Сочинение на тему жизни и смерти в произведении
Обновлено: 02.05.2024
Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Так начинается стихотворение А.С.Пушкина. В нём автор поднимает философские вопросы: о смысле жизни , о прошедшей молодости, о неизвестном будущем и , конечно, о жизни и смерти. Первая строфа наполнена грустными мотивами, ведь в жизни поэта было столько трудностей, непонимания. Поэт пишет:
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Да, казалось бы, только горе впереди. Но вдруг во второй части стихотворения тон совершенно меняется: поэт не хочет умирать, хочет жить, пусть страдая, мучаясь, но жить.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
Поэт верит, что и в его жизни будут светлые моменты, что он напишет ещё стихи, что его ждёт впереди любовь.
Да, жизнь сложна, тяжела. Но в то же время прекрасна. Эта мысль подчёркивается поэтом. Жизнь — самое удивительное, что подарила природы человеку. Автор полон любви к жизни, несмотря ни на что.
Покоя жду… Душа моя устала…
Зовет к себе меня природа-мать…
И всё же так не хочется полностью порвать связь со всем земным, что было когда-то так дорого. Поэтому — то Гиппиус пишет:
Но не в земле — я буду здесь, с тобою,
В дыханье ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.
Она хочет продолжать присутствовать на земле, чувствовать её, напоминать о себе.
Извечная тема жизни и смерти не может быть раскрыта однозначно. Так и З.Гиппиус, ожидая приближение смерти, всё же любит жизнь, как бы ни была она тяжела и беспокойна.
Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Да, в той стране ничего этого не будет, поэтому надо беречь всё, что так дорого на земле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
Жизнь и смерть. О них размышляет каждый , живущий на земле. Конечно, грустно, что все мы смертны, что всё когда-нибудь заканчивается. Но в то же время осознание того, что мы видим этот мир, наслаждаемся им, делает нас счастливыми. Эта мысль центральная в данном стихотворении.
Общее
Философская извечная тема жизни и смерти всегда была и есть одной из тем поэзии. Стремление понять себя, оценить свой жизненный путь, размышления о том. что будет там, за чертой жизни – всё это волновало поэтов. Однако восприятие смерти различное у разных поэтов. Для одних — это избавление от мук и тревог жизни, для других — грустное осознание бренности бытия, грусть по поводу того, что приходить конец всему дорогому на земле. И всё же во всех стихах звучит мысль о радости жизни, о желании даже после смерти ощущать всё земное, пусть в виде ветерка, шёпота листьев, но быть рядом с дорогими среду людьми.
Жизнь и смерть – начало и конец человеческого существования. Со временем седой древности народы мира сохраняют представления о том, что смерть – это метаморфоза. Паши далекие предки не верили в естественную неизбежность смерти. Они уподобляли смерть жизни.
Вернее, смерть представлялась им своеобразной границей, за которой начиналась новая жизнь в ином мире. А раз после смерти жизнь обязательно будет иметь продолжение, то человек не боялся смерти.
Земная жизнь представлялась нашим предкам одним из многих звеньев в длинной цепи
всех умерших предков. Они поддерживали постоянную связь с ними на протяжении своей жизни, а потому земная жизнь их самих имела для них иную ценность и иной смысл. Она представлялась как бы переходным периодом от рождения до смерти.
Наверное, именно поэтому наши предки серьезно верили в неотвратимость своего возвращения или, как говорят сейчас, перевоплощения в новом облике.
По поводу жизни и смерти в русской литературе Д. Мережковский однажды заметил: “Русская литература, которая в действительности вытекает из Пушкина и сознательно считает его своим родоначальником, изменила главному его завету:
“Да здравствует солнце, да скроется тьма!”… Шестидесяти лет не прошло со дня кончины Пушкина – и все изменилось. Безнадежный мистицизм Лермонтова и Гоголя; самоуглубление Достоевского, похожее на бездонный, черный колодец; бегство Тургенева от ужаса смерти в красоту, бегство Льва Толстого от ужаса смерти в жалость – только ряд ступеней, по которым мы сходили все ниже и ниже, в “страну тени смертной””.
Трудно не согласиться с Д. Мережковским в том, что А. Пушкин действительно самый светлый, жизнерадостный и оптимистичный русский писатель.
Простым, веселым и менее всего походившим на сурового философа описывает поэта русская мемуаристка и хозяйка литературного салона А. Смирнова. Она говорит, что А. Пушкин -“маленький, подвижный, с безукоризненным изяществом манер и сдержанностью светского, человека, с негритянским профилем, с голубыми глазами, которые сразу меняли цвет, становились темными и глубокими в минуты вдохновенья”. Он любил обрывать смехом, шуткой или эпиграммой тихие скучные беседы.
Он умел заражать своим смехом всех.
Этим жизненным задором и веселостью проникнуты и сказки, и стихи, и эпиграммы, и письма к друзьям, и “Евгений Онегин”.
Но истинная цена человеческой мудрости проверяется отношением к смерти. А о ней А. Пушкин говорит всегда спокойно – как обычно говорят люди, близкие к природе, живущие в согласии с природой:
День каждый, каждую годину
Привык я думой провожать,
Грядущей смерти годовщину
Меж них стараясь угадать.
Однако каждодневные мысли о смерти не вызывают в душе поэта горечи и печальной тоски, не нарушают душевной ясности.
Истинный патриот России, А. Пушкин и после смерти хотел бы остаться им, и почивать он хотел бы “ближе к милому пределу”.
При всем своем оптимизме и жизнерадостности поэт все же не склонен отрицать неизбежное. Он принимает смерть – но с непременным благоговением перед жизнью:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
Жизнь и смерть — вечная тема искусства, потому очевидно, что человеческая судьба заключена именно между двумя моментами — рождением и смертью. Независимо от того, как человек к ним относится, они определяют его судьбу, его самоценность среди других ему подобных на этой земле. Когда-то в годы войны мы, молодые тогда люди, познавшие жизнь именно в форме жестокой войны, привыкнув к ней, даже не замечали её постоянно и незримо давящего на сознание пресса, мы сжились с ним и просто не могли себя ощущать иначе.
(1)Жизнь и смерть — вечная тема искусства, потому очевидно, что человеческая судьба заключена именно между двумя моментами — рождением и смертью. (2)Независимо от того, как человек к ним относится, они определяют его судьбу, его самоценность среди других ему подобных на этой земле. (З)Когда-то в годы войны мы, молодые тогда люди, познавшие жизнь именно в форме жестокой войны, привыкнув к ней, даже не замечали её постоянно и незримо давящего на сознание пресса, мы сжились с ним и просто не могли себя ощущать иначе. (4)И только 9 мая 1945 года, когда этот пресс вдруг исчез, мы не столько поняли, сколько неожиданно для себя почувствовали, от чего избавились. (5)Прежде всего от неопределённости нашей судьбы. (6)Впервые за годы войны жизнь обрела для нас смысл и избавилась от власти случайного. (7)Но ведь многие не дожили до этого дня, не дошли до Победы и так и не узнали об окончании этой воины. (8)Погибли в неведении. (9)И никогда не узнают, может быть, о самом важном из всего, что в течение ряда лет занимало на земле углы миллионов людей.
(Ю)Понятно и в общем объяснимо нередко высказываемое читательское желание счастливых финалов в произведениях. (11)Но вот что касается прозы о войне, то я, например, каждый раз теряюсь, сталкиваясь с выражением подобных желаний. (12)В таких случаях сам по себе возникает вопрос: что же такое литература? (13)И что такое искусство вообще?
(По В. В. Быкову)
Каждый человек хотя бы раз в жизни задумывался о смысле своего существования. В годы войны многие юноши ушли на фронт, едва успев покинуть школьную скамью. Безусловно, они мечтали о другом будущем. Когда же молодые солдаты поняли своё предназначение? В.В. Быков поднимает в тексте проблему обретения смысла жизни в военное время.
Между аргументами прослеживается причинно-следственная связь. Словесное искусство должно отражать действительность, и, если речь идёт о войне, нельзя преуменьшать её значение. Личное отодвигалось на задний план, все люди были объединены общей целью – одержать победу над врагом. Только после этого можно было позволить себе подумать о собственном смысле жизни.
Итогом размышлений писателя становится такая позиция: молодые люди, познавшие жизнь в форме жестокой борьбы, обрели смысл с окончанием войны, потому что избавились от власти случайного.
В заключение хочется сказать, что война – это тяжёлое испытание и преступление против человечности. В 1941-1945 годы людям, объединившимся ради общей цели, пришлось забыть о личном счастье и светлом будущем.
Измена и предательство — злободневная проблема в настоящее время, в трудные дни перепадов человеческого настроения, в дни сомнений и колебаний, непонимания между собой. Поэтому-то, вероятно, рассказ Л. Андреева "Иуда Искариот", хоть и вышедший в свет в начале прошлого века, в такой степени известен и злободневен в наше время. Поэтому-то занятна оценка писателем аргументов предательства (выделяющаяся парадоксальностью мнения), изучается цель действия героя и предпосылки его поступков.
В основе сюжета рассказа, что мы наблюдаем и в других андреевских произведениях, лежит евангельская история, хотя, как писал Горький, "в первой редакции рассказа "Иуда" у него оказалось несколько ошибок, которые указывали, что он не позаботился прочитать даже Евангелие". Действительно, используя евангельский сюжет, автор весьма субъективно передал его. Как же понимать психологию поступка Иуды в рассказе Л. Андреева, что заставило его предать Иисуса, нарушив тем самым, казалось бы, все законы нравственности и морали?
С самого начала и на протяжении всего рассказа рефреном звучат слова "Иуда Предатель", такое имя укоренилось в сознании людей изначально, и Андреев принимает и использует его, но лишь как "прозвище", данное людьми. Для писателя Иуда во многом символический предатель.
У Андреева Иуда в самом начале рассказа представлен как весьма отталкивающий персонаж: неприятна уже его внешность ("безобразная бугроватая голова", странное выражение лица, как бы разделенного пополам), странен переменчивый голос "то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и неприятный для слуха". Отталкивают его слова, "как гнилые и шероховатые занозы ".
Итак, с самого начала повествования мы видим, как порочна природа Иуды, преувеличено его безобразие, асимметричность его черт. А в дальнейшем поступки Иуды будут удивлять нас своей несуразностью: в разговорах с учениками он то молчалив, то чрезвычайно добр и радушен, что даже пугает многих его собеседников. С Иисусом Иуда подолгу не разговаривал, но Иисус любил Иуду, как и других своих учеников, часто искал глазами Иуду и интересовался им, хотя Иуда, казалось бы, не достоин этого. Рядом с Иисусом он выглядел низким, глупым и неискренним. Иуда постоянно лгал, так что нельзя было знать, правду говорит он в очередной раз или лжет. Вполне можно объяснить великий грех Иуды — предательство Учителя своего — натурой Иуды. Ведь возможно, что его зависть к чистоте, непорочности Иисуса, его неограниченной доброте и любви к людям, на которые Иуда не способен, привели к тому, что он решил погубить своего учителя.
Но это лишь первое впечатление от рассказа Л. Андреева. Почему автор в начале рассказа и потом много раз сравнивает Иисуса и Иуду? "Он (Иуда) был худощав, хорошего роста, почти такого же, как Иисус". Писатель ставит в один ряд два таких, казалось бы, противоположных образа, он сближает их. Между Иисусом и Иудой, как кажется, существует какая-то связь, они постоянно соединены невидимой ниточкой: глаза их часто встречаются, и мысли друг друга они почти угадывают. Иисус любит Иуду, хотя и предвидит предательство с его стороны. Но и Иуда, Иуда тоже любит Иисуса! Он любит его безмерно, он благоговеет перед ним. Он внимательно вслушивается в каждую его фразу, чувствуя в Иисусе какую-то мистическую власть, особенную, заставляющую каждого слушающего его преклоняться перед Учителем. Когда же Иуда обвинил людей в порочности, лживости и ненависти друг к другу, Иисус стал отдаляться от него. Иуда чувствовал это, воспринимая все очень болезненно, что тоже подтверждает неограниченную любовь Иуды к своему Учителю. Поэтому не удивляет стремление Иуды приблизиться к нему, быть постоянно рядом с ним. Возникает мысль, не явилось ли предательство Иуды способом приблизиться к Иисусу, но совершенно особым, парадоксальным путем. Учитель погибнет, уйдет из этого мира Иуда, и там, в другой жизни, они будут рядом: не будет Иоанна и Петра, не будет других учеников Иисуса, будет лишь Иуда, который, он уверен, больше всех любит своего Учителя.
При чтении рассказа Л. Андреева нередко возникает мысль, что миссия Иуды предопределена. Ни один из учеников Иисуса не смог бы вынести такое, не смог бы принять на себя такую участь.
Действительно, у Андреева образы других учеников — лишь символы. Так, Петр ассоциируется с камнем: где бы он ни был, что бы он ни делал, — везде используется символика камня, даже с Иудой он состязается в кидании камней. Иоанн — любимый ученик Иисуса — это нежность, хрупкость, чистота, духовная красота. Фома прямодушен, тугодум, в действительности, — Фома неверующий. Даже глаза Фомы пусты, прозрачны, в них не задерживается мысль. Так же символичны образы других учеников: никто из них не смог бы предать Иисуса. Иуда — вот тот избранник, которому выпала эта участь, и только он способен на сотворчество в подвиге Иисуса — он тоже приносит себя в жертву.
Заранее зная о том, что он предаст Иисуса, совершит такой тяжкий грех, он борется с этим: лучшая часть его души борется с предначертанной ему миссией. И душа не выдерживает: победить предопределение невозможно. Итак, Иуда знал, что будет совершено предательство, будет смерть Иисуса и что он убьет себя после этого, он даже наметил место для смерти. Он спрятал деньги, чтобы потом бросить их первосвященникам и фарисеям — то есть вовсе не в алчности была причина предательства Иуды.
Содеяв злодеяние, Иуда предъявляет обвинение в том. ученикам. Его ошеломляет то, что, когда Учитель скончался, все могли принимать пищу и спать, могли продолжать прежнюю обычную жизнь без Него, без своего Учителя. Сам же Иуда считает, что существование лишено смысла после смерти Иисуса. Получается, Иуда не до такой степени бессердечен и жесток, как все полагали первоначально. Любовь к Иисусу обнаруживает многие утаенные доселе положительные качества его, безгрешные, невинные стороны его души, обнаруживающиеся, однако, только следом за смертью Иисуса, равно как со смертью Иисуса раскрывается измена Иуды.
Только о предначертании свыше говорит парадоксальная совокупность предательства и проявления лучших черт в душе героя: Иуда не в состоянии одержать победу над ним, однако он и не в состоянии не боготворить Иисуса. И такая психология предательства состоит в борьбе личности с предначертанием, в борьбе Иуды с назначенной ему миссией.
Читайте также: