя по всему, в федеральном бюджете – тоже нету.

— Нет, где-то есть. В этом я уверен.

Сейчас сюда даже на технике нельзя заехать, чтобы начать шурфить для изысканий, это должны быть специализированные компании, которые имеют опыт таких работ, потому что может быть много непредсказуемых моментов. Эту команду специалистов ещё надо найти, она не сидит и не ждёт нас. Вполне возможно, что это будет сборный коллектив.

Он будет работать и после строительства объекта, будет его эксплуатировать. И это тоже серьёзный вопрос. Потому что эксплуатационную нагрузку обычно никто в фокусе внимания не держит. Например, потребуется выделять 150 миллионов рублей. Это точно не будет городским объектом — областным, а может, и федеральным.

Но по большому счёту мне всё равно, кто правопреемник, нам нужно создать классную историю, которая вдохнёт жизнь в экономику города. И мне как градостроителю это чрезвычайно интересно и в этом хочется поучаствовать.

— С дорогами тут явно надо будет что-то делать, потому что сейчас ни один турист по таким дорогам не поедет.

— Может, и с инфраструктурой всё параллельно делать?

— Знаете, пока что это кажется…

— Сказкой? Да, но любая новаторская идея переживает три этапа. Первый — этого не может быть, второй – в этом что-то есть, третий – кто ж этого не знал. Мы сегодня в фазе: ну, в этом что-то есть, но хрен его знает, пока не летает.

Фото: Старница думы Иркутска в Instagram Статьи и подробносни, обовсём, что происходит в Приангарье (Иркутской области) и городе Иркутск

Таким образом, планируется возвести музейный комплекс на территории, где расположена подстанция ПС-35. Мэрия Иркутска уже проводит работу по передаче сооружения и земельного участка под ним в муниципальную собственность.

Готов продать своих питомцев, чтобы спасти им жизнь. Ангарский зоопарк "Лапки" на грани закрытия. Долгий период антиковидных ограничений и отсутствие посетителей привели к тому, что хозяину просто нечем кормить животных. Можно ли помочь зверям?

Экономист Надежда Грошева прокомментировала повышение ключевой ставки Центробанком

Центробанк повысил ключевую ставку сразу до 20% годовых. От этого зависит уровень процентных ставок по депозитам и стоимость кредитов. Такое решение экстренно принял совет директоров Банка России, сообщается на сайте регулятора.

Глазковский некрополь расположен в районе Кайской горы на левом берегу Ангары. Основная его часть находится на территории парка Парижской коммуны. Об уникальном археологическом памятнике — наш следующий материал.

В музее истории города воссоздано погребение, такое, как находили в Глазковском могильнике. Это женщина, возраст которой около 3,5 тысяч лет. Рост 158 сантиметров. Интересно, что люди тогда были ниже - от 140 до 170 см. Они жили на той же земле, где и мы сейчас. На берегах Иркута и Ангары, где сегодня стоит Иркутск. Древние люди занимались охотой, рыбалкой, собирательством. Создавали изделия труда и украшения из нефрита, кости и рога марала и других животных. А каменные наконечники стрел, найденные рядом, свидетельствуют о боях, в которых они участвовали.
Историки говорят: на этом месте судя по количеству погребальных комплексов была сакральная территория. На ней проводили погребально-поминальные действия и совершали разные ритуалы. О древнем могильнике стало известно в XIX веке. После, при строительстве железной дороги, уничтожили около 300 захоронений. Но часть все же удалось спасти и исследовать. Большой интерес к некрополю возник середине ХХ века. А в 1980 году рабочие при прокладке кабеля вновь наткнулись на кости. Начались большие раскопки. В них еще студентом участвовал Евгений Меньшагин.

Евгений МЕНЬШАГИН, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ИСТОРИИ МУЗЕЯ ИСТОРИИ г. ИРКУТСКА:
Вот, пожалуйста, место, где был наш раскоп. Как раз тот, о котором я говорил. 15 на 15 метров был заложен, и как раз здесь мы взяли 25 погребений. Вообще-то, надо сказать, уникальнейшие вещи встречались. Сам я лично первый раз натолкнулся в одном из погребений на головку лося. Также на нефритовые изделия. Нефритовые кольца, нефритовые диски были из белого нефрита.

Погребения находятся на разном уровне: от 30 сантиметров до 2 метров. Возраст некоторых 6 тысяч лет. Они представляют собой большую историческую ценность. Чтобы подробнее узнать, как жили люди несколько тысяч лет назад, еще предстоит многое изучить.

Евгений МЕНЬШАГИН, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ИСТОРИИ МУЗЕЯ ИСТОРИИ г. ИРКУТСКА:
Люди того периода были уже достаточно развиты. Погребения представляли весьма интересный набор. Это были и одиночные, и коллективные погребения. Среди коллективных встречаются парные погребения. Надо сказать, что люди некоторые погребенные были без голов, были лишены голов. Что это значит, мы пока объяснить не можем.

Глазковский некрополь - один из древнейших и самый большой по занимаемой площади могильников на территории Северной Азии. Сейчас его законсервировали. Много лет на территории парка Парижской коммуны планируют сделать музей. Проходя мимо по этим дорожкам, помните: быть может, где-то под ногами лежит древнейшая история.

Читайте также: