Сочинение по тексту загулял наш конюх
Обновлено: 04.07.2024
Загулял наш конюх. Поехал в райцентр вставлять зубы и по случаю завершения такого важнейшего дела загулял. Рейсовый автобус ушел, и он остался ночевать у свояка.
Кони (их было семеро — два мерина, две кобылы и трое жеребят) долго бродили по лугу, и когда я шел от реки с удочками, вскинули головы и долго смотрели мне вслед, думая, что, может, я вернусь и загоню их в стойла конюшни, но не дождавшись никого, сами явились в деревню, ходили от дома к дому, и я решил, что они уснут на лугах или прижавшись к стене конюшни, нагретой солнцем со дня.
Поздней ночью я проснулся, пошел на кухню попить квасу. Что-то остановило меня, заставило глянуть в окно.
Густой-прегустой туман окутал деревню, далее которой вовсе ничего не было видно, и в этой туманной пелене темнели недвижные, как бы из камня вытесанные, силуэты лошадей. Мерины и кобылы стояли, обнявшись шеями, а в середке, меж их теплых боков, опустив головенки, хвосты и желтенькие, еще коротенькие гривы, стояли и спали тонконогие жеребята.
Я тихо приоткрыл окно, в створку хлынула прохлада, за поскотиной, совсем близко, бегал и крякал коростель; в ложку и за рекой Кубеной пели соловьи, и какой-то незнакомый звук, какое-то хрюканье, утробное и мерное, доносилось еще. Не сразу, но я догадался, что это хрипит у самого старого, надсаженного мерина в сонно распустившемся нутре.
Время от времени храп прекращался, мерин приоткрывал чуть смеженные глаза, переступал с ноги на ногу, настороженно вслушиваясь — не разбудил ли кого, не потревожил ли, — еще плотнее вдавливал свой бугристо вздутый живот в табунок и, сгрудив жеребяток, успокаивался, по-человечьи протяжно вздыхал и снова погружался в сон.
Другие лошади, сколь я ни смотрел на них, ни разу не потревожились, не пробудились и только плотнее и плотнее жались друг к дружке, обнимались шеями, грели жеребят, зная, что раз в табуне есть старшой, он и возьмет на себя главную заботу — сторожить их, спать вполусон, следить за порядком. Коли потребуется, он и разбудит вcex, поведет куда надо. А ведь давно не мужик и не муж этим кобылам старый заезженный мерин, давно его облегчили люди и как будто избавили от надобностей природы, обрекли на уединенную, бирючью жизнь. Но вот поди ж ты, нет жеребцов в табуне — и старый мерин, блюдя какой-то там неведомый закон или зов природы, взял на себя семейные и отцовские заботы.
Все гуще и плотнее делался туман. Лошади проступали из него — которая головой, которая крупом. Домов совсем не видно стало, только кипы дерев в палисаднике, за травянистой улицей, еще темнели какое-то время, но и они скоро огрузли в серую густую глубь ночи, в гущу туманов, веющих наутренней, прохладной и промозглой сонной сырью.
И чем ближе было утро, чем беспросветной становилось в природе от туманов, тем звонче нащелкивали соловьи. К Кубене удрал коростель, пытался перескрипеть заречного соперника, и все так же недвижно и величественно стояли спящие кони под моим окном. Пришли они сюда оттого, что я долго сидел за столом, горел у меня свет, и лошади надеялись, что оттуда, из светлой избы, непременно вспомнят о них, выйдут, запрут в уютной и покойной конюшне, да так и не дождались никого, так их тут, возле нашего палисадника, сном и сморило.
И думал я, глядя на этот маленький, по недосмотру заготовителей, точнее любовью конюха сохраненный и все еще работающий табунок деревенских лошадок, что, сколько бы машин ни перевидал, сколько бы чудес ни изведал, вот эта древняя картина: лошадь среди спящего села, недвижные леса вокруг, мокро поникшие на лугах цветы бледной купавы, потаенной череды, мохнатого и ядовитого гравилатника, кусты, травы, доцветающие рябины, отбелевшие черемухи, отяжеленные мокром, — все это древнее, вечное для меня и во мне нетленно.
И первый раз по-настоящему жалко сделалось тех, кто уже не просто не увидит, но даже знать не будет о том, что такое спящий деревенский мир, спящие среди села смирные, терпеливые, самые добрые к человеку животные, простившие ему все, даже живодерни, и не утратившие доверия к этому земному покою.
А кругом туман, густой белый туман, и единственный громкий звук в нем — кряканье коростеля, но к утру устал и он, набегался, умолк. Вышарил, наверное, в траве подружку, затаился с нею в мокрых, бело цветущих морковниках. И только соловьи щелкали все азартней и звонче, не признавая позднего часа, наполняя ночную тишину вечной песней любви и жизни.
Глухарь в неволе иссох до петушиного роста и веса, перо в неволе у него не обновлялось, только выпадало, и в веером раскинутом хвосте не хватало перьев, светилась дыра, шея и загривок птицы были ровно бы в свалявшейся шерсти. И только брови налились красной яростью, горели воинственно, зоревой дугою охватив глаза, то и дело затягивающиеся непроницаемой, слепой пленкой таежной темнозори, забвением тоскующего самца.
Перепутав время и место, не обращая внимания на скопище любопытных людей, пленный глухарь исполнял назначенное ему природой — песню любви. Неволя не погасила в нем вешней страсти и не истребила стремления к продлению рода своего.
Он неторопливо, с достоинством бойца, мешковато топтался на тряпично-вялой траве меж кочек, задирал голову и, целясь клювом в небесную звезду, взывал к миру и небесам, требовал, чтоб его слышали и слушали. И начавши песню с редких, отчетливых щелчков, все набирающих силу и частоту, он входил в такое страстное упоение, в такую забывчивость, что глаза его снова и снова затягивало пленкой, он замирал на месте, и только чрево его раскаленное, горло ли, задохшееся от любовного призыва, еще продолжало перекатывать, крошить камешки на шебаршащие осколки.
В такие мгновения птичий великан глохнет и слепнет, и хитрый человек, зная это, подкрадывается к нему и убивает его. Убивает в момент весеннего пьянящего торжества, не давши закончить песню любви.
Обойдя огромный зоопарк, я возвращался в подавленном настроении — звери в неволе были болезненно вялы, полуоблезлы, в свалявшейся шерсти и проплешинах. Самые вольные и грозные звери выглядели совсем жалко. Волки смотрели сквозь решетки отстраненными глазами, в которых была такая бездонная тоска, что и не выразить ее человеческими словами. Если только завыть на весь белый свет…
С самого детства мы знаем о том, как важно заботиться о домашних животных и любить их. "Ты в ответе за тех, кого приручил"-твердят книги. Но всегда ли человек это осознает ? Всегда ли с полной ответственностью относится к животным?
Именно проблему ответсвенности перед прирученными животными ставит В.П.Астафьев в своём тексте. Рассказчик повествует о конюхе, которой загулял и совсем позабыл о своих конях.
Кони долгое время ждали хозяина в поле, надеялись, что он вернётся за ними, но этого не произошло . "Не дождавшись никого, сами явились в деревню "-говорит рассказчик . Всю ночь кони, прижавшись друг к другу ждали человека, который так и не пришёл . "Лошади надеялись, что оттуда, из светлой избы, непременно вспомнят о них, выйдут, запрут в спокойной конюшне".
Лошади никого не дождались, и их сморило сном возле палисадника героя текста.
Позиция автора ясна. Совестливо относиться к прирученным животным просто необходимо . Ведь их жизнь зависит от человека и только. Кроме него у животных никого нет.
Я полностью согласна с автором. Порой человек совершено забывает о том, как важно со всей ответственностью относиться к питомцам. Ни в коем случае нельзя забывать про них. Животным тоже свойственно испытывать боль и разочарование .
Вспомним, например, рассказ Леонида Андреева "Кусака".
Собаку, которая, казалось бы, была полностью разочарована в людях из-за их жесткости, все таки удалось приручить . Дачники подарили Кусаке свою любовь, играли с ней, гладили, вкусно кормили. Она так же тепло относилась к хозяевам . И снова в неё вселилась любовь ко всему миру, и жизнь её засверкала яркими красками. Но так было только до осени . С наступлением холодов хозяева предают собаку, оставляют её мёрзнуть под холодными осенними дождями, а сами уезжают в город .
В произведении И.С.Тургенева "Муму" глухонемой дворник Герасим находит в своей собачонке единственного друга.
Он чувствует ответственность перед своим меньшим другом и именно поэтому не бросает её на произвол судьбы . Барыня приказывает избавиться от животного. У дворника не было выбора. Единственное решение, которое с огромной Болью принимает Герасим -это убить собаку.
В заключение хочется сказать, что животное -это не просто игрушка -однодневка. В наши прямые обязанности входит любить, оберегать, защищать и никогда не бросать наших верных друзей.
Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Загулял наш конюх. Поехал в райцентр вставлять зубы и по случаю
завершения такого важнейшего дела загулял. Рейсовый автобус ушел, и он
остался ночевать у свояка.
Кони (их было семеро -- два мерина, две кобылы и трое жеребят) долго
бродили по лугу, и когда я шел от реки с удочками, вскинули головы и долго
смотрели мне вслед, думая, что, может, я вернусь и загоню их в стойла
конюшни, но не дождавшись никого, сами явились в деревню, ходили от дома к
дому, и я решил, что они уснут на лугах или прижавшись к стене конюшни,
нагретой солнцем со дня.
Поздней ночью я проснулся, пошел на кухню попить квасу. Что-то
остановило меня, заставило глянуть в окно.
Густой-прегустой туман окутал деревню, далее которой вовсе ничего не
было видно, и в этой туманной пелене темнели недвижные, как бы из камня
вытесанные, силуэты лошадей. Мерины и кобылы стояли, обнявшись шеями, а в
середке, меж их теплых боков, опустив головенки, хвосты и желтенькие, еще
коротенькие гривы, стояли и спали тонконогие жеребята.
Я тихо приоткрыл окно, в створку хлынула прохлада, за поскотиной,
совсем близко, бегал и крякал коростель; в ложку и за рекой Кубеной пели
соловьи, и какой-то незнакомый звук, какое-то хрюканье, утробное и мерное,
доносилось еще. Не сразу, но я догадался, что это хрипит у самого старого,
надсаженного мерина в сонно распустившемся нутре.
Время от времени храп прекращался, мерин приоткрывал чуть смеженные
глаза, переступал с ноги на ногу, настороженно вслушиваясь -- не разбудил ли
кого, не потревожил ли, -- еще плотнее вдавливал свой бугристо вздутый живот
в табунок и, сгрудив жеребяток, успокаивался, по-человечьи протяжно вздыхал
и снова погружался в сон.
Другие лошади, сколь я ни смотрел на них, ни разу не потревожились, не
пробудились и только плотнее и плотнее жались друг к дружке, обнимались
шеями, грели жеребят, зная, что раз в табуне есть старшой, он и возьмет на
себя главную заботу -- сторожить их, спать вполусон, следить за порядком.
Коли потребуется, он и разбудит вcex, поведет куда надо. А ведь давно не
мужик и не муж этим кобылам старый заезженный мерин, давно его облегчили
люди и как будто избавили от надобностей природы, обрекли на уединенную,
бирючью жизнь. Но вот поди ж ты, нет жеребцов в табуне -- и старый мерин,
блюдя какой-то там неведомый закон или зов природы, взял на себя семейные и
отцовские заботы.
Все гуще и плотнее делался туман. Лошади проступали из него -- которая
головой, которая крупом. Домов совсем не видно стало, только кипы дерев в
палисаднике, за травянистой улицей, еще темнели какое-то время, но и они
скоро огрузли в серую густую глубь ночи, в гущу туманов, веющих наутренней,
прохладной и промозглой сонной сырью.
И чем ближе было утро, чем беспросветной становилось в природе от
туманов, тем звонче нащелкивали соловьи. К Кубене удрал коростель, пытался
перескрипеть заречного соперника, и все так же недвижно и величественно
стояли спящие кони под моим окном. Пришли они сюда оттого, что я долго сидел
за столом, горел у меня свет, и лошади надеялись, что оттуда, из светлой
избы, непременно вспомнят о них, выйдут, запрут в уютной и покойной конюшне,
да так и не дождались никого, так их тут, возле нашего палисадника, сном и
сморило.
И думал я, глядя на этот маленький, по недосмотру заготовителей, точнее
любовью конюха сохраненный и все еще работающий табунок деревенских лошадок,
что, сколько бы машин ни перевидал, сколько бы чудес ни изведал, вот эта
древняя картина: лошадь среди спящего села, недвижные леса вокруг, мокро
поникшие на лугах цветы бледной купавы, потаенной череды, мохнатого и
ядовитого гравилатника, кусты, травы, доцветающие рябины, отбелевшие
черемухи, отяжеленные мокром, -- все это древнее, вечное для меня и во мне
нетленно.
Вот текст.
Загулял наш конюх. Поехал в райцентр вставлять зубы и по случаю завершения такого важнейшего дела загулял. Рейсовый автобус ушел, и он остался ночевать у свояка.
Кони (их было семеро -- два мерина, две кобылы и трое жеребят) долго бродили по лугу, и когда я шел от реки с удочками, вскинули головы и долго смотрели мне вслед, думая, что, может, я вернусь и загоню их в стойла конюшни, но не дождавшись никого, сами явились в деревню, ходили от дома к дому, и я решил, что они уснут на лугах или прижавшись к стене конюшни, нагретой солнцем со дня.
Поздней ночью я проснулся, пошел на кухню попить квасу. Что-то остановило меня, заставило глянуть в окно.
Густой-прегустой туман окутал деревню, далее которой вовсе ничего не было видно, и в этой туманной пелене темнели недвижные, как бы из камня вытесанные, силуэты лошадей. Мерины и кобылы стояли, обнявшись шеями, а в середке, меж их теплых боков, опустив головенки, хвосты и желтенькие, еще коротенькие гривы, стояли и спали тонконогие жеребята.
Я тихо приоткрыл окно, в створку хлынула прохлада, за поскотиной, совсем близко, бегал и крякал коростель; в ложку и за рекой Кубеной пели соловьи, и какой-то незнакомый звук, какое-то хрюканье, утробное и мерное, доносилось еще. Не сразу, но я догадался, что это хрипит у самого старого, надсаженного мерина в сонно распустившемся нутре.
Время от времени храп прекращался, мерин приоткрывал чуть смеженные глаза, переступал с ноги на ногу, настороженно вслушиваясь -- не разбудил ли кого, не потревожил ли, --еще плотнее вдавливал свой бугристо вздутый живот в табунок и, сгрудив жеребяток, успокаивался, по-человечьи протяжно вздыхал и снова погружался в сон.
Другие лошади, сколь я ни смотрел на них, ни разу не потревожились, не пробудились и только плотнее и плотнее жались друг к дружке, обнимались шеями, грели жеребят, зная, что раз в табуне есть старшой, он и возьмет на себя главную заботу -- сторожить их, спать вполусон, следить за порядком. Коли потребуется, он и разбудит вcex, поведет куда надо. А ведь давно не мужик и не муж этим кобылам старый заезженный мерин, давно его облегчили люди и как будто избавили от надобностей природы, обрекли на уединенную, бирючью жизнь. Но вот поди ж ты, нет жеребцов в табуне -- и старый мерин, блюдя какой-то там неведомый закон или зов природы, взял на себя семейные и отцовские заботы.
Все гуще и плотнее делался туман. Лошади проступали из него -- которая головой, которая крупом. Домов совсем не видно стало, только кипы дерев в палисаднике, за травянистой улицей, еще темнели какое-то время, но и они скоро огрузли в серую густую глубь ночи, в гущу туманов, веющих наутренней, прохладной и промозглой сонной сырью.
И чем ближе было утро, чем беспросветной становилось в природе от туманов, тем звонче нащелкивали соловьи. К Кубене удрал коростель, пытался перескрипеть заречного соперника, и все так же недвижно и величественно стояли спящие кони под моим окном. Пришли они сюда оттого, что я долго сидел за столом, горел у меня свет, и лошади надеялись, что оттуда, из светлой избы, непременно вспомнят о них, выйдут, запрут в уютной и покойной конюшне, да так и не дождались никого, так их тут, возле нашего палисадника, сном и сморило.
И думал я, глядя на этот маленький, по недосмотру заготовителей, точнее любовью конюха сохраненный и все еще работающий табунок деревенских лошадок, что, сколько бы машин ни перевидал, сколько бы чудес ни изведал, вот эта древняя картина: лошадь среди спящего села, недвижные леса вокруг, мокро поникшие на лугах цветы бледной купавы, потаенной череды, мохнатого и ядовитого гравилатника, кусты, травы, доцветающие рябины, отбелевшие черемухи, отяжеленные мокром, --все это древнее, вечное для меня и во мне нетленно. (это позиция автора? )
И первый раз по-настоящему жалко сделалось тех, кто уже не просто не увидит, но даже знать не будет о том, что такое спящий деревенский мир, спящие среди села смирные, терпеливые, самые добрые к человеку животные, простившие ему все,
Думаю, что проблему можно обозначить так. Люби природу, будь внимателен к ней, и она откроет тебе твои чудеса, откроет то, что никто не увидит и не заметит. не зря же автор говорит, что ему "жалко сделалось тех, кто уже не просто не увидит, но даже знать не будет о том, что такое спящий деревенский мир, спящие среди села смирные, терпеливые, самые добрые к человеку животные, простившие ему все".
Как аргумент, наверное, можно привести стихотворение в прозе Тургенева "Воробей". Лирический герой произведения благоговеет перед героическим порывом старого воробья, увидеть который ему привелось, когда он возвращался со своей собакой с охоты.
В данном тексте автор поднимает проблему ответственности. Он говорит, что "лошади не тревожились", ведь "в табуне есть старшой", который и "будет сторожить их, следить за порядком", и если нужно будет, то "разбудит всех, поведет куда надо".
Автор считает, что нужно всегда быть готовым взять на себя ответственность, словно старый мерин, следующий "неведомому закону, зову природы".
Нужно сочинение, вот часть текста (Загулял наш конюх.
Поехал в райцентр вставлять зубы и по случаю завершения такого важнейшего дела загулял.
Рейсовый автобус ушел, и он остался ночевать у свояка.
Кони (их было семеро — два мерина, две кобылы и трое жеребят) долго бродили по лугу, и когда я шел от реки с удочками, вскинули головы и долго смотрели мне вслед, думая, что, может, я вернусь и загоню их в стойла конюшни, но не дождавшись никого, сами явились в деревню, ходили от дома к дому, и я решил, что они уснут на лугах или прижавшись к стене конюшни, нагретой солнцем со дня.
Они решили все - таки прижаться к стене конюшни и уснули.
Всё вечерело и стена остывала и они решили пойти по лугам чтоб посрывать травинки и побегать.
Вдруг убежали 2 жеребят а один остался.
Я увидя что их не стало быстро пошёл по их следам а они лишь не так далеко уснули.
В начале был я удивлён почему кобылы были так спокойны.
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и коньки, конькобежец?
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и коньки, конькобежец.
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и слова коньки, конькобежец?
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и слова коньки, конькобежец?
Объясните значение этих слов.
Составте пожалуйстра предложение с фразеологизмом (от мала до велика, положить в долгий ящик, авгиевы конюшни, за тридевять земель)?
Составте пожалуйстра предложение с фразеологизмом (от мала до велика, положить в долгий ящик, авгиевы конюшни, за тридевять земель).
Корень слова гулял, загулял, прогулка, прогульщик?
Корень слова гулял, загулял, прогулка, прогульщик.
Почему конь, конюх, конюшня в настоящее время нельзя считать однокоренными словами?
Почему конь, конюх, конюшня в настоящее время нельзя считать однокоренными словами.
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и слова коньки, конькобежец?
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь, конюх, конюшня и слова коньки, конькобежец?
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь конюх, конюшня?
Почему нельзя считать в наше время однокоренными слова конь конюх, конюшня.
Обозначте род, число склонение, падеж имён существительных : На конюшне?
Обозначте род, число склонение, падеж имён существительных : На конюшне.
Солнце уже село в далёкий лес когда Егорка пробежал в конюшню.
Дед Савелий положил полушубок на спину невысокой лошадёнке мышиной масти и посадил на него Егорку.
Выпущенные из конюшни кони, хорошо зная дорогу, сами побежали на берег озера, где для них был огорожен большой выпас.
Однажды пастись на луг пришли два козла?
Однажды пастись на луг пришли два козла.
Они мирно гуляли, играли.
Но потом они поссорились и решили поделить луг на две части.
Но сколько не делили каждому казалось что его часть меньше.
Они начали спорить.
И не заметили как начали бодать друг друга.
Они долго бодались пока не наступил вечер.
Два козла решили, что вместе гулять будет веселее.
И луг будет общий.
ГДЕ ЗДЕСЬ СТАВИТЬ ЗАПЯТЫ ПОЖАЛУЙСТА ПОМОГИТЕ.
Однажды пастись на луг пришли два козла?
Однажды пастись на луг пришли два козла.
Они мирно гуляли, играли.
Но потом они поссорились и решили поделить луг на две части.
Но сколько не делили каждому казалось что его часть меньше.
Они начали спорить.
И не заметили как начали бодать друг друга.
Они долго бодались пока не наступил вечер.
Два козла решили, что вместе гулять будет веселее.
И луг будет общий.
ГДЕ ЗДЕСЬ СТАВЯТСЯ ЗАПЯТЫЕ СКАЖИТЕ ПОЖАЛУЙСТА.
Перед - служебная часть речи предлог что - может быть вопросительным местоимением(что ты делаешь? ), относительным местоимением (думал, что сделать), иподчинительнымсоюзом в сложноподчиненном предложени (считай, что дело в шляпе). А также может быт..
Перед является предлогом.
Корни с чередованием И - Е В корнях бер - бир, блест - блист, дер - дир, жег - жиг, мер - мир, пер - пир, стел - стил, тер - тир, чет - чит пишется И, если за корнем следует суффикс А (иск. : сочетать, сочетание), если нету, то пишем Е Например : за..
1 - 4 2 - 1 3 - 3 4 - 3 5 - 4 6 - 2 7 - 1 8 - 4 9 - 1 10 - 3.
1)1 2)1 3)2 4)3 5)4 6)2 7)1 8)2 9)1 10)3.
Жара заставиланас войти в рощу. Я бросился под высокий куст орешника, лёг на спину. Вот клён раскинул свои лёгкие ветки. Тихо шелестят в вышине листья. Я любуюсь их мирной игрой . Приятнолежать на спине в лесу.
Отяжелённой листвой, суффикс - ённ, а он бывает только у причастий, значит это слово ПРИЧАСТИЕ.
Предлогами являются за, через, перед, остальное : ты, вас - местоимения. Сок - существительное.
Предлогами являются : за, через, перед.
Запятая после "сад" и перед "и никуда". Грам. Основа " Мы вышли, пошли".
© 2000-2022. При полном или частичном использовании материалов ссылка обязательна. 16+
Сайт защищён технологией reCAPTCHA, к которой применяются Политика конфиденциальности и Условия использования от Google.
Читайте также: