Верую шукшин сочинение анализ

Обновлено: 02.07.2024

Рассказ написан в 1971 г. Исходя из рассуждений самого Шукшина, это произведение можно отнести и к “рассказам-анекдотам”, и к “рассказам-характерам”. Анекдотичность и заведомо “смеховые” ожидания читателей обеспечивает сама представленная в рассказе фигура неверующего попа; однако характеры обоих главных героев – как самого батюшки, так и Максима, которого поп называет “сыном своим простодушным”, – в конце концов оказываются и самым важным, и самым интересным в этом рассказе.

Герои

Кроме двух главных героев, в рассказе есть два эпизодических, они создают социально-психологический фон. Это Люда – жена Максима и Илья Лапшин – родственник попа. Они представляют то подавляющее большинство землян, у которых душа не болит.

У Люды она не болит, потому что она “рабочая женщина”, у Ильи – потому что он охотник и хочет убить 12 барсуков, хотя для дела (лечения попа барсучьим жиром) нужно всего 3. Бессмысленное трудолюбие Люды и бессмысленная кровожадность Ильи символизируют библейскую “суету сует”, полностью поглотившую помыслы мира сего – но не всего: остаются

Поп – настоящий профи, асс “душеведения”, Максим же – всего лишь настырный дилетант, и вот они поистине находят друг друга. В этой “находке” раскрывается главная проблема рассказа, и на ней сосредоточено все повествование.

Проблематика

Уже первая фраза (“По воскресеньям наваливалась особенная тоска”) поистине дерзко (если вспомнить, что Шукшин – писатель советский) заявляет главную проблему: свято место пусто не бывает. У народа отняли воскресную церковную службу – и, натруженный за неделю, он все чего-то ждет, как бы по инерции: “Люди, – говорит Люда, – дождутся воскресенья-то да отдыхают культурно… В кино ходют”.

И только муж ее Максим, один на всю деревню, смутно чует: кино и прочий “культурный отдых” – суррогат. И пить не может: когда пьет – чувствует себя предателем “хуже Власова” и идет сдаваться в милицию.

Сюжет и композиция

И лишь когда Максиму становится совсем тошно – заканчивается затянувшаяся экспозиция его болящей души и начинается завязка: наш герой вспоминает, что к Илье Лапшину издалека (на самолете!) явился родственник-поп лечить больные легкие барсучьим салом.

Что бы ни привело попа в глухую алтайскую деревню (судя по его вольнодумству, не иначе как из самой Москвы или, как минимум, из Ленинграда), но именно здесь, вдали от церковного начальства и формальной паствы, он может по-настоящему расслабиться и явить если не миру, то двум обалдевшим мужикам, и свое истинное лицо, и свою изболевшуюся душу. Объявляя Максиму, что он “правильно догадался: у верующих душа не болит”, поп объясняет: весь вопрос в том – “во что верить”. Все дальнейшее и посвящено выяснению этого вопроса попом на глазах изумленного Максима и в присутствии спящего (пробудившегося лишь в финале) Ильи.

Символ веры, который предлагает поп, – это обычные приметы советской жизни (авиация, механизация сельского хозяйства и научная революция) и антисоветские утверждения о том, что большие города вонючие, что все скоро убегут из них на природу. В конце концов, от Символа веры остается только слово “верую”, вынесенное в заголовок.

Стилистические особенности

Этот до времени постмодернистский рассказ весь построен на таких стилевых приемах, как реминисценция и аллюзия. Дело в том, что в 12-м номере журнала “Москва” за 1966 год и 1-м за 1967 год был впервые опубликован доселе никому не известный роман М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”, как это и обещал К. М. Симонову (главному ходатаю за роман) главный редактор “Москвы” Е. Е. Поповкин (1907 – 1968!). Симонов объяснял, что Поповкин очень болен, поэтому не боится никого и ничего, что он – человек слова.

Сам же редактор на предостережения об опасности печатания романа отвечал, что для него это единственный способ остаться в истории литературы. Таким вот образом и вошла в наш литературный и философский быт знаменитая дилемма: “Что бы делало добро, если бы не существовало зла, и как выглядела бы земля, если бы с нее исчезли тени?” А Поповкин Остался в истории литературы – в том числе в истории 60-летнего, смертельно больного Попа в рассказе Шукшина, безбоязненно заявившего, что зло появилось вместе с родом человеческим, и только после этого появилось добро: ” Другими словами, есть зло – есть добро, нет зла – нет добра”.

Вообще этот небольшой рассказ на удивление насыщен знаками-аллюзиями: тут и “предатель родины” генерал Власов, и “любивший мужика” поэт Есенин… Но главная аллюзия – зловещая аллюзия-травестия: неверующий в христианского Бога поп импровизирует свой шутовской, “смеховой”, “карнавальный” Символ веры, и эта травестия исполняется во время бешеной языческой пляски: “И трое во главе с яростным, раскаленным попом пошли, приплясывая, кругом, кругом”. Этот сумрачный финал точно соотносится с философским выводом попа: “Круг замкнулся – мы обречены”.

В рассказе Верую Шукшин предлагает довольно простое и оригинальное решение проблемы тоски и уныния. Главным героем выступает взрослый мужчина по имени Максим, семейный и вполне состоявшийся. Только гложет Максима регулярно тоска, причем тоска экзистенциальная, он тоскует о себе, собственной душе, мире.

Однажды он отправляется к соседу, у которого гостит родственник-поп. Простодушный и открытый поп предлагает просто выпить и пообщаться, для того чтобы понять почему болит душа и как следует с этим быть. Так завязывается беседа и поп рассказывает Максиму вкратце собственную концепцию понимания мира.

По мнению попа, наличие зла на земле является вполне оправданным, так как оппозицией ему выступает Христос как вечное добро, в котором у каждого имеется потребность. Поэтому печалиться не следует и нужно верить в добро, стремиться познать его. Более всего поп верит в жизнь и именно в жизни видит основную цель.

Такое мировоззрение чем-то напоминает мистические стихи Омара Хайама, который предпочитал простые радости. Хотя, конечно, в этих стихах есть и тайный смысл, но речь не об этом. Своим мировосприятием поп позволяет и Максиму отнестись к миру более простым образом, но при этом и более продуктивным.

Итогом рассуждений и общения становится общая молитва, которую выполняют оба главных героев, будучи подвыпившими и в великолепном расположении собственного духа. Максим с попом поют частушки с припевом Верую и таким образом славят Господа, они танцуют и радуются. Шукшин предлагает простое и понятное мировоззрение, которое позволяет побороть тоску и приобрести радость здесь и сейчас.

Анализ рассказа “Верую!”

Василий Макарович Шукшин – писатель, пришедший в литературу со своей темой, даже философией. Его рассказы, небольшие по объему, заставляют задуматься о себе, своем месте в жизни, почувствовать всю полноту бытия.

пашет землю или решает научные проблемы. Есть разность в образовании, в культурном уровне, но вот общечеловеческие вопросы, желание докопаться до истины присуще любознательным и пытливым вне зависимости от “места жительства”.

В этом отношении интересен рассказ “Верую!”. Его главный герой Максим мучается от неизъяснимой тоски, ищет ее истоки и причину, хочет объяснить себе и окружающим, что “больная душа” – это так же тяжело и страшно, как при любой другой болезни. Но жена презирает его за тоску.

– О. Господи… пузырь: туда же, куда и люди,- тоска,- издевалась жена Максима, Люда,-

с чего тоска-то? Максим хочет понять, что же болит? Он безотчетно понимает, что хуже всего, когда души вовсе нет, но объяснить этого не может, образования или привычки рассуждать нет. Но хочется понять, что же происходит в душе?

Почему так тяжело? Ничего не заглушает боли и тоски: ни работа, ни водка… Так, может быть, поможет поп, служитель культа, которому по службе положено объяснять заблуждения людей, утешать их? Максим разговаривает с попом: “Поп был крупный шестидесятилетний мужчина, широкий в плечах, с огромными руками.

Даже не верилось, что у него – что-то там с легкими. И глаза у попа ясные, умные. И смотрит он пристально, даже нахально.

Такому – не кадилом махать, а от алиментов скрываться. Никакой он не благостный, не постный – не ему бы, не с таким рылом, горести и печали человеческие – живые, трепетные нити – распутать. Однако – Максим сразу это почувствовал – с попом интересно…”

И оказалось, что верит поп в жизнь, в ее многообразие и мудрость. Что там, за гробом, попу неизвестно, поэтому он советует Максиму испытать рай и ад на земле. Живи так, чтобы потом не страшно было “раскаленные сковородки облизывать”.

Жизнь, утверждает поп, должна быть короткой, как песня, тогда умереть не жалко.

Это фактический гимн жизни, ее вечному и неустанному движению вперед. И не кощунственно, а жизнеутверждающе звучат слова:

– Ве-ру-ю-у! …В авиацию, в механизацию, в сельское хозяйство, в научную революцию! В космос и невесомость! Ибо это объективно-о!

Если трудно, иди вперед, старайся обогнать идущих впереди, не получится – слаб в коленках, но старайся, не скули, не хнычь. Ты человек, а значит, тебе многое дано. Кругом многообразная и интересная жизнь, приложи свои таланты и силу, преобразуй эту землю.

Она ответит тебе дарами и благами, главное, веруй!

Небольшой по объему и нехитрый по сюжету рассказ получает высокое философское звучание. Жизнеутверждающий и оптимистичный, он зовет к великим целям. Но не так все просто, надо нести веру в сердце, надо иметь душу, способную болеть, плакать, переживать.

А последняя фраза гениально передает механизм преобразования: от желания к уверенности, способной свернуть торы:

Жанровые особенности

Герои рассказа

двух главных героев, в рассказе есть два эпизодических, они создают социально-психологический фон. Это Люда — жена Максима и Илья Лапшин — родственник попа. Они представляют то подавляющее большинство землян, у которых душа не болит.

Проблематика

Сюжет и композиция

И лишь когда Максиму становится совсем тошно — заканчивается затянувшаяся экспозиция его болящей души и начинается завязка: наш герой вспоминает, что к Илье Лапшину издалека явился родственник-поп лечить больные легкие барсучьим салом.

Стилистические особенности

Верую! :: Шукшин Василий

По воскресеньям наваливалась особенная тоска. Какая-то нутряная, едкая… Максим физически чувствовал ее, гадину: как если бы неопрятная, не совсем здоровая баба, бессовестная, с тяжелым запахом изо рта, обшаривала его всего руками — ласкала и тянулась поцеловать.

— О. Господи… Пузырь: туда же, куда и люди, — тоска, — издевалась жена Максима, Люда, неласковая, рабочая женщина: она не знала, что такое тоска. — С чего тоска-то?

Максим Яриков смотрел на жену черными, с горячим блеском глазами… Стискивал зубы.

— Давай матерись, Полайся — она, глядишь, пройдет, тоска-то. Ты лаяться-то мастер.

Максим иногда пересиливал себя — не ругался. Хотел, чтоб его поняли.

— Не поймешь ведь.

— Почему же я не пойму? Объясни, пойму.

— Вот у тебя все есть — руки, ноги… и другие органы. Какого размера — это другой вопрос, но все, так сказать, на месте. Заболела нога — ты чувствуешь, захотела есть — налаживаешь обед… Так?

Максим легко снимался с места (он был сорокалетний легкий мужик, злой и порывистый, никак не мог измотать себя на работе, хоть работал много), ходил по горнице, и глаза его свирепо блестели.

— Но у человека есть также — душа! Вот она, здесь, — болит! — Максим показывал на грудь. — Я же не выдумываю! Я элементарно чувствую — болит.

— Больше нигде не болит?

— Слушай! — взвизгивал Максим. — Раз хочешь понять, слушай! Если сама чурбаком уродилась, то постарайся хоть понять, что бывают люди с душой. Я же не прошу у тебя трешку на водку, я же хочу… Дура! — вовсе срывался Максим, потому что вдруг ясно понимал: никогда он не объяснит, что с ним происходит, никогда жена Люда не поймет его. Никогда! Распори он ножом свою грудь, вынь и покажи в ладонях душу, она скажет — требуха. Да и сам он не верил в такую-то — в кусок мяса. Стало быть, все это — пустые слова. Чего и злить себя? — Спроси меня напоследок: кого я ненавижу больше всего на свете? Я отвечу: людей, у которых души нету. Или она поганая. С вами говорить — все равно, что об стенку головой биться.

— А тогда почему же ты такой злой, если у тебя душа есть?

— А что, по-твоему, душа-то — пряник, что ли? Вот она как раз и не понимает, для чего я ее таскаю, душа-то, и болит, А я злюсь поэтому. Нервничаю.

— Ну и нервничай, черт с тобой! Люди дождутся воскресенья-то да отдыхают культурно… В кино ходют. А этот — нервничает, видите ли. Пузырь.

Максим останавливался у окна, подолгу стоял неподвижно, смотрел на улицу. Зима. Мороз. Село коптит в стылое ясное небо серым дымом — люди согреваются. Пройдет бабка с ведрами на коромысле, даже за двойными рамами слышно, как скрипит под ее валенками тугой, крепкий снег. Собака залает сдуру и замолкнет — мороз. Люди — по домам, в тепле. Разговаривают, обед налаживают, обсуждают ближних… Есть — выпивают, но и там веселого мало.

Максим, когда тоскует, не философствует, никого мысленно ни о чем не просит, чувствует боль и злобу. И злость эту свою он ни к кому не обращает, не хочется никому по морде дать и не хочется удавиться. Ничего не хочется — вот где сволочь — маята! И пластом, недвижно лежать — тоже не хочется. И водку пить не хочется — не хочется быть посмешищем, противно. Случалось, выпивал… Пьяный начинал вдруг каяться в таких мерзких грехах, от которых и людям и себе потом становилось нехорошо. Один раз спьяну бился в милиции головой об стенку, на которой наклеены были всякие плакаты, ревел — оказывается: он и какой-то еще мужик, они вдвоем изобрели мощный двигатель величиной со спичечную коробку и чертежи передали американцам.

Василий Макарович Шукшин — писатель, пришедший в литературу со своей темой, даже философией. Его рассказы, небольшие по объему, заставляют задуматься о себе, своем месте в жизни, почувствовать всю полноту бытия. В русской литературе неоднократно изображались герои, раздираемые внутренними противоречиями, как правило, это были представители высшего класса, интеллигенты. Шукшин же приводит совершенно иного героя — деревенского мужика, объясняя и доказывая, что человек думает и переживает одно и то же, живет ли он в городе или в деревне, пашет землю или решает научные проблемы. Есть разность в образовании, в культурном уровне, но вот общечеловеческие вопросы, желание докопаться до истины присуще любознательным и пытливым вне зависимости от “места жительства”. В этом отношении интересен рассказ “Верую!”. Его главный герой Максим мучается от неизъяснимой тоски, ищет ее истоки и причину, хочет объяснить себе и окружающим, что “больная душа” — это так же тяжело и страшно, как при любой другой болезни. Но жена презирает его за тоску. — О. Господи… пузырь: туда же, куда и люди,— тоска,— издевалась жена Максима, Люда,— с чего тоска-то? Максим хочет понять, что же болит? Он безотчетно понимает, что хуже всего, когда души вовсе нет, но объяснить этого не может, образования или привычки рассуждать нет. Но хочется понять, что же происходит в душе? Почему так тяжело? Ничего не заглушает боли и тоски: ни работа, ни водка… Так, может быть, поможет поп, служитель культа, которому по службе положено объяснять заблуждения людей, утешать их? Максим разговаривает с попом: “Поп был крупный шестидесятилетний мужчина, широкий в плечах, с огромными руками. Даже не верилось, что у него — что-то там с легкими. И глаза у попа ясные, умные. И смотрит он пристально, даже нахально. Такому — не кадилом махать, а от алиментов скрываться. Никакой он не благостный, не постный — не ему бы, не с таким рылом, горести и печали человеческие — живые, трепетные нити — распутать. Однако —Максим сразу это почувствовал— с попом интересно…” И оказалось, что верит поп в жизнь, в ее многообразие и мудрость. Что там, за гробом, попу неизвестно, поэтому он советует Максиму испытать рай и ад на земле. Живи так, чтобы потом не страшно было “раскаленные сковородки облизывать”. Жизнь, утверждает поп, должна быть короткой, как песня, тогда умереть не жалко. Это фактический гимн жизни, ее вечному и неустанному движению вперед. И не кощунственно, а жизнеутверждающе звучат слова: — Ве-ру-ю-у! …В авиацию, в механизацию, в сельское хозяйство, в научную революцию! В космос и невесомость! Ибо это объективно-о! Если трудно, иди вперед, старайся обогнать идущих впереди, не получится — слаб в коленках, но старайся, не скули, не хнычь. Ты человек, а значит, тебе многое дано. Кругом многообразная и интересная жизнь, приложи свои таланты и силу, преобразуй эту землю. Она ответит тебе дарами и благами, главное, веруй! Небольшой по объему и нехитрый по сюжету рассказ получает высокое философское звучание. Жизнеутверждающий и оптимистичный, он зовет к великим целям. Но не так все просто, надо нести веру в сердце, надо иметь душу, способную болеть, плакать, переживать. А последняя фраза гениально передает механизм преобразования: от желания к уверенности, способной свернуть торы:
— Эх, верую! Верую!

Сочинение на тему: Анализ рассказа М. Горького "Макар Чудра".

Сочинение на тему: Анализ рассказа В. Набокова "Круг"

Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились - поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!

Да это, кажется, знакомый человек.

В русской литературе неоднократно изображались герои, раздираемые внутренними противоречиями, как правило, это были представители высшего класса, интеллигенты. Шукшин же приводит совершенно иного героя — деревенского мужика, объясняя и доказывая, что человек думает и переживает одно и то же, живет ли он в городе или в деревне, пашет землю или решает научные проблемы. Есть разность в образовании, в культурном уровне, но вот общечеловеческие вопросы, желание докопаться до истины присуще любознательным и пытливым вне зависимости от “места жительства”.

В этом отношении интересен рассказ “Верую!”. Его главный герой Максим мучается от неизъяснимой тоски, ищет ее истоки и причину, хочет объяснить себе и окружающим, что “больная душа” — это так же тяжело и страшно, как при любой другой болезни. Но жена презирает его за тоску.

— О. Господи. пузырь: туда же, куда и люди,— тоска,— издевалась жена Максима, Люда,— с чего тоска-то? Максим хочет понять, что же болит? Он безотчетно понимает, что хуже всего, когда души вовсе нет, но объяснить этого не может, образования или привычки рассуждать нет. Но хочется понять, что же происходит в душе? Почему так тяжело? Ничего не заглушает боли и тоски: ни работа, ни водка. Так, может быть, поможет поп, служитель культа, которому по службе положено объяснять заблуждения людей, утешать их? Максим разговаривает с попом: “Поп был крупный шестидесятилетний мужчина, широкий в плечах, с огромными руками. Даже не верилось, что у него — что-то там с легкими. И глаза у попа ясные, умные. И смотрит он пристально, даже нахально. Такому — не кадилом махать, а от алиментов скрываться. Никакой он не благостный, не постный — не ему бы, не с таким рылом, горести и печали человеческие — живые, трепетные нити — распутать. Однако —Максим сразу это почувствовал— с попом интересно. ”

— Ве-ру-ю-у! . В авиацию, в механизацию, в сельское хозяйство, в научную революцию! В космос и невесомость! Ибо это объективно-о!

Если трудно, иди вперед, старайся обогнать идущих впереди, не получится — слаб в коленках, но старайся, не скули, не хнычь. Ты человек, а значит, тебе многое дано. Кругом многообразная и интересная жизнь, приложи свои таланты и силу, преобразуй эту землю. Она ответит тебе дарами и благами, главное, веруй!

Читайте также: