Усадьба головиной над яузой сочинение
Обновлено: 05.07.2024
Мы знаем, что Суворов любил и чтил Румянцева. А Румянцев? Быть может, он тоже любил Суворова, но это не помешало ему после Туртукая перевести Суворова в резерв.
Крепость молчала. Верный своей испытанной тактике, Суворов решил выждать полного сосредоточения сил противника, чтобы решить дело разом.
Турки приготовили для нападения на Гирсово огромные силы, обученные французскими инструкторами на европейский лад. Они подступили к Гирсову, строясь в три линии, с кавалерией на флангах. Суворов, увидев это, усмехнулся.
— Оттоманы[57] хотят биться строем, — сказал он. — За то им будет худо.
Число турок Суворов определил на глаз в десять — двенадцать тысяч. У Суворова было всего три тысячи. Чтобы придать неприятелю отваги, Суворов выпустил в поле казаков, приказав им после короткой перестрелки обратиться в притворное бегство. Казаки так и поступили. Турки осмелели и развернулись перед крепостью параллельно Дунаю, опираясь правым флангом на реку Боруй. Они наступали правильными рядами, ничто не мешало им развертывать по указанию французских офицеров свои силы в открытом поле перед русскими укреплениями. Пушки на русских батареях молчали. Турки поставили батареи и открыли огонь по выдвинутому в поле шанцу,[58] где находился сам Суворов. Амбразуры пушек были замаскированы. Обманутые этим, думая, что укрепление защищается одной пехотой, турки бросились на штурм. Из амбразур выставились дула орудий. Грянул залп картечью, затрещали ружейные залпы. Неприятель усеял поле мертвыми телами. Суворов вывел из шанца пехоту и ударил в штыки. Бригада Милорадовича,[59] наведя понтонные мосты через реку Боруй, ударила на правый фланг турок. Конница Суворова на полном скаку врубилась в центр турецких линий. Янычары привыкли к встрече с русской пехотой, а тут им пришлось иметь дело с конницей. Турецкие кавалеристы, лихие в одиночных схватках, тоже отступили перед щетиной грозных штыков суворовской пехоты.
Не выдержав натиска, турки дрогнули и побежали, бросая оружие и амуницию. Пехота Суворова не могла за ними угнаться, конница преследовала их до полного изнеможения своих коней.
Турецкий обоз и все пушки достались победителям. Турки потеряли только убитыми, не считая пленных, больше тысячи человек. А у Суворова из трех тысяч бойцов было убито и ранено около двухсот человек.
Генерал-фельдмаршал Румянцев, довольный победой, приказал во всей армии отслужить благодарственные молебны, а Суворову прислал полное изысканных комплиментов письмо.
На боевом фронте снова наступило затишье. Василий Иванович нашел, что пора возобновить разговор о женитьбе. Он жаловался сыну в письмах, что стареет и ему все труднее вести хозяйство. Имения Василия Ивановича умножались, раскинувшись в разных отдаленных местах. Из дальних деревень являются ходоки, жалуются на притеснения старост и управителей, докладывают, что приказчики обворовывают хозяина, а те, воры и мошенники, со своей стороны докладывают, что мужики разленились, бегают, рубят хозяйский лес.
Суворов взял месячный отпуск из армии для поездки в Москву с намерением жениться, чем и была обоснована просьба об отпуске. В ноябре жених выехал в Москву. Раз все там слажено до мелочей, генерал считал, что месячного отпуска вдосталь хватит и на дорогу туда и обратно и на самое дело.
В Москве все незамысловатые загадки отца быстро разгадались. Первым делом отец повез ему показывать поновленный дом в Елохове. Там их встретила высокая, статная старуха с голубыми, как яхонт, глазами.
— Вот твоя посаженая мать. Не узнаешь Прасковью Тимофеевну?
Суворов, досадуя на себя, внезапно оробел.
— Не мудрено и не узнать! Почитай, двадцать годков не видались. Забыл? Ну, вспомни же, как яблоко по столу покатил… — спрашивала генерала старуха, мерцая синими глазами.
Генерал-майор Суворов кинулся к посаженой матери. Она тотчас подхватила его, как малого ребенка, — обняла и принялась целовать в губы, глаза, щеки, прижала к груди. И Суворов услышал, что сердце боярыни стучит хоть неровно, но крепко.
В глазах Прасковьи Тимофеевны блеснули слезы:
Она повела Суворова по комнатам, взяв за руку, как ребенка. Василий Иванович следовал за ними, счастливо улыбаясь.
Все покои были вытоплены, но на окнах не виднелось слезливых потоков, и в воздухе не было запаха холодной гари, какой всегда бывает, если пустой дом истопили лишь только к приезду хозяина.
— Ну что, нравится? — спрашивала Суворова посаженая мать.
— Да… Уж очень много всего…
— Тебе всего много, а невесте мало покажется.
— Кому, матушка, кто она?
— Не сказал Василий Иванович? — попрекнула отца посаженая мать. — Ну, ин так, будем в загадки играть. Приезжай завтра с отцом в мой п т и ч н и к. Так и быть, покажу тебе невесту. Вот и смотрины будут…
На другой день Суворовы приехали в усадьбу Головиной над Яузой. Дом Головиной стоял на откосе реки, в большом, десятин на двадцать, саду. Чернели среди сугробов стволами старые яблони. Щетка ольх, стриженых кустов жимолости окаймляла разметенные дорожки. Выше, в полугоре, стеклянно стучали оледенелыми ветвями белые березы. Двухэтажный дом, весь в лепных завитках, был весел и наряден. В саду всюду порхали, чирикая и посвистывая, снегири, чижики, синицы и воробьи. Из голубятни, поднятой от кошек высоко на одном столбе, высыпали на приполок разномастные голуби и на солнцепеке ворковали по-весеннему. Стая галок на белых березах напоминала крупную черную листву. Белобокая сорока восторженно застрекотала, извещая о появлении гостей, и, перелетывая с куста на куст, проводила Суворовых до самого крыльца.
Вердеревские
По легенде, церковь в Красильниково появилась благодаря тому, что недавно женившемуся боярину Фёдору Вердеревскому стало стыдно перед молодой женой Анной Головниной. Привёз он её, богатую и знатную, в своё родовое поместье, повёл в деревянную церковь. А там, как оказалось, полы прогнили… Фёдор Григорьевич денег не пожалел. Проект храма заказал знаменитому зодчему Якову Бухвостову, автору проекта Успенского собора в Рязанском кремле. Хрустальное паникадило, плитку для облицовки и мозаики заказывал в Италии.
Скорее всего, про гнилые полы — это просто легенда, каких много сложено о русских помещичьих усадьбах. Но написать про это стоило обязательно, так как местные жители передают данную историю из поколения в поколение, и, может быть, определённая доля истины в таких народных рассказах всё-таки присутствует. Ведь дыма без огня не бывает!
Красильниково (Красильники) получило своё название от местного промысла, жители традиционно занимались окраской тканей. Неподалёку Рязань и Москва, сукна, холстины и полотна требовалось много. Развивался промысел, развивалось и поселение. А дальше всё более чем очевидно. Понадобился собственный каменный храм — вот его и построили. Впоследствии добавилась и школа для крестьянских детей, и родовая усыпальница Вердеревских-Головниных. Ну, а годом основания усадьбы официально принято считать 1692-й.
Со второй половины XVIII века и вплоть до национализации при Советах усадьбой в Красильниково владели Головнины, представители старинного дворянского рода с новгородскими корнями. За два столетия в имении Головниных было создано огромное многоотраслевое хозяйство. Были построены конный, крахмальный, кирпичный, сенопрессовочный заводы, мастерские по выделки кож и изготовлению кузовов карет. Готовую продукцию поставляли в Москву, Санкт-Петербург и другие регионы Российской империи. Трижды в месяц крестьяне могли мыться в общественной бане.
Сами Головнины, несколько поколений уроженцев села Красильниково, тоже добились значительных успехов в различных отраслях: на государственной службе, в армии и на флоте. Особо следует упомянуть Василия Михайловича Головнина (1776-1831), вице-адмирала, мореплавателя, руководителя двух российских кругосветных экспедиций. Василий Михайлович прославился и как писатель-мемуарист. Его воспоминания, особенно связанные с пребыванием в японском плену, публикуются и с интересом читаются даже сегодня.
Процветанию усадьбы в Красильниково, как и тысячам других помещичьих имений в России, пришёл конец в 1917 году. Сегодня от заводов и мастерских, раскинувшихся на огромной территории, усадебных жилых построек, всевозможных пчельников и мшаников, псарен и овчарен осталось немного. Конный двор, комплекс некоторых полуразрушенных хозяйственных зданий, остатки липового парка, да стены главного дома без крыши. Даже усадебный пруд ныне и то засыпан…
Но до сих пор, глядя на пустые оконные проёмы этого заброшенного господского дома Головниных второй половины XIX века в духе эклектики с декором в русском стиле, поражаешься его строгой красоте и безупречному вкусу создателей.
Хранительница памяти
Татьяна Григорьевна - автор нескольких изданных работ по краеведению и истории усадьбы Головниных, энтузиаст восстановления Сергиевской церкви. Ведёт переписку с живущими в разных странах потомками Вердеревских и Головниных. Нашего великого земляка, Василия Михайловича Головнина, она считает незаслуженно забытым и несправедливо обойдённым вниманием современных историков. А в своём небогатом доме Татьяна Григорьевна даже умудрилась устроить настоящий музей, посвящённый усадьбе, с редкими артефактами, фотографиями и огромным количеством собранных ею за десятилетия документов. Экспонатов стало так много, что в последствии этот музей переместился в троицкую школу (село Троица находится в пару километрах от Красильниково).
А был ли клад?
Существует несколько интересных легенд, связанных с усадьбой Головниных в Красильниково. Среди основных можно выделить две - про подземный ход от господского дома до церкви и про спрятанный барский клад. И если первая легенда от части подтвердилась, во время реставрации Сергиевской церкви действительно был обнаружен подземный ход, правда, вёл он не к главному усадебному дому, а совершенно в другую сторону, вниз от храма к заливным лугам реки Тысья. То вторая - вызывает много вопросов по поводу реальности данных сокровищ.
Народная молва гласит, что сами потомки Головниных рассказывали о кладе, спрятанном последним хозяином усадьбы Сергеем Дмитриевичем где-то в подвалах господского дома. И даже якобы в конце 90-х годов финансируя восстановление главного усадебного дома пробовали его отыскать. Нанятыми рабочими под присмотром были вскрыты полы, разобраны все перегородки и произведено углубление вниз с выемкой грунта с целью обнаружения скрытых тайников. В итоге, фамильных богатств найти не удалось. Грянул финансовый кризис. Присылать деньги из-за границы, вроде как, перестали. Работы по реставрации прекратились.
Однако, эти рассказы местных жителей вызывают большие сомнения. Достоверной информации, что реставрационные работы оплачивали потомки Головниных нет. Больше похоже на правду то, что предприниматель из села Кирицы, занимавшийся восстановлением барского дома, в период финансового кризиса просто-напросто разорился и на этом всё закончилось.
Ко всему прочему, согласно изложенной в трудах Т.Г. Буровой информации, сообщается, что последний хозяин усадьбы Сергей Дмитриевич Головнин умер в нищете. Вот, что она пишет:
Так что не было, скорее всего, никакого клада. Но люди всё равно продолжают упорно в него верить. А там, кто знает, какие ещё тайны хранит в себе усадьба Головниных в Красильниково Спасского района Рязанской области. Поживём-увидим.
Автор статьи: Денис Шибаев
1) Книга А.Б. Чижкова и Е.А. Графовой "Рязанские усадьбы", 2013 г.;
2) Информация с сайта СОБОРЫ.РУ (Народный каталог православной архитектуры);
5) Народные рассказы, предания и воспоминания, услышанные мной в ходе личных устных бесед с местными жителями с. Красильниково в 2013-2019 годах.
Сегодня продолжим прогулку по ул. Покровка, пройдем возле скверика, где раньше стояла Успенская церковь, которой восторгался Наполеон и Достоевский и повернем налево в Потаповский переулок и посмотрим на хорошо сохранившуюся усадьбу государственных казначеев Головиных с примечательным коринфским портиком.
Головины - старинные русские дворянский и графский (угасший) роды. Они ведут начало от знатного византийского рода Комненов (Комниных, или, искаженно, Компиных), старшая ветвь которых неоднократно занимала престол Римской (восточной, т.е. византийской) империи, в XI-XII вв., наряду с Палеологами, Ангелами, Дуками, Ласкарисами.
Младшая же ветвь владела, в частности, городом Судая (Судак) в Крыму с окрестными селениями Манкуб (Майкуп) и Балаклавой. Один из младших представителей этого греческого рода, князь Степан Васильевич Ховра (Хомра, Комра) переехал в 1393 г. в Москву (городу тогда менее трех веков, и он только-только стал столицей России, наряду с ещё пока мощным княжеским городом Владимиром, а сама Россия ещё под гнётом Золотой Орды, Московский кремль лишь 25 лет как белокаменный, а не деревянный, а нынешний краснокирпичный Кремль, его соборы и храм Василия Блаженного будут построены еще только через век-полтора!).
Соответственно, его потомки нареклись Ховриными, а один из его правнуков, Иван Владимирович Ховрин, был прозван Головою за свой ум (у Степана Васильевича Ховры был сын Григорий Степанович Ховрин, у того был сын Владимир Григорьевич Ховрин, у того пять сыновей и одна дочь, четверо Иваны - потому и пришлось различать их прозвищами, Ханок, Голова, Третьяк [от него пошел один из родов Третьяковых], Четвертак -, младший сын Владимир, по прозвищу Овца, он был царским казначеем при Василии III и умер в 1510, и сестра Евдокия Владимировна, замужем за князем Патрикеевым, двоюродным дядей Рюриковича Ивана III Великого, деда Ивана Грозного - первого русского царя, при котором Головины займут важные посты в государстве).
От него и пошли Головины, составлявшие во все три первые века московского государства высшую аристократию. Таким образом, фамилия Головин датируется концом XV века и ей - более пяти веков, что для российского дворянства (в отличие от западноевропейского) считается очень много.
В XV и XVI вв., почти наследственно Головины были царскими казначеями, в XVI и XVII вв. из них было 6 бояр и 8 окольничих. В 1565 г., при Иване IV Грозном, семья попала в опалу, т.к. трое Головиных (из семи детей Петра Ивановича Головина и княжны Марии Васильевны Одоевской), Василий Петрович, Петр Петрович и Михаил Петрович, судимы были боярами и казнены 4 февраля 1565 (по всей видимости, рядом с Лобным местом на Красной площади), став жертвой неудавшегося заговора. Впоследствии, однако, Головины возвратились ко двору, но до Петра Великого не достигали на службе особенных высот.
Самым известным представителем рода явился боярин Фёдор Алексеевич Головин (1650-1706). Этот ближайший соратник Петра Первого был возведен в графы Римским (немецко-австрийским) Императором, что было подтверждено Петром, и начал собою графскую линию рода Головиных (угасшую в XIX веке, но в начале XX в. один из Головиных рязанской ветви вновь получил право на графский титул).
Фёдор Алексеевич был блестящим дипломатом, первым заключил в 1689 г. российско-китайский Нерчинский договор, неоднократно был послом, затем возглавил министерство иностранных дел и, по свидетельствам той эпохи, по сути стал премьер-министром. В отсутствие Петра Первого, который много времени проводил за границей, граф Головин руководил Российской империей. Умер, оплакиваемый всеми, и прежде всего Императором Петром Великим.
А в начале XX в., Федор Александрович Головин (1867-1937), стал одним из основателей партии кадетов и председателем II Государственной думы (которая просуществовала лишь три месяца в 1907), в советское время был репрессирован, реабилитирован посмертно.
Пота́повский переу́лок — улица в центре Москвы в Басманном районе между Архангельским переулком и Покровкой.
Потаповский - бывший Большой Успенский переулок. Переименован в 1922 году в честь талантливого крепостного зодчего Петра Потапова, построившего здесь в 1695—1699 гг. на средства купца Сверчкова (по которому назван соседний Сверчков переулок) великолепный образец московского барокко — Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке (снесен в 1935—1936 гг.).
Старое название переулка происходит от имени этого же храма (определение местоположения храма обусловлено былым проживанием здесь котельников — изготовителей пищевых котлов). На плане Москвы 1862 года обозначен как Кривой переулок.
Потаповский переулок является продолжением Кривоколенного, начинаясь от Архангельского переулка, проходит на юго-восток, постепенно поворачивая на юг. Справа от него отходит Сверчков переулок, заканчивается на улице Покровка.
В угловом доме №8 усадьбы, созданной на рубеже XVIII-XIX вв., примечателен парадный коринфский портик трехчетвертных колонн, поставленных на белокаменный цоколь. Дом увенчан "греческим фронтоном".
В XVIII в. и в первой половине XIX века дома № 8, 10, 12 составляли одно владение, принадлежавшее Головиным. В 1809 г. кроме старого двухэтажного дома уже существуют дома на углу Большого и Малого Успенских переулков.
В 1881 г. эту часть владения приобретает Виктор Михайлович Фролов, московский купец, который вместе с братом торговал золотыми вещами в старом Гостином Дворе. В 1894 г. по его завещанию владение перешло Николаю Васильевичу Беляеву.
Трехэтажный доходный дом по Потаповскому переулку был построен в 1877 г. по проекту архитектора Василия Герасимовича Залесского, а во дворе в 1904 г. возведен трехэтажный дом по проекту архитектора Ф.Ф. Воскресенского. Это один из лучших образцов архитектуры малых форм московского ампира.
Одна из его построек - uлавный дом усадьбы П. И. Харитоненко (1891—1893, Москва, Софийская набережная, 14/12 — Болотная площадь, д.12/14, стр.1, 2, 3, 4,), интерьеры — совместно с архитектором Ф. О. Шехтелем и художником Ф. Фламенгом.
Флего́нт Флего́нтович Воскресе́нский (14 января 1859 —18 февраля 1926, Москва) — русский архитектор, один из ярких представителей московского модерна. Младший брат архитектора С. Ф. Воскресенского.
Исследователь московского модерна, доктор искусствоведения М. В. Нащокина отмечает дарование и индивидуальный почерк архитектора, проявлявшийся в оформлении им фасадных поверхностей осуществлённых проектов.
При первых Романовых характер Покровки несколько изменился, поскольку она стала главной государевой дорогой в царские загородные резиденции – Измайлово и Рубцово. Теперь наряду с ремесленниками здесь селилась знать и зажиточные купцы, так появлялись новые прихожане Успенской церкви.
И хочется рассказать немного о церкви, которая стояла на углу Потаповского и Покровки. Одним из новых жителей Покровки, которая стала главной государевой дорогой в царские загородные резиденции, был купец-гость Иван Сверчков, имевший собственные палаты в Малом Успенском переулке, теперь носящем его имя.
Новая постройка была вызвана насущной необходимостью, так как каменный храм, возведенный в середине XVII века, сильно пострадал в пожаре 1688 года, от которого выгорела большая часть Покровки. Строя новый храм, Сверчков, наверно, и не подозревал, какую всемирную славу будет суждено снискать его детищу. Купец пригласил для работ украинского мастера или крепостного крестьянина-зодчего Петра Потапова, чье имя теперь носит Потаповский переулок. Иные теперь считают его не архитектором, а резчиком по камню или даже помощником главного, подлинного архитектора, чье имя якобы осталось тайной, поскольку известное имя автора храма в допетровской Руси – редкий случай. И всё-таки он был.
Более того, по версии учёных эта гигантская церковь знаменовала собой один из семи священных холмов Москвы, подобно тому, как колокольня Ивана Великого венчала главный – Боровицкий холм.
Церковь ошеломила современников и потомков, став как блистательным итогом развития русской архитектуры, так и предтечей грядущих архитектурных эпох. Она скоро вошла в загадочную параллель с храмом Покрова на Рву, что на Красной площади, которая протянется до самого конца её дней – слишком много схожего, перекликающегося было в легендах об этих храмах, начиная с того, что оба они именовались восьмым чудом света.
Даже Наполеон был потрясён этой церковью (Успения на Покровке) и, по легенде, поставил особый караул охранять её от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать её по кирпичику и перенести в Париж.
Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал. Но была ли в этом заслуга Наполеона? Ведь есть свидетельства, и вполне правдоподобные, что на самом деле церковь спасли от огня не мифические караульные, а крепостные Тютчевых, жившие рядом; дом отца поэта и сейчас стоит в Армянском переулке.
После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам – до 1935 года. Нарком-богоборец Луначарский сам был в числе её поклонников: именно по его инициативе в 1922 году Большой Успенский переулок был назван Потаповским в честь крепостного мастера, и вообще он хлопотал о церкви, сколько мог.
Перед сносом провели необходимые научные работы и обмеры. Два резных наличника и фрагменты фасада передали в музей при Донском монастыре, верхний иконостас 1706 года – в Новодевичий монастырь, где он был поставлен в надвратном Преображенском храме.
Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на её месте образовался пресловутый скверик с берёзками на углу Покровки и Потаповского переулка.
43. Потаповский переулок д.12. Доходный дом инженера-механика, потомственного почетного гражданина Николая Васильевича Авдеева. Построен по мотивам палат бояр Романовых на Варварке в 1913 году, как память о 300-летии Царственного Дома Романовых.
Усадьба с конца XVII века принадлежала одному из известнейших сподвижников Петра I Ф.А. Головину. В дальнейшем здесь жили Щербатовы, а после — генералмайор Н.З. Хитрово, придавший усадебному дому существующий облик. В конце XIX века в зданиях была устроена Орловская богадельня для бедных. После революции усадебные постройки оказались во дворе нового жилого дома, созданного по проекту архитектора И.А. Голосова.
XVII – I половина XVIII века
Владение расположено в историческом Белом городе на склоне Сретенского холма, в северо-восточной части квартала, ограниченного с запада Петропавловским переулком, с севера — Подколокольным, с востока и юга — Яузским бульваром.
На рубеже XVII–XVIII веков на углу Подколокольного и Певческого переулков сложилась крупная усадьба, ставшая основой рассматриваемого владения. Она принадлежала боярину Федору Алексеевичу Головину, видному государственному деятелю эпохи Петра I. Посол в Китае, участник Великого посольства Петра I в Европу, глава Посольского приказа (внешнеполитического ведомства того времени), один из организаторов Навигацкой школы — это далеко не полный список заслуг Головина. В 1699 году он стал первым кавалером ордена Андрея Первозванного — высшей награды Российской империи, а в 1701 году первым в России получил графский титул от императора Священной Римской империи. Петр I называл Головина своим другом.
II половина XVIII века
Судя по плану 1757 года, из этих отдельных участков была сформирована усадьба с хаотичной планировкой. Ее жилая часть была ориентирована на Певческий переулок. На углу переулков стояли сложные в плане деревянные жилые палаты. К ним примыкали два каменных здания — жилой корпус на углу двух переулков и домовая церковь Казанской Божией Матери в глубине владения. Южнее, по Певческому переулку, располагался еще один каменный корпус, а за ним, в центре двора, вторые деревянные покои. К востоку, в сторону проезда Белого города, простирался обширный сад. Угол проезда и Подколокольного переулка занимал пустырь, в первой половине XVIII века принадлежавший Загряжским.
В 1750-е годы княгиня Н.С. Щербатова приобрела усадьбу Головиных и пустырь Загряжских, объединив их в единое угловое владение. В 1757 году усадьба была перестроена. Деревянные покои разобрали и в глубине владения, на границе сада и вновь расчищенного парадного двора, возвели двухэтажный главный дом и южный флигель, соединенные узким переходом (современное строение 5). Такой же переход был устроен к сохранявшейся домовой церкви. Композиция усадьбы ориентировалась на Певческий переулок, к которому был обращен главный фасад палат. Из прежней застройки уцелели лишь каменные здания по переулкам, превратившиеся во второстепенные флигели по бокам парадного двора. К 1775 году часть бывших палат по Подколокольному переулку была разобрана, и на углу переулков появился новый каменный объем, вытянутый вдоль Певческого переулка.
I половина XIX века
В пожаре 1812 года застройка владения сгорела. Ее окончательно восстановили только к 1826 году при генерал-майоре Н.З. Хитрово, которому принадлежал также соседний бывший съезжий двор Мясницкой части на углу Подколокольного и Петропавловского переулков (современное владение по адресу: Петропавловский пер., 1 / Подколокольный пер., 12). Оба эти владения разделял только Певческий переулок, ставший ненужным после объединения дворов. В 1820-х годах переулок был ликвидировани разделен между соседними владельцами. До 1824 года на хозяйственном дворе усадьбы Хитрово появился одноэтажный каменный корпус, перерезавший трассу уничтоженного переулка. В тот же период, в конце XVIII — начале XIX века, изменение градостроительной ситуации (снос стен Белого города, разбивка бульваров) привело к переориентации владения в сторону Яузского бульвара. Среди усадебного сада был выгорожен небольшой парадный двор, к которому от бульвара вела аллея. К восточному фасаду усадебного дома, ставшему главным, был пристроен портик с фронтоном и пандусы. Территория по Певческому переулку превратилась в хозяйственный двор.
В конце 1820-х годов оба двора Хитрово перешли к купчихе 1-й гильдии А.Н. Немчиновой, устроившей в дворовых флигелях золотильные мастерские. В усадьбе появилось много мелких пристроек. В первом этаже перехода к домовой церкви была сделана проездная арка. В 1843 году владения А.Н. Немчиновой вновь разделились по старым границам. Усадьба по Яузскому бульвару перешла к полковнику В.И. Орлову, при котором производственные заведения были устранены. Владение вновь стало использоваться как жилая городская усадьба. От бульвара к центральному портику главного дома, оформленному пандусами, была проложена широкая аллея. Южный флигель увеличили к западу новым двухэтажным объемом. Часть надворных построек разобрали, в одном из западных флигелей устроили оранжерею.
II половина XIX века
В 1843 году усадьба перешла гвардии полковнику Владимиру Ивановичу Орлову (1796–1850), а в 1850 году — его вдове Екатерине Дмитриевне (ум. ок. 1890). В 1890 году согласно завещанию В.И. Орлова после смерти его жены усадьба перешла Московскому попечительному о бедных комитету Императорского человеколюбивого общества. В доме была устроена Орловская лечебница для бедных (Орловская богадельня).
В 1892 году отделен участок по Подколокольному переулку (Мясницкая часть, 776/409, Подколокольный пер., 14), который был продан С.С. Румянцеву. Таким образом, на рубеже XIX–XX веков на земле Московского попечительного о бедных комитета по Яузскому бульвару возникли два обособленных участка с застройкой. Земля оставалась в собственности комитета, а строения принадлежали другим владельцам.
II половина XIX века
С 1890 по 1917 год усадьба принадлежала Императорскому человеколюбивому обществу, которое устроило на этой территории больницу для приходящих неимущих больных с амбулаторией и небольшим стационаром, а затем и Болшевский исправительный приют для девочек. Императорское человеколюбивое общество (ИЧО) учреждено в 1802 году. Его благотворительная деятельность распространялась кроме двух столиц еще на 25 городов империи. В Москве в ведении ИЧО находились:
- Московский попечительный о бедных комитет, в ведении которого было четыре богадельни, убежище вдов и сирот, семь учебновспомогательных заведений для детей, приют для выздоравливающих детей, попечительство о недостаточных ученицах, народная библиотека, народная столовая и три лечебницы.
- Общество поощрения трудолюбия в Москве с тремя ремесленными школами, ремесленно-исправительным приютом для девочек, женской гимназией, двумя попечительствами о недостаточных ученицах, семью заведениями для призрения бедных и престарелых, четырьмя народными столовыми и одним ночлежным приютом.
- Братолюбивое общество снабжения в Москве неимущих квартирами, содержащее 23 дома с бесплатными и дешевыми квартирами, богадельню и приют для детей.
Московский попечительный о бедных комитет (канцелярия на Маросейке в Спасоглинищевском переулке в собственном доме) был учрежден в 1818 году. В его задачи входило:
- постоянное призрение престарелых и неспособных к труду;
- воспитание и обучение бедных детей;
- оказание медицинской помощи бедным больным;
- временная материальная поддержка неимущих.
I половина XX века
В начале 1920-х годов во владении располагались Фельдшерские курсы, организованные для переквалификации ротных фельдшеров и школьных медсестер, которые в 1923 году были реорганизованы в трехгодичную Фельдшерскую школу имени Губотдела Всемедиксантруда. Наконец, в 1928 году школа была преобразована в Медполитехникум имени Клары Цеткин с тремя отделениями: фельдшерским, акушерским, медсестринским для детских учреждений.
До 1930-х годов владение сохраняло усадебную планировочную структуру и обширный сад. Двор усадьбы был обнесен каменным забором (по Подколокольному переулку) и металлической решеткой в каменных столбах (по Яузскому бульвару). Трехэтажный главный дом и домовая церковь продолжали служить важными архитектурными доминантами прилегающего, в основном малоэтажного, района. Домовая церковь Смоленской иконы Божией Матери при доме Орловой была закрыта в 1919 году, а снесена в 1932 году в связи со строительством многоэтажного дома по проекту И.А. Голосова.
С 1 сентября 1936 года Медполитехникум перешел в ведение Московского городского отдела здравоохранения и стал именоваться Фельдшерско-акушерской школой имени Клары Цеткин с отделениями фельдшеров, акушеров и дополнительным отделением ясельных медсестер. 20 сентября 1954 года в соответствии с постановлением Совета министров СССР и на основании решения Исполкома Московского горсовета депутатов трудящихся школа была реорганизована в Медицинское училище №2 имени Клары Цеткин Мосгорздравотдела.
II половина XX века. Современность
В настоящее время большая часть рассматриваемой территории — строения 1 и 2 с внутренним двором — находится в ведении Военно-инженерной академии имени В.В. Куйбышева. Строение 5 занимает Медицинское училище № 2 имени Клары Цеткин.
Читайте также: