Рэй брэдбери убийца сочинение

Обновлено: 25.06.2024

Вот это да! Кто бы мог додуматься до ТАКОГО способа борьбы с действительностью.

Я знаменосец скромного меньшества, мы устали от шума, оттого, что нами вечно помыкают, и командуют,, и вертят на все лады, и вечно глушат нас музыкой, и вечно кто-нибудь орет. Вот увидите.Начнется бунт. Моё имя войдет в историю.

Но люди чересчур втянулись в игру, зашли слишком далеко, все наше общество попало в плен к механическим нянькам - и запуталось, даже не умеет само себе признаться, что запуталось. Вот они и мудрствуют, как и во всем прочем: таков, мол, наш век! Таковы условия жизни! Мы - нервное поколение.

В связи с обстоятельствами, нетурдно понять героя. Думаю, на его месте, я бы поступала так же. И имела те же ценности, что и он.

-Теперь, надеюсь, мне можно вернуться в мою милую одиночную камеру? Я намерен полгода наслаждаться одиночеством и тишиной.

За меня не бойтесь, -сказал, вставая, мистер Брок. - Я буду сидеть да посиживать и наслаждаться мягкой вланелью в ушах.

Не хочу я такого будущего! Искренне надеюсь на правильность выржения, что фантасты не описывают будущее, они его предотвращают.
Спасибо, Рэй! ;)

Всё предельно просто.
Чтобы не сойти с ума, нам нужно бывать в тишине, одиночестве.
Нам теперь никак не обойтись без всяких там "девайсов",да я и не выступаю против них. Но иногда нужно нажать на "выкл", заткнуть глотку телевизору, погасить экран компьютера (с помощью которого, собственно, я сейчас прочитала этот рассказ и пишу вот тут вот рецензию) и насладиться тишиной, погрузиться в мысли без посторонних звуков, раздражителей.

телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет.

Ведь эта замкнутую цепь так и хочется шарахнуть топором, разнообразить отнюдь не техникой, а чем-то естественным и прекрасно живым.

Читая этот текст, ты пользуешься услугами телефона или компьютера, которые позволяют тебе выйти в сети Интернета. А задумывался ли ты, куда мы катимся?

В произведениях Рэя Брэдбери не раз затрагивается тема отношений человека и техники, тема нашего компьютеризированного и прогрессивного будущего. Писатель кричит нам, что пора остановиться, иначе эти железяки просто сведут нас с ума. Скажу честно, я сама часто об этом задумываюсь и теперь пытаюсь исправляться. Потому что страшно.
Потому что я боюсь за будущее моих детей: будут ли они играть во дворе или им там нечего будет делать? Я решила, что ограничу времяпровождение моих ребятишек около компьютера, телевизора и буду отправлять их гулять на улицу. Но тут меня посетила мысль: "А вдруг гулять то будет не с кем? Вдруг другие родители не будут замечать огромную тучу, которая нависла над детством их потомков?"

Недавно я прочитала очереднй рассказ Брэдбери на эту тематику. Он совсем небольшой, но в нем так много смысла. И мне просто дико захотелось, чтобы его увидело как можно больше людей.

Рассказ Р. Брэдбери "Убийца" можно использовать в качестве аргумента, раскрывающего направление итогового сочинения 2021-2022 "Цивилизация и технологии".

Время чтения: около 15 минут.

Проблемы:
-влияние технологий на жизнь человека
-противостояния человека и общества

Музыка гналась за ним по белым коридорам. Из-за одной двери слышался вальс из "Веселой вдовы". Из-за другой - "Послеполуденный отдых фавна". Из-за третьей - "Поцелуй еще разок!". Он повернул за угол, "Танец с саблями" захлестнул его шквалом цимбал, барабанов, кастрюль и сковородок, ножей и вилок, жестяными громами и молниями. Все это схлынуло, когда он чуть не бегом вбежал в приемную, где расположилась, секретарша, блаженно ошалевшая от Пятой симфонии Бетховена. Он шагнул вправо, потом влево, словно рукой помахал у нее перед глазами, но она так его и не заметила.

Голос сына потонул в увертюре Чайковского к "Ромео и Джульетте", она вдруг затопила длинные коридоры.

Психиатр шел по улью, где лепились друг к другу лаборатории и кабинеты, и со всех сторон на него сыпалась цветочная пыльца мелодий. Стравинский мешался с Бахом, Гайдн безуспешно отбивался от Рахманинова, Шуберт погибал под ударами Дюка Эллингтона. Секретарши мурлыкали себе под нос, врачи насвистывали - все по-утреннему бодро принимались за работу, психиатр на ходу кивал им. У себя в кабинете он просмотрел кое-какие бумаги со стенографисткой, которая все время что-то напевала, потом позвонил по телефону наверх, полицейскому капитану. Несколько минут спустя замигала красная лампочка и с потолка раздался голос:

Эта улыбка ошеломила психиатра. Такая она была сияющая, лучезарная, она вдруг осветила и согрела комнату. Она была точно утренняя заря в темных горах, эта улыбка. Точно полуденное солнце внезапно проглянуло среди ночи. А над этой хвастливой выставкой ослепительных зубов спокойно и весело блестели голубые глаза.

И нахмурился. Что-то в комнате не так. Он ощутил это еще с порога. Неуверенно огляделся. Арестант засмеялся:

На сером ковре валялись осколки ламп и клочки проводов от сорванного со стены радио. Не глядя на них, чувствуя, как его обдает теплом этой улыбки, психиатр уселся напротив пациента; необычная тишина давила, словно перед грозой.

- Прежде чем мы начнем. - мягким проворным движением он снял с руки врача радиобраслет. Взял крохотный приемник в зубы, точно орех, сжал покрепче - крак! - и вернул ошарашенному психиатру обломки с таким видом, словно оказал и себе, и ему величайшее благодеяние. - Вот так-то лучше.

- Наплевать! - улыбнулся пациент. - Как поется в старой песенке, "Мне плевать, что станется со мною!" - вполголоса пропел он.

- Извольте. Первой жертвой, одной из первых, был мой телефон. Гнуснейшее убийство. Я запихал его в кухонный поглотитель. Забил бедняге глотку. Несчастный задохся насмерть. Потом я пристрелил телевизор!

- Он напугал меня еще в детстве. Один мой дядюшка называл его Машина-призрак. Бесплотные голоса. Я боялся их до смерти. Стал взрослым, но так и не привык. Мне всегда казалось, что он обезличивает человека. Если ему заблагорассудится, он позволит вашему "я" перелиться по проводам. А если не пожелает, просто высосет его, и на другом конце провода окажетесь уже не вы, а какая-то дохлая рыба, не живой теплый голос, а только сталь, медь и пластмасса. По телефону очень легко сказать не то, что надо; вовсе и не хотел это говорить, а телефон все переиначил. Оглянуться не успел, а уже нажил себе врага. И потом телефон - необыкновенно удобная штука! Стоит и прямо-таки требует: позвони кому-нибудь, а тот вовсе не желает, чтобы ему звонили. Друзья звонят мне, звонят, звонят без конца. Ни минуты покоя, черт возьми. Не телефон - так телевизор, или радио, или патефон. А если не телевизор, не радио и не патефон, так кинотеатр тут же на углу или кинореклама на облаках. С неба теперь льет не дождь, а мыльная пена. А если не слепят рекламой на небесах, так глушат джазом в каждом ресторане; едешь в автобусе на работу - и тут музыка и реклама. А если не музыка, так служебный селектор и главное орудие пытки - радиобраслет; жена и друзья вызывают меня каждые пять минут. И что за секрет у этих штучек, чем они так соблазняют людей? Обыкновенный человек сидит и думает: делать мне нечего, скучища, а на руке этот самый наручный телефон - дай-ка позвоню старине Джо. Алло, алло! Я люблю жену, друзей, вообще человечество, очень люблю. Но вот жена в сотый раз спрашивает: "Ты сейчас где, милый?" - а через минуту вызывает приятель и говорит: "Слушай, отличный анекдот: один парень. " А потом кто-то орет: "Вас вызывает Статистическое бюро. Какой марки резинку вы жуете в данную минуту?" Ну, знаете!

- А так: вот-вот взорвусь. Или начну биться головой о стену. В тот день в конторе я и поступил, как надо.

- Еще бы! А днем меня осенило, я кинул свой радиобраслет на тротуар и растоптал. Кто-то как раз заверещал: "Говорит Статистическое бюро, девятый отдел. Что вы сегодня ели на обед?" - и тут я вышиб из машинки дух.

- Я вошел во вкус. - Брок потер руки. - Дай-ка, думаю, подниму единоличную революцию, надо же человеку освободиться от всех этих удобств! Кому они, спрашивается, удобны? Друзьям-приятелям? "Здорово, Эл, решил с тобой поболтать, я сейчас в Грин-хилле, в гардеробной. Только что я их тут всех сокрушил одним ударом. Одним ударом, Эл! Удачный денек! А сейчас выпиваю по этому случаю. Я решил, что тебе будет любопытно". Еще удобно моему начальству - я разъезжаю по делам службы, а в машине радио, и они всегда могут со мной связаться. Связаться! Мягко сказано. Связаться, черта с два! Связать по рукам и ногам! Заграбастать, зацапать, раздавить, измолотить всеми этими радиоголосами. Нельзя на минуту выйти из машины, непременно надо доложить: "Остановился у бензоколонки, зайду в уборную". - "Ладно, Брок, валяйте". - "Брок, чего вы столько возились?" - "Виноват, сэр!" - "В другой раз не копайтесь!" - "Слушаю, сэр!" Так вот, доктор, знаете, что я сделал? Купил кварту шоколадного мороженого и досыта накормил свой передатчик.

- А дальше наступила тишина. Господи, какая благодать! Ведь окаянное радио трещало без передышки. Брок, туда, Брок, сюда, Брок, доложите, когда пришли, Брок, доложите, когда ушли, хорошо, Брок, обеденный перерыв, Брок, перерыв кончился, Брок, Брок, Брок, Брок. Я наслаждался тишиной, прямо как мороженым.

- Я ездил, ездил и все слушал тишину. Как будто тебя укутали в отличнейшую мягкую фланель. Тишина. Целый час тишины! Сижу в машине и улыбаюсь, и чувствую - в ушах мягкая фланель. Я наслаждался, я просто упивался, это была Свобода!

- Потом я вспомнил, что есть такие портативные диатермические аппараты. Взял один напрокат и в тот же вечер повез в автобусе домой. А в автобусе полным-полно замученных канцелярских крыс, и все переговариваются по радиобраслетам с женами: я, мол, уже на Сорок третьей улице. на Сорок четвертой. на Сорок девятой. поворачиваю на Шестьдесят первую. А один супруг бранится: "Хватит тебе околачиваться в баре, черт возьми! Иди домой и разогрей обед, я уже на Семидесятой!" А репродуктор орет "Сказки венского леса" - точь-в-точь канарейка натощак насвистывает про лакомые зернышки. И тут я включаю диатермический аппарат! Помехи! Перебои! Все жены отрезаны от брюзжанья замученных за день мужей. Все мужья отрезаны от жен, на глазах у которых милые отпрыски только что запустили камнем в окно! "Венский лес" срублен под корень, канарейке свернули шею. Ти-ши-на! Пугающая внезапная тишина. Придется пассажирам автобуса вступить в беседу друг с другом. Они в страхе, в ужасе, как перепуганные овцы!

- Пришлось остановить автобус. Ведь и впрямь музыка превратилась в кашу, мужья и жены не знали, на каком они свете. Шабаш ведьм, сумбур, светопреставление. Митинг в обезьяннике! Прибыла аварийная команда, меня мигом засекли, отчитали, оштрафовали, я и оглянуться не успел, как очутился дома - понятно, без аппарата.

- Разрешите вам заметить, мистер Брок, что до сих пор ваш образ действий кажется мне не слишком. э-э. разумным. Если вам не нравится радиотрансляция, служебные селекторы, приемники в автомобилях, почему бы вам не вступить в общество радионенавистников? Подавайте петиции, добивайтесь запретов и ограничений в законодательном порядке. В конце концов, у нас же демократия!

- А я так называемое меньшинство, - сказал Брок. - Я уже вступал во всякие общества, вышагивал в пикетах, подавал петиции, обращался в суд. Я протестовал годами. И везде меня поднимали на смех. Все просто обожают радио и рекламу. Я один такой урод, не иду в ногу со временем.

- Но тогда, может быть, вам следует сменить ногу, как положено солдату? Надо подчиняться большинству.

- Так ведь они хватают через край! Послушать немножко музыки, изредка "связаться" с друзьями, может, и приятно, но они-то воображают: чем больше, тем приятнее. Я прямо озверел! Прихожу домой - жена в истерике. Отчего, почему? Да потому, что она полдня не могла со мной связаться. Помните, я малость поплясал на своем радиобраслете? Ну вот, в тот вечер я и задумал убийство собственного дома.

- По смыслу это совершенно точно. Я решил убить его, умертвить. Дом у меня, знаете, чудо техники: разговаривает, поет, мурлычет, сообщает погоду, декламирует стишки, пересказывает романы, звякает, брякает, напевает колыбельную песенку, когда ложишься в постель. Станешь под душ - он тебя глушит ариями из опер, ляжешь спать - обучает испанскому языку. Этакая болтливая нора, в ней полно электронных оракулов. Духовка тебе лопочет: "Я пирог с вареньем, я уже испекся!" - или: "Я - жаркое, скорей подбавьте подливки" - и прочий младенческий вздор. Кровати укачивают тебя на ночь, а утром встряхивают, чтоб проснулся! Этот дом терпеть не может людей, верно вам говорю! Парадная дверь так и рявкает: "Сэр, у вас башмаки в грязи!" А пылесос гоняется за тобой по всем комнатам, как собака, не дай бог уронишь щепотку пепла с сигареты - мигом всосет. О боже милостивый!

- Помните песенку Гилберта и Салливена "Веду обидам точный счет, и уж за мной не пропадет"? Всю ночь я подсчитывал обиды. А рано поутру купил револьвер. На улице нарочно ступал в самую грязь. Парадная дверь так и завизжала: "Надо ноги вытирать! Не годится пол марать!" Я выстрелил этой дряни прямо в замочную скважину. Вбежал в кухню, а там плита скулит: "Скорей взгляни! Переверни!" Я всадил пулю в самую середку механической яичницы, и плите пришел конец. Ох, как она зашипела и заверещала: "Я перегорела!" Потом завопил телефон, прямо как капризный ублюдок. И я сунул его в поглотитель. Должен вам заявить честно и откровенно: я ничего не имею против поглотителя, он пострадал за чужие грехи. Теперь-то мне его жалко - очень полезное приспособление, и притом безобидное, словечка от него не услышишь, знай себе мурлычет, как спящий лев, и переваривает всякий мусор. Непременно отдам его в починку. Потом я пошел и пристрелил коварную бестию телевизор. Это Медуза: каждый вечер своим неподвижным взглядом обращает в камень миллионы людей, это сирена - поет, и зовет, и обещает так много, а дает ничтожно мало. но я всегда возвращался к ней, возвращался и надеялся на что-то до последней минуты, и вот - бац! Тут моя жена заметалась, точно безголовая индюшка, злобно закулдыкала, завопила на всю улицу. Явилась полиция. И вот я здесь.

- Мистер Брок, отдавали ли вы себе отчет, совершая такие преступления, что радиобраслет, репродуктор, телефон, радио в автобусе, селектор у вас на службе - все это либо чужая собственность, либо сдается напрокат?

- Это только начало, - сказал Брок. - Я знаменосец скромного меньшинства, мы устали от шума, оттого, что нами вечно помыкают, и командуют, и вертят на все лады, и вечно глушат нас музыкой, и вечно кто-нибудь орет - делай то, делай это, иди туда, теперь сюда, быстрей, быстрей! Вот увидите. Начинается бунт. Мое имя войдет в историю!

- Понятно, это не сразу сделается. На первых порах все были очарованы. Великолепная выдумка эти полезные и удобные штуки! Почти игрушки, почти забава! Но люди чересчур втянулись в игру, зашли слишком далеко, все наше общество попало в плен к механическим нянькам - и запуталось, и уже не умеет выпутаться, даже не умеет само себе признаться, что запуталось. Вот они и мудрствуют, как и во всем прочем: таков, мол, наш век! Таковы условия жизни! Мы - нервное поколение! Но помяните мое слово, семена бунта уже посеяны. Обо мне раззвонили на весь мир по радио, показывали меня и по телевидению, и в кино - вот ведь парадокс! Дело было пять дней назад. Про меня узнали миллиарды людей. Следите за биржевыми отчетами. Ждите в любой день. Хоть сегодня. Вы увидите, как подскочит спрос на шоколадное мороженое!

- Теперь, надеюсь, мне можно вернуться в мою милую одиночную камеру? Я намерен полгода наслаждаться одиночеством и тишиной.

- За меня не бойтесь, - сказал, вставая, мистер Брок. - Я буду сидеть да посиживать и наслаждаться мягкой фланелью в ушах.

Он нажал незаметную кнопку, подавая условный сигнал, дверь отворилась, он вышел в коридор, дверь захлопнулась, щелкнув замком. Он вновь шагал один по коридорам мимо бесчисленных дверей. Первые двадцать шагов его провожали звуки "Китайского тамбурина". Их сменила "Цыганка", затем "Пасакалья" и какая-то там минорная фуга Баха, "Тигровый рэгтайм", "Любовь - что сигарета". Он достал из кармана сломанный радиобраслет, точно раздавленного богомола. Вошел к себе в кабинет. Тотчас зазвенел звонок и с потолка раздался голос:

- Полная дезориентация, но общителен. Отказывается признавать простейшие явления окружающей действительности и считаться с ними.

Зазвонили сразу три телефона. Запасной радиобраслет в ящике стола заскрипел, словно раненый кузнечик. Замигала красноватая лампочка, и защелкал вызов селектора. Звонили три телефона. Жужжало в ящике. В открытую дверь вливалась музыка. Психиатр, что-то мурлыча себе под нос, надел новый радиобраслет, щелкнул селектором, поговорил минуту, снял одну телефонную трубку, поговорил, снял другую трубку, поговорил, снял третью, поговорил, нажал кнопку радиобраслета, поговорил негромко, размеренно, лицо его было невозмутимо спокойно, а вокруг гремела музыка, мигали лампочки, снова звонили два телефона, и руки его непрестанно двигались, и радиобраелет жужжал, и его вызывали по селектору, и с потолка звучали голоса. Так провел он остаток долгого служебного дня, овеваемый прохладным кондиционированным воздухом, сохраняя то же невозмутимое спокойствие; телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет, селектор, телефон, радиобраслет.

Музыка сопровождала его по всему холлу. Он прошел мимо офиса, из которого гремел вальс "Веселой вдовы". Из следующей двери несся "Послеполуденный отдых фавна". Еще из одной: "Поцелуй меня еще". Он свернул в коридор, и на него обрушился "Танец с саблями", со всеми своими цимбалами, барабанами,чашками, ложками, ножами и прочим звоном. Музыка отстала, когда он вошел в прихожую, где секретарша завороженно напевала Пятую симфонию Бетховена. Он провел рукой перед ее глазами, но она не прореагировала.

Внезапно загудел радио-браслет.
- Да?
- Это я, папа. Не забудь взять сумму, о которой я тебя просил.
- Да, сынок. Сейчас я занят.
- Просто хотел тебе напомнить - пропело наручное радио.

Голос потонул в теме из "Ромео и Джульетты" Чайковского, заполонившей коридор.
Психиатр двинулся дальше через лабиринт офисов. Одна музыкальная тема перекликалась с другой, Стравинский соперничал с Бахом, Гайдн безуспешно пытался вытеснить Рахманинова, Дюк Эллингтон побеждал Шуберта. Он кивнул напевающим секретаршам и насвистывающим докторам, только что приступившим к работе.

Зайдя в свой офис, он первым делом просмотрел несколько важных бумаг, задиктовал напевающей под нос стенографистке, затем позвонил начальнику полиции на верхний этаж. Через несколько минут замигал красный свет и голос с потолка объявил:

"Заключенный доставлен и находится в кабинете №9 для обследования".

Он вошел в кабинет и улышал, как за ним защелкнулся замок.
"Уходите", - сказал заключенный, улыбаясь.
Психиатр опешил. Улыбка была такой солнечной, такой ясной, такой располагающей, что комната буквально светилась. Рассвет над темными холмами, полдень среди ночи. Голубые глаза заключенного блестели искренностью, улыбка выдавала уверенного в себе человека.

"Я пришел, чтобы помочь вам", - сказал психиатр. Но тут же почувствовал что-то неладное. Заключенный засмеялся: "Вы удивлены, что здесь так тихо? Я только что забил радио до смерти".

"Буйный", - подумал доктор. Заключенный прочитал его мысль, улыбнулся и успокоил жестом руки: "Нет, нет. Я поступаю так только с машинками 'ля-ля'".

Куски радио и проводов лежали на сером ковровом покрытии. Не обращая на них внимания и по-прежнему чувствуя на себе тепло улыбки словно это была обогревательная лампа, психиатр присел напротив пациента в необычной тишине, которая напоминала затишье перед бурей.

- Итак, вы - мистер Альберт Брок, называющий себя "Убийцей"?

Брок с удовольствием кивнул: "Да, но прежде, чем мы начнем. " Брок быстро придвинулся к доктору, снял с его запястья радио, отправил в рот и, зажав между зубами как грецкий орех, сжал челюсти. Послышался хруст. Вынув изо рта раздавленное радио, он возвратил его пораженному доктору, как если бы оказал ему услугу: "Так-то лучше".

Психиатр уставился на сломанный аппарат: "Вы за это заплатите приличную сумму".

- Мне все равно, - улыбнулся заключенный. - Как поется в старой песне: 'Не думай о том, что случится со мной!'". Он напел мелодию.

Психиатр сказал: "Ну что, начнем?"

- Давайте. Первой жертвой, или одной из первых, был мой телефон. Это самое подлое мое убийство - я засунул его в кухонный дезинтегратор мусора. Дезинтегратор застрял на полуобороте. Бедняжку задушило насмерть.

- Сделал шесть выстрелов в катодно-лучевую трубку. Звон был чудесный, словно упала хрустальная люстра.

- У вас прекрасное воображение.

- Спасибо, я всегда хотел быть писателем.

- Полагаю, вы расскажете, с какого момента вы стали ненавидеть телефон.

- Я боялся его с детства. Мой дядя называл его "машиной призраков". Голос без тела пугал со страшной силой. После этого я уже никогда не мог к нему привыкнуть. Телефон казался безличным чудовищем. Если ему хотелось, он позволял вам пройтись по его проводам, если не хотел - выхолащивал вашу личность до такой степени, что в конце линии ваш голос напоминал нечто холодное и бесчувственное, стальное, медное, пластмассовое, без тепла и жизни.
По телефону легко соврать, телефон изменяет смысл того, что вы говорите. Вы начинаете понимать, что он ваш враг. Ну, конечно, телефон удобен. Он просто сидит и требует, чтобы вы позвонили кому-нибудь, кто не хочет, чтобы ему звонили. Мне всегда звонили друзья. Звонили без перерыва. После чего у меня ни на что не оставалось времени. Если не телефон, то телевизор, или радио, или фонограф. Если не телевизор, радио или фонограф, тогда картина в ближайшем кинотеатре с обязательной рекламой каких-либо пеномоющих средств типа: "Больше нет дождя, есть только хлопья мыльной пены". Если не реклама, то развлекательная музыка в каждом ресторане, музыка и реклама в автобусах по дороге на работу. Если не музыка, то межофисная связь, и наконец "комната ужасов" - радио-браслет, по которому друзья звонили каждые пять минут.
Что это за "удобства", которые так искушающе удобны? Обыватель думает: вот у меня на запястье телефон, почему бы не позвонить приятелю? "Привет, привет!" Я очень люблю своих друзей,свою жену, человечество, но когда через каждую минуту жена звонит и спрашивает: "Где ты сейчас?", приятель сообщает: "Послушай, у меня есть для тебя анекдот ", а потом звонит кто-то чужой и предлагает опрос по типу: "Какую резинку вы сейчас жуете?", я выхожу из себя.

- Как вы себя чувствовали на этой неделе ?

- Во мне что-то взорвалось. Я был на пределе. В тот день я совершил убийство подобное тому, что было в офисе.

- Я вылил стаканчик горячего кофе на переговорное устройство.

Психиатр сделал пометку в блокноте.

- И система коротнула?

- Прекрасно. Именины души, 4-е июля. Стенографистки забегали как ошалелые! Полный абзац!

- Не то слово. Потом пришла в голову идея растоптать на улице наручное радио. Из него вопил пронзительный голос: "Опрос общественного мнения №9: Что вы сегодня ели на ланч?" В этот момент я вытряхнул душу из чертового радио.

- Почувствовали себя еще лучше, а?

- Еще бы! Я был на верху блаженства. Брок радостно потирал руки. - Я подумал, а не начать ли мне революцию по освобождению человека от неких "удобств" ? Удобств для кого, спрашивается? Для друзей: "Привет, Эл, я подумал, что надо тебе позвонить из Грин Хиллс. Я только что забил мяч в лунку с одного удара. С одного, Эл! Прекрасный день! Пойду сейчас пропущу стаканчик. Подумал, что тебе будет приятно узнать об этом." Удобным для моего офиса. Где бы я ни был, я всегда на связи. На связи! Я б сказал "на привязи".
Постоянно под ударами FM-голосов. Нельзя выйти из машины без того, чтобы не объявить: "Остановился на автозаправочной станции для посещения туалета". "О'кэй, Брок, заходи!" "Почему так долго, Брок?" "Простите, сэр" "Будь поживей следующий раз, Брок" "Да, сэр".
И знаете, доктор, что я сделал? Я купил двойную порцию французского мороженного и запустил его в радиопередатчик.

- Была ли какая-нибудь особая причина для выбора французского мороженного?

Брок подумал и растянулся в улыбке: "Это мое любимое".

- "О" - сказал доктор.

- Я подумал: черт возьми, что хорошо для меня, то хорошо и для передатчика.

- Что заставило вас запустить в него именно мороженное?

- А что случилось потом?

- Тишина. Боже мой, это было прекрасно. Радио в машине каркало целый день: Брок, иди сюда, Брок, иди туда, Брок, отметься здесь, Брок, отметься там, о'кэй, Брок, время ланча, Брок, ланч закончен, Брок, Брок, Брок. Тишина для меня была словно мороженное для ушей.

- Кажется, вы очень любите мороженное.

- Я ехал и наслаждался тишиной. Это самая большая, самая нежная затычка для ушей. Тишина. Целый час. Я просто сидел в машине и улыбался, чувствуя мягкую затычку. Я был опьянен свободой!

- Затем у меня возникла идея переносного прибора с токами высокой частоты. Я взял его с собой в автобус, когда возвращался с работы. Автобус был переполнен уставшими пассажирами с наручными радиоприемниками, переговаривающими со своими женами: "Сейчас я на сорок-третьей, подъезжаю к сорок-четвертой, я уже на сорок-девятой, поворачиваю на шестьдесят-первую". Один мужчина ругался: "Вылепетывай из этого чертового бара, иди домой и приготовь ужин. Я уже на семидесятой!" Радио в автобусе играло "Сказки венского леса", канареечный голос распевал о первоклассных хлопьях для приготовления овсяной каши". Тогда - я включил свой прибор! Тишина! Помехи ! Жены оказались отрезанными от мужей, жалующихся на тяжелый день. Мужья оказались отрезанными от жен, жалующихся на непослушных детей. "Венский лес" вырубился, канарейка заглохла! Тишина! Ужасная, неожиданная. Пассажиры были вынуждены разговаривать друг с другом. Возникла паника. Настоящая животная паника.

- Полиция вас схватила?

- Автобус был вынужден остановиться. В конце концов, музыка заглохла, мужья и жены потеряли контакт с реальностью. Всеобщая неразбериха, крики, хаос. Все завертелось как белка в колесе.
Приехавший полицейский наряд применил ко мне тройные меры: арестовали, взяли штраф, и отвезли в участок.

- М-р Брок, могу я предположить что ваше поведение нельзя назвать, так сказать, практичным? Если вам не нравится радио в автобусах или в офисах, или радиопередатчик в машине, почему бы вам не вступить в братство ненавидящих радио, начать писать петиции, вести законную, разрешенную конституцией пропаганду. В конце концов, у нас демократия.

"А я, - сказал Брок, - выступаю в роли меньшинства. Действительно, я вступил в братство, участвовал в пикетах, передавал петиции, обращался в суд. Я протестовал многие годы. Все надо мной смеялись. Все любили автобусное радио и рекламу. Я был изгоем."

- Тогда вы должны были отнестись к этому как настоящий солдат, не так ли? Большинство правит.

- Да, но они зашли слишком далеко. Решив, что немного музыки не помешает, а быть на связи очень удобно, они решили многократно усилить и то, и другое. Меня это вывело из себя. Я пришел домой и застал жену в истерике из-за того, что она полдня не могла со мной связаться. Помните, я говорил, что сплясал на своем наручном радио? В тот день я решил убить свой дом.

- Вы уверены, что хотите, чтобы я это записал?

- Семантически, все правильно. Убить, к черту. Это один из тех болтливых, жужжащих, прогнозирующих погоду на завтра, читающих стихи, пересказывающих романы, вечно звенящих, убаюкивающих домов. Дом, который оглушает вас оперой пока вы находитесь в ванной, и учит испанскому во сне.
Один из тех бестолковых и болтливых домов, напичканных электроникой, благодаря которой вы чувствуете себя чуть выше наперстка, с кухонными плитами, объявляющими: "Я - яблочный пирог, я уже готов", или "Я - поджаренный ростбиф, полейте меня жиром", или другую какую-нибудь ерунду. С кроватями, которые укачивают перед сном, и будят по утрам. Дом, который не выносит людей, поверьте. Передняя дверь рычит: "У вас грязные ботинки, сэр!", а электронная собака следует за вами и втягивает обрезки ногтей и пепел от сигарет. Я говорю: Господи Иисусе! Господи Иисусе!"

"Спокойней, - попросил психиатр.

- Понимаете ли вы, что совершая все эти преступления, сначала с наручным радио, телефоном, автобусным радио, переговорным устройством, вы нарушили чьи-то права на собственность?

- Я бы сделал это еще раз, с божьей помощью.

Психиатр сидел, освещенный лучезарной улыбкой заключенного.
- Вы отказываетесь от помощи со стороны офиса психического здоровья? Вы готовы отвечать за последствия своих действий?

"Это только начало, - сказал м-р Брок. - Я нахожусь в первых рядах небольшого контингента, уставшего от шума и постоянного насилия со стороны музыки и голосов, приказывающих сделать то, сделать это, сделать быстро, сделать сейчас, сделать здесь, сделать там. Понимаете, начинается восстание. Мое имя войдет в историю."

- Конечно, на это уйдет время. Вначале, все было захватывающе. Сама идея об этих устройствах была замечательной. Они были как игрушки, но люди слишком увлеклись; и все зашло слишком далеко и стало нормой поведения. Выйти из него было уже невозможно. Люди не могли даже признать, что они порабощены. Поэтому они нашли объяснение своему поведению. "Современный век, - сказали они. - Таковы условия жизни." Но семена уже были посеяны. Смешно сказать, но обо мне узнали из телевидения, радио и кинофильмов. Это было пять дней назад. Миллиард людей узнал обо мне. Проверьте финансовые колонки в газетах. Может быть даже сегодняшние. Увидите, как взлетели продажи французского мороженного!

"Понимаю", - сказал психиатр.

- Могу я вернуться в свою милую камеру, где я проведу в тишине и спокойствии шесть месяцев?

"Да", - тихо сказал психиатр.

"Не волнуйтесь за меня, - сказал м-р Брок, поднимаясь. - Я собираюсь сидеть долгое время, заткнув уши мягкими заглушками".

"Хм", - сказал психиатр, направляясь к двери.

"Удачи", - сказал м-р Брок.

"Да", - сказал психиатр.

Он набрал код на двери, дверь открылась, он вышел, дверь автоматически закрылась. Психиатр шел по коридорам мимо офисов. Первые десять метров его сопровождал Китайский бубен, затем наступила очередь Цыган, затем Пассакалия Баха и фуга в каком-то там миноре, Тигровый рэг, Любовь как сигарета.
Он вынул из кармана раздавленное радио, словно это был мертвый богомол.
Вошел в свой офис. Прозвенел звонок. Голос с потолка спросил: "Доктор?"
"Только что закончил с Броком", - сказал психиатр.

- Полнейшая дезориентация, но настроение бодрое. Отказывается признавать простейшие реалии своего окружения.

- Неопределенный. Оставил его в благодушном настроении и фантазиях.

Зазвонили три телефона. Переговорное устройство на рабочем столе затрещало как раненый кузнечик. Загорелась красная лампочка внутренней связи, послышалось кликанье. Звонили три телефона. Стол гудел.
Психиатр, тихо напевая, застегнул на запястье новое наручное радио, поднял трубку внутренней связи, поговорил с минуту, поднял один из телефонов, поговорил, поднял другой телефон, поговорил, поднял третий телефон, поговорил, нажал на кнопку наручного радио, поговорил тихо и спокойно, с невозмутимым и строгим выражением лица, окруженный музыкой и вспыхивающими лампочками, опять зазвонили два телефона, он потянулся к ним, загудело наручное радио, заговорило переговорное устройство внутренней связи, и раздались голоса сверху. И он продолжал спокойно снимать трубки, нажимать на кнопки, говорить на протяжении всего оставшегося дня в кондиционированном пространстве офиса: телефон, наручное радио, переговорное устройство, телефон, наручное радио, переговорное устройство, телефон, наручное радио, переговорное устройство, телефон, наручное радио, переговорное устройство, телефон, наручное радио.

Нарушение видовой формы глаголов-сказуемых . готов ЧТО ДЕЛАТЬ ? - действовать, .. а также ЧТО ДЕЛАТЬ? - проводить.

Какую роль играют враги в нашей жизни? Именно об этом рассуждает Р.Брейдбери.

Автор повествует об Уолтере Гриппе, который лишается своего последнего врага Тимоти Салливана. Герой сознается, что без Тимоти его жизнь потеряла смысл, так как именно недруг был стимулом двигаться вперед . Действительно, нередко именно враги являются толчком для достижения целей . Стремление во всем превосходить своего недруга становиться прекрасной мотивацией не стоять на месте.

Друг главного героя решает стать его врагом, для того чтобы вновь пробудить в Уолтере его “пламя”. И он добивается своей цели. Злоба и ненависть укрепили жизненные силы Уолтера, теперь он готов действовать, а не провести оставшуюся жизнь в кровати. Так мы видим, что с приобретением нового врага главный герой получил новую цель, на достижение которой готов потратить всю свою жизнь.

Оба этих примера, дополняя друг друга, еще раз подтверждают главную мысль писателя.

Позиция автора сформулирована четко : нередко вражда становится двигателем в жизни человека. Именно она побуждает идти вперед, иногда даже становясь смыслом жизни.

Невозможно не согласиться с позицией автора. Действительно, желание быть лучше своего врага, быть успешнее его, является лучшим стимулом в самосовершенствовании.

Мне вспоминается произведение Артура Конана Дойля “Записки Шерлока Холмса”, в котором постоянная вражда между сыщиком и главой криминальной организации Мориарти, помогала первому в совершенствовании разгадывания новых преступлений.

Таким образом, мы еще раз убеждаемся в том, что недруги помогают нам становиться лучше и умнее. Они стимулируют нас проводить упорную работу над собой, постоянно анализировать свои поступки, направлять все силы на совершенствование.

– (4)О боже! – вскричал Уолтер Грипп. – (5)Всё кончено.

– (6)Что кончено? – спросил я.

– (7)Жить больше незачем. (8)Читай, – Уолтер встряхнул газетой.

– (9)И что? – удивился я.

– (10)Все мои враги мертвы.

– (11)Радуйся! – засмеялся я.

– (12)Теперь у меня нет причин жить.

– (14)Ты не понимаешь. (15)Тим Салливан. (16)Я ненавидел его всей

душой, всем своим существом.

– (18)С его смертью исчез огонь!

(19)Лицо Уолтера побелело.

– (20)Какой ещё огонь?! – возмутился я.

– (21)Пламя в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. (22)Он

возгорался благодаря ему. (23)Он заставлял меня идти вперёд, а теперь

Салливан всё испортил, он задул это пламя… (24)Ладно, пойду в кровать,

буду бередить свои раны.

– (25)Отойди от кровати, это глупо – на дворе день!

– (26)Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. (27)Мне

простую плиту. (28)Ты куда?

– (29)На улицу, воздухом подышать.

– (30)Вернёшься, а меня, может, уже и не будет!

– (31)Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

– (33)С самим собой!

(34)Я вышел постоять на солнышке, поглядел вокруг и задумался.

(38)«Погоди, какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? (39)Злость?

(43)Я вернулся в комнату.

– (44)Всё ещё умираешь?

– (45)А ты как думал?

– (46)Вот упрямый осёл.

(47)Я подошёл ближе к Уолтеру – решил стоять у него над душой.

– (48)Хотя нет, никакой ты не осёл – конь с норовом. (49)Подожди, мне

надо собраться с мыслями, чтобы вывалить всё разом.

– (50)Давай поскорее, я уже отхожу, – произнёс Уолтер.

– (53)Ну чего тебе, мой старый друг, закадычный дружбан?

– (54)Никакой я тебе не друг. (55)Раз уж ты собрался помирать, настала

пора для исповеди.

– (56)Так ведь это я должен исповедоваться.

– (57)Сначала я! (58)Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача, ты

тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил деньги с собой в Мексику?

– (59)Конечно, Сэм тогда украл бабки, кто же ещё.

– (60)Всё это моих рук дело, я прикарманил деньги и свалил на него!

– (61)Ну, это не такой уж тяжкий грех, – произнёс Уолтер.

– (62)Теперь насчёт школьного выпускного в пятьдесят восьмом. (63)Ты

хотел, чтобы в тот вечер тебя сопровождала Мэри-Джейн Карузо. (64)Но я

рассказал ей про тебя всякие гадости, и она отказалась!

– (65)Ты? – Уолтер вытаращил на меня глаза.

(67)Уолтер ткнул кулаком подушку и лёг, приподнявшись на локте.

– (68)Потом была Генриетта Джордан.

– (69)Бог мой, Генриетта. (70)Я был так влюблён в неё! (71)Потряса-

– (72)Благодаря мне оно для тебя закончилось.

– (74)Она ведь бросила тебя, сказала, что её мать при смерти и ей надо

быть подле мамочки?

– (75)Ты сбежал с Генриеттой?

(77)Я говорил ещё много чего обидного, вдохновляясь собственной

фантазией. (78)И злоба Уолтера креп

Вы видите только 35% текста. Оплатите один раз,
чтобы читать целиком более 6000 сочинений сразу по всем предметам.

Доступ будет предоставлен бессрочно, навсегда. Оплата через Apple Pay, GPay

1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
5 из 5 К2 Комментарий к сформулированной проблеме исходного текста
1 из 1 К3 Отражение позиции автора исходного текста
1 из 1 К4 Отношение к позиции автора по проблеме исходного текста
2 из 2 К5 Смысловая цельность, речевая связность и последовательность изложения
1 из 2 К6 Точность и выразительность речи
3 из 3 К7 Соблюдение орфографических норм
2 из 3 К8 Соблюдение пунктуационных норм
1 из 2 К9 Соблюдение языковых норм
0 из 2 К10 Соблюдение речевых норм
1 из 1 К11 Соблюдение этических норм
0 из 1 К12 Соблюдение фактологической точности в фоновом материале
ИТОГО: 18 из 24

В целом сочинение соответствует требованиям, предъявляемым к такому виду работы выпускника школы: структура выдержана, сформулирована и прокомментирована проблема, обозначена авторская позиция и выражено собственное мнение по отношению к ней. Поэтому мы решили не снижать баллы именно за структуру работы, которую Вы научились выстраивать.
Однако другой эксперт, возможно, сочтёт необходимым поставить первые четыре нуля и, очевидно, будет прав, так как Вы неверно сформулировали проблему. Формально Вы правы, обозначая такую проблему, но ведь автор стремится убедить читателя в другом - в том, что значит настоящая дружба, верный друг всегда может прийти на помощь в трудной ситуации ( см., например, 36, 96 предложения).
Кроме этого, пожалуйста, проанализируйте наши замечания, сделанные по поводу допущенных Вами ошибок.
Посылаем примерное сочинение ученицы, написанное по этому тексту, хотя оно также ВКЛЮЧАЕТ ОШИБКИ и написано не на высший балл, но нам хотелось бы , чтобы Вы его прочитали и обратили внимание на проблему, которая сформулирована в этой работе, на рассуждения пишущего.

В данном тексте Рэй Брэдбери затрагивает проблему настоящей дружбы и взаимопомощи.

Писатель изображает беседу двух героев - Уолтера Гриппа и героя-рассказчика. Грипп, узнав о смерти Тимоти Салливана, которого он ненавидел "всем своим существом", потерял желание жить, ведь Салливан "заставлял его идти вперёд". Уолтер почувствовал, что утрачивает "сокровенный огонь", разгоравшийся благодаря его врагу. Это сильнейшее потрясение сломило Гриппа настолько, что он решает приготовиться к смерти и даже интересуется "ассортиментом надгробий", обращаясь к другу с просьбой заказать ему "простую плиту". Однако из рассуждений героя-рассказчика становится известно не только о его жуткой злости, вызванной столь глупым поведением друга, но и о непреодолимом стремлении помочь Уолтеру - "закадычному дружбану", знавшему его ещё со школьной скамьи. Преданность и верность, продемонстрированные героем, его готовность оказать поддержку в трудную минуту - всё это проявление настоящей дружбы.

По мнению Рэя Брэдбери, лишь такие качества, как уважение, понимание и способность к взаимопомощи являются залогом истинной дружбы, которая сохранится на долгие годы. Недаром в заключительном эпизоде текста автор сравнивает героя-рассказчика с врачом-терапевтом. Именно такая крепкая дружба, считает Брэдбери, способна исцелить человека от многих душевных ран, и я полностью с ним согласна.

Настоящая дружба - это спасительный остров, находящийся среди океана проблем. Если вспомнить, как часто нам хочется ощутить чью-то поддержку, разделить своё горе или же, наоборот, радость с кем-то, то становится сложно представить жизнь без таких понятий, как дружба и взаимопомощь.

Проблему настоящей дружбы в своих произведениях затрагивали также и многие другие писатели. Так, в известном романе Гончарова "Обломов" главные герои, Андрей Штольц и Илья Ильич Обломов, демонстрируют эталон дружеских отношений. Несмотря на различие интересов, противоположность мировоззрений и характеров, они смогли сохранить свою дружбу на протяжении всей жизни. Штольц всегда служил надёжной опорой и поддержкой для Обломова, пытался пробудить в нём деятельную натуру, борясь с его апатичностью и косностью. После смерти Ильи Ильича Обломова Штольц заботиться о его сыне и берёт его к себе на воспитание. Данный поступок свидетельствует о неразрывной душевной связи друзей, сформировавшейся в результате неподдельной искренности их дружбы.

Нередко отсутствие преданных друзей и отрицание дружбы в целом приносят человеку разочарование и вызывают чувство душевной опустошенности. Например, в романе М. Ю. Лермонтова "Герой нашего времени" Григорий Печорин не способен рассмотреть друга ни в Вернере, ни в Максиме Максимыче. Он потерял веру в существование дружбы, в возможность её неподдельности. Отсутствие дружеской поддержки в жизни Печорина утверждает в нём мысль о своей ненужности, под влиянием которой и формируется образ "лишнего" человека. Без помощи друзей нам бывает чрезвычайно сложно преодолеть внезапно возникающие в нашей жизни беды и невзгоды.

Подводя итог вышеизложенному, я хотела бы ещё раз отметить, что дружба, настоящая и неподдельная, - это огромное, несметное богатство. Берегите его, дорожите им, постарайтесь сохранить на всю жизнь. Помните, что друг способен излечить и согреть ваше сердце, избавив вас от леденящей душевной боли.