Приходили от григорьевых за какой то книгой сочинение
Обновлено: 07.07.2024
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Сочинение в формате ЕГЭ
по тексту К. Г. Паустовского
(вариант № 3- сборник И. П. Цыбулько - 2018)
1 . Проблема тек c та
2. Комментарий к проблеме текста
В центре внимания автора мы видим русскую природу. Описывая красоту родных просторов, К.Г. Паустовский делится своими впечатлениями от пребывания в чудесной стороне - Мещёрском крае. Душа автора буквально переполнена теми впечатлениями, которые испытывает человек, находясь на лоне природы. Он не только восхищается всем увиденным, но и обращает внимание на то, что красивы не только заливные луга и река, но и человек, который умеет любоваться всем этим, тоже красив. От такого великолепного общения душа автора настолько распахнута, что у него даже не хватает слов, чтобы выразить всю прелесть природы и то наслаждение, которое он не раз испытал.
3. Позиция автора
Позиция автора выражена очень чётко и ясно. Природа помогает человеку отдохнуть от суеты, почувствовать единение с миром, обрести духовную гармонию и лучше понять мир и своё место в нём.
4. Моя точка зрения
Моя точка зрения полностью совпадает с авторской позицией. Мы с родителями часто отдыхаем на природе. Совершив много путешествий по России, увидели красоту русских рек: Оки, Камы и Клязьмы. Бродили по заливным лугам Подмосковья. Любовались красотой Рязанской земли, когда ездили на родину Сергея Есенина. Восхищались великой Волгой, путешествуя по ней на теплоходе. Ходили по берегу алтайской Катуни, когда были на родине В.М. Шукшина. И каждый раз мы убеждались в том, какой мощный заряд духовной энергии даёт нам такое общение с природой.
5- а. Аргумент первый
5-б. Аргумент второй.
Размышляя над данной проблемой, мы приходим к выводу о том, что общение с природой является для человека той живительной силой, которая поддерживает его в обыденной жизни и помогает быть духовно богаче и красивее.
Приходили от Григорьевых за какой-то книгой, но я сказала, что вас нет дома. Почтальон принес газеты и два письма. Кстати, Евгений Петрович, я просила бы вас обратить ваше внимание на Сережу. Сегодня и третьего дня я заметила, что он курит. Когда я стала его усовещивать, то он, по обыкновению, заткнул уши и громко запел, чтобы заглушить мой голос.
– Приходили от Григорьевых за какой-то книгой, но я сказала, что вас нет дома. Почтальон принес газеты и два письма. Кстати, Евгений Петрович, я просила бы вас обратить ваше внимание на Сережу. Сегодня и третьего дня я заметила, что он курит. Когда я стала его усовещивать, то он, по обыкновению, заткнул уши и громко запел, чтобы заглушить мой голос.
Евгений Петрович Быковский, прокурор окружного суда, только что вернувшийся из заседания и снимавший у себя в кабинете перчатки, поглядел на докладывавшую ему гувернантку и засмеялся.
– Сережа курит… – пожал он плечами. – Воображаю себе этого карапуза с папиросой! Да ему сколько лет?
– Семь лет. Вам кажется это несерьезным, но в его годы курение составляет вредную и дурную привычку, а дурные привычки следует искоренять в самом начале.
– Совершенно верно. А где он берет табак?
– Да? В таком случае пришлите его ко мне.
По уходе гувернантки Быковский сел в кресло перед письменным столом, закрыл глаза и стал думать. Он рисовал в воображении своего Сережу почему-то с громадной, аршинной папироской, в облаках табачного дыма, и эта карикатура заставляла его улыбаться; в то же время серьезное, озабоченное лицо гувернантки вызвало в нем воспоминания о давно прошедшем, наполовину забытом времени, когда курение в школе и в детской внушало педагогам и родителям странный, не совсем понятный ужас. То был именно ужас. Ребят безжалостно пороли, исключали из гимназии, коверкали им жизни, хотя ни один из педагогов и отцов не знал, в чем именно заключается вред и преступность курения. Даже очень умные люди не затруднялись воевать с пороком, которого не понимали. Евгений Петрович вспомнил своего директора гимназии, очень образованного и добродушного старика, который так пугался, когда заставал гимназиста с папироской, что бледнел, немедленно собирал экстренный педагогический совет и приговаривал виновного к исключению. Уж таков, вероятно, закон общежития: чем непонятнее зло, тем ожесточеннее и грубее борются с ним.
Вспомнил прокурор двух-трех исключенных, их последующую жизнь и не мог не подумать о том, что наказание очень часто приносит гораздо больше зла, чем само преступление. Живой организм обладает способностью быстро приспособляться, привыкать и принюхиваться к какой угодно атмосфере, иначе человек должен был бы каждую минуту чувствовать, какую неразумную подкладку нередко имеет его разумная деятельность и как еще мало осмысленной правды и уверенности даже в таких ответственных, страшных по результатам деятельностях, как педагогическая, юридическая, литературная…
И подобные мысли, легкие и расплывчатые, какие приходят только в утомленный, отдыхающий мозг, стали бродить в голове Евгения Петровича; являются они — неизвестно откуда и зачем, недолго остаются голове и, кажется, ползают по поверхности мозга, не заходя далеко вглубь. Для людей, обязанных по целым часам и даже дням думать казенно, в одном вправлении, такие вольные, домашние мысли составляют своего рода комфорт, приятное удобство.
Был девятый час вечера. Наверху, за потолком, во втором этаже кто-то ходил из утла в угол, а еще выше, на третьем этаже, четыре руки играли гаммы. Шаганье человека, который, судя по нервной походке, о чем-то мучительно думал или же страдал зубною болью, и монотонные гаммы придавали тишине вечера что-то дремотное, располагающее к ленивым думам. Через две комнаты в детской разговаривали гувернантка и Сережа.
– Па-па приехал!– запел мальчик.– Папа при-е-хал! Па! па! па!
– Votre реге vous appelle, allez vitei (Ваш отец вас зо’вет, идите скорее! )– крикнула гувернантка, пискнув, как испуганная птица.– Вам говорят!
Но прежде чем он успел надумать что-либо, в кабинет уже входил его сын Сережа, мальчик семи лет. Это был человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол: тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и всё у него казалось необыкновенно нежным и мягким: движения, кудрявые волосы, взгляд, бархатная куртка.
– Здравствуй, папа! – сказал он мягким голосом, полезая к отцу на колени и быстро целуя его в шею.– Ты меня звал?
– Позвольте, позвольте, Сергей Евгеньич,– ответил прокурор, отстраняя его от себя.– Прежде чем целоваться, нам нужно поговорить, и поговорить серьезно… Я на тебя сердит и больше тебя не люблю. Так и знай, братец: я тебя не люблю, и ты мне не сын… Да.
Сережа пристально поглядел на отца, потом перевел взгляд на стол и пожал плечами.
– Что же я тебе сделал? — спросил он в недоумении, моргая глазами.– Я сегодня у тебя в кабинете ни разу не был и ничего не трогал.
– Сейчас Наталья Семеновна жаловалась мне, что ты куришь… Это правда? Ты куришь?
– Да, я раз курил… Это верно.
– Вот видишь, ты еще и лжешь вдобавок,– сказал прокурор, хмурясь и тем маскируя свою улыбку.– Наталья Семеновна два раза видела, как ты курил. Значит, ты уличен в трех нехороших поступках: куришь, берешь из стола чужой табак и лжешь. Три вины!
– Ах, да-а! – вспомнил Сережа, и глаза его улыбнулись.– Это верно, верно! Я два раза курил: сегодня и прежде.
– Вот видишь, значит не раз, а два раза… Я очень, очень тобой недоволен! Прежде ты был хорошим мальчиком, но теперь, я вижу, испортился и стал плохим. Евгений Петрович поправил на Сереже воротничок и подумал:
– Возьми, если хочешь! – сказал Сережа, подняв брови.– Ты, пожалуйста, папа, не стесняйся, бери! Эта желтенькая собачка, что у тебя на столе, моя, но ведь я ничего… Пусть себе стоит!
Лениво цепляя фразу к фразе и подделываясь под детский язык, Быковский стал объяснять сыну, что значит собственность. Сережа глядел ему в грудь и внимательно слушал (он любил по вечерам беседовать с отцом), потом облокотился о край стола и начал щурить свои близорукие глаза на бумаги и чернильницу. Взгляд его поблуждал по столу и остановился на флаконе с гуммиарабиком.
– Папа, из чего делается клей? – вдруг спросил он, поднося флакон к глазам.
Быковский взял из его рук флакон, поставил на место и продолжал:
Сережа задумчиво поглядел на лампу, потрогал пальцем абажур и вздохнул.
– Дядя Игнатий хорошо играл на скрипке! – сказал он.– Его скрипка теперь у Григорьевых!
Сережа опять облокотился о край стола и задумался. На бледном лице его застыло такое выражение, как будто он прислушивался или же следил за развитием собственных мыслей; печаль и что-то похожее на испуг показались в его больших, немигающих глазах. Вероятно, он думал теперь о смерти, которая так недавно взяла к себе его мать и дядю Игнатия. Смерть уносит на тот свет матерей и дядей, а их дети и скрипки остаются на земле. Покойники живут на небе где-то около звезд и глядят оттуда на землю. Выносят ли они разлуку?
Прокурор поднялся и заходил по кабинету.
Пока он ходил и думал, Сережа взобрался с ногами на стул сбоку стола и начал рисовать. Чтобы он не пачкал деловых бумаг и не трогал чернил, на столе лежала пачка четвертух, нарезанных нарочно для него, и синий карандаш.
– Сегодня кухарка шинковала капусту и обрезала себе палец,– сказал он, рисуя домик и двигая бровями.– Она так крикнула, что мы все перепугались и побежали в кухню. Такая глупая! Наталья Семеновна велит ей мочить палец в холодную воду, а она его сосет… И как ока может грязный палец брать в рот! Папа, ведь это неприлично!
Дальше он рассказал, что во время обеда во двор заходил шарманщик с девочкой, которая пела и плясала под музыку.
И Евгению Петровичу казалось странным и смешным, что он, опытный правовед, полжизни упражнявшийся во всякого рода пресечениях, предупреждениях и наказаниях, решительно терялся и не знал, что сказать мальчику.
– Послушай, дай мне честное слово, что ты больше не будешь курить,– сказал он.
– Че-естное слово! – запел Сережа, сильно надавливая карандаш и нагибаясь к рисунку.– Че-естное сло-во! Во! во!
Евгений Петрович сел за стол и потянул к себе один из рисунков Сережи. На этом рисунке был изображен дом с кривой крышей и с дымом, который, как молния, зигзагами шёл из труб до самого края четвертухи; возле дома стоял солдат с точками вместо глаз и со штыком, похожим на цифру 4.
– Человек не может быть выше дома,– сказал прокурор.– Погляди: у тебя крыша приходится по плечо солдату.
Сережа полез на его колени и долго двигался, чтобы усесться поудобней.
– Нет, папа! – сказал он, посмотрев на свой рисунок.– Если ты нарисуешь солдата маленьким, то у него не будет видно глаз.
Нужно ли было оспаривать его? Из ежедневных наблюдений над сыном прокурор убедился, что у детей, как у дикарей, свои художественные воззрения и требования своеобразные, недоступные пониманию взрослых. При внимательном наблюдении, взрослому Сережа мог показаться ненормальным. Он находил возможным и разумным рисовать людей выше домов, передавать карандашом, кроме предметов, и свои ощущения. Так, звуки оркестра он изображал в виде сферических, дымчатых пятен, свист – в виде спиральной нити… В его понятии звук тесно соприкасался с формой и цветом, так что, раскрашивая буквы, он всякий раз неизменно звук Л красил в желтый цвет, М – в красный, А – в черный и т. д.
Бросив рисунок, Сережа еще раз подвигался, принял удобную позу и занялся отцовской бородой. Сначала он старательно разгладил ее, потом раздвоил и стал зачесывать ее в виде бакенов. – Теперь ты похож на Ивана Степановича,– бормотал он,– а вот сейчас будешь похож… на нашего швейцара. Папа, зачем это швейцары стоят около дверей? Чтоб воров не пускать?
Прокурор чувствовал на лице его дыхание, то и дело касался щекой его волос, и на душе у него становилось тепло и мягко, так мягко, как будто не одни руки, а вся душа его лежала на бархате Сережиной куртки. Он заглядывал в большие, темные глаза мальчика, и ему казалось, что из широких зрачков глядели на него и мать, и жена, и всё, что он любил когда-либо.
Пробило десять часов.
– Ну, мальчик, спать пора,– сказал прокурор.– Прощайся и иди.
– Нет, папа,– поморщился Сережа,– я еще посижу. Расскажи мне что-нибудь! Расскажи сказку.
– Изволь, только после сказки – сейчас же спать.
– Слушай,– начал он, поднимая глаза к потолку.– В некотором царстве, в некотором государстве жил-был себе старый, престарелый царь с длинной седой бородой и… и с этакими усищами. Ну-с, жил он в стеклянном дворце, который сверкал и сиял на солнце, как большой кусок чистого льда. Дворец же, братец ты мой, стоял в громадном саду, где, знаешь, росли апельсины… бергамоты, черешни… цвели тюльпаны, розы, ландыши, пели разноцветные птицы… Да… На деревьях висели стеклянные колокольчики, которые, когда дул ветер, звучали так нежно, что можно было заслушаться. Стекло дает более мягкий и нежный звук, чем металл. Ну-с, что же еще? В саду били фонтаны… Помнишь, ты видел на даче у тети Сони фонтан? Вот точно такие же фонтаны стояли в царском саду, но только в гораздо больших размерах, и струя воды достигала верхушки самого высокого тополя.
Евгений Петрович подумал и продолжал:
– У старого царя был единственный сын и наследник царства – мальчик, такой же маленький, как ты. Это был хороший мальчик. Он никогда не капризничал, рано ложился спать, ничего не трогал на столе и… и вообще был умница. Один только был у него недостаток – он курил…
– От курения царевич заболел чахоткой и умер, когда ему было 20 лет. Дряхлый и болезненный старик остался без всякой помощи. Некому было управлять государством и защищать дворец. Пришли неприятели, убили старика, разрушили дворец, и уж в саду теперь нет ни черешен, ни птиц, ни колокольчиков… Так-то, братец…
Такой конец самому Евгению Петровичу казался смешным и наивным, но на Сережу вся сказка произвела сильное впечатление. Опять его глаза подернулись печалью и чем-то похожим на испуг; минуту он глядел задумчиво на темное окно, вздрогнул и сказал упавшим голосом:
– Не буду я больше курить…
Когда он простился и ушел спать, его отец тихо ходил из угла в угол и улыбался.
Он принялся работать, а ленивые, домашние мысли долго еще бродили в его голове. За потолком не слышались уже гаммы, но обитатель второго этажа всё еще шагал из угла в угол…
Сочинение по тексту А.П.Чехова
(5)Уверяю тебя, что, как брат и близкий тебе человек, я тебя понимаю и от всей души тебе сочувствую. (6)Все твои хорошие качества я знаю как свои пять пальцев, ценю их и отношусь к ним с самым глубоким уважением. (7)Я, если хочешь, в доказательство того, что понимаю тебя, могу даже перечислить эти качества. (8)По-моему, ты добр до тряпичности, великодушен, не эгоист, делишься последней копейкой, искренен. (9)Ты чужд зависти и ненависти, простодушен, жалеешь людей и животных, неехиден, незлопамятен, доверчив. (10)Ты одарён свыше тем, чего нет у других: у тебя талант. (11)Этот талант ставит тебя выше миллионов людей, ибо на земле один художник приходится только на два миллиона.
(12)Талант ставит тебя в обособленное положение: будь ты жабой или тарантулом, то и тогда бы тебя уважали, ибо таланту всё прощается. (13)Недостаток же у тебя только один. (14)В нём и твоя ложная почва, и твоё горе. (15)Это твоя крайняя невоспитанность. (16)Извини, пожалуйста. (17)Дело в том, что жизнь имеет свои условия. (18)Чтобы чувствовать себя в своей тарелке в интеллигентной среде, чтобы не быть среди неё чужим и самому не тяготиться ею, нужно быть известным образом воспитанным.
(19) Воспитанные люди, по моему мнению, такие.
(20) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы. (21)Живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя! (22)Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних.
(23)Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. (24)Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом.
(25)Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги.
(26)Они чистосердечны и боятся лжи как огня. (27)Не лгут они даже в пустяках.
(28) Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего.
(29) Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии. (30)Они неболтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают. (31)Из уважения к чужим ушам они чаще молчат.
(35)Они не суетны. (36)Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомство со знаменитостями.
(37)Если они имеют в себе талант, то уважают его. (38)Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой.
(39)Таковы воспитанные. (40)Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть Пиквика и вызубрить монолог из Фауста. (41)Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля. (42)Тут дорог каждый час.
Сочинение (учитель Шарко Н.В.)
Пример 2 Писатель касается не только душевных, но и внешних проявлений воспитанных людей. Чехов считает, что они не должны суетиться, а вести себя сдержанно, умеренно, не надевать чужую маску, а быть настоящими даже в проявлении эмоций. Пояснение Эти рассуждения классика наглядно демонстрируют, что воспитанному человеку нельзя вести себя притворно, напыщенно, вычурно.
Вывод Таким образом, благодаря А.П.Чехову, мы приходим к выводу, что воспитанность – это целый спектр как качеств, так и внешних проявлений, над которыми надо трудиться всю жизнь.
Вспомним, какая может быть связь между примерами
И ещё раз понаблюдаем, как связь между примерами отражается в моём сочинении.
Содержание
Полный текст и аудиокнига
Через рыночную площадь в сопровождении городового шагает полицейский надзиратель Очумелов. Вдруг он слышит собачий визг: это борзой щенок до крови цапнул за палец золотых дел мастера Хрюкина.
Иллюстрация Сергея Герасимова
Однако городовой начинает сомневаться в собственных словах: может, собака и генеральская, недавно похожую он видел у Жигалова во дворе. Очумелов опять говорит про пса с почтением: велит отвести к генералу и узнать, не его ли это щенок.
Мимо идет генеральский повар Прохор. Он сообщает, что это не их собака. Очумелов в очередной раз меняет указание: собаку истребить. Но повар продолжает: собака не генерала, а его брата.
Повар уводит борзого щенка, а толпа смеется над Хрюкиным. Погрозив мастеру напоследок, полицейский надзиратель уходит.
Иллюстрация Дмитрия Кардовского
Анализ произведения
Тема рассказа
Смысл названия
Создается впечатление, что в Очумелове нет ничего постоянного — только желание ненароком не обидеть генерала.
Герои
Чехов традиционно не раздает героям авторских оценок и даже не приводит подробных описаний. Он показывает небольшой эпизод из жизни, позволяющий читателям самим составить мнение о персонажах по их словам и действиям.
Главный герой рассказа — полицейский надзиратель Очумелов, человек необразованный и косноязычный. С лавочниками он демонстрирует строгость, ведет себя как самодовольный начальник. Но при словах о генерале он резко становится подобострастным и скромным. Очумелов то и дело говорит о порядке, но вместо стремления разобраться в ситуации демонстрирует отсутствие принципов и желание выслужиться перед генералом.
Хрюкин — полупьяный мастер, которому прокусил палец борзой щенок. Сначала он врет полицейскому, что собака укусила его просто так, но потом выясняется, что Хрюкин дразнил щенка, тыкая ему сигаркой в морду.
Городовой Елдырин — безликий подчиненный Очумелова. О нем известно лишь то, что он рыжий. В рассказе работа полицейского сводится к тому, что он несет сито с конфискованным крыжовником и помогает надзирателю снять пальто. Он то говорит, что собака не похожа на генеральскую, то вдруг соглашается, что она может принадлежать Жигалову.
Повар Прохор не описывается вообще. Он лишь сообщает толпе, что собака принадлежит не генералу, а его брату. Благодаря этому Очумелов успевает еще дважды сменить тон и отношение к делу.
Иллюстрация Кукрыниксов
В чем идея рассказа
Читайте также: